-Назад! К морю! - кричал Ван-Сталь малайцам, защищавшимся от дикарей на второй шлюпке, но те, совершенно потеряв рассудок, не видя перед собой никого, кроме дикарей, и не слыша ничего, кроме их криков, так и не услышали зова капитана.
Отбившись от туземцев, капитан снова прыгнул в шлюпку, за ним Ван-Горн и юноши, а в последний момент к ним подоспел молодой малаец по имени Лю-Ханг, единственный прорвавшийся через ряды дикарей. Малаец был не так пьян, как его товарищи, и сумел, вооружившись гарпуном и нанося им удары во все стороны, проложить себе дорогу к капитану.
Как только все пятеро оказались в лодке, они тотчас схватили весла, оттолкнулись от берега и поплыли, отстреливаясь от дикарей, бросившихся в воду преследовать их.
Только тогда, когда шлюпка капитана была уже в море, малайцы сообразили, что и им следовало столкнуть свою лодку на воду. Но было слишком поздно: туземцы, избавившись от самого страшного врага, снова набросились на малайцев, и лишь только те хотели оттолкнуться от берега, их шлюпка была вытащена назад и перевернута вверх дном со всеми находившимися в ней людьми.
Только два малайца вырвались из рук дикарей; они бросились в воду и пытались вплавь добраться до шлюпки капитана.
- К камнемету, Горн! - закричал Ван-Сталь, заметив движение малайцев. - Беглый огонь по берегу.
Старый моряк, бросив весла, в одно мгновение оказался у камнемета, направил его на толпу туземцев и осыпал их дождем картечи. Пули настигли нескольких воинов, бросившихся в море вслед за малайцами, но остальные преследователи уже схватили свои жертвы за руки, за ноги и тащили их назад к берегу.
В течение нескольких секунд до шлюпки доносились отчаянные крики пленников… Вскоре они замолкли, покрытые победоносным воем врагов.
Ван-Сталь, взбешенный неудачей малайцев, хотел снова направиться к берегу, чтобы в последней отчаянной схватке погибнуть или спасти своих людей, но Ван-Горн и юноши воспротивились этому и направили шлюпку к джонке.
Они были правы. Новая атака на дикарей, во сто раз превышавших численностью, была бы настоящим безумием и привела бы только к ненужным жертвам.
- Дайте мне отомстить за моих людей! - кричал капитан вбезысходном отчаянии.
- Чтобы быть убитым, как и они! - спокойно урезонивал его старый моряк. - Нет! Мы все сделали для их спасения, и теперь вам ни к чему рисковать своей жизнью и жизнью ваших племянников.
Последний довод убедил капитана в бесполезности новой попытки спасти малайцев, и он подчинился.
Скоро шлюпка добралась до джонки.
Теперь вся команда "Хай-Нам" состояла всего из пяти человек, включая и капитана Первой их заботой, когда они очутились на борту, было поднять шлюпку при помощи талей, чтобы спасти ее от дикарей, если бы те добрались до джонки вплавь. Оставшийся у них единственный камнемет был установлен на носу джонки.
- Капитан, - обратился Ван-Горн к Ван-Сталю, - теперь, я думаю, ничто не удержит нас в этой бухте.
- Что ты этим хочешь сказать?
- Ловля кончилась для нас полной неудачей: мы потеряли экипаж и всю добычу за несколько дней. Нам не остается ничего другого, как отправиться восвояси. Лучше всего поднять паруса немедленно, до того, как туземцы найдут какой-нибудь способ добраться до нас и атаковать джонку.
- Ты хочешь оставить пленных малайцев на произвол судьбы?
- Туземцы их всех уже перебили.
- Ты думаешь… Может быть, хоть один еще жив?
- Мы услышали бы его крики или заметили бы его в толпе туземцев. Посмотрите: все воины еще на берегу, и между ними я не вижу ни одного живого малайца.
- Ты прав. Сколько потерь!
- Не мы виновны в гибели команды: не мы их опоили. Они сами воспользовались нашим отсутствием, чтобы разгромить склад и напиться; они сами погубили себя. Если бы не их легкомыслие, все они были бы здесь на борту целы и невредимы.
- Ты прав, - еще раз грустно проговорил капитан. - Мы все сделали, чтобы спасти их Но мне не приходилось еще возвращаться домой, потеряв всю команду и всю добычу.
- О, капитан, сколько ловцов трепанга совсем не возвращались" В дорогу, капитан! Нас только пятеро, а туземцев во сто раз больше.
- Хорошо, старина. Подними якоря и поставь паруса. Недоставало только, чтобы и мальчики попали в руки этих чудовищ.
- Есть, капитан! Ханс, Корнелиус, Лю-Ханг, к шпилю! - раздался приказ Ван-Горна команде. - Поднимем сначала якорь на корме. Ветер с востока, нос будет тогда поставлен прямо к выходу из бухты.
Ван-Горн забрался на бак, чтобы рассмотреть положение якоря; остальные наблюдали за ним, ожидая его приказаний. Вдруг все увидели, как он побледнел.
- Капитан! - вскричал он надтреснутым голосом.
- Что с тобой, Ван-Горн?
- Якорная цепь перерублена и упала на дно!
- Перерублена? Не может быть. Она так крепка и толста.
- Цепи носового якоря тоже нет! - закричал с носа джонки Корнелиус, поспешивший туда, чтобы осмотреть второй якорь.
Капитан бросился на нос и сам убедился в том, что цепь второго якоря также была перерублена; от нее оставался лишь конец длиной не более метра, свисавший из клюза бакборта. На последнем звене цепи оставались следы ударов топора.
Ван-Сталь подошел к молодому малайцу, и, не спуская с него глаз, злобно процедил сквозь зубы:
- Безумцы, что вы сделали в мое отсутствие? Вам мало было ограбления склада и моей палатки, вам нужно было еще погубить судно?
- Нет, капитан, - отвечал Лю-Ханг. - Никто из экипажа не рубил цепей. Клянусь вам!
- Ты говоришь правду, Лю-Ханг?
- Да, капитан; да и к чему нам было рубить якорные цепи. Ведь не нам желать гибели судна, которое должно было доставить нас домой.
- Так кто же тогда разрубил цепи?
- Не знаю, капитан.
Ван-Сталь погрузился в размышления, но через минуту он уже все понял.
- Ван-Горн! - вскричал он, хлопнув себя по лбу.
- Капитан…
- Где туземец, наш пленник? Мы совсем забыли про него.
- Он должен быть внизу в трюме.
- Пойдем, посмотрим.
Они быстро направились в кормовое помещение, а оттуда в трюм. Пленника там не было. В том месте, где он должен был находиться, валялись обрывки распутанных веревок; они, казалось, были перегрызены зубами.
- Теперь я понимаю, - сказал капитан. - Этот разбойник воспользовался пьянством малайцев, перегрыз свои веревки и, освободившись, разрубил цепи топором, который он нашел где-нибудь на судне. Он рассчитывал, что ветер отнесет джонку на риф. Потом он удрал вплавь.
- Но как эта джонка осталась на месте, когда ее больше не держали якоря? Отлив должен был отнести ее в море.
- Ты пугаешь меня, Ван-Горн…
- Вы понимаете, капитан: если…
- Да, мы завязли в песке!
- Что делать?
- Пойдем наверх.
Они выбрались из трюма и взбежали на палубу. Ван-Горн, перегнувшись через перила палубы, стал пристально всматриваться в воду, как будто хотел пронизать ее взглядом до самого дна. Это оказалось не очень трудно: скоро он обнаружил, что джонка, слегка склонившись на бок, и впрямь завязла килем в песке отмели, едва покрытой на два метра водой.
- Дело дрянь, - сказал Ван-Горн, обтирая выступивший на лбу холодный пот.
- Ну что? - спросил его капитан.
- Весь киль в песке.
- Сейчас идет отлив, не правда ли?
- Да, капитан!
- Который час?
- Скоро полдень.
- Через несколько часов начнется прилив. Будем надеяться, что он снимет джонку с мели.
- Но если и прилив не поможет нам сняться?
- У нас есть шлюпка. Нам ничего не остается другого, как пуститься в ней по воле волн.
Глава восьмая. На мели
Австралийцы не покидали берег; они не захотели удовлетвориться убийством всей команды и захватом всего трепанга, который не надолго насытил бы их.
Теперь помыслы их простирались дальше. Беспрерывная суета на берегу ясно показывала, что туземцы готовят новое нападение на джонку, где они рассчитывали найти запасы на много дней. Но задача эта была для них слишком трудна. Одни скопились у гряды береговых рифов и измеряли копьями глубину вод в расчете набрести на косу, тянущуюся от берега до отмели, где застряла джонка. Другие в это время метали с берега стрелы и бумеранги, но все безрезультатно: пространство в триста с лишним метров было непреодолимо для их снарядов.
Несмотря на бесплодность своих попыток, дикари не теряли надежды добиться желаемого и с еще большим азартом выказывали признаки явной враждебности.
- Пусть они орут сколько хотят, - сказал капитан юношам после того, как удостоверился в бесплодности усилий туземцев. - Они не смогут нас атаковать А у нас есть работа посерьезней: надо снять джонку с мели.
- Чем мы можем помочь, дядя?
- Прежде всего нужно бросить еще один якорь с кормы, не то при свежей зыби прилив может снять джонку с мели и бросить ее на камни. Особенно бояться этого не следует - джонка слишком глубоко завязла в песке, - но ни одна предосторожность не будет лишней.
- У нас остался только один маленький якорь; он не удержит джонку.
- Удержать-то он не удержит, но все же окажет сопротивление. Потом мы поставим паруса, чтобы быть наготове и воспользоваться первым же ветром. Мы должны покинуть бухту, как только прилив поставит джонку на воду.
- Капитан, - вмешался Ван-Горн. Мы можем уменьшить осадку джонки. У нас на борту больше двадцати тонн воды и в трюме большой балласт.
- Верно. И то и другое - в море! Один из нас останется на часах на палубе у камнемета. Нужно зорко наблюдать за тем, что делается на берегу, иначе туземцы могут напасть на нас врасплох. А все остальные - в трюм!
- Лю-Ханг, останься ты у камнемета, - приказал малайцу Ван-Горн.
- Он? - и капитан отрицательно покачал головой.
- Вы можете довериться мне, капитан! - вскричал обиженный малаец. - Я не предатель, клянусь! Вы спасли мне жизнь, я этого никогда не забуду.
- Ладно, я тебе верю. Оставайся здесь на палубе. Если ты увидишь, что туземцы пробираются к джонке, стреляй по ним.
- Скорее я умру, чем подпущу их на ружейный выстрел.
- На места! За работу!
Малаец остался на часах, а остальные четверо спустились в трюм и принялись подкатывать бочки с водой к широкому люку, чтобы потом при помощи блока поднять их на палубу.
Они вкатили уже несколько бочек, когда заметили что балласт, лежавший под бочками, был влажен.
- Что это? - удивленно сказал капитан. - Либо одна из бочек протекает, либо течь в корабле.
- Все бочки в полной сохранности, - ответил Ван-Горн.
- Но откуда-то пробивается вода…
- Этого не может быть, капитан. Мы не наткнулись ни на один риф, а джонка перед отплытием была тщательно проконопачена
- Это так, но китайские суда не очень-то надежны.
- Может быть, вода и просачивается где-нибудь, но в очень незначительном количестве. Я не вижу опасности: у нас есть с собой насос и в случае надобности мы пустим его в ход.
- Ладно, - согласился капитан и, обращаясь к своим племянникам, отдал распоряжение: - Бегите назад на палубу, достаньте две толстые веревки, пропустите их через блок и спустите сверху через люк в трюм.
Братья немедленно выполнили распоряжение капитана Веревки были спущены вниз; наполненные водой бочки были поочередно перевязаны, подняты, а на палубе раскупорены, и вода из них вылита в море. Потом дошла очередь до гравия, служившего балластом; кроме незначительного количества, он весь был выброшен в море.
Пока белые были заняты этой работой, малаец стоял на часах и не спускал глаз с берега.
Лю-Ханг был самым молодым матросом экипажа - ему было всего восемнадцать лет, - но он был превосходным пловцом и потому одним из лучших рыбаков. Теперь он оставался один из всей команды и добросовестно нес свои обязанности. Опершись на камнемет, скрыв лицо под широкополой, сплетенной из бамбука шляпой, придававшей всей его фигуре вид исполинского гриба, он внимательно наблюдал за каждым движением туземцев на берегу, в любую минуту готовый осыпать их градом пуль.
Австралийцы, по-видимому, не обращали больше внимания на джонку. Они устали от бесполезного метания бумерангов, которые, не достигнув никакой цели, не возвращались назад к метавшему их.
Воины набросились теперь на склад и взапуски пожирали трепанг, не отличая готовый продукт от невываренных еще голотурий.
У подножия скал горел громадный костер; поднимавшийся к небу столб дыма и огня не предвещал ничего доброго: австралийцы готовились сжигать тела убитых малайцев.
К двум часам пополудни на джонке были опорожнены все бочки с водой, был выброшен за борт почти весь балласт. Все это значительно облегчило судно.
Кроме того, капитан и штурман перенесли с бакборта на штирборт все продовольственные запасы, сундучки команды и весь остальной груз джонки, уменьшив таким образом тяжесть застрявшей в песке части судна
Корнелиус и Ханс не покидали палубы, непрерывно наблюдая за застрявшим в песчаном дне килем джонки. Прилив уже начался, и отмель чем дальше, тем больше скрывалась под водой.
- "Хай-Нам" станет на воду, уверяю тебя. Дядя утверждает, что сегодня прилив будет не такой, как обычно, - говорил Корнелиус Хансу.
- Ты хочешь сказать, что вода поднимется выше обычного уровня?
- Да, конечно, - подтвердил капитан, показавшийся в это время на палубе. - Четвертого и тридцатого числа этого месяца в этих местах наблюдается то, что моряки называют большим приливом.
- Разве приливы не всегда одинаковы? - спросил Ханс.
- Нет, - ответил капитан.
- Они зависят от морских течений?
- Нет, от притяжения Луны и отчасти от влияния Солнца.
- Но я совершенно не могу понять эту зависимость между приливом и лунным притяжением. Почему подъем и опускание уровня моря совершаются поочередно каждые шесть часов?
- Неудивительно, что ты не можешь это понять В течение веков это явление оставалось одним их самых загадочных. Над ним ломали себе головы образованнейшие люди еще в древности. Это явление было настолько непонятно, что греки называли его "могилой человеческой любознательности". Только с течением времени астрономы догадались о влиянии Луны на уровень вод. Во времена Галилея и Коперника еще оставались некоторые сомнения. Только Ньютон в конце семнадцатого века окончательно установил, что воды подвергаются притяжению Луны, а впоследствии знаменитый геометр Лаплас подтвердил гипотезу Ньютона.
- Тогда нет ничего удивительного в том, что я не мог ничего понять.
- Однако это очень просто. Как тебе, конечно, известно, большая часть поверхности земного шара покрыта водой, текучей и подвижной. Что же выходит из того, что Луна оказывает влияние на нашу планету? То, что воды, находящиеся непосредственно под воздействием Луны, скапливаются и получают стремление к подъему. Воды, более отдаленные от сферы непосредственного воздействия Луны, также следуют этому стремлению скопиться, но в меньшей степени, так как сила воздействия на них слабее. Воды же, находящиеся вне сферы воздействия Луны, то есть на противоположном полушарии, получают, наоборот, стремление к отступлению. Таким образом, мы обнаруживаем два сильных движения вод, образующих на земной поверхности два резко противоположных друг другу стремления: одно - в той части поверхности, которая находится под Луной, другое - в противоположной ей части земного шара, скрытой от воздействия Луны.
- Я понимаю, дядя, что подъем вод перемещается: воды поднимаются то на одной части земного шара, то на другой. Но почему подъем вод совершается в точно определенное время?
- Это явление находится в зависимости от вращения Земли. Земля вращается вокруг своей оси, совершая полный круг в течение двадцати четырех часов. В течение этого времени она попеременно подставляет различные точки своей поверхности под воздействие Луны, подвергая все воды бесконечному движению.
- Значит, Луна держит океан в непрерывном движении?
-Да. Но не только воздействие Луны движет воды на всем земном шаре. И Солнце оказывает свое влияние.
- Солнце? Ведь оно отстоит так далеко от Земли.
- Поэтому-то его влияние менее чувствительно и интенсивно, чем влияние Луны. Солнце тоже вызывает приливы и отливы, но очень слабые, так что, в сущности говоря, Солнце только оказывает влияние на лунное притяжение, то задерживая, то ускоряя время приливов и отливов, и то увеличивая, то уменьшая размеры этого явления. Влияние Солнца - именно потому, что это светило так удалено от нас, - составляет примерно только одну треть силы воздействия ближайшего к ним светила - Луны.
- А бывает так, что обе силы действуют одновременно?
- Да. И тогда совершается то, что называют "большим приливом". Если притяжение Луны поднимает уровень вод на пятьдесят сантиметров, то солнечное притяжение увеличивает подъем до семидесяти пяти сантиметров.
- Дядя, а правда, что бывают приливы, поднимающие воду на очень значительный уровень.
- Да, конечно.
- И в этом случае причиной является солнечное и лунное притяжение?
- Нет, сила их притяжения всегда одинакова. Эти исключительные по размерам приливы являются следствием очертания берегов. Можно легко заметить, что в открытом океане вода во время прилива никогда не поднимается выше обычного уровня, того уровня, который является следствием двойного притяжения Луны и Солнца. Но у материков замечаются значительные колебания. В некоторых местах уровень воды поднимается на двенадцать-пятнадцать метров, а в заливе Фент в Новой Шотландии их уровень достигает во время прилива двадцати четырех метров. Объясняется это тем, что воды, притекающие благодаря притяжению, скапливаются в узких бухтах и в конце концов должны хлынуть на берег.
Эта беседа на темы, лишь отдаленно касавшиеся положения уцелевшего экипажа джонки, была внезапно прервана криком Ван-Горна, появившегося на палубе.
- Капитан! - вскричал он. - Я слышу треск под трюмом.
- Ага! Хороший признак, - довольным голосом ответил Ван-Горну капитан. - Приготовься, чтобы мы могли захватить восточный ветер, как только прилив снимет судно с мели.
- Все наверх!
Вся команда во главе с капитаном вскарабкалась по вантам на реи. Они развязали тотчас же надувшиеся паруса.
На берегу увидели этот маневр и поняли, что белые собираются покинуть бухту. Тотчас же туземцы бросились к воде. До джонки докатились их яростные крики, а подскочивший к камнемету Ван-Горн увидел всю эту толпу, ощетинившуюся копьями и топорами. Некоторые смельчаки бросились прямо в воду, другие побежали по камням вдоль берега, не зная, как им добраться до джонки…
- Укрепите канат якоря к шпилю, - крикнул капитан Ван-Горну. - Якорь все на бакборте?
- Все в том же положении, капитан, - ответил старый моряк.
- Он удержит судно?
- Надеюсь, что удержит!
- Значит, повернув шпиль, мы сможем двинуться вперед и снять с мели штирборт?
- Уж мы-то постараемся, а прилив сделает свое дело.
В этот момент по джонке пробежала дрожь - знак того, что киль освобождается из песка и судно поднимается приливом.