За рыночным мостом прямо напротив, величественно возглавленной католической церкви, расположился прозрачный навес троллейбусной остановки, маршруты которой следуют по направлению от железнодорожного вокзала. Беспечно переходя дорогу, нарушая все правила дорожного движения, к назначенному месту пьяной походкой направляется человек не старше тридцати лет. Буркнув что-то в ответ сигналящим автомобилям, он, по-видимому, расплывчато осознавая элементы окружающего пространства, качаясь как кораблик на волнах во время жуткого шторма, все-таки добирается до намеченного места назначения, останавливаясь у низенькой лавочки над треснувшим карнизом. Составляя компанию двум подросткам, стоящим в метре от него с бутылками дешевого пива и ведущим эмоциональный разговор практически не о чем, после каждого слова вставляя мат, пьяный молодой человек в черной кожаной куртке, раскрытой нараспашку, достал из заднего кармана джинсов помятую пачку серого Dunhill’a. Испробовав две свои зажигалки, одну из которых, с зеленым фонариком, носил про запас, после несколько неудачных проб ему все-таки удалось подпалить отсыревшую сигарету. Затягиваясь жадно, глубоко пуская дым в свои легкие, он курил так, как курит человек с минимальным стажем в пять лет. На самом же деле данное занятие его жизни вошло в привычку еще с десятого класса общеобразовательной школы, ставшее теперь уже наравне с такой необходимостью как воздух. Буквально через минуту, издавая громкие пыхтящие вздохи, подъехал троллейбус, и молодой человек в черной куртке поспешил швырнуть на половину недокуренную сигарету в лужу. Расшатываясь и валясь в разные стороны, он направился к задней двери, и, неуклюже поднимаясь по ступенькам, с грохотом растянулся у входа, рассыпая при этом хранившуюся в кармане мелочь. Привлекая окружающее внимание и задерживая водителя, ожидавшего когда можно будет закрыть дверь, пьяный человек, наконец, помог себе подняться и, проговаривая себе под нос ругательские выражения, бухнулся всем телом на первое попавшееся вакантное сидение. Практически в закрывающиеся двери общественного транспорта в последнюю секунду вломились парень с девушкой в возрасте предела восемнадцати лет, за которыми тут же противно проскрипели затворки, и троллейбус, в конце концов, тронулся, так и оставляя стоять двух подростков с пивом под защитным мокрым навесом. Последние заходившие гости, многозначительно посмотрев друг на друга, слегка улыбнулись, после чего парень с сережкой в ухе и с подарочным пакетом в руках пропустил к месту у окна свою спутницу в полосатой шапочке с белыми и голубыми линиями, таких же перчатках, в темно-синей куртке, из-под которой выглядывало черное короткое платье. В левой руке вверх тормашками девушка держала длинную розу с зелеными лепестками. Не успела пара еще толком присесть, как из водительской кабины выскочил кондуктор, парень в наушниках и рэперской пайте, суетливо стремившийся побыстрее обилетить пассажиров. Спиной по ходу движения, на одиночном сидение у мокрого окна расположилась женщина полного телосложения с круглым лицом и рыжими волосами в коричневой дубленке с меховым воротом, она тщательно копалась в телефоне. Вовлеченная в поиски, по-видимому, чего-то очень важного, женщина непроизвольно проигнорировала просьбу кондуктора оплатить проезд, из-за чего молодому человеку пришлось повторить коронную фразу своей профессии. Сунув ему деньги, деловая дама еще недолго всматривалась в экран телефона, усердно нажимая писклявые клавиши, после чего, наконец, приложила трубку к уху и стала ждать. "Спасибо за поздравления, дорогой", - строгим с хрипотцой голосом произнесла женщина, должно быть, даже не давая шанса человеку на другой линии произнести привычное и требующее "алло". Без малейшей паузы, стараясь как можно тщательнее подавить ноты чрезмерного оскорбления, женщина, произнеся завершающую часть монолога: "Надеюсь, тебе это обернется боком…", поспешила нервно закрыть свой раскладной телефон и мигом отвернуться к окну. Вероятнее всего, почувствовав на себе внимание с сочувствием глядящей девушки в полосатой шапке, женщина ответила ей взглядом, пропитанным горькими словами смысла "а мне ведь тоже когда-то дарили цветы…", что заставило юную девушку смущенно отвернуться. Следующие четыре остановки пассажирский состав троллейбуса совершенно не менялся, никто не выходил и на удивление никто и не удостоил чести своим приходом. Все тот же пьяный молодой человек, вяло и обессилено распластавшись на мягком сидении, беззаботно спал, уткнувшись лбом в холодное стекло бокового окна. Казалось, для него в данную минуту весь мир представился маленькой точкой, застывшей в ожидании его самого, внимание которого наплевательски забилось, будучи не окутанным заботой людей, думающих о нем. Вдруг будто по команде, словно прислушиваясь к внутреннему магическому голосу, молодой человек резко раскрыл глаза и, нетрезвым взглядом посмотрев по сторонам, мигом вывалился на улицу, как только троллейбус шумно остановился на нужной ему остановке. Поразительным во все времена являлся тот факт, что у пьяных людей существует значительно повышенный инстинкт самосохранения. Должно быть, их оберегает какой-то особый ангел-хранитель, помогающий им никогда не теряться и практически на автомате следовать домой. Снова перейдя дорогу, на этот раз в положенном месте и на зеленый свет, молодой человек в черной куртке прощально посмотрел вслед, виляющему задом, троллейбусу с надписью "In God we trust", и, мыча себе что-то под нос, побрел, спотыкаясь, прямиком к первому дому, фасадом глядящего на платную стоянку. Без труда отыскав второй подъезд, молодой человек зашел в лифт и, нажав кнопку с цифрой 8, прислонился к стенке, при этом отвернувшись от грязного зеркала. Находясь перед родной дверью, он не сразу решился позвонить. Небрежно поправив волосы, молодой человек, пошатываясь, стоял, прикрыв лицо ладонью в надежде успокоить глаза от расплывчатых картин окружающего мира, как вдруг железная дверь 59-ой квартиры со скрипом отворилась, и оттуда раздалось недоброе и лаконичное: "Дополз, наконец-то?!..". В плохо освещенном тамбуре, где то и дело моргала от перепада напряжения низковольтная лампочкой, на холодном кафеле босиком в лиловой ночной рубашке предстала вторая половина блудного героя, в глазах которой можно было разглядеть невероятную усталость и желание отойти ко сну. Пьяный супруг поприветствовал ее протянутым и невнятным восклицанием: "О! Вики…". Некоторое время молодая жена молча и пристально смотрела на своего избранника, такого пропитого, воняющего перегаром, с трудом ловящего фокус, одним словом, отталкивающего всем своим видом. Девушка обозревала его в апатичной гримасе, в то время как внутри нее кипела злость и антипатия ко всему мужскому полу, мнение по которому сложил один единственный человек - этот недотепа стоял перед ней. Выждав минутную паузу, Вики с невероятной силой агрессии протолкнула мужа в квартиру, кинув ему вслед: "Спасибо за 8-мое марта! Великолепный подарочек…". Она нервно задребезжала связкой ключей, проворачивая их в замке, когда прибывший путешественник, едва не грохнувшись в коридоре, смел с полки рамку со свадебной фотографией, и, на автопилоте добравшись до спальни, рухнул прямо в обуви на семейное ложе в шелковых простынях. Следуя покорно по его следам, девушка со вздохом подняла с пола небрежно скинутую фотографию, которая изображала двух улыбающихся молодоженов, стоящих в беседке влюбленных и глядящих друг на друга. Казалось, тогда весь мир был ничтожным для них двоих, и единственное, что имело значение, были глаза напротив. Да, они были счастливы. В момент заключения их союза, Вики почувствовала, как начинается новая беззаботная и блаженная жизнь. Словно пребывая до этого в глубоком сне, девушка вдруг пробудилась в надежде никогда не заснуть снова и думала, что так будет всегда. Но лишь теперь, грустно глядя на огромную трещину стеклянной рамки, образовавшуюся от удара падения на месте прямо между взволнованными лицами новобрачных, Виктория впервые с такой реалистической силой поняла, как же все-таки сильно она ошиблась, протянув про себя комментарий к разбитой частице интерьера: "Символично". Отыскав спящего без задних ног супруга, девушка тут же стянула с него грязные ботинки, и, присев рядом с ним на кровать, начала свой взвешенный и рассудительный монолог:
- Знаешь, я никогда не думала, что стану одной из тех женщин, которые говорят "с меня хватит". Но, к сожалению, это оказалось именно так. Мне кажется, я уже натерпелась. Не буду отрицать того факта, что, возможно, кто знает, я все это заслужила. Но, видишь ли, даже если это и так, то могу тебя уверить, ты порядком наказал меня, отыгравшись сполна. И в принципе, ты можешь собой гордиться, если, конечно, именно это и было твоим планом… Ах, Стэнли, если бы только знал, как же мне ужасно надоело с тобой бороться. Поэтому сегодня я сдаюсь. Ты понимаешь, я решительно и бесповоротно сдаюсь! - на последней фразе Вики так закричала, что казалось, ее слова донеслись до последних этажей дома, но тот, кому они адресовались, остался неподвижным. - Хм… Естественно, ты меня не слышишь. Хотя, в общем-то, это не имеет значение, ведь ты никогда меня толком и не слышал. Господи, как я устала… За эти два с половиной года брака с тобой, мне кажется, я нахлебалась больше чем за все двадцать семь лет моей жизни. Завтра, когда ты проснешься, меня уже здесь не будет. И быть может, ты меня проклянешь, посчитав это за предательство. Но надеюсь, однажды ты поймешь истинную причину моего ухода. Я не желаю быть женой алкоголика. Я не хочу ожидать тебя с работы и гадать: придешь ли ты сегодня пьяный, завалившись спать, а я буду думать в одиночестве, чем бы себя занять, либо явишся все-таки трезвый, и мы проведем вечер вместе. Я не хочу разочаровано смотреть каждый раз на твою пропитую рожу и думать в этот момент, как же сильно я тебя презираю. Я не хочу не спать до двух ночи, в мыслях о том, что, возможно, ты лежишь где-то без сознания и тихонько замерзаешь. Я больше не хочу стыдиться твоего поведения на людях, когда ты вдруг не в трезвом уме закатываешь истерику в каком-либо общественном месте. Я больше не хочу врать своим родителям, рассказывая им истории о том, как у нас все хорошо и какой ты у меня замечательный. Я больше не хочу себя жалеть, потому что это слишком больно, я также не хочу, чтобы меня другие жалели, ибо это поистине унизительно. Я не хочу от тебя детей, потому что знаю, что им не нужен такой отец. Я не хочу, чтобы мой ребенок когда-нибудь расплакался от твоего гнусного поведения и отвратного облика. Я не хочу, чтобы однажды, зачитывая перед классом свое сочинение на тему "Кто мой папа", наш отпрыск застеснялся, опуская глаза. Я не хочу, чтобы мое дитя в последствие, будучи уже взрослым, болезненно и судорожно вспоминало запятнанное далеко неспокойное детство. Я не хочу каждый раз извиняться перед ним за тебя, потому что, прежде всего, я возненавижу себя за это. Я не хочу, да и в принципе просто не могу, строить с тобой планы, загадывать наперед наши совместные действия, мечтать о будущем, ведь у нас его просто-напросто нет… Я не хочу так бездарно тратить свою жизнь, год за годом теряя надежды о том, что ты исправишься. Я больше не хочу забивать на себя, так как уверенно знаю, что не принадлежу к той категории людей, которые лихо перечеркивают свою жизнь во благо тому, кто так жестоко плюет на них. Мне кажется, я итак достаточно время жертвовала собой, убивая чувство собственного достоинства. Я не хочу, однажды превратившись в бабушку, вдруг оглянуться назад и не увидеть ничего путевого за спиной. Я больше не приемлю страха к переменам. Я больше не намерена терпеть твои слабости и оскорбления. Я впредь не желаю быть жертвой твоего безразличия. Я больше не буду страдать и плакаться. Я начинаю жить для себя! - проговорив это, Вики плавно отвернулась от невозмутимо спящего лица бессовестного мужа и после непродолжительной паузы продолжила. - Завтра меня уже здесь не будет. И, скорее всего, я не узнаю, как ты будешь жить дальше, и что произойдет с тобой в будущем, но если честно, мне плевать. Мне вдруг стало плевать с той самой минуты, когда ты так опрометчиво наплевал на меня. Меня не интересуешь больше ты. Все, что с тобой связано, просто потеряло для меня всякий смысл. Те безумные чувства, которые когда-то я питала к тебе, постепенно умерли. Ты сжег все, что когда-то так ярко пылало, дотла, оставляя в моей душе ничего кроме глупой жалости к тебе. Я никогда б не подумала, что тем, кто так яростно однажды покалечит мое сердце, окажешься именно ты… Вероятнее всего, когда пролетят годы, унося с собой остатки обид, печали и горести, заставляя меня относиться к этому всему менее болезненно, я прощу тебя, но ты об этом так и не узнаешь… Впредь мы будем существовать отдельно друг от друга, и единственное, о чем я буду думать, будет моя собственная жизнь, ни наши две, переплетенные в одно целое, а только моя, моя… Может быть, в данную минуту я веду себя как самая ужасная эгоистка на свете, но так уж случилось, что именно теперь мне нет никакого дела до того, выкарабкаешься ли ты или упадешь еще ниже после моего ухода. Меня больше не будет интересовать вопросы: где ты, с кем ты, как ты… Я отказываюсь от тебя, выбрасываю из своей жизни, говоря "прощай" всему тому, что нас объединяло. Я просто подвожу итог тому, что ты когда-то давно лихо перечеркнул. Я бросаю эту неравную игру… Хм… Завтра меня уже здесь не будет. Я так и не смогу тебе сказать, что по правде говоря, мне тебя по-человечески реально жалко. Ты не виноват в том, что в тебе живет и развивается этот губительный порок, хотя виноват в отсутствии борьбы с ним. По-сути, алкоголизм - это болезнь, требующая лечения, но только при истинном желании самого пациента. Я очень надеюсь, что наше расставание станет переломным для тебя моментом, после чего ты все-таки сможешь наладить свою жизнь. Я искренне желаю, чтобы все у тебя было хорошо. И главное, чтобы ты был счастлив, а я в свою очередь также постараюсь стать таковой, но уже без тебя…
Виктория поднялась с кровати и, многозначительно посмотрев на дверную ручку, еле слышно, будто в окончательное утверждение самой себе, на одном дыхании прошептала: "Завтра меня не будет…". После чего девушка поспешно направилась в коридор к новому шкафу-купе собирать свои вещи.
Восемнадцать минут десятого. Почесывая затылок и заметно округляя глаза, Стэнли недоуменно уставился на часы DVD-проигрывателя. Осознав, наконец, масштаб личного прокола, молодой человек пулей подорвался с кровати и ринулся в ванную, мимоходом вставляя: "Черт возьми, Вики, почему ты меня не разбудила?! В отличие от тебя, я не работаю дома. Мне хоть изредка нужно появляться в офисе… Блин, босс меня прибьет!". Осмотрев свое помятое и заросшее щетиной лицо, Стэнли, неодобрительно глядя на себя в зеркало, пришел к выводу о том, что худшего зрелища с утра он вот уже давно не видывал. Почистив зубы и наспех побрившись, молодой человек постарался проделать привычный ритуал с максимально быстрой скоростью, что оставило ему два небольших пореза на лице от затупившегося станка фирмы Schick. Так как времени на душ уже не оставалось, Стэнли намочил руки и провел по волосам, чтобы сделать их более податливыми, после чего поспешно расчесавшись, он побежал снова в спальню, оценив свой вид на отметку "удовлетворительно". Стянув с себя вчерашнюю пропитанную улицей одежду, молодой человек надел белую рубашку, висевшую на спинке стула в углу. Затем, пробежавшись взглядом по комнате и даже заглянув под кровать, Стэнли вдруг воскликнул: "Любимая, ты не видела мои брюки?!". Не услышав ответа, он принялся рыскать в шкафу, небрежно бросая ненужные ему вещи на пол. "Да где же они?!" - раздражительно проворчал парень, понимая, что без помощи ему не обойтись.
- Вики! Дорогая!.. - не переставал окликать супруг, заглядывая во все комнаты, теперь уже в надежде отыскать жену.
Постояв секунд десять неподвижно посреди кухни, Стэнли с недопониманием искал версии о том, куда же могла пропасть Виктория, однако, так и не сформулировав более или менее достойной гипотезы, он поспешно вернулся в спальню. Словно в момент возродившаяся внимательность заставила молодого человека в рубашке и нижнем белье застыть на месте, как только его взор упал на новенький дамский столик из светлого дерева. Нагруженный обычно тонной всякой косметики, горой заколок и резинок, кучей бижутерии, как ни странно, сейчас он был пуст. Стэнли с глазами внезапного волнения кинулся снова к шкафу и, настежь открыв вечно забитую половину его супруги, уныло посмотрел на пустые полки. Искривившись в лице, словно от неприятной горечи во рту, он схватил трубку городского телефона и, нервозно набрав выученный наизусть номер, стал ждать. Как вдруг сердце его бешено забилось, когда на другом конце провода монотонный голос записи прошипел многозначительную фразу со словами: "Абонент не может принять ваш звонок". Безысходно роняя телефонную трубку, Стэнли опустился на холодный пол, отчаянно хватаясь руками за голову. Только теперь молодой человек по-настоящему понял, как же все-таки сильно, он прокололся.