Капитан не спускал глаз с воды; он старался отдать себе отчет в положении судна, но вода прибывала с такой быстротой, что отмель скрывалась, уходила все глубже, и рассмотреть подводную часть судна становилось невозможным.
Ветер надувал паруса и кренил джонку на бакборт, тем самым выпрямляя судно. Вскоре послышался скрип киля о песок, и джонка закачалась на волнах.
- Мы плывем над мелью! - вскричали Ханс и Корнелиус.
- А дикари все продвигаются вперед… - отозвался Ван-Горн. - Эй, Лю-Ханг, угости их картечью.
Передовой отряд дикарей действительно успел за это время достичь вплавь песчаной косы. Но лишь только туземцы стали на ноги и собирались метнуть бумеранги, как с джонки на них обрушился град картечи.
Лю-Ханг был такой же хороший стрелок, как и пловец. После первого же выстрела из камнемета на песке распростерлись тела австралийцев с судорожно зажатыми в руках бумерангами. Последняя атака дикарей была отбита…
И тотчас вслед за громыханьем камнемета джонка в последний раз вся содрогнулась и под напором прилива всплыла на поверхность воды.
- Поднять якорь! - крикнул капитан.
Ван-Горн, Корнелиус и Ханс уже подбежали к шпилю и в одну минуту подняли маленький якорь. Ван-Сталь перебежал на корму и стал у румпеля, а его команда маневрировала парусами, стараясь использовать всю силу попутного ветра.
Через несколько минут чудесно спасшаяся джонка, скользя по спокойной поверхности воды, уж пересекала залив Карпентария.
Глава девятая. Месть дикаря
С бессильной злобой смотрели австралийцы на удаляющийся корабль. Они знали, что он не может двинуться с места и, не учитывая действие прилива, считали его своим со всем его грузом и людьми; только ружья и камнемет не давали им сейчас же овладеть всей этой добычей. Но опрокинув все их расчеты, прилив и попутный ветер унесли из-под их носа и корабль, и груз, и людей.
Они бегали вдоль берега, взбирались на кручи, грозили, кричали, потрясали копьями. Своими злобными криками они рассчитывали запугать капитана и заставить его отказаться от намерения высадиться в другом месте побережья. По их мнению, только для этого он и поднял паруса.
Но это были праздная беготня и бесполезный вой: джонка, подгоняемая все свежевшим ветром, быстро уходила из бухты.
Капитан держал курс на северо-запад к далекому Торресову проливу. Он рассчитывал выйти в Молуккское море и добраться затем до места своего отправления - острова Тимор.
Все показывало, что джонка ничуть не пострадала от того, что завязла в отмели. Хотя это и было судно китайской постройки, но оно устойчиво стояло на воде, несмотря на начинавшееся сильное волнение.
- Горланьте, скачите по берегу сколько вашей душе будет угодно - нас вы не увидите, как своих ушей, - приговаривал Ван-Горн, глядя, как беснуется на берегу дикая толпа. - Я не запрещаю вам проводить нас хотя бы до самого Торресова пролива.
- Ну, сейчас они уже не страшны нам, - задумчиво сказал Корнелиус, только теперь выказавший, какой страх внушали ему туземцы.
- Нам-то они уже не страшны; но они могут похвастаться хорошей добычей. Бедные малайцы! Никому уж теперь не спасти их. Да, если бы не их невоздержанность, спаслись бы все, и мы вывезли бы из бухты немалый груз трепанга, - отозвался Ван-Сталь.
- Как ты думаешь, доберемся мы до Тимора?
- Что же нам помешает? - ответил Ван-Сталь. - Правда, нас только пятеро, но с перестановкой парусов джонки мы как-нибудь справимся. Только пройди мы Торресов пролив, и нам больше нечего бояться. А пролив опасен: в нем множество коралловых рифов и островков.
-Плохо только, если нас захватит буря Ван-Горн, мне кажется, что там на юге, в глубине залива, собираются тучи? - добавил капитан.
- Правда, - сказал Ван-Горн, хмуря брови. - Ночью нужно ожидать сильного ветра. Ничего: джонка выдержала уже не одно испытание, и с ветром она справится.
- Я не спорю с тобой, Ван-Горн, "Хай-Нам" - крепкая посудина. Но если буря продлится долго, нам несдобровать. Киль китайских судов не очень-то надежен.
Все джонки, и большие, которые китайцы называют тс-ао-ш-ван, и маленькие - ту-менг или та-ию-ш-ван, по большей части никуда не годятся. Это такие утлые суденышки, что в одном только Кантонском морском округе гибнет, говорят, на джонках ежегодно несколько тысяч человек. Пускаясь в плавание на джонках, так слабо сопротивляющихся частым в Китайском море ураганам, люди гибнут на них тысячами.
-Не очень-то это утешительно для нас и для "Хай-Нам", - сказал Корнелиус.
- Я уже вам говорил, что "Хай-Нам" - счастливое исключение, - успокоил его Ван-Горн. - Она хорошо оснащена и слушается руля. Вы сами понимаете, что капитан Ван-Сталь не взялся бы командовать никуда не годным судном.
-Эй! Ван-Горн, - прервал его голос капитана, - тебе не кажется, что джонка немного кренит на правый борт?
Вопрос капитана неприятно удивил Ван-Горна. Он окинул быстрым взглядом палубу: джонка действительно слегка кренила на правый борт, тогда как по положению парусов крен должен был быть на левый.
- Странно, странно, - пробормотал Ван-Горн. - Можно подумать, что у нас в трюме большой балласт и он перекатился с места на место. Но мы оставили всего одну тонну, откуда же этот крен?
- Ну что, Ван-Горн? - раздался опять голос капитана.
- Ничего не понимаю: крен действительно на правый борт; можно подумать, что джонка охромела или у нее вырос горб.
- Идет она все же хорошо?
- Идет она в полном порядке.
- Пусть и идет так. Мы потом выясним причину крена. Я это только сейчас заметил. Пойди сюда, Ван-Горн, стань у румпеля.
Ван-Горн подошел к капитану.
- Куда держать?
- Норд-норд-вест. Прямо на острова Уэссел. Однако погода как будто портится; скоро может подняться буря.
- Если ветер усилится, нам придется спустить часть парусов. Оба морских волка не ошибались. У южной оконечности залива
Карпентария скапливались, стремясь охватить все небо, тяжелые свинцовые тучи, окаймленные полоской цвета меди. Время от времени с юга налетали порывы теплого ветра, гонимого, видимо, с материка - из великой каменистой пустыни, которая охватывает большую часть австралийского континента.
Море начинало бурлить; вода теряла свою лазурную окраску, становясь грязно-желтой, а на гребнях волн переливались желтоватые тени.
К шести часам вечера, когда подернутое плотной облачностью солнце скатывалось к горизонту, с юга стали доноситься далекие раскаты грома Ветер, внезапно сильно посвежевший, засвистел в мачтах и реях. На воде поднимались беспорядочные массы волн, сталкивавшиеся друг с другом и разбивавшиеся с зловещим грохотом.
- Скверная будет ночь, - проговорил капитан, обращаясь к своим племянникам, которые хмуро наблюдали за быстрым скоплением туч. К счастью, залив Карпентария очень широк, в нем есть только несколько опасных мест около острова Эдуарда Пелью. А от Торресова пролива мы находимся еще далеко.
- Подберем паруса, дядя, - предложил Корнелиус.
- Хорошо, это разумно. Помогите мне, и ты пойди сюда, Лю-Ханг. Главный парус джонки был и вправду слишком велик; резкие
удары шквала могли накренить джонку настолько, что волны перекатывались бы через борт. Капитан и Ханс поспешно принялись за уборку главного паруса, а Корнелиус и Лю-Ханг спускали все остальные паруса. Благодаря этой предупредительной мере, значительно уменьшившей силу забираемого ветра, джонка, до сих пор кренившая на правый борт, выпрямилась, но внезапно снова накренилась, а со стороны трюма послышался странный шум.
- Это что такое? - вскричал капитан, явно встревоженный. - Вы слышали?
- Да, - ответил Корнелиус. - Нет ли кого в трюме?
- Может быть, там спрятались австралийцы?
- Мы обнаружили бы их присутствие, когда выбрасывали балласт.
Но лишь только капитан произнес эти слова, как его лицо покрылось смертельной бледностью.
- Дядя, что с тобой? - одновременно воскликнули оба юноши. Но капитан не ответил им. Сломя голову, он бросился к корме, крича на ходу Ван-Горну.
- Ван-Горн! Посмотри, не слишком ли глубоко джонка сидит в воде.
- Что вы говорите, капитан?
- Проверь линию осадки: не глубже ли сидит корма, чем нос. Ван-Горн перегнулся через поручни. Сдавленный крик вырвался у него:
- Течь! Капитан, джонка дала течь! Корма погрузилась на целый метр. Вода покрыла весь руль.
- Корнелиус, Ханс, Лю-Ханг! - вскричал капитан. - Живее за мной - в трюм. Судьба нас преследует!
Все четверо бросились вниз. Невыразимая тревога сжимала их сердца. Только что они спаслись от дикарей и считали себя в безопасности, а теперь море грозило им бурей, а джонка - течью.
Добежав до последней ступени трапа, они остановились. Ван-Сталь шел впереди; он ступил в воду.
- Огня! - закричал он.
Лю-Ханг с быстротой кошки взбежал по трапу и через минуту снова появился внизу, держа в руках зажженный фонарь. Капитан выхватил у него из рук фонарь и осветил им трюм.
- Трюм затоплен! - вскричали Ханс и Корнелиус.
Трюм был полон воды; она перекатывалась с борта на борт и разбивалась у основания мачт. Как она проникла в трюм? Неужели это проклятое суденышко дало течь? Но отчего? Может быть, доски днища расшились или разбились при посадке на мель?
Ван-Сталь, бледный, пораженный, озирался по сторонам, ища глазами место пробоины.
- Дядя, - робко спросил его Корнелиус, - можно еще спасти джонку?
- Нет, слишком поздно - Глухо ответил Ван-Сталь.
- У нас есть насос.
- Но здесь не меньше пятидесяти тонн воды…
- Если бы нам удалось заделать пробоину…
- А ты знаешь, где она?
- Нет, но ее можно найти. Пока воды тут не больше чем на метр.
- Тише…
Капитан насторожился, прислушиваясь. В кормовой части слышался плеск, будто исходивший от притекающей струи воды.
- Вот где она, пробоина! Лю-Ханг, спустись вниз и проберись туда.
- Куда? К ахтер-пику? - спросил малаец, сбрасывая с себя свой балахон и широкие штаны.
- Да, в самой глубине трюма на левом борту.
Малаец, вооружившись фонарем, решительно вошел в воду и направился в ту сторону, куда ему указал капитан. Было видно, как он нагнулся, опустил в воду руку, внимательно пошарил вокруг себя и затем бегом направился назад, рассекая с силой перекатывавшуюся с борта на борт воду.
- Капитан, - крикнул Лю-Ханг, - кто-то погубил вас.
- Что ты сказал?..
- Кто-то пробил дыру в днище…
- Пробил дыру?
- Да! Я нащупал рукой еще торчащий в дереве топор…
- Но кто это мог сделать?
- Не знаю, капитан. Может быть, дикарь, ваш пленник?
- А, негодяй! - вскричал Ван-Сталь. - Да, это он! Теперь я понимаю: после того как он разрубил якорные цепи, он сделал пробоины в джонке, чтобы не дать нам уплыть. Дыра велика?
- Длиной с мою руку и широка, широка…
- Тогда никакой насос не поможет. Нет возможности уменьшить приток воды. Теперь нечего делать. Мы погибли!
Все вернулись на палубу..
Над заливом спустилась ночь Море было мрачно. Высокие, глубокие валы с желтой пеной на гребнях со стоном вырастали с юга и разбивались о борта джонки, которая трещала под их ударами. Как будто спущенные с цепи ветры рычали и свистели на все лады между снастями: они трепали паруса, теперь беспомощно повисшие. Вдалеке, со стороны земли Арнема, молнии разрывали небо; гремел гром.
Волны, перекатываясь через борт, разбивались на палубе судна и с яростным визгом растекались по ней.
Ван-Горн все стоял у румпеля, прямо, не сгибаясь, выдерживая все удары урагана.
- Ван-Горн, - тихо сказал капитан, подходя к нему, - джонка тонет…
- Тонет?!..
- Дикарь прорубил днище; вода вливается потоком.
- О, разбойник! Что же делать, капитан? Если бы берег был близко, мы попытались бы достичь его и выброситься на мель…
- Земля Торреса очень далеко от нас, а джонка через полчаса пойдет ко дну.
- Может быть, мы успеем сколотить плот?
- Времени хватило бы, но при такой буре мы не в состоянии будем спустить его.
- Не пересесть ли нам в шлюпку?
- Так и придется сделать.
- Да она не выдержит такой бури…
- Она должна выдержать! Только не падай духом, тогда мы выдержим и не такую бурю. Но надо действовать, и скорей. Пока мы только висим над пропастью.
- Спускать шлюпку, капитан? Только бы не забыть оружие и снаряжение; мы ведь не знаем, куда нас выбросит море.
- Будь спокоен: оружие погрузят в первую очередь. Ханс, Корнелиус, Лю-Ханг, за мной!
Глава десятая. Ураган
Действительно, положение ловцов трепанга было ужасно.
Вся команда и рыбаки, кроме Лю-Ханга, попали в руки австралийцев; на глазах всего экипажа дикари разгромили склад голотурий, представлявший для них целое состояние; хотя сами моряки, правда, спаслись на джонку, но все это для того, чтобы снова, как оказалось, очутиться на краю гибели и ждать момента, когда их поглотит море.
Если бы море было спокойно, как во все дни лова, моряков не смутила бы гибель джонки, которой и управлять было трудно с такой малочисленной командой, да еще в малоисследованных моряками водах, усеянных подводными рифами. Их не страшило и то, что они находились против берегов, населенных дикими племенами.
Но пуститься в простой шлюпке по морю, взбаламученному ураганом, - это могло устрашить и заставить отчаяться самых смелых и отважных.
Разве это хрупкое суденышко, едва достигавшее семи метров длины и поднимавшее в лучшем случае шесть тонн, могло сопротивляться ударам валов, неистовству ветров?
Такие мысли бились в мозгу и мучили капитана и штурмана, издавна уже привыкших к превратностям жизни моряка. Но как бы ни были безнадежны эти мысли, оба морских волка держали себя спокойно и уверенно, чтобы не волновать своих и без того напуганных молодых спутников.
Джонка так или иначе погибла; ее нужно было немедленно покинуть, так как от врывавшейся со всех сторон воды она все глубже погружалась в море.
Временами палуба целиком скрывалась под перехлестнувшей через борт волной. Часть судовых помещений на юте уже была затоплена; на другом конце корабля вода постепенно заливала кубрик команды.
Экипаж тонувшей джонки наскоро собрал и снес в безопасное место несколько ружей, топоры, порох, пули, провиант на две или три недели, бочонок с водой, маленькую мачту, парус, несколько одеял и еще самые необходимые вещи. В несколько минут все это было уложено и укреплено веревками в шлюпке, а оружие и снаряжение были укрыты брезентом.
- Спускай шлюпку! - скомандовал Ван-Сталь.
- Капитан, как бы она не разбилась о борт джонки.
- Корнелиус, ты первым сядешь в шлюпку; держи ее подальше от борта.
Все пятеро принялись общими усилиями подводить шлюпку под тали.
- Садись! - скомандовал капитан.
Корнелиус забрался в шлюпку; с борта отдали тали, и шлюпка стала на воду.
Но лишь только она коснулась воды, как ее подбросила громадная волна; только благодаря тому, что шлюпка находилась с подветренной стороны, она не только не ударилась о борт, но оказалась выброшенной в море так далеко, как только позволила длина отданного конца.
- Хорошо держится шлюпка? - кричал с джонки капитан. Надрывая голос, чтобы побороть рев бури, Корнелиус отвечал:
- Прекрасно!
- Течи нет?
- Нет.
- Прыгай ты, Ханс, - обратился капитан к Хансу, когда шлюпка была снова подведена к борту джонки.
Ханс зацепился за тали и, крепко держась, чтобы волны не унесли его, соскользнул вниз; в одно мгновение он оказался рядом с братом. За Хансом последовал Ван-Горн, потом Лю-Ханг и, наконец, последним спустился в шлюпку капитан.
Посадка была окончена как раз вовремя: джонка, покрытая водой, быстро погружалась. Удары волн еще поднимали ее, но было ясно: час ее пробил. Вода, проникавшая в трюм, вырывалась уже на палубу, а волны перекатывались через борт и с таким неистовым ревом заливали все внутренние помещения, словно только ждали, когда же корабль целиком и навсегда станет добычей моря.
При мертвенном блеске молнии спасшиеся в шлюпке могли заметить, как корма в последний раз всплыла на поверхность. Потом вся масса исчезла под водой, оставив за собой далеко расходившиеся круги водоворота.
Несколько мгновений над водой еще покачивались верхушки мачт, но скоро и они погрузились в пучину". И все бесследно скрылось. "Хай-Нам" погрузилась на дно моря, чтобы разбиться там вдребезги, столкнувшись с первым же коралловым рифом, которым усеяно почти все дно залива.
- Бедная "Хай-Нам", - взволновано проговорил Ван-Сталь, - и мы, может быть, скоро последуем за тобой.
Между тем катившиеся с южного края залива волны быстро относили шлюпку от места трагического погребения джонки в море.
Ван-Горн сидел на корме, держа румпель; юноши с помощью Лю-Ханга успели водрузить мачту, поставили парус, правда, только наполовину, чтобы обеспечить устойчивость шлюпки.
- Куда держать, капитан? - обратился к капитану Ван-Горн.
- К ближайшему побережью Австралии, - ответил Ван-Сталь. - В такую бурю я не решусь ни переплыть залив, ни плыть к островам Пелью, Уэльсли или Грут-Айленд. Позже мы попытаемся добраться к северному побережью земли Арнема. Смотрите за парусами, ребята, а ты, Ван-Горн, берегись валов.
- Что бы там ни случилось, я не оставлю руля, капитан. Положение спасшихся с "Хай-Нам" моряков было теперь более чем катастрофическое.
Ураган ревел с новой силой. За ночью мрака наступила ночь огня. Молнии беспрестанно бороздили низко нависавшие плотные массы туч, которые сгущались где-то в высоте и уходили по направлению к проливу Торреса.
Ужасающие раскаты грома, доносясь с юга, расходились к северу с неослабевающей силой; гром мешался со свистом и воем ветра и многократным грохотом сталкивавшихся валов.
Шлюпка - соломинка, затерявшаяся в водной пустыне, была подвержена самым необычайным превратностям: то ее бросало на гребень громадной волны, но она все же не теряла своей устойчивости; то она падала в какую-то пропасть, которая, безусловно, должна была навсегда замкнуться над ней, но новая волна подбрасывала ее наверх, а ветер угонял дальше, на следующую волну; когда шлюпка ложилась на правый борт, волна перебрасывала ее на левый; когда левый борт уже готов был погрузиться в воду, шлюпку снова перебрасывало на правый борт.
Капитан не выпускал из рук шкота, все больше и больше подбирая парус. Твердым, бесстрастным голосом он отдавал приказ за приказом.
Ван-Горн не спускал рук с румпеля и умело направлял шлюпку, ни на минуту не спуская глаз с бушующего моря и не давая волнам опрокинуть шлюпку.
Время от времени капитан голосом, жестом подбадривал свою команду.
- Ну как, не страшно, ребята? - спрашивал он.
И на этот вопрос неизменно следовал один и тот же ответ:
- О нет, дядя!
- Нет, капитан, мы еще поборемся!
Но голоса юношей дрожали и резко противоречили смыслу сказанного.
Как бы то ни было, шлюпка с удивительной быстротой шла вперед. Ее бросали волны, гнал ветер, и она набирала все большую скорость, держа курс на австралийский берег, который был уже недалеко.