- Я позабочусь о ней, миссис Корнелиус.
Миссис Корнелиус сняла наколку и фартук и бросила их к ногам мисс Бруннер.
- Не уверена, что тебе это удастся, милочка, - сказала она мягко. - Не позволяйте мадам командовать собою.
Мисс Бруннер казалась парализованной. Миссис Корнелиус, казалось, даже стала выше ростом, когда она, подбоченясь и пританцовывая, прошла мимо промокшей насквозь мисс Бруннер.
- Я вас знаю! Я вас знаю! - напевала она. - Я вас знаю! Я вас знаю! Да, да, да!
- Дома все нормально, мама? - спросила Кэтрин.
- Нормально. - Миссис Корнелиус была довольна собой, хотя некоторое время спустя она, может быть, и будет сожалеть о том, что произошло. Она нанялась на работу из-за мальчика, после разговора с Сэмми. Но сегодня вечером опять придется одеть свои перья и оборки и отправиться в парк Креморн. Правой рукой она оттянула одетый на мисс Бруннер корсет и послышался громкий треск от того, как он щелкнул по ее телу. Мисс Бруннер стояла, не двигаясь. Мисс Корнелиус захихикала.
- Не позволяйте ей носить это. - Она еще разочек обошла мисс Бруннер и помахала ей рукой от двери. - Пока, пока, грязнуля.
В ужасе Кэтрин пробормотала матери:
- До встречи.
- Содержи себя в чистоте - и все будет нормально, - посоветовала миссис Корнелиус, закрывая дверь. Последнее, что увидела Кэтрин, была хитрая ухмылка.
Мисс Бруннер возмущенно фыркнула и ожила.
- Ужасная женщина. Я вынуждена уволить ее. Пойду переоденусь. Прошу вас одеться к тому моменту, когда я переоденусь.
Уна не понимала, для чего все это было нужно.
- Это же фарс. Кто будет у нас в гостях сегодня вечером?
- Принц Лобкович и его друзья придут в шесть часов.
- О, - сказала Кэтрин, вспоминая, кто это.
- Глупые существа, - сказала мисс Бруннер.
Уна Перссон высоко подняла брови.
- Ага.
- От сегодняшнего вечера зависит наш успех, - сказала мисс Бруннер и вышла из комнаты, хлопнув дверью.
Уна погладила бедро Кэтрин под простыней.
- Может, это та самая "большая встреча"?
Кэтрин отрицательно покачала головой.
- Пока нет.
- Хотя мы знаем, что это уже произошло. А что будет после встречи? Это действует мне на нервы. Недостаточно информации. Ты когда-нибудь думаешь о природе времени?
- Конечно, - Кэтрин пододвинулась так, чтобы ей было удобно целовать плоский живот Уны Перссон, и одновременно рукой слегка дотронулась до клитора подруги. Уна от удовольствия застонала. С того места, где она лежала, была видна брошенная тряпка, поваленное ведро, фартук и наколка.
- А твоя мать с характером. Я не ожидала от нее такого.
- Я тоже. - Язык Кэтрин был похож на крылышки пойманной бабочки, рукой она посильнее надавила на клитор. Уна откликнулась на ласку.
- Они обе меня перепугали, - сказала Кэтрин. - Я все еще не отошла от этого.
- Забудь об этом.
Уна хрипло удовлетворенно застонала.
- Тебе хорошо? - прошептала Кэтрин Корнелиус.
Бизнесмен
"У Молли О'Морган была маленькая шарманка,
На ней всегда было яркое платье,
Ее можно было встретить на улице каждый день,
Играющей тра-ля-ля-ля-ля.
Парни, которые знакомились с ней,
Уже никогда не могли ее забыть,
Она сводила их с ума.
Молли О’Морган была ирландка с итальянской примесью,
И у нее была маленькая шарманка!"-
пел майор Най, подкручивая свои восхитительные усы и придерживая руками широкое клетчатое пальто, когда пересекал болотистую местность, за ним тащился Себастьян Очинек. Очинек чувствовал себя несчастным и безнадежно оглядывался в поисках каких-нибудь признаков человеческого жилья, предпочтительно гостиницы. Но вокруг не было видно ничего, кроме травы утесника, камней, изредка пролетавших птиц и нескольких пугливых овец. Если бы майор Най не был одним из самых крупных акционеров сети оборудованных залов в провинции, Очинек уже давно бы начал жаловаться. Но ему было необходимо заполучить хороший контракт на год для Уны где-нибудь недалеко от Лондона (как он и предполагал, в Лондоне закрыли все концертные залы), этим контрактом он хотел компенсировать разочарование, которое постигло Уну, когда ей не удалось выступить в "Эмпайер".
- Это одна из песен Эллы Ретфорд, - объяснил майор Най, остановившись и с восхищением разглядывая болотный вереск. - В репертуаре вашей подружки есть что-нибудь типа этого?
- Есть еще лучше, - не задумываясь, ответил Очинек смиренно, но с отвращением глядя на огромное болото, распростершееся перед ним. - У нее все песни высшего качества, майор. - Он засвистел сложную мелодию. - Это - одна из ее песен. "Официанты заставляют меня двигаться".
- Это значит, что мне придется ехать в Лондон, - сказал майор Най, двигаясь осторожно. - А Лондон не самое безопасное место в наше время, не так ли?
- Сейчас везде опасно, майор.
- Я просто ненавижу Лондон, мистер Очинек.
- О, я вас понимаю. - Очинек задумчиво наблюдал за птицей, которая, хлопая крыльями, взлетела в небо. Майор Най поднял свое пороховое ружье и притворился, что прицелился.
- Бах! - сказал майор. - Вообще-то, - продолжил он, - мне, между прочим, необходимо поехать в Лондон по одному очень важному делу в ближайшие дни. Я еще точно не знаю, когда именно, попросите у меня в офисе, чтобы вам сообщили, когда я там буду.
- И тогда вы ее прослушаете?
- Именно это я и имел в виду, старина. Если, конечно, у меня будет время. Между прочим, который сейчас час?
Очинек удивленно посмотрел на него.
Майор Най повел плечами. Небо было темно-синего цвета, воздух был мягким и теплым.
- У меня очень много дел, - сказал он, - То одно, то другое.
- У вас множество интересов, - сказал Очинек с восхищением.
- Да, очень много. Я играю, - майор рассмеялся, - сразу много разных ролей, как вы выражаетесь. - Он дотронулся рукой до галстука с широкими, как у шарфа концами. - Как, впрочем, и все… - Он улыбнулся кривой загадочной улыбкой. Очинек твердо решил приобрести себе костюм из твида, такой же, как и у майора, и широкое пальто с поясом и поставил себе целью приобрести небольшой дом где-нибудь в Сомерсете или Девоне. Он ненавидел жизнь за городом, но другого выбора, казалось, не существует. Они взобрались на холм и посмотрели на извилистую дорогу, ведущую в Порлок. За дорогой распростерлось блестящее море. По пыльной, немощеной дороге едва плелся экипаж, запряженный парой гнедых. Экипаж был старым, и его давно пора было как следует отремонтировать.
Майор Най стоял, опираясь на свое ружье, и с изумлением наблюдал за экипажем, который медленно взбирался на холм.
- По-моему, это викарий едет ко мне в гости. Да, наш викарий путешествует с шиком. Раньше он ездил верхом. Один из самых лучших охотников в наших местах. Хоть и не раз падал с лошади. Ха, ха.
Седая голова показалась в окошке и бледная рука помахала им.
- Майор! Майор!.
- Викарий! Доброе утро! Хотите сообщить что-нибудь новенькое о моем разбойнике? - Майор Най улыбнулся Очинеку. - Мой сын сейчас служит в армии.
- Попал в плен. Пленник.
- Что? Мой старший?
- Да, майор. Я везу вам телеграмму. Я был в городе, когда ее прислали. Я сказал, что передам ее вам.
Очинек понял, что его опять преследует неудача. Он вздохнул - он выбрал неудачное время для встречи с майором Наем.
- Машины типа бронетранспортеров, - продолжал кричать викарий охрипшим голосом, - врезались в их ряды и отрезали их. Почти все убиты. Он сражался отважно. Об этом напечатают завтра в газетах.
- О, черт побери!
- Он ранен! - Викарий окончательно сорвал себе голос, экипаж задел за камень и подпрыгнул. Кучер заорал на лошадей.
- Вы возвращаетесь в Лондон на электричке, которая отходит в семь тридцать, мистер Очинек? - спросил майор Най.
- Ну… - Очинек надеялся, что его пригласят переночевать. - Если это самый удобный поезд.
- Я поеду с вами. Быстро, хватайте лошадей за узду и заставьте их двигаться побыстрее. Доедем с викарием до моего дома, и я успею собрать вещи.
- В каком сражении захватили в плен вашего сына? - спросил Очинек, когда они спускались вниз к дороге.
- Черт побери! - воскликнул майор Най, останавливаясь, чтобы отцепить вереск, прилипший к его носку. - Полк? Конечно, восемнадцатый уланский.
- Я спросил, где это произошло?
- Боже! Мой мальчик! Не может быть!
Посланники
Принц Лобкович был почти уверен, что за ним полдня следит полицейский агент, и хотел бы надеяться, что на самом деле это не так. Он посмотрел на часы: он ждал посланника, стоя неподалеку от единственных из сохранившихся ворот в Букингэмский дворец. Незаметно разглядывая всех, проходивших мимо, он пытался определить, кто из них агент (прохожих было немного), но не заметил никого подозрительного, повернулся в сторону дворца и начал рассматривать его. Прошел уже год, как он был забит досками, но стражники в красной одежде и меховых киверах все еще стояли в караульных будках. Это место было не хуже любого другого, где можно было бы встретиться с посланником. И уж наверняка это место было сейчас одной из самых нейтральных на земле территорий. Швейцарские карманные часы с горным пейзажем на внутренней стороне крышки были подарком мисс Бруннер. Ему никогда сразу не удавалось найти кнопку, открывавшую крышку. Он решил, что, как только закончится большая встреча, купит себе электронные наручные часы, что-нибудь типа тех, которые сейчас делают французы. Ему нравилось все новое. В конце концов именно это привело его в политику.
Посланник опаздывал. Принц Лобкович вытащил из кармана фрака свернутый в трубочку номер "Юмориста" ("Типично британский журнал, но вовсе не старомодный") и стал внимательно изучать его, держа его так, чтобы была видна обложка журнала с изображением собаки Бонзо. Определенный номер определенного журнала был оговорен заранее. Принцу Лобковичу нравился журнал "Юморист". Он погрузился в чтение, непроизвольно улыбаясь напечатанным в нем шуткам.
Некоторое время спустя мужчина средних лет с аристократической внешностью и военной выправкой налетел на Лобковича и притворился, что узнал его. Говоря по-английски с легким акцентом, он радостно воскликнул:
- Бог мой! Да ведь это же ты, старина Генри!
Лобкович притворился удивленным и сказал:
- Неужели это ты, Джордж?
- Да, конечно. Как здорово, что мы встретились.
Лобкович нахмурился, пытаясь вспомнить дальнейшие слова. Он неохотно скрутил журнал и положил в карман, журнал сильно выпирал из кармана.
- Пойдем выпьем, старина. - Лобкович похлопал мужчину по плечу. - Нам есть о чем поговорить.
- Да, конечно!
Они перешли улицу и вошли в парк Святого Джеймса, в котором были десятки аттракционов, и на каждом из них звучала своя музыка. Мужчина негромко сказал:
- Я - полковник Пьят, меня прислало наше посольство.
- А я - Принц Лобкович, представляю эмигрантов. Надеюсь, наша встреча окажется плодотворной.
- Я тоже надеюсь на это. - Они дошли до аттракционов, расположенных вокруг озера. Ленты, флаги, раскрашенные холсты, медь и сталь, ярко нарисованные деревья - все двигалось по кругу, вверх и вниз, а люди визжали, громко смеялись и хихикали.
Пьят остановился у палатки, около которой сидела несчастная на вид обезьянка, рядом стоял ее хозяин - старый итальянец, на голове у него был цилиндр. Итальянец широко улыбнулся и предложил Пьяту купить мороженое. Пьят остановился, протянул руку и нежно погладил обезьянку. Он отрицательно покачал головой и двинулся дальше, отказываясь от мороженого.
- Мороженое! - закричал итальянец, как будто Пьят забыл купить его. - Мороженое!
Одетый во фрак и с цилиндром на голове, Пьят с величественным видом пошел дальше.
- Мороженое? - спросил итальянец Лобковича, который шел на два шага позади Пьята. Лобкович отрицательно покачал головой. Не оборачиваясь, Пьят спросил:
- Есть какие-нибудь новости о Корнелиусе?
- Вы имеете в виду Джеремиа?
- Да.
- Никаких. Такое впечатление, что он исчез окончательно.
- Ну, может это и к лучшему. А вы как считаете?
- Его умение проникать в суть вещей очень полезна.
- Но он также обладает способностью расстраивать все дела. А нам накануне большой встречи это совсем не нужно.
- Согласен.
Они шли под низко висящими ветками ив, под которыми прогуливались молоденькие сильно накрашенные проститутки, мимо каруселей, качелей, американских горок. В парке было много людей.
- Этим крестьянам очень весело, - Пьят хотел произнести это с иронией, но ему это не удалось. - Боже! Эти люди обречены, но они все еще веселятся.
- Вы учились в Итоне? Я тоже, - сказал Лобкович и улыбнулся развязной девице, смотревшей на него. - Вам не нравятся аттракционы?
- Я практически никогда их не видел. Только однажды в Финляндии. Там еще были цыгане. Да. Около Рувениеми, насколько я помню. Весной. Сам я не катался. И еще я запомнил, как цыганка разбила весенний лед и полоскала в реке белье. Там были очень похожие аттракционы, хотя, пожалуй, было меньше металла и дерева. Все было также ярко раскрашено. - Полковник Пьят улыбнулся.
- Когда вы в последний раз были в Финляндии? - Лобкович нагнулся и прошел под веревкой, при помощи которой была натянута одна из палаток. Он глубоко вдохнул в себя воздух с запахами машинного масла, гари и навоза.
Полковник Пьят повел плечами и сделал неопределенный жест рукой.
- Это было в те времена, когда Финляндия еще существовала. - Он улыбнулся на этот раз более открытой улыбкой, чем в предыдущий раз. - Я любил бывать в Финляндии. Финны очень простые люди.
К ним подошла пожилая женщина, продававшая лаванду. На ней была красная шаль, которая не гармонировала по цвету с ее цветами. Она заговорила жалобным голосом, протягивая им букетики.
- Купите, сэр. Пожалуйста, сэр. - Она кивала при этом головой, как бы вынуждая их кивнуть ей в ответ. - Они принесут вам удачу, сэр. А какой сладкий запах, сэр. Пожалуйста, купите, сэр.
Пьят первым засунул руку в карман и вытащил полкроны. Он отдал ей монету и получил букет. Букетик был завернут в бумагу серебряного цвета. Лобкович дал ей два шиллинга и получил такой же букетик. Женщина спрятала деньги куда-то между складками огромной грязной юбки.
- Благодарю вас, джентльмены.
Они тотчас забыли о существовании букетиков, которые держали в руке, и пошли дальше.
- Но вашим людям пришлось аннексировать Финляндию, - сказал Лобкович.
- Да. - Пьят поднял руку к лицу и тут заметил, что у него в руке зажат букет. Он засунул его в петлицу. - Это было сделано, чтобы получить еще один выход к морю.
- Вы действовали, конечно, по принципу практической целесообразности. - Лобкович нахмурился.
- А разве не все действуют именно по этому принципу? Ладно вам, Принц Лобкович. Ну, что, будем заниматься школьными нравоучениями? Или обсудим то, чем нам придется заняться в ближайшем будущем?
- Там, возможно, тоже не обойтись без школьных нравоучений? - Лобкович вытащил букетик из петлицы и выбросил его. Он упал в грязь рядом с лужей.
Полковник Пьят сказал благожелательно:
- Простите меня. Я знаю. Я знаю… - Он уступил.
Толпа уличных мальчишек с криками пробежали мимо них. Один из мальчишек, пробегая мимо, бросил на Лобковича быстрый проницательный взгляд. Лобкович нахмурился и ощупал свои карманы, чтобы удостовериться, что его не обокрали. Но все было на месте, даже "Юморист".
Они поднялись к выступающему далеко в озеро пирсу, пробираясь к нему по деревянному настилу, который был переброшен через грязь. На пирсе стояли несколько пар. Они остановились.
- Стороны меняются, - сказал Принц Лобкович. Они стояли рядом и смотрели на уток и фламинго. На противоположном берегу прогуливались нарядно одетые красотки под руку со своими ухажерами, разодетыми в пух и прах, котелки у них были лихо заломлены набекрень. Шарманка наигрывала сентиментальные мелодии. Медведь танцевал. Мимо проплывали лодки.
На фоне вечернего неба на западе они видели крышу Букингэмского дворца, а на востоке - крышу здания Казначейского гарнизона, ощетинившуюся стволами орудий.
- Становится все холоднее, - сказал полковник Пьят, застегивая пуговицу на своем элегантном пальто. Принц Лобкович заметил шелковый носовой платок в левом рукаве у полковника. По небу плыли серые облака, слегка окрашенные в красный цвет.
- Все уходят. - Пьят остановился и поднял камешек. Он бросил его в воду. По воде разошлись небольшие круги. К поверхности поднялись рыбы и через несколько секунд снова погрузились в воду. - У нас осталось совсем немного старых друзей. Пустые песни.
Встреча
- Мне нравится путешествовать, но еще больше - возвращаться, - сказала миссис Корнелиус, затачивая нож для мяса и глядя с любовью на кусок жареной свинины.
Стол был накрыт красной плюшевой скатертью. По краям скатерти была пришита широкая бахрома синего цвета. Поверх этой скатерти лежала другая, белая, льняная, по краям которой были пришиты английские кружева. На льняной скатерти стояли огромные фарфоровые блюда, на которых были нарисованы розы, на блюдах лежали овощи. На столе также лежали огромные ножи с костяными потрескавшимися от времени ручками, массивные вилки, ложки, салфетки, вложенные в пожелтевшие кольца из слоновой кости, серебряная солонка, серебряная горчичница, серебряная перечница. За столом сидели дети миссис Корнелиус и еще несколько гостей. Они пришли на "особый" завтрак, который миссис Корнелиус обычно устраивала по воскресеньям. Сэмми, который в подобных ситуациях обычно исполнял роль хозяина дома, сидел рядом с ней в костюме из саржи, который был ему узок, как обычно, изнемогая от жары, но на этот раз он изнемогал от жары совсем не по той причине, по которой ему было жарко обычно: обычно ему было жарко от работы, а сегодня от страха. Худой мальчик с голодным видом сидел рядом с Сэмми, у него текли слюнки в ожидании того момента, когда наступит его очередь получить порцию мяса. Губы его матери вытянулись трубочкой, она все еще продолжала точить нож. Волосы, завитые щипцами, были уложены в прическу в стиле мадам Помпадур, на ней было цельнокройное платье фиолетового цвета, на котором были нашиты кружева, имитирующие валансьен. Подложные плечи еще больше расширяли и без того поражающую своими размерами фигуру.
- Передавайте свои тарелки, - сказала она, собираясь резать мясо.
Раздался звон передаваемых тарелок. Кэтрин, которая сидела рядом с матерью, передала ей тарелку Фрэнка. Фрэнк взял тарелку у своей знакомой, мисс Бруннер, и передал ее Кэтрин. Фрэнк и мисс Бруннер были одеты в очень похожие костюмы темно-серого цвета. Только в петлице у Фрэнка была роза. На лице его была самодовольная ухмылка, говорившая о том, что он старается вести себя за столом как можно более прилично. Мисс Бруннер также старалась вести себя дружелюбно.
- Неплохой кусочек свининки, - приговаривала миссис Корнелиус, разрезая свинину на куски.
- Да, выглядит очень аппетитно, - сказала мисс Бруннер. Она подмигнула мистеру Смайлсу, сидевшему напротив нее в рясе викария, которым он когда-то был на самом деле.