Я знаю Хосе лет пятнадцать, при первой нашей встрече он спас мне жизнь. Тогда Хосе носил имя Туш-и-Дур-Амг. Он был сыном могущественного вождя многочисленного и грозного племени индейцев валла-ваоэ, которое никогда не покорялось испанцам и чуть ли не единственное из всех племен Центральной Америки сумело сохранить свою независимость. Туш-и-Дур-Амг был метисом по матери, испанской креолке, похищенной ребенком в одном из набегов, взращенной в племени и со временем сделавшейся женой его отца.
Пробыв около года у индейцев валла-ваоэ, которые обращались со мной прекрасно, я наконец нашел возможность возвратиться на Тортугу. Расставаясь с моим другом Туш-и-Дур-Амгом, мы обменялись с ним клятвой в вечной дружбе. Прошло пятнадцать лет. Я не имел никаких известий о своем друге и мог только предполагать, что он вполне счастлив. Месяцев пять тому назад мы возвратились из экспедиции в Леоган и стали на якоре. Первым человеком, которого я встретил по прибытии, был он. Я узнал его с первого взгляда, увел к себе и старался отплатить ему в Леогане за гостеприимство, оказанное мне его племенем…
- У Монбара сердце великое, как мир, - перебил индеец с чувством, - он ничего не забывает!
- Мы его братья, - ответил Лоран. - То, что обещает он, исполним и мы. Друг Монбара - наш друг и брат.
- Знаю и благодарю еще раз, но прошу вас читать, время дорого.
Лоран продолжал:
…Много разных событий произошло за пятнадцать лет нашей разлуки. Оказалось, что мой друг был несчастлив и нуждался теперь в моей помощи: отец его умер, враг Туш-и-Дур-Амга из ревности восстановил против него всех негодяев племени и сумел не только помешать его избранию в главные вожди племени под предлогом, что он метис и в жилах его течет испанская кровь, но еще и добился того, что его приговорили к изгнанию с женой и дочерью, прелестной, кроткой девушкой, которую я видел мельком, однако сохранил о ней неизгладимые воспоминания. Хотя и в изгнании, Туш-и-Дур-Амг сохранил дружеские связи со своим племени, и с моей помощью, как он сказал, ему легко будет прогнать того, кто завладел его местом, и занять положение, которое принадлежит ему по праву: индейцы валла-ваоэ только и ждут случая, чтобы перейти на его сторону и восстать.
Что я мог сделать? Я был в бешенстве от своего бессилия и, желая во что бы то ни стало помочь другу, пожалуй, совершил бы непоправимую глупость, как вдруг ты, словно сама судьба, внезапно предоставил мне средство, которого я напрасно искал, предложив нашу пресловутую экспедицию в Панаму, так удачно начатую теперь. Остальное тебе известно. Настало время решительных действий. Надо договориться с Хосе, чтобы племя валла-ваоэ восстало одновременно с нашими действиями, индейцы будут для нас неоценимыми союзниками благодаря своей храбрости и прекрасному знанию местности, где нам предстоит действовать.
Я вполне полагаюсь на тебя и на Хосе относительно мер, которые следует предпринять. То, что вы сделаете, наверняка будет хорошо. Единственно, необходимо наладить между тобой и моей штаб-квартирой постоянную связь, чтобы обоюдно извещать друг друга о каждом шаге и действовать согласованно. Это главное условие успеха.
Даю тебе полномочия поступать так, как считаешь нужным; все, что ты сделаешь, я одобряю заранее. Итак, вперед, и без колебаний!
Кстати, я встретил и забрал с собой Олоне с твоим кораблем и узнал от него о твоей благополучной высадке. До сих пор все идет прекрасно, и в будущем можно рассчитывать на полный успех.
Поручаю твоим попечениям наших старых друзей Мигеля, Бартелеми и других, в особенности нашего друга-индейца.
Всегда любящий тебя брат
Монбар
В море, на адмиральском корабле
Март 1668 г.
Лоран положил письмо и обратился к индейцу:
- Теперь ваша очередь говорить, Туш-и-Дур-Амг, - сказал он улыбаясь, - мы готовы выслушать вас и помогать вам изо всех сил.
- Продолжайте называть меня Хосе: под этим именем вы узнали меня, капитан, и потому оно мне мило.
- Пожалуй, - сказал Лоран, пожав ему руку. - Что ты со своей стороны прибавишь к этому письму? Как оно ни обстоятельно, однако некоторые факты остаются во мраке; чрезвычайно важно, чтобы ты сообщил их нам.
- Вы правы, капитан, я прямо сейчас и приступлю к этому. Враг, который стремился причинить мне вред и - увы! - принес столько зла, известен.
- Мне?
- Это презренный Каскабель, заклинатель змей.
- О! Этот человек просто отвратителен, на его лице лежит печать гнусных свойств души.
- Не всегда он был таким: после моего изгнания из племени его прогнал вождь, которого избрали на мое место, тут он исчез на целых четыре года, и никто не знал, куда он делся или что делал в это время; по возвращении же его нельзя было узнать - так он изуродовал себя по причине, ему одному известной и, надо полагать, связанной с каким-нибудь страшным преступлением. Вернулся он в этот край почти одновременно с доном Хесусом Ордоньесом, в особенности же меня поразила эта странная случайность, когда я вскоре убедился, что эти двое знают друг друга давно. Однажды Каскабель исчез опять, на этот раз его отсутствие длилось еще дольше, но наконец он вернулся, став заклинателем змей.
- И очень даже ловким. Он показывал нам страшные образчики своего искусства.
- Да, я видел.
- Как же ты-то узнал его?
- Провести можно всех, капитан, только не врага. Чтобы узнать его, мне было достаточно одного взгляда, так я и сказал ему.
- Напрасно, этим ты заставил его быть настороже.
- И сам теперь вижу, - со вздохом согласился Хосе, - но поздно, как всегда.
- А ты не знаешь, видится ли он с доном Хесусом по возвращении?
- Часто, они постоянно общаются.
- Странно! Какая связь может существовать между этими двумя людьми?
- Кто знает, не преступление ли?
- Это возможно. Продолжай.
- Что же мне сказать вам еще, капитан? У меня сердце разбито, меня постигло ужаснейшее несчастье.
- Тебя?! - вскричал с участием Лоран.
- Увы! Моя милая дочь, моя Аврора!..
- Что с ней? Договаривай, друг?
- Два дня тому назад я вошел в свою хижину и нашел лишь изувеченные тела троих слуг, моя дочь исчезла.
Индеец закрыл руками лицо и зарыдал.
- Похищена! Кто же презренный похититель?
- Каскабель.
- Он!..
- Я уверен, что он: целых пять часов я шел по его следам, двести человек моих единоплеменников бросились за ним в погоню. Увы! Вернут ли они мне моего ребенка?
- Надейся, брат! Бог за тебя. Но надо торопиться, нельзя терять ни минуты. Ей-Богу, мы спасем бедняжку во что бы то ни стало. Говори, что нам делать?
- Полно, Хосе, - ласково сказал Мигель, - теперь не плакать надо, оставь слезы женщинам и будь мужчиной; мы все станем грудью за тебя, если понадобится.
- Да, вы правы! - вскричал индеец, вскакивая. - Благодарю, что вы заставили меня опомниться. Я отомщу! Капитан, можете вы выделить мне пятнадцать человек?
- Всех, кто со мной здесь, если желаешь!
- Нет, пятнадцати довольно, да и в этом случае я верну вам половину через двое суток: скоро вам самим понадобятся все ваши люди.
- Знаете, ведь завтра я еду на асиенду дель-Райо вместе с доном Хесусом.
- Понятия не имел, но путешествие это совпадает с моими замыслами, это перст Божий! Надежда опять пробуждается в моем сердце. Осуществляя свои планы, вы содействуете и моему делу.
- Каким образом?
- Валла-ваоэ ждут только моего прибытия к ним, чтобы признать меня своим вождем. Тот, кого избрали на мое место, принял его лишь с той целью, чтобы облегчить мне возможность вернуться, это мой родственник, он любит меня…
- Не опрометчиво ли ты доверился ему? - перебил Лоран.
- Нет, - с живостью возразил индеец, - я уверен в нем, мы не бледнолицые, чтобы изменять друг другу без важной причины. Нынешний вождь сам расположил сердца и умы воинов валла-ваоэ в мою пользу и проложил мне путь к возвращению, когда же он убедился, что успех несомненен, то лично сделал первый шаг, обратившись ко мне с предложением. Долго я колебался, но в конце концов ему все-таки удалось побороть мое несогласие и заставить меня вновь принять власть.
- Вот странная политика!
- Не правда ли? Тут я открыл вождю - разумеется, с величайшей осторожностью, - что Монбар затевает экспедицию против испанцев. Я намекнул при этом, что не худо бы, пользуясь случаем, который может никогда не повториться, отомстить испанцам за старое и навек упрочить за нами независимость, которой они грозят. Вождь представил мое предложение на суд Большого совета.
- И что же?
- Союз заключен, я взял на себя обсудить и принять условия, акт подписан, вот он.
С этими словами он достал из-за пазухи кусок очищенной от шерсти оленьей кожи, покрытой странными иероглифами вроде кабалистических знаков, которые служат индейцам письменами. Понять их очень легко, когда имеешь к ним ключ.
Хосе подал кожу Лорану, который тотчас подписался на ней и дал подписаться товарищам.
- Что вы делаете? - спросил индеец.
- Как видите, подписываюсь, вот и готово. Он отдал акт.
- А условия?
- Раз их принял ты, принимаем и мы. Впрочем, ты сообщишь нам эти условия.
- Вот они, я полагаю их выгодными.
- Я в этом не сомневаюсь.
- Валла-ваоэ готовы в случае войны выставить тысячу пятьсот воинов, пока же вы можете располагать тысячей воинов союзного войска. По моему распоряжению после взятия Пуэрто-Бельо пятьсот человек валла-ваоэ рассыпалось по всему перешейку, чтобы перехватывать испанских курьеров и не позволить им пробраться в Панаму. Можете быть уверены, ни один не проскользнет.
- Отлично, вот славное распоряжение!
- Еще тридцать разведчиков, число которых, однако, может быть увеличено по мере необходимости, составят эстафетную цепь между пунктом, который вы займете, и Сан-Хуаном, где расположится штаб-квартира Монбара. Вы убедитесь на деле, как быстро будут доставляться известия.
- Очень хорошо, дальше.
- Остальные воины останутся под моей командой и будут наготове исполнить ваши приказания… Довольны ли вы, капитан?
- Ваши распоряжения превосходны, менять ничего не нужно.
- Тем лучше! А теперь о требованиях моего племени.
- Говорите.
- Две тысячи ружей с двадцатью зарядами пороха и пуль на каждое, две тысячи сабель и две тысячи кинжалов.
- Согласен! Требование вполне обоснованное. Вооруженные таким образом, ваши единоплеменники могут не опасаться испанцев.
- Правда, их прежнее оружие вовсе не страшно белым, железо они ковать не имеют, испанцы же остерегутся снабдить их хорошим оружием или наставлением, как им воспользоваться.
- Понятно; это все?
- Нет, они желают, чтобы вы прислали на несколько дней кого-нибудь из ваших собратьев выучить их обращаться с огнестрельным оружием.
- И это условие я принимаю, находя естественным и справедливым, любезный друг, нет ли еще чего?
- Есть, но они боятся, что вы откажетесь это исполнить.
- Все-таки скажите, мы увидим.
- Ониговорят, видите ли, что не всегда же вы будете снабжать их порохом и пулями, а когда их запас истощится, ружья не могут им служить.
- Само собой разумеется, но стоит им захотеть, и это затруднение будет устранено.
- Каким образом?
- Пусть сами готовят порох и льют пули, черт возьми!
- Как! Вы согласились бы, капитан?..
- Открыть им секрет? С превеликой охотой! - с живостью перебил Прекрасный Лоран. - Разве они не будут пользоваться этими средствами обороны против наших общих врагов - испанцев? Напротив, нам это на руку, - засмеялся капитан. - К тому же порох делать легко, в здешнем краю есть все, что для этого требуется, то есть сера, селитра и уголь, вам только надо научиться смешивать эти три вещества, это будет несложно, достаточно увидеть раз или два. А свинец, чтобы лить пули, вы будете брать у испанцев, вот и все. Желаете вы еще что-нибудь?
- Нет, капитан, мне остается только от души вас поблагодарить.
- Полноте, сперва еще нужно все исполнить. Когда вы отправляетесь?
- Сейчас, если возможно. Чем быстрее я окажусь в дороге, тем скорее отыщу дочь.
- И то правда. Бартелеми, отбери четырнадцать из самых смышленых твоих товарищей, и все пятнадцать отправляйтесь к Хосе.
- Сейчас отобрать?
- Конечно, наш друг ждет.
- Мигом будет сделано. Бартелеми вышел.
- Ты уверен, что никто вас не подкараулит?
- Ручаюсь, мы пройдем большим подземельем.
- О! Тогда я спокоен. Лошади у вас есть?
- Я поставил шестнадцать в тайных конюшнях.
- Можете ли вы взять с собой мулов, не рискуя привлечь внимание?
- Конечно, можем.
- В таком случае вы возьмете с собой два ящика с ружьями, саблями и кинжалами, словом, человек на сто оружия, а кроме того, два ящика с порохом и пулями. Ты ведь знаешь, где все это?
- Знаю, капитан, вы поступаете великодушно.
- Просто исполняю свой долг и более ничего. Он сел, написал письмо и запечатал его.
- Вот два слова к Монбару, повидайся с ним при первой возможности, дай ему подробный отчет о том, что мы сделали и что сделал ты сам, он выдаст тебе все оружие и боеприпасы, которые означены в договоре. Через неделю твои воины должны быть в состоянии принять деятельное участие в экспедиции.
- Положитесь на меня.
Спустя полчаса Хосе простился со своими друзьями и уехал в обществе Бартелеми и четырнадцати хорошо вооруженных буканьеров.
События начинали следовать одно за другим со страшной быстротой, чтобы в конце концов привести к чудовищной катастрофе.
Испанцы же продолжали пребывать в полнейшей беззаботности.
ГЛАВА V. Как Лоран вступил в перестрелку, когда вовсе этого не ожидал
По прибытии в Панаму Лоран как следует обосновался в своем доме и зажил на широкую ногу. Молодой человек слишком хорошо знал высокомерный нрав испанцев, чтобы допустить ошибку и избрать скромный образ жизни или же напускной простотой во вкусах заставить смотреть на себя косо.
В Испании - и еще больше в испанских колониях - внешний вид, наружность значат все.
Даже дом губернатора, хоть и славился во всей провинции своей роскошью, не мог состязаться в великолепии с Цветочным домом.
Высокое положение в обществе налагает известные обязанности. Граф де Кастель-Морено, племянник вице-короля Новой Испании, должен был с честью нести имя своих благородных предков. Двадцать лошадей стояло у него в конюшне, тридцать слуг, лакеев, ездовых, привратников, поваров, садовников, конюхов и Бог весть кого еще, в ливреях с галунами по всем швам, наполняли дом.
Прислуга эта, поставленная вначале Тихим Ветерком в числе всего двадцати человек, впоследствии, при побеге из тюрьмы пленников, захваченных доном Пабло, увеличилась на треть и целиком состояла из флибустьеров, смелых молодцов, присутствие которых было рассчитано на случай, если потребуется их содействие.
После отъезда Бартелеми и его товарищей число прислуги в графском доме сократилось до двадцати человек.
Уезжая из дома, Лоран брал с собой десять человек с Мигелем Баском во главе, остальные десять под командой Данника должны были сторожить в отсутствие капитана дом, в который, конечно, возбранялось входить всем посетителям, кроме тех, кому был известен некий определенный знак. Разумеется, это условие не распространялось на Тихого Ветерка и его экипаж; эти люди вольны были входить и выходить когда им угодно.
Данник был удачно выбран для точного соблюдения этого строгого предписания: достойный исполин принадлежал к той породе верных бульдогов, которых не возьмешь ни угрозой, ни лаской, а полученное ими приказание они исполняют в что бы то ни стало, буквально, без рассуждений.
На другое утро все было готово к отъезду. Оседланных лошадей держали под уздцы на дворе, они то и дело ржали от нетерпения. Десять слуг в блестящих ливреях, вооруженных с ног до головы, ожидали только приказания господина, чтобы вскочить в седло.
Изысканный завтрак был подан в гостиной, обставленной зеленью.
Часам к восьми утра пеон дона Хесуса Ордоньеса прибежал объявить о скором прибытии своего господина.
Мигель Баск, уже получивший инструкции, тотчас вскочил на лошадь и поскакал навстречу асиендадо.
Мигелю было поручено пригласить его с дочерью слегка перекусить перед дорогой, так как ехать придется весь день и до позднего вечера.
Дон Хесус, на великолепной лошади, с четырьмя слугами, также верхами и хорошо вооруженными, и с четырьмя пешими пеонами, с достоинством представлял креольскую аристократию. Немного позади на мулах-иноходцах, буквально погруженные в волны кисеи, ехали донья Флора и прелестная дочь губернатора дона Рамона де Ла Круса, которая непременно хотела ехать с подругой. За ними также на мулах ехали три-четыре камеристки - метиски, находившиеся исключительно при молодых девушках.
Вся эта процессия имела чрезвычайно величественный вид.
Мигель Баск исполнил свое поручение с глубочайшей почтительностью.
Дон Хесус замялся было для вида, но тотчас принял приглашение по просьбе девушек, которым очень хотелось взглянуть изнутри на дом, прославившийся своей царской роскошью.
Вся процессия въехала во двор Цветочного дома.
Лоран в богатом костюме любезно вышел навстречу дамам и подал им руку, чтобы помочь сойти с мулов. Лошади, мулы и слуги асиендадо поступили в ведение Данника, а капитан повел своих гостей в гостиную, где была приготовлена закуска.
Молодой человек был приятно изумлен при виде доньи Линды. Он знал, что может свободно говорить при ней с доньей Флорой, поверенной которой она была, и надеялся, что ее присутствие даст ему возможность чаще беседовать во время пути со своей возлюбленной.
В восторге от любезного внимания графа девушки выразили ему свою благодарность с откровенностью креолок, которые с первой же минуты вводят приятную короткость между людьми одного с ними круга.
Закуска была подана по всем правилам строжайшего этикета. Донья Флора и ее подруга с удовольствием отведали всего понемногу, увлеченные радостями настоящей минуты. Они совсем забыли о путешествии и болтали наперебой, не думая о времени, которое летело очень быстро. Капитан разговаривал и смеялся с такой же беззаботностью, как и его хорошенькие гостьи, и просто упивался присутствием доньи Флоры, глаза которой говорили ему нежные речи, каких губы не решались произносить вслух.