Наши друзья разбили палатки и поспешили прежде всего приготовить обед, уже в пятый раз в этот день, так развился у всех аппетит. Впрочем, это был скорее ужин: часы показывали одиннадцать ночи, но солнце еще не зашло. Наконец, за полчаса до полуночи оно скрылось, и золотоискатели, отложив до следующего дня свои дела, легли спать. Но уже в половине четвертого утра все были на ногах. Солнце, поднявшееся двумя часами раньше, стояло высоко и сильно пригревало.
Люди, успевшие здесь получить участки, давно были за работой. Довольные, что день продолжается без малого круглые сутки, они трудились, точно негры-невольники или каторжники, до истощения сил, до полного изнурения.
Соседи знакомились между собой, вступали в разговоры, но и здесь все интересовались только золотом, говорили лишь о нем.
Однако участки были бедны, что не мешало, впрочем, рудокопам испытывать свое счастье: "Авось, - думал каждый, - я все-таки наткнусь на богатое месторождение?"
Работа старателя, в сущности, очень несложная. Сперва поднимают верхний слой почвы, затем роют все глубже и глубже, добывая большие комья земли, которые кладут в железное корытце, вмещающее с полпуда. С этим корытцем идут к ручью и, присев на корточки, погружают в воду по самые края, все время покачивая. Мало-помалу камешки, глина и другие примеси отделяются и уносятся водой, а на дне остается лишь чистое золото.
Этот простой прием требует, однако, известной ловкости и умения. Обыкновенно соседи всегда с охотой обучают новичков такому способу промывки, и обе наши девушки сразу выказали большое проворство; мужчины же оказались менее способными.
Все шестеро горячо принялись за дело, но, увы! - на первых порах их ждало разочарование: на дне корытца скапливалось ничтожное количество золотого песка. Проработав двенадцать часов без перерыва, наши друзья решили прекратить работу и усталые, измученные и разочарованные хотели уже возвратиться в свой бивуак. Вдруг какой-то маленький зверек, выпрыгнув из норки, стремглав кинулся между лапами Портоса. Обрадовавшись развлечению, собака стала гоняться за ним, но едва успела сделать три-четыре скачка, как грызун скрылся, словно провалившись под землю.
- Ищи! Ищи, Портос! - крикнул ему Жан.
Собака принялась разрывать землю.
- Апорт! - командовал лицеист.
Портос на мгновение уткнулся носом в землю и вытащил что-то, но затем, бросив, стал рыть глубже. В этот момент луч солнца, упав на находку пса, заиграл ослепительно-ярким блеском. Жан поспешно схватил комок и произнес:
- Весит более десяти фунтов, и мне кажется, что это золото!
- Золото! Покажите-ка его сюда! - и ком стал переходить из рук в руки. - Вот когда счастье-то привалило! - воскликнул Редон.
Услышав про находку, с соседних участков сбежались старатели.
- Да, это в самом деле золото, самое чистое, самое превосходное, какое мне только случалось видеть, а я ведь двадцать лет пекусь и мерзну в этой проклятой стране! Поверьте, друзья, этот самородок стоит не менее десяти тысяч франков, - проговорил старый рудокоп.
- Десять тысяч франков - кусок металла величиною с крупную картофелину мутно-желто-землянистого цвета!
Между тем Портос продолжал усердно рыть лапами землю.
- Надо посмотреть, нет ли там еще таких самородков! - проговорил Жан, взглянув на собаку. Все кинулись к яме, вырытой ею, и громкий крик радости вырвался из десятка уст.
- Клянусь честью! - воскликнул старый рудокоп. - Вот гнездо самородков! Ну, в добрый час вы начали свое дело!..
ГЛАВА 5
Что называется гнездом самородков. - Золотая лихорадка. - Кровь и золото. - На замерзшей почве. - Почему не делают раскопок летом? - Дровосеки. - Рудокопы. - Журналы, газеты и их делегаты. - Неизвестность. - Планы бандитов.
И в Калифорнии, и в Южной Африке, и в Австралии рудокопы называют золотым гнездом такое место, где в земле, подобно клубням картофеля, лежат рядом разной величины самородки. В данном случае таких самородков оказалось двенадцать штук, причем самые мелкие - с хорошее куриное яйцо, а самые крупные - много больше мужского кулака.
- О, вы счастливые люди! - при виде этого неожиданного богатства воскликнул старый рудокоп, весь бледный от волнения. - Ведь это разом целое состояние! Вам будут завидовать!
- Но это еще не все! Я уверен, мы будем золотыми королями! - воскликнул Поль Редон и, взяв в руки два клубня, стал подбрасывать их, взвешивая на руке, играя с ними. - Никогда не поверил бы, что вид этого богатства так подействует на меня: хочется петь, плясать и скакать от радости. Да вижу, что и вас всех, друзья мои, охватила также золотая лихорадка, такой же золотой бред! Вы хотя и молчите, но глаза такие безумные!
И действительно, золото как-то особенно действует на человека, опьяняя, подобно хорошему крепкому вину. Ведь странно: когда люди наталкиваются на громадные залежи железа, меди, угля, представляющие собою те же миллионы и сулящие порой несравненно большие богатства, не бывает такого бреда, таких галлюцинаций, грозящих потерей рассудка. Происходит ли это оттого, что золото даже в грубом виде является воплощением всех человеческих наслаждений, радостей жизни и одновременно воплощением роковой, тяжелой работы, мучительной борьбы за существование - трудно сказать. Но даже суровый Дюшато сперва побледнел, затем покраснел и был не в силах произнести ни одного слова. Между тем глаза его горели, как раскаленные угли.
- О, и я хочу видеть… Хочу дотронуться своими руками до этого золота… Дайте, дайте мне его сюда! - с трудом выговорил он, наконец. - Ах, Жанна, дитя мое…
наконец-то мы будем богаты!.. Жанна, слышишь ли?.. Ведь это богатство! Громадное богатство!..
Молодая девушка тоже оживилась, за нею Леон, потом сама Марта. Только Жан остался нечувствителен к припадку сумасшествия, вызванному подарком судьбы: для Дюшато и его дочери это открытие означало конец убогой жизни в канадской хижине без радости и надежды; для Марты оно оборачивалось независимостью; Леону Фортену обеспечивало достойную жизнь родителей и осуществление научных проектов. А Жан видел в золоте прежде всего средство отомстить за смерть отца. Но поможет ли оно ему? Как эти слитки накажут убийц?
Между тем, пока люди волновались около самородков, Портос продолжал ожесточенно рыть землю и добрался-таки до грызуна. Бедная землеройка билась у него в зубах, но, увлеченные видом золота, Редон и его друзья не обращали на это внимания.
- Сколько здесь… скажите? Тысяч на сто франков будет? - дрожащими губами произнес журналист.
- Как знать? - отвечал старый рудокоп. - Когда найдена жила, то этим дело не кончается! - Он взял кирку и с удвоенной силой увеличил отверстие. Камни полетели, и всюду засверкали блестящие точки.
- Вот!.. Я говорил! - продолжал он прерывающимся голосом. - Вот… Вот!.. Еще!.. Но что вы смотрите? Возьмите лопату и поднимите это все… Прекрасно! Золотая масса!
Редон схватил лопату и бросился к груде обломков, среди которых блестели новые самородки. Он рылся с жадностью, упоением, из груди его вылетали короткие восклицания - "ах, еще, еще!".
Канадец собирал "золотые картофелины" и клал их в кучу.
Вдруг кирка ударилась о твердое, как скала, препятствие.
- Кончено! - сказал канадец, бросая орудие.
- Как!.. Нет больше золота! Уже! - вскричал разочарованным тоном Редон.
- О, чувствую, даже уверен, его еще множество, но я коснулся замерзшего слоя, а люди еще не выдумали инструмента, чтобы раздолбить такую землю!
- Но как же поступают зимой?
- Зажигают огонь в ямах: через двенадцать часов лед подтаивает, земля размягчается на два фута. Вот ее-то и пускают для водяного промывания.
- Значит, надо ждать зимы?
- Да, два с половиной - три месяца!
- Нет, я хочу сейчас же начать разработку, как зимой! Не правда ли, ведь это и твое желание, Леон?.. И ваше, Дюшато?..
- Конечно! - энергично ответили оба.
- Смотрите, опасно! - проговорил старик. - Почва не тверда; по мере того как вы будете рыть, она станет обваливаться.
- Можно укрепить лесами!
- Вода доберется до вас!
- Мы ее вычерпаем!
- Здесь летом из глубины почвы выходят смертоносные газы: они вас задушат.
- Умирают один только раз.
- Ну, и молодец же вы! - воскликнул восхищенный рудокоп. - Право! Дайте мне хорошую цену, и я готов пойти на риск!
- Сколько же угодно за день?
- Сто франков, если не дорого!
- Получите двести… Мои друзья согласны?
- Да!.. Да!.. Двести франков! - вскричали в один голос молодые люди и девушки.
Итак, эксплуатация началась, несмотря на опасности. Теперь нужно было добыть дрова. Немедленно приступили к делу.
Леон, Поль и канадец, под предводительством старика, очистили место и стали копать четырехугольное отверстие в два квадратных метра; Жанна же, Марта и Жан отправились за дровами. При помощи рюкзаков и топоров они скоро набрали по связке сучьев. Молодой человек помог своим спутницам взвалить эти связки на плечи, и все трое, обливаясь потом, достигли участка. Потом пришлось принести еще столько же. Затем дрова сложили в яму и зажгли.
- Теперь, - произнес Редон, - пока земля оттаивает, нам не мешает наполнить чемоданы!
Эта мысль пришлась всем по душе.
Самородки были собраны и снесены под просмоленный навес.
Неслыханное обилие и чрезвычайная величина их вызвали среди соседей настоящий столбняк; на памяти рудокопов не было видано ничего подобного. Золота здесь, считая по самой низкой цене, было не менее шестидесяти килограммов на сумму сто восемьдесят тысяч франков.
Весть о счастливой находке наших друзей быстро распространилась, полетела в Доусон-Сити и произвела там всеобщую сенсацию. Репортеры двух главных в столице золота газет - "Клондайкский самородок" и "Юконская полночь" - немедленно выехали на клем, еще не имевший названия. Им нужны были автографы, интервью, документы, фотографии счастливцев! Конечно, Редон прекрасно принял коллег. Новые знакомые проглотили несколько кусков мяса и сухарей, выпили по стакану виски и уехали через два часа.
Работа, прерванная на некоторое время, возобновилась, так как почва уже оттаяла на глубину метра. Оставалось только удалить пепел.
Кирки старого рудокопа и Дюшато застучали по горячей земле, и Леон Фортен и Поль Редон стали поднимать лопатой куски и бросать наружу. Здесь Жанна, Марта и Жан осматривали их и выбирали большие и маленькие самородки.
В яме, где работало четверо мужчин, наступила адская жара. Засучив рукава своих рубашек, они все ушли в работу.
- Ну, друзья мои, и денек! - сказал Редон, вытирая рукой пот, струившийся по его лицу. - Мы получаем тысячу франков в час. Недурно!
- Черт возьми! - произнес в это время старый рудокоп. - Взгляните-ка сюда! Можно подумать, найдена "Мать золота", пресловутое золотое гнездо Юкона! - С этими словами он отколол киркою почти такую же глыбу, какую отрыл Портос.
Леон и Поль взглянули на нее, друг на друга и без слов поняли все.
- Ну, товарищ, берите ее в свою собственность! - сказал восхищенный журналист.
Старик сначала не понял.
- Берите же, говорят вам, - продолжал Редон, - это вам… Не так ли, дамы?
- О, от всего сердца! - воскликнули девушки.
Старик сначала побледнел от волнения, затем кровь прилила к его худому лицу, побуревшему от двадцатилетней работы на открытом воздухе, и он едва мог произнести:
- Вы… золотые сердца… Вы - достойны своего счастья!.. Моя благодарность… принадлежит вам навсегда!.. Я - ваш… Мое имя - Пьер Лестанг, уроженец прихода св. Бонифация, близ Виннипега, в Канаде.
- А, моя родина! - вскричал Дюшато, протягивая ему руку. - Я должен был догадаться об этом по вашему произношению!
- Но мы все соотечественники!.. Да, по доброй, старой Франции! - прибавил Фортен.
Во время этого разговора к золотоносной яме приблизилась небольшая подозрительная компания. Лохмотья доусонцев были не лишены живописности, а вид довольно красноречиво свидетельствовал о преступных замыслах; но счастливые искатели золота не обратили на это внимания, как не заметили взглядов, брошенных гостями на палатки, яму и кучу самородков.
После долгого немого созерцания чужой удачи незнакомцы медленно направились к дощатому бараку, где наскоро был устроен трактир, и уселись за бутылкой виски. Один из них, оглянувшись кругом, тихо проговорил:
- Все ли вы видели? Смотрите, не забудьте! Особенно позаботьтесь о собаке! Черт возьми! У них более ста килограммов золота, стоящего, по крайней мере, триста тысяч франков! Нужно, чтобы оно было нашим.
ГЛАВА 6
Два человека конной полиции. - Западня. - Два трупа. - Страшная резня. - Еще один мертвец. - Упорный сообщник. - Пожар. - Мнимые полицейские. - Охрана для гнезда самородков.
Неделю спустя зловещие незнакомцы, положившие глаз на золото наших друзей, собрались в деревушке Фурш. Расположенная при слиянии двух рек, Эльдорадо и Бонанзы, Фурш была малой копией Доусон-Сити - такая же грязь и топь, те же увеселительные заведения, те же люди, только общественная организация более первобытная, жизнь более дорогая, а удовольствия более грубые.
Здесь имелся полицейский пост, но стражи порядка из-за множества дел никогда не сидели на одном месте, разъезжали по горам и долам и при случае не отказывались от угощения.
Около трех часов того же дня два полисмена вернулись в Фурш. У первого дома, харчевни, где радостно веселились рудокопы, один из кутил остановил их, пожелал по-английски доброго дня и прибавил хриплым от виски голосом:
- Вы чокнетесь с нами, не так ли?
- Идет! - ответили они. - Мы уже четыре дня в дороге и хотим пить, а еще больше есть! Но позвольте раньше вычистить лошадей!
- Ни за что! Это сделает харчевник!
Явился хозяин трактира. Это был высокий и крепкий мужчина тридцати лет, с белокурыми волосами и длинной бородой. Он с видом знатока осмотрел лошадей.
- А я вас не знаю! - сказал один из полисменов.
- Ничего удивительного! Я здесь только неделю… Сменил Джо Большую Губку, умершего от белой горячки.
- Это должно было произойти! - подхватил второй полицейский. - Бедный Джо не пил меньше галлона в день!
- Мы познакомимся, господа, и вы будете приняты с не меньшим радушием, чем у моего предшественника! Но довольно болтать!.. Входите же… Я займусь лошадьми.
Сопровождаемые человеком, пригласившим их на улице, полисмены вошли в довольно большую залу, где всего четверо посетителей с аппетитом пили и ели. Их познакомили и дали место за монументальным столом, заставленным разными яствами.
Тут же два бокала были наполнены немного дрожавшими руками до краев, и для начала все звонко чокнулись.
Привыкнув к шумному радушию местных рудокопов, оба гостя принимали угощение, не дожидаясь упрашиваний.
Хорошие едоки и любители выпить, что не удивительно в людях, несущих службу при пятидесяти градусах мороза, они опрокинули полные стаканы и потом принялись за еду с поспешностью солдат во время похода.
Хозяин харчевни вернулся с новыми бутылками и закуской. Обменявшись с одним из выпивавших значительным взглядом, он проговорил:
- Лошади приведены в порядок, джентльмены, вы можете быть спокойны!
Полисмены поблагодарили и продолжили пиршество. Они расстегнули сюртуки, ослабили пояса и, работая челюстями, стали слушать застольную песню одного из собутыльников… Правда, это была убогая поэзия, сомнительная музыка, но пища и поглощаемые напитки восполняли отсутствие слуха и голоса у певца.
Так протекли часы. Наконец, видя, что попойка вот-вот превратится в грязную оргию, полисмены объявили, что обязанности службы заставляют их удалиться.
- Как!.. Уже?.. Ведь так весело! - вскричали их собеседники.
Но те настаивали и встали.
- Ну, еще бокал… прощальный! Стакан вишневого ликера… Это "Черный лес", стоящий двенадцать долларов бутылка!
Полисмены вынуждены были согласиться. Оба выпили. Вдруг глаза их расширились и сделались неподвижны, рот сжался, пальцы скрючились, - и стаканы выпали из рук. Конвульсивное подергивание пробежало с ног до головы, и оба, без крика или вздоха, упали замертво.
- Умерли, Френсис? - спросил один из пьяниц, которого это страшное событие, казалось, отрезвило.
- Да, я убил их без колебаний и угрызений совести! - отвечал совершенно спокойно убийца. - Добрая порция синильной кислоты, добавленной в стаканы, - и готово! Они перешли от жизни к смерти без всяких страданий!
- Но против нас будет все население… Закон Линча!..
- Не бойся, кара за убийство здесь не сильнее, чем за кражу! Лучше помоги - нужно раздеть догола джентльменов, пока теплые. - С этими словами разбойник направился к тому несчастному, что, согнувшись пополам, упал лицом на стол, раскинув руки, расстегнул ему пояс, к которому крепилась кожаная кобура с револьверами, снял один рукав мундира, потом другой и сказал:
- Мы одинакового роста… Будет мне как раз впору!
Но человек, только что говоривший о законе Линча, опять принялся за свое:
- Не согласен убивать… Я хочу воровать, но отказываюсь убивать… слышишь, Френсис?.. Не рассчитывай же на меня впредь - наш договор разорван.
- Твое последнее слово?
- Да!
- Подумай, ведь ты получишь более миллиона фунтов.
- Цифра грандиозная, но повторяю: не хочу быть убийцей!
Тогда с быстротою молнии Френсис схватил револьвер полисмена и выстрелом в упор наповал убил собеседника.
- Сам виноват, дурак! Я хочу иметь дело только с готовыми на все людьми и устраняю слабых, которые завтра могут сделаться изменниками!
- Браво, Френсис! - вскричал охрипшим голосом один из трех оставшихся собутыльников. - Ты - настоящий предводитель! Мы последуем за тобою даже в преисподнюю, если вздумаешь туда прогуляться. Не так ли, товарищи?
- Да!.. Да!.. Френсис хорошо сделал. Долой трусов! Долой изменников!
В этот момент в зал, наполненный пороховым дымом, вошел содержатель харчевни.
- Пистолетный выстрел! Френсис, ты виноват? Забыл, что мы не в Калифорнии или Австралии?!
- Боб, он не был надежен! Однако нас стало четверо, а должно быть пятеро!
- Брось! Мы здесь легко найдем еще одного компаньона, а если нет - призовем кого-нибудь из Англии. Теперь же надо срочно освободиться от этих тел!
- Лишь бы только выстрел не привлек кого! Разве зарыть их здесь во дворе? - проговорил хозяин.
- Ты забываешь, что земля промерзла на два фута глубиной и тверда, как скала!
- Верно! Какая идиотская страна!
- Ну, не говори, это - страна миллионов!
- Я вижу только одно средство избавиться от этой кучи мяса, - сплевывая, промычал один из разбойников. - Разрезать тело на куски, зашить в брезент и бросить в реку или в заброшенную рудокопами яму!
- Твое средство великолепно! Ну, не будем терять ни минуты. Я запру дверь, как будто бы ушел куда!