- Выстрел - это голос ружья, и каждое имеет свой характерный, особый звук, который для нас, детей страны охоты, представляет ту же разницу, как и голоса людей! - наставительно проговорила канадка. - Что же касается отца или Лестанга, то они с индейцем, который обещает показать дорогу к Золотой горе, не могут вернуться раньше, чем через два дня.
- У вас просто на все имеются ответы, и мне волей-неволей приходится молчать! - отвечал молодой человек.
Между тем Жан на своих легких лыжах с удивительной быстротой приближался к ним. Чувствуя себя превосходно в наряде эскимоса, бодрый и румяный, юный лицеист казался сильным, здоровым мужчиной.
- Ну что? Какой была охота? - спросил Леон.
- Очень удачной, - весело отозвался юноша, - я уложил на месте двух зайцев, белых, как горностаи, и, кроме того, прелестное животное, которое по некоторым соображениям принял за вапити оно ростом с жеребенка, с роскошными ногами. Я захватил с собой всего один окорок, но и тот весит не менее двадцати фунтов!
- Ну, да, конечно, это вапити, - подтвердила молодая канадка. - Вас можно поздравить: таким трофеем гордятся даже самые ловкие и смелые охотники моей страны.
- Нет, право, удивительный молодчина наш юный Немврод: по двадцати часов кряду проводит в снегах, без всяких путеводителей, кроме небесных звезд да своего компаса, спит под открытым небом на морозе, когда и белые медведи замерзают, - и все ему нипочем!
- Нет, месье Поль, прошу извинить, на этот раз я спал не под открытым небом, а в чудном гроте или, вернее, в пещере с песчаной почвой, где температура даже без костра и печей весьма высокая. Туда я стащил разрубленного топором на части вапити и, завалив вход снегом, явился к вам, чтобы захватить санки и отправиться обратно за мясом, которое, судя по всему, должно быть превосходнейшего вкуса!
- О, ваше открытие, Жан, неоценимо для нас! Мы превратим пещеру в склад для провианта и, если она Достаточно велика, сможем даже жить в ней, пока будем разыскивать "Мать золота".
- По всей вероятности, очень велика: над нею возвышается целый холм!
- А далеко это отсюда?
- Да часов семь ходьбы для привычного человека, а для нашего каравана с собаками и санями не менее полусуток!
- Ну, все равно, как только Жан успеет обогреться и отдохнуть, надо будет пуститься в путь. В этой пещере нам будет несравненно лучше, чем под открытым небом!
- Я готов хоть сейчас! - сказал Жан.
- Нет, нет, - необходимо плотно поесть на дорогу и собраться!
После хорошей, основательной закуски стали снимать палатку и вырывать железные скобы креплений, все это сложили вместе с домашней утварью. Маленький караван, состоявший из пяти саней, запряженных двадцатью эскимосскими собаками, дружно тронулся в дорогу.
Местность повсюду была совершенно ровная, а плотный снег настолько тверд, что полозья почти не уходили в него, и возки легко скользили по поверхности, что значительно облегчало путь. Собаки бежали бодро, люди на лыжах иногда подсобляли им, подталкивая сани сзади. Жанна направляла поезд, и собаки, повинуясь ее голосу, весело бежали к востоку. Луна светила вовсю, время от времени Жанна останавливала караван, кто-нибудь из мужчин брал привязанную сверху лопату, нагребал довольно высокий снежный холм, и поезд трогался дальше. Эти возвышения служили путеводными столбами для Дюшато и Лестанга: прибыв к месту прежней стоянки, они должны были по этим знакам отыскать новое местопребывание своих компаньонов.
Долгое время путь был гладкий, томительно-однообразный, но удобный; вдруг местность изменилась: со всех сторон теснились темные глыбы камней, казавшихся черными при ярком свете месяца. Руководствуясь указаниями Жана, маленький поезд спустился в небольшую ложбинку, окруженную со всех сторон скалами и замыкаемую высоким холмом, почти горою, у подножия которой, точно туннель, чернел вход в пещеру.
- Вот она! - воскликнул Жан.
Еще минута, и все принялись весело расчищать снег. Туша вапити была на месте, только успела уже совершенно заледенеть. Собак поспешно выпрягли, предоставив их самим себе, а сани выстроили полукругом перед входом; только затем наши друзья начали осматривать новое жилище.
Они утомились, и каждый думал прежде всего о своей постели. Все спешили достать из саней предметы первой необходимости и устроиться на ночлег, а Жан, вооружившись маленькой керосиновой лампой, проник в глубь пещеры. Суженная у входа до полутора аршин в ширину и менее сажени в высоту, пещера эта представляла собой нечто вроде коридора, затем вдруг расширялась настолько, что образовывала большой круглый зал, стен которого не было видно в темноте.
Здесь оказалось настолько тепло, что меховые одежды стали излишни. Все восторгались открытием Жана, сознавая, что впоследствии, когда входное отверстие завесится какой-нибудь шкурой, жилище будет просто превосходным. Поставили печку, зажгли лампу и стали готовить чай. Леон в это время достал свою буссоль. Удивительная точность прибора была такова, что ни разу с момента, как наши путешественники вступили на золотоносную почву, стрелка не оставалась абсолютно неподвижной. Так как золото здесь встречается повсюду, она постоянно отклонялась то в одну, то в другую сторону, то вниз, то вверх, указывая на присутствие драгоценного металла в недрах земли. Но на этот раз стрелка была совершенно неподвижна. Напрасно он наклонял и встряхивал буссоль, напрасно постукивал по ней ногтем, - ничто не помогало; он встревожился: уж не испортился ли прибор, и, достав из маленького кожаного мешка самородок золота величиной с орех, поднес его к своей буссоли. Обыкновенно в таких случаях игла делала быстрый поворот и следовала направлению самородка, но теперь она даже не дрогнула. Холодный пот выступил на лбу молодого человека: очевидно, золото уже не действовало на леоний… Что же теперь делать?
ГЛАВА 2
Фанатики золота. - Тайна индейца атна. - Отправление. - В пути. - Надо воздействовать. - Первая победа. - Подвиги школьника. - Пир. - Кошмар. - Смертельная опасность.
Все золотоискатели Клондайка одержимы мечтою найти "Мать золота", ту сказочную залежь драгоценного металла, которая, по рассказам, должна содержать золота более, чем на целый миллиард. На эту тему существует даже легенда, известная индейцам с незапамятных времен и распространяемая теперь с особым усердием золотоискателями. Многие уже стали ее жертвой, но, несмотря на это, находятся все новые и новые фанатики, готовые переносить самые страшные мучения, идти на верную смерть ради своей золотой мечты.
Это те же алхимики средних веков, ищущие философский камень: им мало богатейших россыпей золотоносного песка, мало даже самых крупных самородков; подавай лишь те сказочные залежи, те сплошные пласты драгоценного металла, которые прозваны "Матерью золота". Остальное для них не представляет почти никакой ценности. Это какие-то маньяки, загипнотизированные жаждою несметных богатств. Одним из таких фанатиков был и Пьер Лестанг, рудокоп и страстный золотоискатель, влекомый химерой "Матери золота". Между тем он был, пожалуй, единственным человеком, невероятные, упорные усилия которого могли в конце концов увенчаться успехом. Долгие годы он жил среди индейцев, скрытных и недоверчивых по отношению к бледнолицым; только в прошлом году, когда Лестанг спас жизнь одного из вождей, индейцы подружились с ним, еще раз доказав свету, что благодарность и признательность - добродетели, присущие людям любого цвета кожи.
- Я знаю, что ты хотел бы найти желтое железо, до которого так жадны все бледнолицые, - сказал ему однажды индеец, - и укажу место, где его так же много, как простых камней, и где глыбы его так велики, как вот эти обломки скал!
Лестанг слушал с замиранием сердца. Индеец дал понять, что залежи "желтого железа" находятся очень далеко, места те труднодоступны и опасны, но человек, упорный и настойчивый, смелый и отважный, всегда достигает желаемого.
"О, это, наверно, "Мать золота"! Да! Да! Не подлежит сомнению!" - обезумев, мысленно повторял Лестанг.
- Знаешь, брат мой, надо идти искать это желтое железо! - обратился он к краснокожему.
- Если брат мой хочет, пойдем! - просто отвечал индеец.
Дело было зимою, а в том году холода доходили до пятидесяти двух градусов ниже нуля. И все-таки двое смельчаков пустились в дальний и трудный путь. Претерпевая страшные лишения, эти отважные люди упорно шли к цели; однако, несмотря на все усилия, им не удалось достигнуть обетованной земли. Лишившись всего необходимого, полуживые от холода и голода, съев по дороге своих собак, потом их шкуры, ременную упряжь саней, они вернулись к индейцам более похожие на живые скелеты, чем на людей, состоящих из мяса и костей.
Тогда Лестанг понял, для достижения цели необходимы другие средства и условия и, расставшись со своими друзьями-индейцами атна, отправился на Юкон, где нанялся в рудокопы и стал копить деньги, в надежде набрать необходимую сумму для снаряжения новой экспедиции.
Случай столкнул старика с нашей компанией франко-канадцев, и вскоре он сделался одним из членов этой дружной семьи, окружившей его уходом, ласками и заботой. И чувство глубочайшей признательности побудило рудокопа, как когда-то индейского вождя, открыть друзьям все, что он знал о "Матери золота".
- Надо идти туда, надо отыскать эти чудовищные сокровища! - Лестанг услышал в ответ почти то же, что много лет назад сам произнес в подобной ситуации.
Но теперь, как раз теперь, труднейшая экспедиция имела хорошие шансы на успех. После первого блистательного дебюта в стране снега наше маленькое общество испытало немало горьких неудач: во-первых, кража гнезда самородков, затем ужасный случай с двумя канадцами, чуть было не стоивший им жизни, потом несправедливое и возмутительное обвинение, арест, трехмесячное тюремное заключение и штраф в пятьдесят тысяч франков, которому подверглись Поль, Леон и Тоби. Когда же им вернули свободу, пришла зима, холодная, долгая, суровая. Правда, это самая благоприятная пора для разведок, но наши франко-канадцы были не особенно склонны к подобного рода работе, к тому же громадное большинство золотоискателей, англосаксов или космополитов, стало смотреть на них после тюрьмы косо и недоверчиво - интриги господ Боба Вильсона и Френсиса Бернетта сделали свое дело: друзьям не хотели сдавать внаем ни одной, даже самой жалкой лачуги под жилье, никто не соглашался работать на их клеме, порой они наталкивались и на прямые публичные оскорбления.
Дальнейшее пребывание в Доусон-Сити оказывалось невозможным, и они продали свой великолепный участок, получив сто двадцать тысяч долларов чистоганом, хотя эта концессия стоила вчетверо больше. Ничем более не связанные, смельчаки решили, невзирая на все ужасы Ледяного ада, готовиться к встрече с "Матерью золота". Быстро снарядили экспедицию, сделали громадные запасы провианта, необходимой одежды, динамита, орудий и оружия, снарядов и керосина. Все это разместили на шести санях так, чтобы на каждых находилось по шестой доле всего перечисленного - мера, необходимая на случай гибели или пропажи одного или нескольких возков.
Каждые сани должна была везти упряжка из пяти сильных, здоровых, хорошо обученных собак. Но для сбережения их сил Лестанг предложил по крайней мере на первой части пути заменить собак лошадьми, нанятых пусть даже за неслыханно высокую плату.
Маленький караван двинулся через проток Юкона по льду толщиною в двенадцать вершков; лошади везли кладь, а сами участники экспедиции шли пешком, почти по колено в снегу.
В шесть дней они успели пройти восемьдесят миль, затем лошади и проводники вернулись обратно в Доусон-Сити, и наши друзья остались одни. План старого Лестанга, избранного единогласно начальником экспедиции, заключался в том, чтобы сначала достигнуть всем вместе того места, до которого с индейцем он прежде уже доходил, а затем, разбив стоянку и оставив там почти всю экспедицию, вдвоем с Дюшато отправиться в индейскую деревню за старым другом из племени атна. Под предводительством последнего маленькое общество должно было отправиться туда, где, по словам легенды, находится золотое сердце Юкона.
Вся первая половина программы была выполнена, и молодые люди вместе со своими мужественными спутницами ожидали только возвращения двух канадцев с индейцем атна. Прошло более двух недель с тех пор, как Лестанг и Дюшато ушли, более двух недель оставшиеся скучали в своих палатках.
Чтобы избежать сидячей жизни, столь пагубной в этих широтах, молодые люди решили ежедневно посвящать несколько часов занятиям на вольном воздухе.
Леон и Марта совершали длинные прогулки, беседуя о прошлом и при сорока пяти градусах мороза строя планы на будущее. Что же касается журналиста, то он сначала предпочитал оставаться в палатке, греясь у печки, невзирая на подтрунивания товарищей. Только Жанна смогла, в конце концов, переупрямить его.
Это была первая победа молодой уроженки Канады над парижским "зябликом", утонченным и мниморасслабленным. Девушке удалось заставить Редона выходить на воздух ежедневно хоть на полчаса, и с этого времени здоровье репортера начало заметно улучшаться. Он понемногу привыкал к морозу, меньше кутался, перестал вечно сидеть у огня.
Ну а Жан Грандье чувствовал себя в этой насквозь промерзшей стране, как в родной стихии. Смелый и отважный, полный сил и здоровья, он не пугался никакой стужи, никакой непогоды, охотился целыми днями и почти никогда не возвращался без добычи. Этот шестнадцатилетний мальчик, не поморщившись, шел на медведя, на вапити - большого северного оленя, который, даже насмерть раненный, обыкновенно кидается на охотника и одним ударом рогов пропарывает ему живот. Презирая всякую опасность, юноша далеко уходил от лагеря в сопровождении лишь верного ньюфаундленда Портоса, тоже чувствовавшего себя прекрасно среди морозов и снегов. Товарищи часто называли юношу траппером, настоящим траппером - североамериканским охотником, ремесло которого требует особой силы, ловкости, мужества.
Во время одной из своих экскурсий юноше и удалось, как мы знаем, найти пещеру, где и поселилось все маленькое общество. Здесь им уже не грозила никакая опасность ни от мороза, ни от диких зверей. При более основательном осмотре оказалось, что уже на некотором расстоянии от входа температура была не ниже минус трех, а немного подальше вглубь термометр показывал нуль, тогда как в палатке, несмотря на раскаленную печь, никогда не бывало выше минус пятнадцати.
Пещера эта разветвлялась в разные стороны в виде гусиной лапы тремя узкими коридорами.
Наши друзья, не имея особой надобности, не дали себе труда осмотреть их, разместившись в среднем круглом зале, достаточно просторном и удобном. Собаки устроились у входа на мягком песке и тут же принялись пожирать остатки убитого Жаном вапити. Между тем хозяева их принялись с особым наслаждением жарить на вертеле, приспособленном к печке, сочный окорок этой дичины. Вкусный запах жареного мяса распространился по всей пещере, проникая и во все темные коридоры. После долгой веселой беседы все с удовольствием предались сну.
Только одна маленькая керосиновая лампа, надетая на высокую бамбуковую трость, освещала эту общую спальню, разделенную надвое занавеской из полотнища палатки.
Все мирно почивали в продолжении нескольких часов.
Вдруг Поль Редон, спавший в глубине пещеры, внезапно пробудился от ночного кошмара. Ему снилось: какая-то страшная тяжесть налегла на грудь и давит его, потом кто-то перекатывает с бока на бок и топчет, топчет… В висках застучало, сердце усиленно забилось, наконец, он сделал страшное усилие и открыл глаза.
Ужаснейшее зрелище представилось ему при свете маленькой лампы, из груди вырвался страшный хрип: действительность оказалась кошмарнее сна.
ГЛАВА 3
Серый медведь. - Прерванный сон. - Выстрел. - Жан и Леон. - Редон представляет собою поле битвы. - Героиня. - Самообладание. - Свойство минеральной эссенции. - Смерть гризли.
Без сомнения, самое громадное, самое сильное и самое свирепое животное изо всех диких обитателей Нового Света - серый медведь, или гризли. Несмотря на свои размеры, он проворен и ловок, как пантера, сильнее, чем бизон, и всегда находится в ярости, всюду оставляет за собой смерть и разрушение. Средней величины гризли имеет в длину сажень и двенадцать вершков и весит около сорока пудов, при этом отличается необычайной живучестью: были примеры, когда пробитый несколькими пулями медведь, из которого кровь лилась, как вино из бочки, нагонял коня, пущенного вскачь, ударом своей могучей лапы переламывал ему хребет, сбрасывал всадника и, растоптав его ногами, раздирал в клочья.
Облаченный непроницаемой броней из мускулов, жира и толстой, плотной шкуры, он почти неуязвим; не только холодное оружие, а даже и пули редко могут достать главные жизненные органы этого страшного исполина. Чтобы уложить зверя, свинец должен пройти ему в глаз, в ухо или прямо в сердце.
Вот почему ожерелье из когтей серого медведя считается самым славным и драгоценным украшением воина-индейца, явным доказательством его несомненного мужества, ловкости и силы. К счастью, эти страшные животные встречаются редко, но зато там, где появляются, наводят ужас на целую окрестность.
По чистой случайности пещера, открытая Жаном, оказалась берлогой пары таких чудовищ. Эти медведи, вероятно, недавно поселились в одном из темных коридоров и легко пробудились от зимней спячки под влиянием вкусного запаха жареного мяса и приятной теплоты. Кроме того, гризли, отличающиеся тонким обонянием, возможно, почуяли и присутствие человека, мясо которого для них особенно лакомо. Поэтому немудрено, что один из серых гигантов, руководствуясь инстинктом, отправился прямо туда, где наши друзья прекрасно расположились на ночлег.
В первый момент полярный господин остановился, удивленный видом непривычных предметов и фигур спящих людей, и, поднявшись на задние лапы, словно о чем-то размышлял; нечто похожее на звериную усмешку исказило на мгновение его громадную пасть, но любопытство взяло верх, и он, опустившись на все четыре лапы, осторожно подкрался к ближайшему спальному мешку, где лежал укутанный в меха Поль Редон.
- Медведь! Медведь! Помогите!! - завопил не своим голосом несчастный, как только успел прийти в себя. Одним прыжком Леон вскочил со своего ложа и стал озираться, отыскивая оружие. Жан сделал то же. Крик ужаса невольно вырвался у них при виде страшного зверя, угрожавшего другу.
От этого крика пробудились и две девушки. Не понимая, что случилось, они стали растерянно суетиться, опрокидывая кое-какие вещи на своем пути. Шум смутил на мгновение серое страшилище. Тем временем Жан схватил ружье, у Леона очутился в руках нож; зверь при виде врагов с яростным ревом поднялся и пошел на людей.
- Не стреляйте! - крикнула Жанна, к которой вернулось ее обычное самообладание.
Но уже было поздно. Раздался выстрел - и густое облако дыма застлало на минуту все кругом. Выстрел раздробил зверю челюсть, но это сделало его еще опаснее. Он конвульсивно замотал головою, леденящий душу рев заполнил пещеру, кровь ручьем полилась из раны, но чудовище продолжало стоять на задних лапах и как будто топтало что-то под ногами.