С тех пор как его объявили свободным, Медвежонок никогда не намекал на свои жестокие страдания во время рабства, ни разу имя Пальника не сходило с его губ; если в его присутствии речь заходила о свирепом буканьере, он не принимал участия в разговоре, ни для порицания, ни для похвалы, хотя порой спрашивали его мнения; впрочем, в течение двух лет, которые протекли после вышеописанных событий, два врага ни разу не встретились лицом к лицу.
История Медвежонка и Пальника стала уже преданием в краю, где каждый день приносит все новые приключения; все забыли о ней, и тот, кто в первую минуту ожидал блистательной мести со стороны новоиспеченного флибустьера, покачивал головой с недоверчивым видом, если речь случайно заходила о непримиримой вражде этих двоих, когда одним прекрасным вечером судьба свела их в гостинице "Сорванный якорь".
Вот как было дело.
Дня два или три назад флибустьерское судно под командой Мигеля Баска вошло в гавань с грузом золота и пленников после месячного крейсирования в водах Мексиканского залива. Шесть испанских судов, захваченных флибустьерами с Тортуги, были взяты на абордаж, разграблены и по обычаю сожжены в море.
Едва корабль бросил якорь на рейде Пор-Марго, пленников высадили на берег и приступили к дележу добычи.
Получив свою долю, флибустьеры поспешили, как случалось всегда, растратить добытое золото в сумасбродных оргиях.
Эти люди ценили золото лишь из-за наслаждений, которое сей драгоценный металл мог им доставить.
Наибольшим почетом у них пользовалась игра; ей они предавались с яростью, с бешенством, ставя на кон огромные суммы, и по большей части прекращали партию лишь когда проигрывали все свое золото, одежду и нередко даже свободу.
С прибытия корабля Мигеля Баска в Пор-Марго играли везде, на улицах и на площадях, на опрокинутых бочках, в гостиницах и даже в доме губернатора. Ссоры возникали повсеместно, и кровь лилась потоками; рассудительные и безумцы подчинились влиянию игорной горячки, почти не менее ужасной и убийственной, чем настоящая.
Быть может, из всех Береговых братьев один Медвежонок не поддался всеобщему сумасбродному увлечению; он презирал игру, считая ее постыдной страстью.
Приятели часто подтрунивали над его пуританизмом, как они выражались, но он оставался непоколебим, и ничто не могло заставить его изменить своих взглядов.
В вечер, к которому относится наш рассказ, часов в семь, когда солнце уже стало опускаться за голубые волны Атлантического океана, Медвежонок Железная Голова, равно-Душный к шуму и гаму в городе, медленно расхаживал по берегу с сигарой во рту, опустив голову на грудь, заложив Руки за спину, сопровождаемый шаг за шагом своими собаками и кабанами.
- Эй! - окликнул его внезапно веселый голос. - Что ты там делаешь, упрямый мечтатель, когда весь город гуляет и ликует?
Капитан поднял голову и с улыбкой подал руку говорившему, одному из самых знаменитых флибустьеров.
- Как видишь, Тихий Ветерок, - ответил он, - я гуляю и восхищаюсь закатом солнца, мой любезный.
- Хорошо удовольствие, нечего сказать! - вскричал со смехом собеседник. - Чем бродить тут на берегу, словно душа, осужденная на вечные муки, лучше пойдем-ка со мной.
- Что поделаешь, дружище, всякий веселится как умеет.
- Против этого, разумеется, возразить нечего; но почему же ты не хочешь идти со мной?
- Я пока не отказывался; однако, если тебе все равно, охотнее бы не пошел. Ты будешь играть, а я, как тебе известно, не терплю игры.
- Разве это мешает смотреть, как другие играют?
- Нисколько, но подобные зрелища печалят меня.
- Ты сумасшедший! Послушай-ка, в "Сорванном якоре", говорят, какой-то богатый буканьер с берегов Артибонита, или не знаю хорошенько откуда, играет с чертовским везением, так что чуть ли не обобрал более половины экипажа Мигеля Баска.
- Что же мне-то тут прикажешь делать, любезный друг? - со смехом воскликнул Медвежонок. - Не могу же я помешать, чтобы ему везло.
- Кто знает!
- Как же это?
- Послушай, брат, увидев тебя с минуту назад, мне пришла в голову великолепная мысль: я хочу играть с этим буканьером. Пойдем со мной и стой возле меня; ты счастлив во всем, что предпринимаешь, ты мне принесешь счастье - и я выиграю.
- Ты рехнулся.
- Нет, я просто игрок, следовательно, суеверен.
- Ты и впрямь так сильно желаешь этого?
- Пожалуйста, не отказывай.
- Так пойдем испытать счастье, - согласился Медвежонок, пожимая плечами.
- Спасибо, приятель! - вскричал Тихий Ветерок, крепко пожав ему руку. - Черт возьми! - прибавил он, весело щелкнув пальцами. - Теперь я уверен, что выиграю.
Медвежонок ответил одной улыбкой. И два товарища направились к гостинице "Сорванный якорь".
ГЛАВА II. Как играли в кости бывший слуга и его хозяин и что за этим последовало
Когда два флибустьера подошли к двери "Сорванного якоря", их взгляду внезапно представилось удивительное зрелище; они невольно остановились на пороге и с изумлением осмотрелись вокруг. При свете ламп, копоть от которых вместе с дымом от сигар и трубок стояла черным облаком под потолком, виднелись, словно сквозь туман, резкие и искаженные лица множества городских обывателей, колонистов и Береговых братьев, черты которых судорожно подергивались от азарта игры и опьянения и принимали зловещее выражение при мерцающих отблесках огней, постоянно колеблемых ветром.
Посреди залы, на длинном столе, устроенном на скорую руку издосок и бочек, целые груды золота лежали перед игроком, который с дерзким и насмешливым взглядом вызывал сразиться толпившихся вокруг стола флибустьеров, встряхивая кости в стакане.
За игроком стояло десятка два испанцев, мужчин и женщин, захваченных в плен в последнюю экспедицию и послуживших последней ставкой своим прежним владельцам.
- Вот буканьер, с которым мы будем иметь дело, - сказал Тихий Ветерок. - Следуй за мной.
Медвежонок бросил рассеянный взгляд на человека, указанного ему товарищем, и узнал Пальника.
Привиде бывшего хозяина Медвежонок нахмурил брови, смертная бледность разлилась по его лицу, и он невольно отступил на шаг.
- Что с тобой? - спросил Тихий Ветерок, заметив его волнение. - А! - прибавил он спустя мгновение. - Понимаю: ты узнал своего прежнего хозяина!
- Да, - мрачно ответил Медвежонок, - это действительно он.
- Что ж за беда! Разве ты не свободен? Тебе нечего бояться.
- Я не боюсь, - пробормотал капитан, скорее говоря сам с собой.
- Так пойдем.
- Ты прав, - ответил капитан, улыбаясь странной улыбкой, - пойдем! Может, и лучше покончить раз навсегда.
- Что же ты намерен предпринять? - осведомился товарищ, слегка встревоженный.
- Бог мне свидетель, я не искал встречи с этим человеком; напротив, я всячески старался избегать его. Когда с минуту назад ты встретил меня на берегу и просил пойти с тобой, я пытался отговориться.
- Это правда.
- Итак, ясно, что только случай свел нас теперь.
- Чтоб меня черт побрал с руками и с ногами, если я понимаю хоть одно словечко из всего, что ты говоришь!
Медвежонок поднял голову и посмотрел на товарища с неподражаемым выражением насмешливого торжества.
Потом он взял его под руку и вкрадчивым голосом произнес:
- Пойдем, Тихий Ветерок. Ты часто ставил мне в укор, что я не играю… Ну так вот, сегодня, ей-Богу, ты будешь присутствовать при игре, которую и ты, и наши товарищи забудут не скоро.
- Ты станешь играть?! - вскричал Легкий Ветерок вне себя от изумления.
- Да, и партия будет решительная.
- С кем же?
- С человеком, который так нахально обобрал наших братьев, - ответил Медвежонок, указывая рукой на буканьера.
- С Пальником?
- Да, и вместо того, чтоб присутствовать при твоей игре, я буду играть, а ты - присутствовать при этом.
- Берегись! - заметил Тихий Ветерок.
- Мое решение принято. Пойдем!
- Да поможет тебе Бог! - прошептал флибустьер, следуя за Медвежонком.
Они вошли в залу, без труда прокладывая себе путь в толпе, так как оба пользовались большим уважением товарищей. Вскоре они очутились перед столом, за которым сидел буканьер, глядя на них с насмешливой улыбкой.
- Ага! - вскричал он с грубым смехом. - Уж не собираетесь ли вы попытать счастье против меня, друзья?
- Почему бы и нет? - откликнулся Тихий Ветерок.
- Попробуй, если берет охота, - продолжал, посмеиваясь, буканьер, - я готов взять у тебя до все последнего дублона, старый друг.
- Во-первых, я тебе вовсе не друг, благодарение Богу! Так что побереги это неподходящее звание для других, - возразил флибустьер. - Касательно же того, чтобы взять у меня все до последнего дублона, то это мы еще посмотрим, и сейчас же, не откладывая дела на потом.
- Возьму дублоны не только твои, но и твоего товарища в придачу, если он, против своего обыкновения, осмелится сразиться со мной, - прибавил буканьер с злой усмешкой.
- Не оскорбляй понапрасну, Пальник, когда тебя не трогают, - холодно произнес Медвежонок.
- Прошу без наставлений, я не нуждаюсь в них, - грубо заявил буканьер, - если ты недоволен, я готов дать тебе удовлетворение где, когда и как пожелаешь.
- Я прошу принять во внимание, - спокойно заметил Медвежонок, - что не давал ни малейшего повода к ссоре, которую ты стараешься завязать со мной; ведь я не вмешивался в твой спор с моим приятелем.
При внезапной ссоре вокруг стола мгновенно образовался круг из Береговых братьев, с любопытством ожидавших неминуемой развязки. Каждому из них была известна обоюдная ненависть Медвежонка и Пальника, и зрители предвидели страшную развязку так дерзко начатой буканьером словесной перепалки.
Пальник не был любим Береговыми братьями; его постоянное везение в игре в последние дни еще больше, если это возможно, усилило общее нерасположение к нему, и большая часть присутствующие втайне питали надежду, что наконец-то на него обрушится страшная месть, которую противник, вероятно, откладывал так долго только за отсутствием удобного случая.
Медвежонок был холоден, спокоен, хотя и немного бледен, и вполне владел собой.
- Ладно! - проговорил буканьер, презрительно пожав плечами. - Довольно слов. Насильно дурную собаку на настоящий след не наведешь. Бросим спор; я удивляюсь твоей премудрости и преклоняюсь перед нею.
- Полно хвастать-то! - вскричал Тихий Ветерок, - Медвежонок прав, ты привязался к нему; если он не отвечает тебе так, как бы следовало, то, вероятно, имеет на это свои причины; не беспокойся, однако, в накладе не останешься, если подождешь. А теперь лучше приступить к игре.
- Согласен. Что ставишь?
- Две тысячи пиастров, - ответил Тихий Ветерок, вынимая из кармана штанов длинный кошелек.
- Постой, - холодно сказал Медвежонок, остановив его за руку, - дай мне поговорить с этим человеком.
Флибустьер взглянул на своего приятеля и увидел в его потемневших глазах такой зловещий огонь, что опустил свой кошелек назад в карман и только ответил:
- Как хочешь.
Медвежонок сделал шаг вперед, оперся руками о стол и наклонился к буканьеру.
- Входя сюда, - резко отчеканил он, - я не знал, что встречусь с тобой. Я не искал встречи, потому что мое презрение к тебе равняется ненависти. Но если уж твоя несчастливая звезда побудила тебя, вместо того, чтобы подражать моей сдержанности, отбросить мнимо равнодушный вид, который мы сохраняли в отношениях друг с другом, пусть будет по-твоему, я принимаю предложенную тобой партию.
- Сколько пустых слов, чтоб прийти к такому ничтожному заключению! - воскликнул буканьер с нехорошей улыбкой.
- А вот увидим. Выслушай меня, а присутствующие пусть будут свидетелями: мы сыграем в гальбик три партии, ни меньше ни больше, и ты должен принять мои условия. Согласен?
- Еще бы, когда ты проиграешь мне!
- Не проиграю, - возразил капитан, - я вступаю в решительную борьбу с тобой и убежден, что выйду победителем.
- Полно, не с ума ли ты спятил?
- Если трусишь, я настаивать не стану. Извинись передо мной и товарищами за сказанные тобой оскорбительные слова, и я тотчас уйду.
- Извиниться? Мне? Черт возьми! Да соображаешь ли ты, что говоришь?
- Предупреждаю тебя, - холодно произнес Медвежонок, вынув из-за пояса пистолет и взводя курок, - что при малейшем подозрительном движении я уложу тебя на месте как лютого зверя, каков ты на самом деле и есть.
Вне себя от ярости, но сдерживаемый наставленным ему на грудь длинным дулом пистолета, буканьер окинул взглядом присутствующих, быть может желая почерпнуть бодрости в дружеском лице.
Флибустьеры мрачно молчали, и в выражении их лиц он прочел одно лишь насмешливое злорадство
Неимоверным усилием воли он усмирил порыв гнева, от которого кипела кровь, и голосом спокойным, в котором невозможно было подметить малейшее волнение, ответил:
- Принимаю твое предложение.
- Какое? Извиниться?
- Никогда.
- Очень хорошо; вы слышали, братья? - обратился капитан к присутствующим.
- Слышали, - ответили они в один голос.
- Итак, вот мои условия, - продолжал Медвежонок громко и отчетливо, - три кости и стакан, равно неизвестные и мне и тебе, будут взяты у кого-либо из присутствующих здесь.
- Что же, ты думаешь, что у меня плутовские кости? - грозно вскричал Пальник. - Ничего не думаю и думать не хочу, просто пользуюсь своим правом, вот и все. Буканьер с яростью швырнул об пол свой стакан с игральными костями и принялся топтать его ногами. Все бросили игру и с любопытством толпились вокруг стола, взобравшись кто на скамьи, кто на столы и бочки, чтобы присутствовать при этой весьма необычной дуэли, затаив дыхание, дабы не нарушить тишины, до того глубокой, что полет мухи был бы слышен в зале, где, однако, находилось более двухсот человек.
- Вот кости, друг мои, - сказал, подходя к капитану, человек, перед которым почтительно расступились все присутствующие.
- Благодарю, Монбар, - ответил Медвежонок, дружески пожимая руку страшного флибустьера.
Потом он обратился к своему противнику:
- Каждый из нас будет кидать кости поочередно; у кого выпадет на трех костях большая сумма очков, тот и выиграл, если только у противника не будет равное количество на всех трех костях. Согласен?
- Согласен, - мрачно ответил буканьер.
- Сыграем всего три партии.
- Ладно.
- И я один буду иметь право назначать ставки; сколько у тебя тут на столе?
- Восемь тысяч семьсот пиастров.
- Во сколько ценишь свое имущество: дома, мебель, слуг, словом, все?
- В такую же сумму.
- Ты выставляешь себя что-то уж очень богатым, - смеясь, заметил Медвежонок.
- Считал ты мое состояние, что ли? - грубо вскричал буканьер. - Это моя цена, и делу конец.
В эту минуту капитан почувствовал, что кто-то слегка тронул его за плечо; он оглянулся.
За ним смиренно стояли, с отчаянием на лицах, несчастные пленники-испанцы.
- Сжальтесь, сеньор! - прошептал у его уха голос нежный и жалобный.
- Ив самом деле, - сказал капитан, - а этих людей во сколько ты ценишь? - прибавил он, указывая на невольников.
- В десять тысяч пиастров, ни одним реалом меньше. Капитан заколебался.
- Ради Святой Девы, сжальтесь, сеньор! - произнес тот же голос тоном глубокой тоски.
- Итак, все вместе составляет сумму в двадцать семь тысяч четыреста пиастров, - заключил он.
- Отлично умеешь считать, мой любезнейший, - посмеиваясь, сказал Пальник, - цифра хорошая, не правда ли?
- Очень хорошая. На первую игру я ставлю тринадцать тысяч семьсот пиастров.
Ропот удивления пробежал по внимательной толпе.
- Хорошо! Выкладывай деньги, - сказал буканьер со злой усмешкой.
- При мне их нет, - хладнокровно возразил Медвежонок.
- Так я отказываюсь, приятель; на слово я не играю. Капитан закусил губу, но не успел ничего ответить.
- Я ручаюсь за него, - вступил Монбар, остановив свой орлиный взгляд на буканьере, который в смущении опустил глаза.
- И я ручаюсь! - вскричал Тихий Ветерок. - Ей-Богу! Все что имею, я с радостью отдам ему.
- И я также, - прибавил Прекрасный Лоран, пробираясь в толпе, чтобы остановиться у стола в двух шагах от Пальника.
- Что ты скажешь на это? - спросил Медвежонок, пожимая протянутые ему руки. - Находишь ли ты эти ручательства достаточными?
- Будем играть, сто чертей! И чтобы все было поскорей кончено!
- Вот стакан, начинай.
Буканьер молча взял стакан, минуту встряхивал его в лихорадочном волнении, и кости с глухим стуком полетели на пол.
- Удачно! - сказал Медвежонок. - Шесть и шесть - двенадцать, да пять - семнадцать. Теперь моя очередь.
Он небрежно взял стакан, встряхнул его и опрокинул.
- Вот тебе на! - вскричал он, смеясь. - По шестерке на каждой кости; ты проиграл.
- Проклятие! - вскричал буканьер, позеленев.
- Счастье, видно, тебе изменило, - продолжал флибустьер. - Теперь - за вторую партию! Поручителей мне больше не нужно; я ставлю свой выигрыш против того, что у тебя остается.
Буканьер с силой встряхнул стакан и опрокинул его.
- Ага! - вскричал он вдруг с торжествующим хохотом, - удача еще не отвернулась от меня! Погляди-ка, приятель, на всех костях по четыре очка.
- Бесспорно, это хорошо, - ответил Медвежонок, - но ведь может быть и лучше. Что ты скажешь об этом? - заключил он, сделав бросок.
На всех трех костях было по пяти очков.
- Разорен! - вскричал буканьер, отирая холодный пот с помертвевшего лица.
- Как видишь, - ответил Медвежонок, подняв голову, - ты разорился, но это не все; разве ты забыл, что нам остается сыграть третью партию?
- У меня ровно ничего нет!
- Ошибаешься, у тебя есть еще то, что я хочу выиграть.
- Что же?
- Жизнь твоя! - вскричал капитан голосом, наводящим ужас. - Не воображаешь ли ты, что я вступил в эту смертельную игру с тобой из одного низкого наслаждения отнять золото, которое я презираю? Нет, нет, мне нужна твоя жизнь! Чтоб выиграть ее, я ставлю все твое состояние, которое теперь перешло ко мне, и свою жизнь в придачу. Кто проиграет, пустит себе пулю в лоб тут же на месте, при всех.
Содрогание ужаса пробежало, подобно электрическому току, по рядам Береговых братьев.
- Это безумие, Медвежонок! - вскричал Монбар.
- Брось, брось! - с живостью вмешались несколько флибустьеров.