Праздничная толпа, словно стая экзотических птиц, пестрела всеми цветами. Преобладала красная форма разведчиков и фузилеров, но встречалась и гусарская голубая, с золотыми аксельбантами, зеленая лесных отрядов и в яркую полосу шотландских стрелков. Поэтому черный фрак Сина казался довольно консервативным. Блестели медали и ордена, бриллианты и изумруды. А голые плечи красавиц пленяли матовостью, сравнимой с цветом слоновой кости.
Здесь собрался цвет Британской империи. А Британию можно было сравнить с самым большим деревом в лесу стран, принимавших участие в теперешней войне. Два века побед питали это дерево, двести миллионов человек были его корнями, которые вобрали в себя сокровища половины мира, а потом на кораблях отправляли их в серый город на берегу Темзы - сердце Туманного Альбиона. Все эти богатства служили цвету нации - тем самым мужчинам, чья неторопливая речь и вежливое безразличие делали их чопорными и высокомерными. За это их боялись и ненавидели те, кто делал все для их процветания.
Глядя на них, Син чувствовал, что душой он с теми голодными и оборванными людьми, которые, презирая смерть, защищают свою огромную коричневую землю.
От этих мыслей у него чуть не испортилось настроение. Он заставил себя успокоиться и, взяв с подноса бокал с вином, попытался присоединиться к группе молодых офицеров, окруживших Канди. Но злость не проходила, он настолько разошелся, что чуть было не вступил в драку с одним из офицеров, если бы чье-то властное прикосновение не заставило его обернуться.
- Привет, Коуртни. Везде, где бы вы ни находились, за пьянкой следует драка.
Син, чувствуя себя виноватым, поднял глаза на Джона Ачесона. Но, как ни странно, они насмешливо блестели.
- Здравствуйте, генерал. - Син тоже невольно усмехнулся.
- Поганое шампанское. Старина Китченер, должно быть, решил на нем сэкономить. Кстати, глядя на безупречный вечерний наряд, трудно сказать, получили ли вы награды, к которым я рекомендовал вас представить.
Син покачал головой:
- Я все еще сержант и не хочу обременять генеральную ставку своими проблемами.
- Ясно! - Глаза Ачесона слегка сузились. - Должно быть, кто-то решил попридержать награды. Я разберусь.
- Уверяю вас, мне и так хорошо. Генерал сменил тему разговора:
- Вы знакомы с моей женой? Он заморгал от удивления:
- Еще не имел чести.
- Тогда идем.
Син сам простил себя от имени Канди за то, что покинул ее. Но хозяйка отеля и не думала скучать. Ачесон повел его сквозь толпу в дальний конец зала. Вдруг Син резко остановился.
- Что-то случилось? - поинтересовался генерал.
- Нет, ничего. - Син шел вперед и не отрываясь смотрел на мужчину, стоявшего именно в той группе, к которой они направлялись.
Худой мужчина, одетый в голубую форму горных стрелков Наталя. Его светло-коричневые волосы были зачесаны назад и открывали высокий лоб. Нос казался слишком большим по сравнению со ртом и подбородком, и плечи слегка опущены. Высочайшая награда за храбрость - орден за выдающиеся заслуги, бронзовый, с рубинами, висел на полосатой ленте. Серебряные короны на плечах и галуны свидетельствовали о том, что он полковник.
Снова почувствовав вину, Син перевел взгляд на ноги полковника и с удивлением заметил, что они были абсолютно одинакового размера и обуты в одинаковые лакированные черные сапоги. Только когда тот слегка повернулся, переместив вес тела с одной ноги на другую, Син заметил свинец на сапоге и, все понял.
- Моя дорогая! Я бы хотел представить тебе мистера Коуртни. Помнишь, я рассказывал тебе о нем. Он был со мной в Коленсо несколько недель назад.
- Конечно, помню. Я очень рада познакомиться с вами, мистер Коуртни. - Миссис Ачесон отвечала очень любезно и дружелюбно.
Син же с трудом смог открыть рот, чтобы пробормотать соответствующие приличию слова, так как заметил, что полковник пристально смотрит на него.
- А это майор Петерсон из моего штаба. Син кивнул.
- А полковника Коуртни вы, возможно, знаете. Кажется, у вас та же фамилия. Хотя вы и не упоминали, что он ваш родственник.
Впервые за девятнадцать лет Син посмотрел в лицо человеку, которого изуродовал.
- Привет, Гарри, - произнес он и протянул руку. Губы Гарри Коуртни задрожали. Он пожал плечами и слегка покачал головой.
"Возьми, Гарри. Пожалуйста, возьми мою руку". Син молча пытался внушить ему это. Понимая щекотливость положения, он заставил себя улыбнуться. Улыбка вышла неубедительной, уголки рта дрожали.
Губы Гарри размякли, и Сину показалось, что брат страстно желает пожать ему руку.
- Много времени прошло, Гарри. Слишком много. - Син шагнул вперед с протянутой рукой.
"Возьми ее, Гарри. О Боже, заставь его пожать мне руку".
Гарри распрямился, при этом носок его правого ботинка слегка поцарапал мраморный пол. Страстное желание исчезло, губы изогнулись в презрительной усмешке.
- Сержант, - начал полковник громким и неестественно высоким голосом.
- Сержант, вы одеты не по форме. - Повернувшись на искусственной ноге, он медленно захромал прочь.
Син остался стоять с протянутой рукой и застывшей улыбкой.
"Ты не должен был так поступить с нами. Мы оба хотим этого. Я ведь знаю, что ты этого хочешь так же, как и я".
Син опустил руку, непроизвольно сжав ее в кулак.
- Вы знаете его? - мягко спросил Ачесон.
- Да. Он мой брат.
- Понятно, - пробормотал генерал. Он многое повидал и понял, почему Син Коуртни все еще сержант.
Майор Петерсон кашлянул и закурил сигару. Миссис Ачесон дотронулась до руки генерала:
- Дорогой, вчера приехала Дафни Лэнгфорд. Вон она с Джоном. Мы должны пригласить их на обед.
- Конечно, дорогая. Я сегодня же приглашу их.
Они сосредоточили свое внимание друг на друге, давая Сину возможность справиться с потрясением.
- Ваш стакан пуст, Коуртни. Впрочем, и мой тоже. Предлагаю отведать кое-что покрепче, чем пойло Китченера.
Бренди, обжигающий бренди с мыса Доброй Надежды, сильно отличался от мыльного вина, которое изготавливают во Франции. И он был опасен, когда человек в плохом настроении. А после выходки Гарри Син бесился от ярости.
Его лицо ничего не выражало, он вежливо беседовал с миссис Ачесон и улыбнулся Канди, когда она шла по залу, но пил стакан за стаканом, чтобы разжечь ярость. И следил за полковником в темно-голубом мундире, который хромал от группы к группе.
Адьютант, рассаживающий гостей, не мог догадаться, что Син был простым сержантом. Он принял его за влиятельного бизнесмена, гостя миссис Раутенбах, и посадил во главе длинного стола между Канди и миссис Ачесон. Напротив разместились бригадир и два полковника. Одним из них был Гарри Коуртни.
Так как Син почти все время смотрел на него, Гарри сделался нервно болтлив. Не глядя в глаза брату, он постоянно обращался к высшему начальству, а бронзовый крест, покачивающийся при каждом движении, придавал дополнительный вес его словам.
Еда была великолепна. Лобстеры доставили с мыса Доброй Надежды, несмотря на осаду буров. Стол украшали молодые жирные фазаны, оленина и четыре пикантных соуса. Даже шампанское оказалось превосходным. Но Син ел мало, зато часто подзывал человека, разносившего напитки.
- И поэтому, - произнес Гарри, выбирая сигарету из протянутой кедровой сигарницы, - я не думаю, что все это продлится больше трех месяцев.
- Я с вами совершенно согласен. - Майор Петерсон кивнул. - Мы вернемся в Лондон еще в этом сезоне.
- Вздор! - Син вступил в разговор. Он редко употреблял это слово; но вокруг были дамы.
Петерсон покраснел, Ачесон натужно заулыбался, а Канди завертелась от любопытства, хотя совсем недавно умирала со скуки. Все смолкли.
- Прошу прощения? - Гарри впервые посмотрел на брата.
- Вздор! - повторил Син, и шампанское в очередной раз каскадом полилось в его хрустальный бокал. И хотя он раз десять повторял подобную операцию за вечер, сейчас многие обратили на это внимание.
- Ты не согласен со мной? - Гарри бросал ему вызов.
- Нет.
- Почему?
- Потому что в вельде еще восемнадцать тысяч буров, это - хорошо организованная армия. И нельзя сбрасывать со счетов их характер.
- Ты не… - В голосе Гарри слышалось раздражение, но Ачесон спокойно перебил его:
- Простите, полковник Коуртни. - Он повернулся к Сину. - Я верю, что вы хорошо знаете этих людей. - Он заколебался, но решил продолжать: - Ведь вы даже связаны с ними родственными узами.
- Мой шурин командует винбергскими коммандос, - подтвердил Син. "Да, этот старик знает больше, чем я подозревал". Син покраснел.
- И что, по вашему мнению, они предпримут? - Ачесон продолжил тему, а Син пил шампанское, слушая его.
- Они будут разбиваться на группы - их традиционные союзы, коммандос.
Ачесон кивнул. Будучи в генеральной ставке, он знал, что такое уже случалось.
- Но в таком случае им придется таскать за собой большие колонны с продовольствием и боеприпасами. А когда начнется сезон дождей, они не смогут выпасти лошадей.
- Да. - Син видел, что теперь все слушают его. Он быстро соображал, проклиная алкоголь. - Они будут уклоняться от больших боев, убегать, нападать с флангов и убегать снова.
- А продовольствие? - спросил бригадир.
- Вельд - их цейхгауз, а каждая ферма - убежище.
- А амуниция, оружие, одежда? - не унимался бригадир.
- У любого британского солдата, которого они захватят в плен, будет новое ружье и форма.
- Но как долго они смогут так существовать? - Гарри разговаривал с ним снисходительно, как с ребенком. - Как далеко смогут убежать? - Он оглядел остальных, ища поддержки, но все смотрели на Сина.
- Но ведь степь широка. - Син обращался к нему, задетый его тоном - Боже, ты же их знаешь. Они привыкли к лишениям. А гордость - главное составляющее их существования.
- Ты нарисовал прелестную картинку. - Гарри непринужденно улыбнулся. - Думаю, не просто будет найти кого-нибудь среди рядового и сержантского состава армии, кто так хорошо понимал бы стратегию неприятеля. - Он снова посмотрел на начальство с таким многозначительным видом, что Син решил промолчать. - Как я уже говорил, генерал Ачесон…
- Еще минутку, полковник. - Отвернувшись от Гарри, Ачесон обратился к Сину: - А как бы вы попытались их задержать?
Гарри многозначительно закашлял, предупреждая свою компанию, что сейчас его брат выставит себя на посмешище.
Это не ускользнуло от Сина.
- Все дело в одном: в мобильности врага, - мрачно констатировал он.
- Понимание ситуации делает тебе честь, - пробормотал Гарри.
- Наша первая задача - сдержать врага и измотать его. - Син пытался не обращать внимания на колкости брата.
- Сдержать его? - выпалил бригадир.
- Удерживать в замкнутом пространстве, - пояснил Син.
- Как?
- Скажем, выстроить ряд укреплений.
- Поправь меня, если я ошибаюсь, но ты предлагаешь оградить все холмы и фермы? - Гарри все еще ухмылялся.
- Новая линия укреплений вдоль железной дороги не повредит. Тогда можно будет заставить их рассыпаться цепью вдоль всего вельда, и каждый раз, когда враг будет пытаться прорвать линию укреплений, ему придется нести большие потери, так как их позиции немедленно обстреляют.
- Но ведь расходы будут огромные - подчеркнул Ачесон.
- Но не такие, как для содержания армии в четверть миллиона человек на протяжении пяти лет. - Син уже не мог удержаться. - Потом на охраняемых территориях маленькие группы всадников, не обремененные фургонами и артиллерией, могли бы совершать налеты на коммандос, нанося им чувствительные удары. Гнать их на линию укреплений, изматывать лошадей, лишать отдыха, использовать их тактику нападения мелкими отрядами. Использовать против коммандос контр коммандос.
Ачесон задумчиво кивнул.
- Продолжайте, - попросил он.
- Потом сжечь их фермы. Захватить женщин и стариков, которые кормят их. Заставить буров действовать в вакууме.
Через много лет ему пришлось пожалеть об этих словах. Возможно, Китченер выжег бы земли и без совета Сина. Возможно, не из-за этого создали лагеря. Но, увидев все это, он не мог забыть этот ужас всю жизнь. Он был зол и пьян в тот вечер, но впоследствии это не служило ему оправданием.
Вдруг он ощутил пустоту, предугадав, что посеял семена кошмара, и замолчал. Его предложения обсуждали, развивали их, строили планы.
Когда обед закончился и подали кофе, Син предпринял еще одну попытку разрушить барьер, разделявший их с братом. Он подошел к нему, забыв про гордость.
- В прошлом месяце я ездил в Ледибург. Там все в порядке. Ада писала мне, что…
- Неделю назад я получил письмо не только от жены, но и от мачехи с сыном. Я в курсе всех домашних дел. Спасибо. - Гарри уставился в пространство.
- Гарри…
- Прости. - Гарри резко повернулся и захромал прочь.
- Пошли домой, Канди.
- Но, Син…
- Пошли.
В эту ночь Син почти не спал.
Глава 40
Восточный сектор руководства генерального штаба с удобством расположился в офисе пивного завода на улице Плейн.
Майор Петерсон поджидал Гарри.
- Я посылал за вами два часа назад, сэр.
- Я был нездоров, - ответил Гарри.
- Старина Гарри сегодня не в лучшей форме - лучше мы не будем его долго мучить. Пошли.
Петерсон повел его вниз по коридору, где стояли часовые, к двери в дальнем конце. Он постучался и вошел. Ачесон оторвал взгляд от бумаг.
- Полковник Коуртни явился, сэр.
- Спасибо, Петерсон. Входите, Коуртни.
Петерсон закрыл дверь и оставил Гарри стоять на толстом персидском ковре у конторки Ачесона.
- Я посылал за вами два часа назад. - И Ачесон сделал ему то же замечание, что и Петерсон.
Гарри переступал с ноги на ногу:
- Я не очень хорошо себя чувствовал с утра, сэр. Пришлось пригласить врача.
Ачесон подкрутил белый ус, изучая круги под глазами Гарри и белое как мел лицо.
- Садитесь, - приказал он.
Гарри старался не смотреть на него. Он страдал похмельем после вчерашней ночной попойки. Конечно, это не могло не отразиться на внешнем виде, он вертелся на стуле, сжимая и разжимая руки, лежащие на коленях.
- Мне нужен один из ваших людей, - наконец произнес Ачесон.
- Он к вашим услугам, сэр. - Гарри кивнул.
- Это сержант Коуртни. Я хочу сделать его командиром.
Гарри замер.
- Вы понимаете, о ком я говорю?
- Да, сэр.
- Не сомневаюсь, - сухо проворчал Ачесон. - Я лично дважды рекомендовал его к повышению. - Он зашелестел бумагами.
- Да, сэр. - Правая рука Гарри снова сжалась и разжалась.
- Я заметил, что вы никак не прореагировали на это.
- Никак, сэр.
- Могу я узнать, почему?
- У меня не было… Я не думал, что надо что-то делать.
- Вы думаете, что мои рекомендации - шутка?
- Нет, сэр. Конечно нет, - поспешно ответил Гарри.
- Тогда в чем дело? - Бледно-голубые глаза Ачесона были холодны и спокойны.
- Я говорил с ним. Поздравил его. После Коленсо предоставил отпуск.
- Очень мило с вашей стороны, учитывая, что там он был ранен.
- Я не хотел. Понимаете, дело в том, что он - мой брат. В этом могли усмотреть протекцию. Я действительно не мог ничего поделать. - Гарри подвинулся на кончик стула и замахал руками, словно помогая себе говорить.
- Ваш брат? - строго переспросил Ачесон.
- Да, мой брат. Я хорошо знаю его. Я знаю его, а вы нет. Вы даже не представляете себе… - Гарри чувствовал, как мысли смешались. Его голос задрожал. Он должен объяснить, он должен все рассказать Ачесону. - Моя нога! - пронзительно закричал он. - Моя нога! Видите! Посмотрите на нее! Он сделал это! Это он отобрал у меня ногу. Вы не знаете его. Он - само зло. Зло, зло, зло!
Выражение лица Ачесона не изменилось, но взгляд стал холодней и пристальней. Гарри должен был докричаться до него и заставить понять.
- Анна… - Лицо Гарри стало мокрым от слез. - Моя жена, Анна. Он надругался над ней. Все, к чему он прикасается… вы даже не знаете, во что это превращается. Я знаю. Он - зло. Я пытался и надеялся в Коленсо - но вы не смогли уничтожить его. Он - разрушитель.
- Полковник Коуртни! - Голос Ачесона резко прервал эту тираду, и Гарри замолчал, закрыв лицо руками.
- Я просто хочу объяснить вам, а вы не понимаете.
- Ну почему же? - Ачесон злобно и отрывисто произносил слова. - Я гарантирую, что вы будете комиссованы по состоянию здоровья.
- Вы не сделаете этого… я не подпишу.
- А я и не прошу вас об этом, - отрезал Ачесон. - Сегодня я пошлю бумаги вам в отель. Завтра с утра вы сможете поехать любым поездом на юг.
- Но… но… сэр.
- Это все, Коуртни. Благодарю за внимание. И Ачесон снова вернулся к бумагам.
Глава 41
В тот же день Син провел два часа с Ачесоном, а потом вернулся в отель Канди и застал Соула в бильярдной. Син выбрал кий. Соул положил два шара у дальнего борта и выпрямился.
- Ну? - спросил он.
Син мазал конец кия мелом.
- Ты не поверишь.
- Расскажи, а там посмотрим. Таинственно улыбаясь, Син сделал два удара.
- Я произведен из сержанта без портфеля в майора со всеми регалиями.
- Ты?
- Я. - Син многозначительно кашлянул и пропустил шар.
- Должно быть, они сошли с ума.
- Не знаю, сошли или нет. Но теперь ты должен оставаться при моей персоне и обращаться со мной почтительно. И пропустить следующий шар.
Соул пропустил.
- Если ты офицер и джентльмен, то почему бы тебе не заткнуться и не вести себя соответствующе, когда я выигрываю?
- Но ведь и ты изменил свой статус.
- Что?
- Теперь ты лейтенант.
- Не может быть!
- С бляхой!
- С бляхой?
- С медалью, дурак.
- Я повержен. У меня нет слов. - Соул упал и принялся хохотать. - А что за бляха и за что?
- Медаль за заслуги - за ту ночь в поезде.
- Но, Син, ты… Син перебил его:
- Да, они и мне обещали. Старина Ачесон обнадежил меня. Он раздает медали и звания всему, что шевелится, с той же благосклонностью, с которой расклейщик афиш раздаривает портрет Бовриля. Он до хрипоты требовал медаль у адъютанта, который принес нам кофе.
- Он угощал тебя кофе?
- И сигарой, - уточнил Син. - Он решил не считаться с затратами. Мы общались, как два влюбленных на тайном свидании. Он постоянно называл меня "мой милый мальчик".
- И кем ты будешь командовать? Син отбросил кий и перестал смеяться.
- Мы с тобой будем командовать одним из первых отрядов контркоммандос. Небольшой, легко экипированной группой, преследующей буров. Грабить, изматывать, лишать их лошадей корма и гнать до тех пор, пока они не наткнутся на большую колонну.
На следующее утро они поехали инспектировать отряд добровольцев. Их сопровождал майор Петерсон.
- Боюсь, я что-то напутал, Коуртни. Мы наскребли всего триста пятнадцать человек. - Петерсон решил немного перестраховаться. Он не забыл слова "вздор".