ГЛАВА VII. Где доказывается, что иногда полезно подслушивать беседу некоторых особ
Положение капитана Лорана было довольно странно в эту минуту: он снял дом и внес плату за целый год вперед, следовательно, по праву был хозяином Цветочного дома. Между тем он тайком прокрался в него через подземный ход и потайные двери с пружинами, тогда как, напротив, владелец, который не должен был уже входить в дом без разрешения того, кому уступил его, вскоре на виду у всех войдет в него через парадный ход и отопрет внутренние двери оставленными им у себя против всякого законного права вторыми ключами.
Как это часто бывает в жизни, случай все устроил по своей прихоти, и два этих человека невольно поменялись ролями.
Не руководил ли перст Божий всеми событиями, с первого взгляда такими нелогичными?
Как бы то ни было, авантюристы, совершенно не заботясь о будущем, жили только настоящим, усердно отдавая должное добытым Хосе запасам.
В течение всего времени пути индеец был верен, предан и находчив. Буканьеры невольно поддавались чувству, которое влекло их к нему, и, сами того не подозревая, мало-помалу начинали испытывать к нему искреннюю дружбу.
Хосе, однако, со своей стороны, оставался неизменен, он не выходил из своей роли подчиненного, но без раболепства и без заискивания, готовый на все, чтобы услужить, он, тем не менее, не делал никаких попыток более тесно сойтись с флибустьерами и, зная, что нужен, даже необходим, с редким тактом, которым был наделен в высшей степени, заставлял добродушием, простой и заразительной веселостью прощать себе это досадное с точки зрения гордых и щепетильных людей положение зависимости.
На этот раз трапеза длилась долго и сопровождалась забавными рассказами. Авантюристам нечего было торопиться, они убивали время, осушая стакан за стаканом и разговаривая обо всем, что приходило в голову.
Однако к концу ужина разговор принял более серьезный оттенок - в сущности, буканьеры играли в опасную игру и в случае проигрыша могли поплатиться головой; тут было над чем призадуматься.
- Вот мы и в Панаме, благодарение Богу, целые и невредимые! - сказал наконец капитан Лоран.
- Пока нас не повесят, - прибавил Мигель Баск, прихлебывая вино из громадного стакана.
- Ну тебя к черту с такими разговорами! Подумаем лучше о наших делах. Хосе, друг мой, десять человек из наших захвачены в плен этой зеленой рожей - доном Пабло Сандовалем.
- Хотел бы я в отместку захватить его корвет, - заметил Мигель.
- Терпение, брат, дойдет и до этого очередь.
- Надеюсь.
- Ты слышал, что наши товарищи попались в руки испанцев, друг Хосе?
- Слышал, капитан, - ответил проводник. - Здесь никто нас не услышит, и я могу называть вас таким образом.
- Называй как хочешь, любезный друг, лишь бы ты сообщал нам приятные вести, - вмешался Мигель, - и я ведь капитан, черт возьми!
- Знаю; ваша слава настолько велика, что не знать вас нельзя.
- Благодарю. Итак, ты говорил капитану Лорану…
- Что слышал о ваших товарищах, захваченных в плен, и это опечалило меня.
- Надо спасти их! - вскричали в один голос оба авантюриста.
- Об этом-то я и думаю… Здесь все делается за деньги, но дело не шуточное, даже очень опасное, ведь речь идет о Береговых братьях.
- Возможно ли спасти их? - спросил Лоран взволнованно.
- Все возможно, - со значением ответил проводник.
- Так мы сделаем это!
- Но обойдется не дешево.
- Велика беда, был бы успех!
- У вас есть деньги?
Капитан Лоран усмехнулся с пренебрежением.
- Деньги? - повторил он. - Мы с товарищем имеем векселя на первых банкиров в городе на сумму свыше двух миллионов пиастров.
- О-о! Так много!
- Даже больше. Умеешь ты читать?
- Умею, - улыбаясь, ответил проводник. - Вас удивляет, что индеец обучен грамоте?
- Ничто в тебе не удивит меня, любезный друг. Смотри. Капитан достал из кармана бумажник, раскрыл его и разложил перед краснокожим все находившиеся в нем бумаги.
Тот стал рассматривать их с величайшим вниманием.
- Все эти векселя действительны, - сказал он наконец.
- Еще бы!
- Ваши товарищи будут спасены.
- Ты мне ручаешься?
- Ручаюсь.
- Тогда я спокоен! Во сколько нам это обойдется?
- В пятьдесят тысяч пиастров, по меньшей мере.
- Это пустяки. Вот вексель на сто тысяч на фирму Олибарьета.
- Первую и, следовательно, богатейшую в Панаме.
- Завтра же получи деньги и приступай к действиям.
- Не замедлю.
- Какова будет наша роль во всем этом?
- Сам еще не знаю, смотря по обстоятельствам.
- Очень хорошо; итак, это дело решенное.
- Вполне.
- Где мы спрячем их?
- Здесь же.
- Правильно, таким образом они будут у нас под рукой, когда настанет минута действовать.
- Нам нельзя терять времени, - заметил Мигель. - Задача наша не шуточная; двадцать восьмого марта должен быть дан сигнал эскадре, месяц на подготовку наших батарей - этого маловато.
- Но достаточно, если подходить к делу с умом и храбростью, - сказал Лоран.
- Ни в том, ни в другом у вас недостатка не окажется, капитан, - заметил Хосе.
- Но кто же даст сигнал эскадре?
- Я, если хотите, - ответил Хосе.
- Посмотрим, - продолжал Лоран. - Прежде всего надо овладеть асиендой дель-Райо - это сильная позиция.
- И хорошо укрепленная; она неприступна, - прибавил Мигель.
- Есть у тебя там связи, Хосе?
- Очень мало, капитан, ведь я бедный индеец и ничего больше.
- Ну, мне так ты кажешься королем, - весело сказал Мигель, - разумеется, королем без владений.
Индеец улыбнулся, но ничего не ответил.
- Я собираюсь во что бы то ни стало завладеть асиендой, - сказал Лоран, - она будет в моей власти, хотя бы пришлось брать ее приступом.
- Мы примем меры, дружище, когда настанет время; с тех пор как мы попали в эти края, с нами случилось столько удивительных вещей, и в особенности таких полезных для наших целей, что я спрашиваю себя, не откроет ли нам добрая фея двери асиенды, когда мы захотим завладеть ею.
Теперь была очередь капитана Лорана улыбаться, хотя он не счел нужным возражать.
- Что касается меня, - заключил Мигель, - то больше всего я жажду захватить корвет.
- И он будет твоим!
- Вы обещаете?
- Честное слово, до истечения недели.
- Благодарю, - ответил Мигель искренне.
Эти два льва никогда не сомневались друг в друге, обещанное одним было в глазах другого все равно что сделано.
- Скажи, пожалуйста, Хосе, поскольку тебе известен край, не можешь ли ты разыскать некоего Педро Серано? - спросил Лоран.
- Чем он занимается и кто он, капитан?
- Кто? Самый натуральный мошенник, а что делает - право, не знаю. Одно я знаю достоверно - он должен жить в Панаме или в окрестностях.
- Как давно?
- Лет тринадцать или четырнадцать.
- И вам необходимо отыскать его?
- Больше всего на свете. Для него одного я предпринял эту свою отчаянную экспедицию.
- Хорошо, капитан, я отыщу его, хоть бы он скрывался в недрах земли.
- Запомни хорошенько, друг Хосе, что в тот день, когда ты отыщешь мне этого человека… ведь ты знаешь меня, не правда ли?
- Знаю, капитан, очень люблю вас и удивляюсь вам.
- Ну, Хосе, в тот день обратись ко мне с любой, даже самой невозможной просьбой, и - клянусь честью дворянина и Берегового брата! - она будет исполнена.
- Вы не шутите, капитан? - вскричал проводник, и в глазах его сверкнула молния.
- Никогда в жизни не говорил вернее! Вот моя рука, Хосе.
- Решено, капитан, я найду этого человека.
- Сдержи свое слово, а я сдержу свое.
- Вот тебе и моя рука, Хосе, - вмешался Мигель, - раз капитан Лоран берет на себя обязательство, я также беру его. Хотя я понятия не имею, о ком он говорит, это имя для меня ровно ничего не значит, отыщи этого мерзавца и полагайся на меня.
- Благодарю, капитан Мигель, - ответил проводник с волнением, странным для человека, который всегда владел собой.
- Однако как долго не едут наши молодцы, - заметил Лоран, набивая трубку.
- Сейчас шесть часов, капитан, не пройдет и получаса, как они будут здесь. Но позвольте, здесь курить нельзя, запах табака может нас выдать.
- Это правда, ей-Богу! А ведь мне и в голову не пришло. С этими словами Лоран положил трубку на стол.
- Как же мы увидим их? - прибавил он. Проводник выдвинул и убрал во внутренние пазы две-три
тоненькие дощечки.
- Отсюда видна вся комната, где они будут находиться. Щели, которые я открыл, находятся в украшениях потолка и совершенно незаметны снаружи, поглядите.
Капитан наклонился к отверстиям, которые находились почти наравне с его плечом, и стал всматриваться.
Отверстия достаточной величины просверлены были так, чтобы одним взглядом можно было легко охватить всю комнату.
Комната эта, просторная и хорошо, даже роскошно меблированная, была скорее гостиной, чем кабинетом.
Несколько небольших свертков лежало на столе.
- Что это за свертки? - спросил капитан.
- Жемчуг.
- Гм! Должно быть, на громадную сумму!
- Из-за этих-то свертков дон Хесус Ордоньес сюда и скачет.
- Возможно, - с приливом надменности ответил Лоран. - Между тем, стоило ему только потребовать, и я счел бы за долг немедленно возвратить их.
- И вместе с тем вы узнали бы, что дон Хесус Ордоньес де Сильва-и-Кастро занимается контрабандой, чего именно он и хотел избежать.
- Это правдоподобно, но, думаю, здесь кроется еще что-то.
- Об этом мы скоро узнаем, надеюсь.
- Терпение!
- Самое главное сделано, капитан… Э! А вот и наши друзья! Слышите? Минут через десять они будут здесь.
Действительно, со двора донесся сильный шум, слышался звук отпираемых и затворяемых дверей, шаги стали раздаваться все ближе, наконец дверь кабинета растворилась и в нее вошли дон Хесус и дон Пабло в сопровождении третьего лица.
- Так я и знал! Тут кроется что-то еще, - прошептал проводник. - По местам, сеньоры, и ни слова!
Все трое приникли к отверстиям.
У дона Хесуса и дона Пабло одежда была в беспорядке и вся в пыли, как бывает после дальнего переезда верхом.
Сопровождал их высокий старик невзрачного вида, с хитрым лицом и блестящими маленькими бегающими серыми глазками. Он был с ног до головы одет в черное, в шляпе того смешного фасона, который веком позднее, после представления Фигаро, прозвали "доном Базилио".
- Сеньоры, - произнесла эта мрачная личность, - я имел честь получить ваше извещение всего полчаса назад и поспешил явиться на зов. Вероятно, речь идет о чем-то важном.
- И даже очень, сеньор коррехидор, - ответил капитан Сандоваль. - Прошу садиться, сеньор дон Кристобаль Брибон-и-Москито, нам надо переговорить о серьезном деле.
- Весь к вашим услугам, любезные сеньоры, - ответил, садясь, коррехидор дон Кристобаль Брибон-и-Москито, фамилия которого метко обрисовывала его, если душа соответствовала внешности.
- Что нового у нас здесь, сеньор дон Кристобаль? - спросил дон Хесус.
- Да немного, сеньор.
- Хорошего?..
- Ровно ничего.
- А дурного?
- Много.
- Черт возьми, как видно, дело дрянь! - вскричал дон Пабло.
Судья благоговейно перекрестился.
- Не поминайте проклятого, любезный капитан, прошу вас, - заметил он с притворным лицемерием, - это приносит несчастье.
- К черту ваши гримасы! - возразил запальчиво капитан. - Я просто выхожу из себя, когда вижу такого старого плута, как вы, вечно бормочущего молитвы.
- Дела делами, капитан, - возразил судья тоном оскорбленного достоинства, - но они не должны мешать мне спасать мою душу!
- Спасать вашу душу! Да будет вам вздор-то молоть, поговорим о деле. Ей-Богу! Мы здесь не для того, чтобы терять время на ваше смешное жеманство, ведь вы даже хуже нас.
- Сохрани меня от этого Господь! - вскричал судья, осенив себя два-три раза крестным знамением и круто переменив тон. - Ведь контрабанда - не преступление!
- Нет, но воровство - грех, да еще величайший из смертных грехов, - грубо перебил его капитан. - Вам, как судье, должно быть хорошо известно - преступление ли кража или нет, - посмеиваясь, заключил он.
- Капитан! - воскликнул с гневом коррехидор. - Да простит мне Бог, что я не в силах дольше владеть собой, но подобные оскорбления…
Ссора была неминуема между грубым моряком и лицемерным чиновником, дон Хосе понял это и вмешался, чтобы положить ей конец.
- Полноте, сеньоры! - вскричал он повелительно. - Что это за речи между друзьями и товарищами? Мы здесь для того, чтобы заниматься нашим делом, и ни для чего другого.
- Правда, дон Хесус, - ответил капитан. - Сеньор коррехидор, я погорячился и прошу у вас извинения.
- Все оскорбительное я слагаю к ногам моего Господа, - ответил злопамятный судья.
- Итак, вы говорили, дон Кристобаль, - продолжал дон Хесус, - что из новостей имеются только дурные.
- И не мелочь - увы, сеньор, не мелочь!
- В каком смысле?
- Нас подозревают! Наше товарищество было выдано правительству.
- Кто изменник?
- Не знаю, но разыщу его. Губернатор призвал меня к себе четыре дня тому назад.
- Ага! Дон Рамон де Ла Крус против нас?
- Самой ожесточенный наш противник.
- Он, видно, не может простить нам барышей последней сделки, которые он считал в своих руках, а мы так искусно увели у него из-под носа, - заметил капитан, посмеиваясь.
- Именно так, он не может перенести своего поражения.
- Я это понимаю, сто тысяч пиастров у собаки под хвостом не валяются, как говорят простолюдины.
Все трое рассмеялись.
- Что же сказал вам губернатор? - продолжал дон Хесус спустя некоторое время.
- Вот его собственные слова: "Сеньор дон Кристобаль Брибон-и-Москито, вы - главный коррехидор в городе; при этом звании долг велит вам не только печься о безопасности жителей, но и соблюдать выгоды казны. Вы же постыдно пренебрегаете своими обязанностями: контрабанда принимает чудовищные размеры. Я подозреваю несколько весьма высокопоставленных лиц в городе; берегитесь, чтобы я не напал на доказательства вашего сообщничества с ними и не потребовал вашего отстранения от должности!" С этими словами он отпустил меня.
- Положение стало опасным. Что же вы сделали, сеньор? Обычно вы изворотливы.
- Увы! - ответил судья своим протяжным и льстивым голосом. - Я понял, что все пропало, если не прибегнуть к решительным мерам. Я велел схватить первых попавшихся презренных индейцев, по моему приказанию им сунули на пятнадцать тысяч пиастров жемчуга в пояс, и таким образом я сам привел их к губернатору.
- Ага! Что же он сделал? Пятнадцать тысяч пиастров - большая сумма.
- Надо было покориться неизбежному, любезный сеньор, я записал их на общий расход общества.
- Гм! Что же дальше?
- Как я ожидал, сеньор, так и случилось: губернатор взял жемчуг и отослал меня, осыпав похвалами и рассыпаясь в извинениях. Таким образом я удостоверился, что подозрения его основаны лишь на одних неопределенных доносах и ни одного имени ему не известно.
- Так значит, на первый случай мы спасены?
- Надеюсь.
- А что же сталось с индейцами, которых вы захватили?
- К моему глубокому сожалению, я должен был велеть повесить их вчера, но, разумеется, умываю руки в этом деле - приказание исходило от дона Рамона де Ла Круса, а не от меня, я только повиновался его воле.
- Мы и не ставим вам этого в укор.
- Потом я дал три пиастра настоятелю францисканского монастыря, чтобы он помолился за их души.
- О! Я узнаю в этом вашу бережливость, которая так благородно согласуется с вашей просвещенной верой! - не мог удержаться от насмешки капитан.
Дон Хесус опять поспешил вмешаться, чтобы предотвратить новую ссору, которую могла вызвать насмешливая выходка моряка.
- Каково же ваше мнение, дон Кристобаль, обо всем случившемся?
- Да, да, послушаем-ка ваше мнение, я не прочь был бы узнать его; один раз не закон, да и вам для разнообразия неплохо бы разок высказаться откровенно.
Дон Кристобаль Брибон-и-Москито бросил на своего оппонента взгляд, исполненный надменности и презрения.
- Я думаю, - сказал он, - что подозрения на наш счет скорее временно усыплены, чем уничтожены вовсе, и пробудятся при первом же случае с удвоенной силой.
- И я так думаю, дон Кристобаль, но что вы подразумеваете под этим первым случаем?
- То, что подозрения с новой силой возникнут в уме губернатора, как скоро он проиграет полученные от нас хитростью пятнадцать тысяч пиастров - будьте уверены, что он все отлично понимает и ничуть не проведен нами.
- Разумеется, нет, - подтвердил неисправимый капитан, - это он нас провел.
- Вполне разделяю ваше мнение. И вы заключаете из этого, любезный сеньор коррехидор…
- Я заключаю, дон Хесус, что положение наше опасно, очень опасно, даже может привести к катастрофе.
- И я это полагаю, но мне приятно было бы услышать, как, по вашему мнению, нам следует поступить теперь.
- Я вижу один только выход из западни.
- А именно?
- На время, по крайней мере, совсем прекратить нашу деятельность и ловко направить подозрения на других лиц, которые таким образом поплатятся за все вместо нас. В сущности, это устроить не трудно.
- Но и не так легко, как вы думаете.
- Почему же, дон Хесус?
- Господи! Да по той простой причине, что все так или иначе занимаются запрещенным торгом в Панаме, ведь ни для кого это не тайна, и дон Рамон де Ла Крус знает об этом не хуже кого-либо, вот потому-то я и думаю, что, обратившись к нам, он имел особую на то причину, и кто знает, не лучше ли дон Рамон снабжен сведениями на наш счет, чем заблагорассудил выказать вам?
- К тому же, - прибавил капитан, - ваша выдумка с индейцами, которую вы считаете такой искусной и хитрой, просто глупость и страшная ошибка.
- Капитан!
- Да, сеньор, повторяю, глупость и страшная ошибка! Дон Рамон де Ла Крус далеко не олух, он сунул себе в карман наши пятнадцать тысяч пиастров, но разгадал проделку, как Бог свят! С помощью этой вашей гениальной выдумки он узнал все, что ему было нужно, и будьте уверены - он не преминет воспользоваться этими сведениями. Благодаря вашей трусости его подозрения, если они прежде существовали, превратились в уверенность, и скоро вы увидите последствия ваших гениальных соображений.
- Если только мы не пресечем зла в самом корне и немедленно!
- Я был бы рад этому, сеньор, и чем скорее, тем лучше.
- Выслушайте меня внимательно, дон Кристобаль, ни одного слова не пропустите мимо ушей, дело чрезвычайно важно.