– Увести! – И добавил: – Накормить и выдать сухую одежду и одеяла. А завтра утром жду их у себя.
Сержант отдал честь и повел пленников к выходу.
– У меня для них есть работа, – предупредил его напоследок генерал, – так что проследи, чтобы они были в состоянии ее выполнить.
* * *
Шон и Джоб спали на плотно утоптанном полу, укрывшись кишащими насекомыми одеялами. Но ни дискомфорт, ни ползающие по коже насекомые, ни даже мысли о Клодии не помешали Шону провалиться в пропасть сна.
Из глубокого, без сновидений сна-забытья его вырвал сержант, вывалив на него ворох одежды с приказанием одеться.
Шон сел, почесываясь от клопиных укусов.
– Как тебя зовут? – Знание шанганского языка существенно облегчало жизнь.
– Альфонсо Энрикес Мабаза, – гордо ответил шанган, и Шон невольно улыбнулся. Воедино были слиты имя короля Португалии и шанганское имя для человека, умело обращающегося с дубинкой.
– Значит, "твердой дубиной охаживаешь врагов, а мягкой – баб"? – спросил Шон, и Альфонсо радостно загоготал.
Джоб проснулся, сел и криво усмехнулся неприличной шутке Шона.
– Разбудить человека в пять утра, без завтрака, – посетовал он и печально покачал головой, но Шон уже слышал, как Альфонсо повторял шутку своим остававшимся снаружи товарищам.
– С шанганами ничего не стоит заработать репутацию остроумного шутника, – заметил Джоб, разбирая вместе с Шоном узелок с одеждой, который бросил им Альфонсо. Одежда была поношенная, но чистая. Шон выбрал себе военную кепку и камуфляжную форму тигровой раскраски, снял превратившиеся в лохмотья куртку и шорты и из старой одежды оставил только любимые старые ботинки.
На завтрак была капента – мелкие, величиной с палец вяленые рыбешки, которых он про себя называл африканскими снетками, и кукурузная каша.
– А чай будет? – поинтересовался Шон, снова рассмешив Альфонсо.
– Тебе что здесь, отель "Полана" в Мапуту?
Уже светало, когда Альфонсо доставил пленников к генералу Чайне, который с группой офицеров оценивал нанесенный "хайндами" ущерб.
– Вчера мы потеряли двадцать шесть человек убитыми и ранеными, – такими словами встретил Шона генерал. – И почти столько же дезертиров покинуло лагерь сегодня ночью. Люди постепенно забывают о морали. – Он говорил на чистом английском, чтобы никто из сопровождающих его не понял. Несмотря на обстоятельства, в своем берете и пятнистой форме, на которой красовались медали и генеральские звезды на погонах, он выглядел спокойным и уверенным в себе.
Пистолет с рукоятью из слоновой кости торчал из кобуры на поясе, а глаза прятались за зеркальными очками в тонкой золотой оправе.
– Пока мы не можем остановить вертолеты, но, может быть, месяца через три у нас все же получится – до того, как пойдут дожди.
Дожди открывали сезон партизанской войны, когда трава вырастала в человеческий рост, а непроходимые дороги и вышедшие из берегов реки связывали обороняющихся по рукам и ногам, в то же время предоставляя полную свободу действий их противникам.
– Я вчера видел "хайнды", – осторожно заметил Шон. – Капитан Джоб позаимствовал один из ваших гранатометов и угодил ему прямехонько в бок.
Чайна с интересом взглянул на Джоба.
– Неплохо, – сказал он, – ни один из моих людей до сих пор не сумел сделать такое. И что же произошло?
– Ничего, – просто сказал Джоб.
– Абсолютно, – подтвердил Шон.
– Машина полностью упакована в титановую броню. – Чайна кивнул и взглянул на небо – совершенно непроизвольное нервное движение. – Наши друзья с юга предложили одну из своих новых зенитных систем, но уж больно сложно было бы по нашему бездорожью доставлять пусковые установки, да еще через контролируемую ФРЕЛИМО территорию. – Он тряхнул головой. – Нам нужно такое оружие, которое мог бы использовать любой боец.
– Насколько я знаю, есть только один подходящий и достаточно эффективный вид оружия. Американцы использовали его в Афганистане. Они усовершенствовали обычный "стингер" так, что он смог пробивать титановую броню. Правда, в детали я не вдавался, – поспешно добавил Шон. Он понимал, что неразумно выказывать себя сведущим человеком, однако вопрос был интересным, и он увлекся.
– Ты совершенно прав, полковник. Современный "стингер" – единственное эффективное оружие против "хайндов". Это и будет твоим заданием, твоей ценой за свободу. Я хочу, чтобы ты доставил мне это оружие.
Шон остановился как вкопанный, недоуменно уставился на него, затем рассмеялся.
– Ну конечно! – воскликнул он. – Захотелось получить кусок от пирога. Какой предпочитаете, пожирней и побольше? А может, фруктовый?
В первый раз за это утро Чайна рассмеялся, вторя Шону.
– "Стингеры" уже здесь, надо только нагнуться и подобрать их.
Шон перестал смеяться.
– Я очень надеюсь, что это шутка. Я знаю, что Савимби получал "стингеры" от янки, но Ангола, считай, все равно что на другом континенте.
– Наши "стингеры" гораздо ближе, – заверил его Чайна. – Помнишь старую родезийскую военную базу на Большой скале?
– Да. У скаутов почти целый год там был командный пункт.
– Помню, помню. – Чайна дотронулся до мочки уха. – Как раз оттуда вы атаковали наш лагерь в Инхлозане. – Он вдруг помрачнел.
– Это была другая война, – напомнил ему Шон.
Но Чайна уже взял себя в руки.
– Как я сказал, "стингеры", которые нам нужны, находятся на Большой Скале.
– Не понимаю. – Шон недоуменно тряхнул головой. – Янки никогда бы не передали "стингеры" Мугабе. Он марксист, да и не было никогда большой любви между Зимбабве и Соединенными Штатами. Не вижу смысла.
– О да, ты прав, – заверил его Чайна. – Но у нас в Африке это вполне разумно. – Он взглянул на часы. – Время пить чай, – сказал он. – Независимо от того, на чьей мы стороне, война всех нас приучила к чаепитию.
Генерал повел их назад в свой бункер, и через некоторое время принесли чай в закопченном чайнике.
– Американцы не любят Мугабе, но Южную Африку они ненавидят сильнее, – пояснил Чайна. – Мугабе дает приют партизанам и помогает им переправляться через границу в Южную Африку.
Шон мрачно кивнул. Он видел фотографии последствий взрыва самодельной мины в южноафриканском супермаркете. Взрыв произошел в последнюю пятницу месяца, в день получки, когда супермаркет был буквально переполнен домохозяйками с детьми, причем как черными, так и белыми.
– После этого южноафриканцы поклялись преследовать партизан, где бы они ни скрывались. И они уже неоднократно исполняли свою угрозу, преследуя их на территориях всех своих соседей. В свою очередь, АНС объявила, что намерена продолжать взрывы гражданских объектов. Мугабе знает, что за этим последует, поэтому ему нужно оружие, чтобы бороться с южноафриканскими штурмовыми "пумами", когда они пересекут границы, чтобы разобраться с АНС-группировками.
– И тем не менее никак не могу поверить, чтобы янки поставили им "стингеры", – решительно сказал Шон.
– Не напрямую, – согласился Чайна. – Но британцы обучают солдат Мугабе. Они посредники. У них есть "стингеры", и они готовят десантников Третьей бригады, чтобы отправить ее потом к Большой скале.
– Откуда, черт возьми, ты все это знаешь?
– Ты, должно быть, помнишь, что я когда-то был министром в хоть и маленьком, но тем не менее правительственном кабинете Мугабе. И у меня все еще остались хорошие друзья наверху.
Шон задумался над этими словами, потом наконец кивнул:
– Ты прав, все это типично по-африкански. Значит, "стингеры" действительно на Большой скале.
– Они были доставлены туда "геркулесом" Королевских военно-воздушных сил две недели назад, с тем чтобы к началу следующего месяца их распределили вдоль границ Зимбабве и Южной Африки. Они будут нацелены на ваших соотечественников, полковник Кортни.
Шон почувствовал слабый прилив патриотизма, но постарался не выказывать этого внешне.
– Обучение проводят люди из британской артиллерии: капитан и двое местных, так что скоро ты поймешь, почему мне так нужен белый.
– Звучит как-то зловеще, – проворчал Шон. – Может, объяснишь все поподробней?
– Я хочу, чтобы ты вернулся в Зимбабве и добыл мне эти самые "стингеры".
– А что я получу взамен?
– Получив ракеты, я прикажу снять наручники с мисс Монтерро и переправить ее туда, где вы сможете регулярно встречаться, – он сделал паузу и многозначительно улыбнулся, – и проводить с ней некоторое время наедине.
– А когда ты окончательно освободишь нас?
– Ах да. Все вы будете отпущены на свободу, когда окажете мне еще одну маленькую услугу. После доставки "стингеров", разумеется.
– Что еще за услуга?
Чайна поднял обе руки:
– Что за нетерпение, полковник! Всему свое время. Сначала – ракеты. Когда ты мне их доставишь, мы обсудим заключительную часть нашей сделки.
Шон хмуро уставился в чашку, обдумывая то, что сказал Чайна, и пытаясь найти хоть какой-то выход из положения, но генерал перебил его мысли.
– Полковник, каждая минута, которую ты теряешь, продлевает… – он несколько мгновений подыскивал подходящее слово, – …неудобства мисс Монтерро. До тех пор, пока я не получу эти ракеты, она будет носить наручники круглые сутки, просыпаясь и засыпая, завтракая или отправляя естественные надобности. Так что советую как можно быстрее начать разработку плана доставки ракет.
Шон встал и подошел к крупномасштабной карте, которая висела на стене за письменным столом Чайны. Но не для того, чтобы изучить ее, а для того, чтобы мысленно представить долины и возвышенности, каждую неровность почвы вдоль границы между Мозамбиком и Зимбабве. Железная дорога пересекала границу около маленького городка Умтали, а крошечный красный символ на территории Зимбабве, в двадцати километрах от границы, обозначал местонахождение аэродрома и базы Большая скала.
Шон коснулся стилизованного самолетика указательным пальцем, и Джоб тут же подошел и встал рядом с ним. Они оба некоторое время задумчиво смотрели на карту. Сколько раз они вылетали оттуда бомбить грузовики на "дакотах", нагруженные парашютами, боеприпасами и оружием. Они и сейчас могли бы в точности воспроизвести расположение каждого здания, каждого ангара и барака на территории базы.
– Двадцать километров от границы, – негромко сказал Джоб, – пятнадцать минут на машине, но пешком мы туда никогда не доберемся.
– Ты говорил о каком-то плане, Чайна. Что ты имел в виду? Может, ты собирался обеспечить нас транспортом? – не оборачиваясь, спросил Шон.
– Не так давно мои люди захватили три грузовых "юнимога" в подлинной раскраске и с документами. Мы их припрятали, – сказал Чайна, и Шон с облегчением вздохнул. – По-моему, вы запросто сможете пересечь границу, переодевшись в военную форму Зимбабве.
– Зуб даю, что ежедневно через этот погранпост проходит огромное количество военного транспорта.
– Верно, – подтвердил Чайна.
– Нам потребуются мундиры Зимбабве для черных и что-нибудь для меня. – Шон постучал пальцем по карте. – Мы должны будем проникнуть на базу без единого выстрела.
– Для тебя у меня есть форма британского офицера, – негромко сказал Чайна. – Самая настоящая и с подлинными документами.
– Это-то еще откуда, черт возьми?
– Три месяца назад мы напали на зимбабвийскую колонну возле Вила-де-Маника. С ними был британский наблюдатель, он погиб в перестрелке. Он был майором одного из гвардейских полков, в ранге заместителя верховного комиссара в Хараре. По крайней мере так было сказано в бумагах. Форму очистили от крови, а дырки от пуль тщательно залатали. Портной, который работал над этим, в свое время сшил мою собственную форму. – Чайна провел руками по френчу, удовлетворенно разглядывая его. – Но ему придется перешить форму под тебя, потому что хоть британский майор и был почти с тебя ростом, он раза в два полнее.
– Гвардия, – улыбнулся Шон. – Не знаю, какой у меня акцент, но думаю, англичане распознают во мне колониста, стоит мне открыть рот.
– Тебе придется иметь дело только с бойцами Третьей бригады, а у них, уверяю, не такой тонкий слух.
– Хорошо, – согласился Шон. – Может, нам и удастся проникнуть туда, но как, черт возьми, мы оттуда выйдем? – Он уже начинал продумывать проблему, испытывая при этом даже что-то вроде удовольствия.
– Не спеши, Шон, – заметил Джоб, изучая карту. – Не можем же мы вот так просто подойти к воротам и потребовать, чтобы нас впустили. "Стингеры" наверняка охраняются по максимуму.
– Правильно, – согласился Чайна. – Однако у меня больше хороших новостей, чем у вас. У меня на базе есть свой человек. Это мой племянник, у нас большая семья. – Он самодовольно улыбнулся и продолжал: – Он офицер, замначальника центра связи базы. Он сможет сделать вид, что получил приказ главнокомандующего армией Зимбабве на проверку программы освоения "стингеров" от имени военного атташе. Так что охрана базы будет вас ждать. И не обратит особого внимания на ваши документы.
– Если у тебя есть свой человек на базе, он наверняка знает, где лежат "стингеры", – заметил Джоб.
– Верно, – кивнул Чайна, – они в ангаре номер три – во втором слева.
– Мы знаем, где находится этот ангар, – заверил его Шон. Он нахмурился, пытаясь предвидеть, какие еще проблемы могут возникнуть на пути. – Я хочу узнать габариты и вес этих ракет. Кроме того, там должны быть инструкции по эксплуатации. – Чайна торопливо записывал в блокнот. – Скорее всего они хранятся в кабинете английского капитана артиллерии. Но я должен знать их точное местонахождение. – Он отмечал каждый пункт, загибая пальцы. Джоб одновременно добавлял к списку свои идеи.
– Можно будет произвести отвлекающий маневр, – предложил он. – Пусть вторая группа инсценирует атаку на базу в стороне от ангара и учебного центра. Побольше трассирующих снарядов, ракет из РПГ и фосфорных гранат – только для этого нам потребуется еще один отряд.
Все было опять как в старые времена, когда они работали вместе, дополняя друг друга. Их возбуждение тщательно скрывалось под завесой суровости, выдавал их только блеск в глазах.
Наконец Джоб заявил:
– Я буду только рад, если мы накажем Третью бригаду, эту шайку детоубийц и насильников. Ведь это они провели зачистку в Матабелеленде.
Жестокость и насилие, сопровождавшие каждую вылазку этой бригады в сельские районы – оплот политических оппонентов нынешнего режима, – были свежи в памяти у обоих.
– Двое моих братьев, мой дед… – Голос Джоба сорвался и превратился в жестокий шепот. – Негодяи из Третьей бригады сбросили их тела в заброшенную шахту компании "Энтелоуп".
– Мы не собираемся мстить, – предостерег его Шон. – Все, что нам нужно, Джоб, – это взять "стингеры".
Межплеменная ненависть в Африке была ничуть не слабее, чем корсиканская вендетта, и Джобу пришлось встряхнуться буквально всем телом, чтобы снять напряжение.
– Да, ты прав, но несколько скальпов нам ничуть бы не помешали.
Шон ухмыльнулся. Несмотря на предостережение, мысль об очередной схватке с ЗАНЛА доставила ему удовольствие. Сколько хороших людей, сколько близких друзей потерял он за долгие одиннадцать лет ужасной войны в буше, и как переплелись дороги ненависти и преданности, составляющие самую суть Африки… В принципе до конца понять все это мог только настоящий африканец.
– Ну ладно, хватит. – Шон вернулся к реальности. – Допустим, мы вошли туда, взяли "стингеры", загрузили ими два "юнимога". Я нашел инструкции. Мы готовы к отходу. Ложная атака отвлекла основные силы охраны на южный периметр базы, на дальний край взлетного поля. Нам нужно как-то выбираться. Однако не такие уж они дураки, чтобы вот так взять да и отпустить нас на все четыре стороны.
– Ломанемся к воротам, – предложил Джоб. – Одного грузовика вполне хватит, чтобы их выбить.
– Верно, – кивнул Шон. – А потом? Мы все равно не сможем покинуть страну через пограничный пост возле Умтали. К тому времени в погоню за нами бросится вся армия Зимбабве и ФРЕЛИМО.
Они снова повернулись к карте. Шон отметил дорогу, которая разветвлялась на севере незадолго до того, как достигала Умтали, а затем шла параллельно границе, пересекающей восточные возвышенности и тянущейся по направлению к национальному парку Иньянга – местности, где громоздились друг на друга окутанные туманами пики, вырастающие из влажных, поросших густыми лесами долин. Он коснулся пальцем одной из таких долин, зеленым клином глубоко уходящей за границы гор.
– Долина Хонде, – прочитал он.
Дорога пересекала ее в самом начале, а долина сама по себе была как воронка, ведущая к границе и мозамбикским нагорьям. Долина служила потайным входом в горы, лазейкой, которой пользовались большинство отрядов партизан, проникающих в страну из своих баз в Мозамбике. Шон и Джоб изучили все секреты этого сложного пути, все секретные тропы и удобные прибежища, тайные перевалы.
– Дорога доходит до миссии Святой Марии, – заметил Шон, и они уставились на соответствующее место на карте. – Дальше нам грузовики не провести.
– Оттуда до границы всего шесть километров, – пробормотал Джоб.
– Шесть нелегких километров, – поправил его Шон. – К тому же, даже оказавшись в Мозамбике, мы не можем считать себя в безопасности. Единственный выход – это снова оказаться на территории, контролируемой РЕНАМО.
Шон повернулся к генералу Чайне:
– Я хочу, чтобы носильщики ожидали нас у миссии Святой Марии. Насколько далеко распространяется твой контроль над окружающей территорией?
– Носильщики будут, обещаю. – Чайна подошел и встал между ними. Он указал на маленькое пятнышко на карте, украшенное названием Мавонела. – Более того, я могу прислать машины в эту деревню. Если доберетесь до Мавонелы, я буду считать миссию выполненной.
– Думаю, не стоит пытаться вывезти сорок установок силами одного отряда носильщиков, – заметил Джоб. – Мы будем отличной мишенью для "МИГов" Мугабе. Один заряд напалма, и делу конец!
– И само собой, ФРЕЛИМО наверняка вызовет "хайнды", – добавил Шон. – Ты прав, Джоб. Как только рассветет, мы должны рассеяться. – Он имел в виду старую партизанскую хитрость: когда отряд разбивается на множество неуловимых целей вместо одной большой и неповоротливой массы. – Ты сможешь подготовить несколько "РВ" вместо одного? – Шон использовал старую скаутскую аббревиатуру для обозначения места встречи – рандеву.
– Само собой, – кивнул Чайна, – мы расставим машины по всей мавонельской дороге. – Он отметил соответствующие места на карте. – Машины будут спрятаны под камуфляжными сетями на расстоянии километра друг от друга. И мы начнем вывозить "стингеры", как только стемнеет.
– Хорошо, давайте составим график, – сказал Шон. – И все, что мы сейчас сказали, нужно записать.
Чайна выдвинул ящик стола, достал оттуда дешевенький блокнот и шариковую ручку. Пока они писали, Чайна послал за своим портным, маленьким, пухлым человечком, который в свое время был хозяином мужского ателье в Бейре. Скорее тяготы и лишения переходного периода, нежели идеология, вынудили его покинуть город и примкнуть к партизанам генерала Чайны.