Взгляд Гейдриха, бесцельно блуждавший по лицу адмирала, по дубовым панелям кабинета, скользнул по письменному столу, задержался на бумагах, которые он недавно просматривал. На память пришел последний перед отъездом в Австрию разговор с Канарисом. Может, показать гостю эти бумаги? Любопытно, как он справится с подобной пилюлей.
Канарис видел, как вдруг просветлело лицо хозяйка кабинета.
- Что такое? - сказал он.
Гейдрих ласково улыбнулся гостю, проследовал к столу, взял документы и вернулся. Движением руки он попросил, чтобы Канарис отодвинул поднос с напитками. На столик легло большое фото. Снимок запечатлел море и на заднем плане береговую полосу с нагромождением зданий. В левой части фотографии отчетливо просматривался пожар - бьющие вверх языки пламени, клубы черного дыма. Темный шлейф окутывал добрую треть города.
Канарис молча рассматривал снимок.
- Баку, - негромко сказал Гейдрих. - Взорван и горит мощный нефтяной фонтан.
Затем он развернул несколько газет с фотографиями нефтяного пожара.
- Русские газеты. Издаются в этом городе. Вот переводы интересующих нас материалов.
Канарис просмотрел машинописные листы с переводами.
- Смотрите-ка, быстро разобрались, что была диверсия, - проговорил он, откладывая очередной лист. - Разобрались и не скрывают этого.
- Они не дураки. Такая публикация - лучший способ насторожить население.
- Как я понимаю, действовал ваш человек?
- Мой, - сказал Гейдрих.
- Он вернулся?
- Увы, нет.
Канарису был передан перевод еще одной газетной заметки. Описывалась история того, как органам безопасности и пограничникам удалось в последнюю минуту нагнать в море пароход, отправлявшийся в заграничное плавание, и снять с него диверсанта.
Далее в сдержанных выражениях критиковались действия командира пограничного катера - тот проявил нерасторопность, халатность и не довел дело до конца. Во время разыгравшегося шторма преступник растолкал конвоиров и бросился в море. Несмотря на тщательные поиски, его не удалось обнаружить и взять на борт. Командир катера наказан. Ведется расследование.
Канарис прочитал текст заметки и отложил бумагу.
- Весьма прискорбно, - сказал он. - А не могла быть так, что этот отважный человек спасся?
- Он был в наручниках.
- Точные сведения или догадка?
- На том пароходе были еще два моих человека. Один находился на палубе, когда арестованного вывели из каюты и посадили в катер. Он видел: наручники были надеты.
- Действительно разыгрался шторм?
- Подтвердил и это. А вот справка метеорологической службы. Как видите, шторм. Ветер достиг силы одиннадцати баллов. Северный ветер. Для парохода он был попутным, для пограничного катера - встречным… Но вы так подробно выспрашиваете! В чем причина?
Канарис потянулся в кресле, улыбнулся.
- На следующий день в этом городе случилось новое происшествие… Я спешил к вам, чтобы преподнести сюрприз. Видите ли, позавчера я получил такие же газеты. - Он извлек из портфеля несколько газет и показал Гейдриху. - Получил их и сразу вспомнил наш последний разговор. Напрягите память, группенфюрер, в канун отъезда в Вену вы прогуливались со мной. Речь зашла о нефти наших противников. Вы сказали, что, может быть, в эту минуту два человека СД действуют в нефтяной столице Советов… И вот мне доставляют бакинскую прессу с информацией о диверсии в нефтяной промышленности! Разумеется, я сразу понял, чья это работа. Вы вернулись, и я поспешил к вам, чтобы поздравить с успехом. Увы, сюрприз не получился.
- Занятно, - пробормотал Гейдрих. - Что же дальше? О каком новом происшествии вы упомянули?
- Вам не известно о нем?
Адмирал достал из портфеля новый документ. Это было фото: огромную цилиндрическую колонну, обвитую переплетением труб и мостков, наполовину закрывали клубы дыма; внизу копошились люди и стояли два пожарных автомобиля.
- Что это такое? - спросил Гейдрих.
- Нефтеочистительная установка номер семнадцать, самая крупная и современная на самом крупном заводе Баку. Подорвана на следующее утро после того, как был взорван и загорелся нефтяной фонтан.
Гейдрих взял снимок, долго разглядывал его. Губы главы РСХА раздвинулись, на узком лице возникло подобие улыбки.
- Откуда это у вас?
- Откуда? - Канарис помедлил. - Ну что ж, отвечу. В Баку аккредитовано консульство Персии. А там у абвера есть добрые друзья.
Возникла пауза. Гейдрих продолжал разглядывать фотографию.
- Вас что-то смущает, группенфюрер? Или эта акция - неожиданность?
- Нет, агент должен был провести подобную диверсию. Точнее, организовать ее… Вы поэтому интересовались обстоятельствами ареста и гибели этого человека? Полагали: быть может, он спасся и наутро довел дело до конца?
Канарис неопределенно повел плечом.
- Завод охраняется войсками, - продолжал Гейдрих. - Да, дивизион двадцать четвертого полка НКВД. Туда не проникнешь. Но у агента имелся свой человек на заводе, который и должен был пронести в цех мину. - Гейдрих запнулся от внезапно пришедшей на ум мысли: - Если эта фотография не фальшивка… Ваш источник надежен?
- Вполне надежных агентов в природе не существует, вы это знаете не хуже меня… Но до сих пор мы не имели претензий к этому человеку.
- Он и сам мог стать жертвой дезинформации… Я все думаю: о горящем нефтяном фонтане и об аресте диверсанта напечатали в газетах. А насчет акции в цеху завода пресса хранит молчание. Мы просмотрели все поступившие к нам газеты, привлекли к делу службу радиоперехвата. Нигде - ни единого звука!
- Столб пылающей нефти наблюдали десятки тысяч людей, арест человека на пароходе видели другие пассажиры, в большинстве иностранцы. Чего же тут скрывать? Иное дело - акция на заводе. Как я выяснил у специалистов, в цехах нефтеочистительных предприятий мало людей. В момент диверсии у злополучной установки могли находиться два-три оператора. Ну, сбежались еще два десятка рабочих. Примчались пожарные. Это все свои люди, которых легко привести к молчанию.
- А цех огорожен высокой стеной, - задумчиво проговорил Гейдрих. - Знаете, о чем я подумал?..
- Об утонувшем агенте?
- Да. Хорошо, что его не довезли до берега. В ЧК его заставили бы заговорить, выдать тех, с кем он был связан…
- Вашего человека на заводе? Он русский?
- Немец, в том-то и дело, сын выходца из Германии. Теперь, совершив акцию, он доказал, что надежен. - Гейдрих снова, в третий раз, поднес к глазам фотографию установки. - Если только этот снимок нам не подставили.
- Я далек от того, чтобы недооценивать контрразведку большевиков. Но быть может, вы все же сгущаете краски, группенфюрер? Ведь это факт, что несколько дней и ночей в бакинское небо бил столб пылающей нефти. Так почему не предположить, что удалась и другая акция?
- Меня смущает гибель агента. Как там написано? - Гейдрих взял перевод газетной заметки: - "Растолкал конвоиров и кинулся в море…" В ЧК у него еще были бы какие-то шансы на жизнь, - скажем, надежда на перевербовку. В бушующем враждебном море человек со скованными руками шансов не имеет. И я все думаю: зачем он это сделал?
- Сказать по чести, и меня тоже точит червячок… Что ж, в таких обстоятельствах есть лишь одна возможность прояснить дело.
- Проверка на месте?
- Да.
- Вот и я об этом… Думаю, агент попался по чистой случайности. Если отбросить случайность, можно сделать вывод: мы на верном пути. Надо готовить людей. Цель - создать в этом районе прочную базу… Хотите взглянуть на одного из тех, кто только что прибыл оттуда?
- Охотно.
Гейдрих позвонил.
- Где этот человек? - спросил он вошедшего адъютанта. - Как его имя?
- Штурмфюрер Борис Тулин.
- Пусть он войдет.
Адъютант удалился.
Спустя минуту дверь вновь отворилась. В кабинет шагнул вызванный. Сделав несколько шагов, четко приставил ногу, коротко наклонил голову.
- Подойдите и садитесь. - Гейдрих показал на кресло. И когда Тулин занял указанное ему место, продолжал: - Я знаю, вы хорошо выполнили задание. Усердие не останется без награды… Вы были на палубе парохода, когда русские пограничники сняли с него человека?
- Да, группенфюрер.
- Знаете, кто он был?
- Арест последовал вскоре после того, как возник пожар на берегу. Не трудно было догадаться…
- Верно, они взяли нашего человека. Когда на него надели наручники?
- Перед тем, как спустить в катер.
- Вы отчетливо это видели?
- Да, группенфюрер. Офицер, надевавший наручники, извинился. Он сказал, что таковы правила.
- Арестованного спустили в каюту катера?
- Пока я его видел, он оставался на палубе.
- Когда начался шторм?
- Налетел внезапно. Катер был уже едва виден.
- И шторм сразу набрал полную силу?
- В какие-нибудь секунды. Позже я беседовал с помощником капитана и выяснил, что там это - обычное явление.
Канарис, который до той поры сидел неподвижно, зашевелился в своем кресле.
- А как вы оказались на палубе? - вдруг спросил он. - Вы были там все время?
- Сперва сидел в баре. Поднялся на палубу, потому что, выпив водки, собирался вернуться к себе в каюту.
- Понял… Россия - ваша родина?
- Да.
- Что привело вас к нам, в число сотрудников секретной службы Германской империи? Хотелось бы знать о побудительных причинах.
- Ненависть к тем, кто сейчас владычит на русской земле. - Тулин повернул голову к Гейдриху: - Это допрос, группенфюрер? Меня в чем-то подозревают?
- Беседа вызвана интересом к вашей личности, который возник у моего друга - главы военной разведки адмирала Канариса.
Тулин посмотрел на Канариса. Тот кивнул в знак того, что согласен с Гейдрихом.
- Извините, господин адмирал, - сказал Тулин.
- Извинять не за что, - ворчливо проговорил Канарис. - Вы держитесь как мужчина. И если группенфюрер когда-нибудь уволит вас, прямиком мчитесь ко мне.
Гейдрих улыбнулся шутке адмирала, протянул Тулину фотографию нефтеперегонной установки.
- В эту акцию тоже вложена часть вашего труда, штурмфюрер.
- Выходит, она взорвана? - сказал Тулин, рассматривая снимок.
- Во всяком случае, похоже…
- Взорвана, - повторил Тулин, продолжая глядеть на фото. - Никаких сомнений. Тоже работа человека, которого сняли с парохода?
- И ваша. Вы очень помогли ему,
- Есть ли сведения о том, что с ним?
- Он умер. Умер как герой.
Тулин прочитал заметку о действиях морских пограничников, задумался. Снова взял фотографию установки, долго изучал ее.
- В чем дело? - сказал Гейдрих. - У вас какие-то сомнения?
- Сами вы, - вдруг сказал Канарис, - сами как поступили бы, штурмфюрер, оказавшись в таких обстоятельствах?
- В угол воротника нам вшивают ампулу с ядом… Я выбрал бы яд. Он выбрал море. Есть ли разница?
Гейдрих шумно выдохнул, поднялся с кресла. Тулин встал, вытянул руки по швам.
- Боюсь, адмирал Канарис не дождется, чтобы вы постучали к нему в абвер!
И Гейдрих захохотал.
Канарис тоже засмеялся.
- Спасибо за службу, оберштурмфюрер, - сказал Гейдрих, оборвав смех.
Тулин молча глядел на него.
- Оберштурмфюрер Тулин, - повторил Гейдрих. - Приказ о повышении вас в чине подпишу сегодня же!
- Благодарю. И готов выполнить любое задание!
- Знаю. А теперь идите!
- Славный малый, - сказал Канарис, когда за Тулиным затворилась дверь. - У вас дар привораживать сердца людей. Снова пошлете его в Россию?
- Возможно.
- Я бы не советовал. После двух диверсий там все насторожено. Вторичное появление в Баку человека, который уезжал из этого города в один и тот же день с раскрытым агентом, не пройдет незамеченным.
Гейдрих молчал.
- Есть иное решение, - сказал Канарис.
- Послать другого?
- Конечно. Абвер может предоставить подходящего кандидата. Даже двух людей. Очень надежных.
- А что абвер попросит взамен?
- Человека, которого вы уже не можете использовать в России.
- Зачем вам Тулин?
- У меня возникла идея создать диверсионное формирование. Там будут подразделения, нацеленные против определенных стран. Скажем, команды и роты русских, чехов, поляков, хорватов, македонцев… Когда возникнет кризис, они будут идти впереди вермахта и расчищать дорогу. Первое, что требуется, - это подобрать руководителей. Ими должны стать ловкие разведчики с хорошей офицерской подготовкой. Мне кажется, Тулин - именно такой человек.
Седьмая глава
Йоганн Иост, младший партнер венской адвокатской фирмы "Ганс Диллом и Иост", на рассвете 25 июля 1934 года был поднят с постели настойчивыми телефонными звонками. Накануне было порядочно выпито, он лег поздно и сейчас, с трудом разомкнув веки, потянулся к телефонному аппарату.
Звонил связной 89-го штандарта СС, в который Иост вступил осенью прошлого года в качестве СС-манна .
Сон слетел с Иоста, когда он услышал шифрованный приказ о сборе. Несколько минут спустя, захватив кастет, он катил на велосипеде к условленному месту.
Рота собралась, на грузовиках ее отвезли в район Гумбольдтплац. Здесь в одном из домов был вскрыт тайник с оружием; эсесовцы разобрали карабины и пистолеты, вновь заняли места в кузовах машин.
Теперь путь их лежал к площади Ам Бельхаузплац, где была резиденция федерального канцлера. Предстояло окружить и изолировать дворец, пока там будут действовать главные участники операции - те, кому поручено ликвидировать канцлера.
Но в тот день до дворца федерального канцлера рота Йоганна Иоста не доехала. Внезапно отряд полиции преградил путь грузовикам. Раздались выстрелы. Нацистов как ветром сдуло с машин. Попрыгав на землю, они пустились наутек.
Неудача постигла и две другие роты 89-го штандарта. Однако несколько путчистов все же проникли во дворец, ворвались в кабинет главы государства и выстрелами в упор убили канцлера Энгельберта Дольфуса.
Йоганну Иосту повезло. Его участие в путче прошло незамеченным для полиции, он мог продолжать адвокатскую деятельность.
Повезло ему и в том, что в эти дни он сдружился с адвокатом Артуром Зейсс-Инквартом. Коренной житель Вены, владелец процветающей юридической конторы, весьма состоятельный человек, Зейсс-Инкварт не жалел денег на поддержку австрийских нацистов, хотя до поры до времени воздерживался от оформления своего членства в ландеслейтунге. Прошло несколько лет, и тогда выяснилось, что, поступив так, он проявил мудрость и прозорливость.
Поражение австрийских путчистов явилось тяжелым ударом для Гитлера. Захват федеральной канцелярии и убийство федерального канцлера Дольфуса были произведены по плану, разработанному руководством НСДАП. Оттуда же, из третьего рейха, доставили оружие и несколько мундиров австрийской армии, в которые были одеты диверсанты из 89-го штандарта, ворвавшиеся во дворец руководителя государства.
После этих событий обстановка в Австрии осложнилась для нацистов. Их партию запретили. Новый федеральный канцлер Курт фон Шушниг даже отдал под суд головорезов, повинных в злодейском преступлении.
Однако вскоре в Австрии дела пошли по-старому. Не прошло и двух лет, как Шушниг подписал соглашение с Гитлером о восстановлении дружеских отношений между их странами. В этот день Зейсс-Инкварт встретился с Истом. Они провели вечер в уютном загородном ресторане, славившемся своей рыбной кухней. Разговор шел в открытую. Главной темой являлось будущее Австрии. В разгар беседы в ресторан ворвался газетчик. Посетители мгновенно расхватали газеты - в них был напечатан текст нового австро-германского соглашения.
Оказалось, Зейсс-Инкварт уже знал о нем в подробностях. Смеясь, он очеркнул ногтем один из параграфов соглашения.
Иост прочитал:
- "Правительство Австрийского федерального государства будет постоянно руководствоваться в своей общей политике по отношению к Германии тем принципом, что Австрия признает себя германским государством".
Зейсс-Инкварт отложил газету.
- Вот и все, - сказал он, - теперь присоединение Австрии к Германии - вопрос ближайшего времени. Стоит выпить за это.
Приятели встали, прокричали "хот" и до дна осушили свои кружки.
На этом разговор двух адвокатов не закончился. Задумчиво глядя на коллегу, Зейсс-Инкварт заметил, что события, которые назревают и будут иметь решающее значение для судеб государства, должны подстегнуть к действиям каждого истинного патриота. Стопроцентные австрийцы во время этих событий обязаны находиться там, где принесут больше пользы отечеству. В стране есть силы, которые заняты сейчас такой расстановкой надежных людей. Их вниманием не обойден и Йоган Иост. Как он смотрит на то, чтобы переменить профессию? Ему могли бы предложить ответственный пост, - скажем, в прокуратуре или полиции…
Иост глядел на собеседника, и на языке у него вертелись десятки вопросов. В самом деле, этот человек не состоял в организации, но всегда был в курсе всех дел нацистов… О переговорах Гитлера с Шушнигом он знал, когда еще никто в Австрии об этом и не догадывался… Вот и теперь больше, пожалуй, чем даже руководитель венского отделения ландеслейтунга, Зейсс-Инкварт озабочен тем, чтобы Гитлер взял верх в борьбе против канцлера Шушнига и президента Микласа… Кто же он такой, этот человек, чего добивается?
1938 год Йоганн Иост встретил на посту начальника полиции одного из городов Верхней Австрии, расположенного близ границы с Германией.
Как всегда, на зимний сезон в страну съехались иностранные туристы. По вечерам они заполняли партер и ложи знаменитой Венской оперы, ночи напролет веселились в многочисленных ресторанах и кабаре. В ту зиму особенно модны были катания на русских тройках, а для лыжников - полеты на воздушных змеях, буксируемых всадниками или автомобилями. Разумеется, на полную мощность работали сотни гостиниц и пансионатов, охотничьи альпийские хижины.
Да, с точки зрения туристов и обывателей, Австрия была все та же - добрая старая Австрия, чьи традиции формировались веками и неподвластны времени.
Но так только казалось. Мыслящие люди страны встретили Новый год в тревоге. Было известно, что вновь зашевелился пресловутый "австрийский легион" : вербует в свои ряды добровольцев, проводит учения, причем непосредственно возле границы. Носились слухи об интенсивных переговорах между руководителями Австрии и Гитлером. В эти же дни прессу облетело сообщение о том, что швейцарская полиция захватила на Костанцском озере судно, груженное взрывчаткой и бомбами. То и другое было германского производства и предназначалось австрийским нацистам.
Такова была обстановка в стране, когда начальнику полиции города Луста Йоганну Иосту доложили о чрезвычайном происшествии.