– Я рад, что ты разумный человек. Это намного упрощает наши отношения. – Он вдруг заговорил совершенно иным тоном: сухо и деловито. – Мы должны приступить немедленно.
– Вначале дайте вашим людям время немного протрезветь, – заметил Шон. – Я начну завтра. Буду тренировать шанганов с помощью Альфонсо и Фердинанда, если Альфонсо доберется целым и невредимым.
– Сколько понадобится времени? – поинтересовался Чайна. – Сейчас на счету каждый час.
– Они умные и толковые парни, мы сообразим что-нибудь через неделю.
– У нас нет столько времени.
– Я приведу "стингеры" в рабочее состояние так быстро, как только смогу, – раздраженно ответил Шон. – Поверь мне, Чайна, я не хочу торчать здесь ни минуты дольше, чем это необходимо. А теперь мы пожелаем вам спокойной ночи. – Он взял Клодию под руку.
– О, Шон, – прошептала она. – У меня ужасное предчувствие, что мы попали в ловушку, из которой никогда не выберемся. – Шон слегка сжал ее руку, чтобы заставить замолчать.
– Посмотри туда, – мягко приказал он, и она послушно подняла глаза.
– Звезды? – спросила она. – Ты хочешь, чтобы я посмотрела на звезды?
– Да, на звезды.
Они сверкали на небе как гигантские светлячки, которых пришпилили к небесному своду.
– Они успокаивают душу, – мягко объяснил Шон.
Она глубоко и тихо вздохнула.
– Ты прав, мой дорогой. Сегодня у нас есть любовь, давай наслаждаться ею сполна, а завтрашний день позаботится о себе сам.
Под шатром из камуфляжной сетки она чувствовала себя в безопасности. Комкастый травяной матрас уже принял формы их тел, и она даже не заметила шершавого прикосновения парусины к коже.
– Даже если бы мы занимались любовью десять тысяч раз, я бы так же отчаянно нуждалась в тебе, – прошептала Клодия, засыпая.
Она проснулась, внезапно почувствовав, как напряглось тело Шона. Он тут же прикоснулся пальцем к ее губам, призывая к молчанию. Она замерла в темноте, не смея дышать и шевелиться, и вдруг услышала. Тихое шуршание у входа, когда отодвинулась занавеска и появилось какое-то животное.
Сердце Клодии бешено стучало, и она прикусила губу, сдерживая готовый вырваться крик, когда услышала, что нечто, пересекая комнату, направляется к кровати. Оно ступало почти бесшумно, только песок еле слышно поскрипывал под лапами. Затем она почувствовала его запах, запах дикого хищника, и ей снова захотелось закричать.
Рядом с ней вдруг вскочил Шон – стремительно, как нападающая гадюка. Он нанес удар через москитную сетку. Последовали короткая борьба, приглушенные крики. Клодия попыталась укрыться, спрятаться за его спиной.
– Попался, негодный пигмей, – проворчал Шон. – Ты не проведешь меня на этот раз. Это тебе не сойдет с рук так просто. Повтори-ка теперь, что я старею, и я сверну тебе шею!
– Ты навсегда останешься молодым и прекрасным, мой бвана, – хихикнул Матату и изогнулся как щенок, которого держат за шиворот.
– Где ты был, Матату? – строго спросил Шон. – Что задержало тебя так долго? Неужели ты встретил на своем пути красивую девушку?
Матату снова хихикнул. Ему нравилось, когда Шон говорил о любовных победах и флирте.
– Я нашел место, где ночуют хеншо, – похвастался он. – Так же, как я бы нашел, где пчелы построили свой улей. Я наблюдал их полет против солнца и проследил за ними до их секретного места.
Шон придвинул его ближе к кровати и пожал руку.
– Рассказывай, – приказал он.
Матату присел на корточки, подоткнул набедренную повязку и важно откашлялся, прочищая горло.
– Там есть круглый холм, круглый, как голова лысого человека, – начал Матату, – с одной стороны проходит инсимби, железная дорога, а с другой – дорога.
Шон прилег на локоть, чтобы слушать, другой рукой он обнял обнаженную талию Клодии и прижал ее ближе. Она уютно устроилась в его руках, слушая птичий эльфийский голос Матату в темноте.
– Вокруг холма много аскари с большими бандуки, которые спрятаны в дырках в земле. – Шон живо представил тщательно охраняемую вершину так, как ее описывал Матату. Далее, за внешними оборонительными линиями в отдельных отрытых в песке углублениях располагались вертолеты. Они были неуязвимы, как боевые танки, их корпуса защищали укрепления. Чтобы привести в действие несущие смерть ракеты и бомбы, им нужно было только подняться на несколько футов над землей.
– Внутри круга, где ночуют хеншо, много повозок и много белых людей в зеленой одежде, которые часто забираются внутрь хеншо и все время что-то там делают. – Матату описал передвижные мастерские, топливные цистерны и бригады русских механиков и техников, необходимых для того, чтобы поддерживать вертолеты в рабочем состоянии. В тренировочных руководствах говорилось о высоких требованиях к обслуживанию и управлению "хайндов", огромные изотовские турбодвигатели которых буквально пожирали топливо.
– Матату, а ты заметил там возле холма железнодорожные цистерны? – спросил Шон.
– Я видел их, – подтвердил Матату. – Эти такие большие круглые бочки, полные пива, – человек, который их везет, наверное, очень хочет пить. – Давным-давно, в один из его редких визитов к Шону в город, Матату увидел большую бочку, из которой наливали пиво, в одной из самых крупных пивных Хараре. Он был так впечатлен увиденным, что теперь был совершенно убежден, что любые цистерны, какого бы размера или типа они ни были, содержат только пиво. Шон не стал переубеждать его. Матату просто никогда бы не поверил, что в некоторых из них содержимое менее благородное, например бензин. И теперь малыш всегда задумчиво смотрит на какую-нибудь стоящую на дороге цистерну.
Шон тихонько улыбнулся, глядя в темноту. Топливо для вертолетов, очевидно, было доставлено из Хараре бензовозами, затем перегружено в железнодорожные цистерны. Удивительно, что южноафриканцы сами не доставили топливо. Однако если вертолетная эскадрилья получит это самое топливо, они подвергнутся большому риску. Это надо было иметь в виду.
Матату сидел рядом с Шоном около часа, пока Шон тщательно записывал и зарисовывал с его слов все детали расположения базы.
Матату был уверен, что там было одиннадцать вертолетов – по его собственной оценке. На самом деле их было двенадцать, но один разбился при столкновении с "геркулесом".
Матату был также уверен, что только девять из них смогут полететь. Спрятавшись, он видел вылет эскадрильи на заре, ее возвращение для дозаправки и, уже ночью, после окончания операции, расстановку машин по укрытиям. Шон знал, что Матату умеет правильно считать до двенадцати, но дальше весь счет у него сводился к тому, что цифры больше двенадцати он обозначал как "много", "очень много" и наконец "много, как травы в долине Серенгети".
Таким образом, Шон теперь знал, что две машины сломаны или по крайней мере в плохом техническом состоянии, и, вполне доверяя тому, что рассказал Матату о девяти боеспособных вертолетах, понимал, насколько это все еще внушительная сила. Вертолетов было достаточно, чтобы изменить ход военных действий не в пользу РЕНАМО – если только не удастся вывести их из строя.
Матату, закончив наконец свой рассказ, обратился к Шону.
– Ну а теперь, мой бвана, что я могу еще сделать?
Шон на минуту задумался. Не было никаких реальных причин, мешающих включить Матату в шанганский отряд под его командованием. Однако он чувствовал, что в будущем ему может пригодиться эта тайна, окружающая Матату, скрывающая его от холодного, как у рептилии, взгляда генерала Чайны.
– Ты мой запасной козырь, Матату, – сказал Шон по-английски, а затем добавил на суахили: – Я хочу, чтобы ты на время скрывался от посторонних взглядов. Не позволяй никому тебя видеть, кроме меня и Джоба.
– Я тебя понял, мой бвана.
– Наведывайся ко мне каждый вечер, примерно в это же время. Я буду давать тебе еду и расскажу, что нужно будет делать. Тем временем наблюдай за всем, а потом рассказывай об увиденном.
Матату исчез так бесшумно, что они услышали только шорох сетки на выходе.
– С ним все будет в порядке? – спросила Клодия тихо. – Я беспокоюсь за него, он такой милый.
– Из всех нас он наиболее приспособлен к выживанию. – Шон улыбнулся вслед маленькому человечку.
– Что-то расхотелось мне спать. – Клодия прильнула к Шону, как кошка. Затем, немного позже, прошептала: – Я так рада, что Матату разбудил нас…
* * *
Было все еще темно, когда Шон стянул одеяло с Джоба.
– Поднимайся, есть работа, – сказал он ему, и, пока Джоб одевался и зашнуровывал ботинки, Шон поведал ему о встрече с генералом Чайной.
– А знаешь, ведь мы с тобой сейчас и впрямь инструкторы, – пошутил Джоб. – Поскольку знаем об этих "стингерах" только то, что успели прочитать в инструкции по пользованию.
– В том-то все и дело, – отозвался Шон. – Чем скорее мы получим отряд для тренировок, тем раньше мы уйдем из этого проклятого места.
– Это сказал тебе Чайна? – удивленно взглянул на него Джоб.
– Давай предоставим болтать по пустякам Фердинанду и его парням, – резко сказал Шон, стараясь спрятать собственные подозрения. – Мы разделим их на расчеты из двух человек – один будет стрелять, а второй нести дополнительное оружие. Конечно, с условием, что номер второй сумеет заменить стрелка, если того вдруг убьют.
Шон достал свой блокнот и придвинул подсвечник поближе, начав что-то рисовать карандашом в мерцающем желтом свете.
– Когда ты ожидаешь Альфонсо? – спросил Джоб, заправляя рубашку в штаны.
– Сегодня, – ответил Шон.
– Он лучше всех, – проворчал Джоб.
– Фердинанд тоже не плох, – заметил Шон и написал их имена наверху листа. – Ну ладно, нам нужно тридцать имен для первых номеров, назови кого-нибудь.
Все происходило, как в старые времена, когда они работали вместе, и Шон даже почувствовал некую скрытую радость от происходящего.
Как только рассвело, они построили людей, которые вернулись с ними на "геркулесе" из похода на Большую скалу. Они потеряли там двоих убитыми, а оставшихся восемнадцать человек отдали под командование Фердинанду. Шон немедленно предоставил Фердинанду полномочия сержанта и наградил его широкой ухмылкой, хлопнув по плечу так, что чуть не свалил с ног своей неуемной энергией.
Шон должен был придумать что-то, чтобы немного оттянуть начало занятий до тех пор, пока они с Джобом сами не разберутся со "стингерами".
– Сержант, – обратился Шон к Фердинанду по его новому званию, – видишь вон тот холм? – Подернутый голубой дымкой холм был едва виден сквозь листву деревьев. – Возьми своих людей и обойди вместе с ними этот холм вокруг, затем через два часа возвращайтесь обратно.
Как только колонна скрылась из виду, Шон сказал:
– Если Альфонсо не подойдет сегодня вечером, нам придется набирать пополнение из здешних бойцов. Впрочем, это будет несложно. Чайна с радостью обеспечит нас своими лучшими людьми. В данный момент мы стоим во главе списка.
– А пока давай посмотрим инструкцию, – предложил Джоб. – А то я ничего не зубрил аж с университетских дней.
Клодия присоединилась к ним, помогая перебирать толстые красные листы инструкций, отбирая информацию, относящуюся к делу, и отбрасывая сведения о технических данных, которые были им не нужны, а также отчеты о применении ракет и инструкции, относящиеся к использованию "стингеров" на других широтах и местности.
– А теперь, – сказал Шон, поднимаясь, – давайте поищем подходящее место для тренировки.
Вскоре они нашли место, похожее на учебный амфитеатр, метрах в ста ниже по течению, где можно было спокойно тренироваться. Кроны высоких прибрежных деревьев закрывали его сверху, укрывая от внезапного налета "хайндов". Когда Фердинанд и его люди, взмокнув, вернулись со своей небольшой прогулки, Шон приказал им расчистить будущее место для занятий. Оно было завалено сучьями, заросло кустарником, кроме того, следовало отрыть окопы на случай налета.
– Итак, – сказал Шон, вернувшись к Джобу и Клодии, – теперь можно открывать ящик с симулятором и с одной из пусковых установок. Наступает время "смотри и учись" и "показывай и рассказывай".
Открыв первый ящик, Шон обнаружил, что аккумулятор ракеты разряжен. Однако оказалось, что в каждом ящике имеется зарядное устройство и трансформатор.
Фердинанд и его люди под наблюдением Джоба доставили блоки питания в командный центр, и по приказу генерала Чайны им притащили портативный пятнадцатикиловаттный генератор на 220 вольт. Шон подсоединил блоки питания к генератору, но должно было пройти еще двадцать четыре часа, прежде чем они зарядятся.
Пока шел процесс зарядки, они выложили симулятор и одну из пусковых установок на наспех сооруженный Фердинандом стол, установленный в импровизированной аудитории под прикрытием ветвей деревьев. Клодия читала вслух инструкцию, а Шон и Джоб разбирали и собирали оборудование до тех пор, пока не решили, что полностью ознакомились с ним.
Шон с облегчением и удовольствием понял, что, за исключением системы определения "свой – чужой", обращение со "стингером" было не намного сложнее, чем с гранатометом "РПГ-7". "РПГ-7" так широко использовались в арсенале партизан, что, как заметил Джоб, каждый из людей Чайны мог бы зарядить и попасть в цель даже темной ночью в грозу.
– В любом случае "свой – чужой" нам ни к чему, – заметил Шон. – Все, что летает в этом небе, кроме птиц, – наши враги.
Система идентификации "свой – чужой" определяет тип цели, запрашивая ее кодированным сигналом, и по ответу бортового передатчика потенциальной цели решает, дружественный это объект или нет, с тем чтобы ракета не угодила в воздушный объект союзников. Клодия дошла до раздела, где описывалась аппаратура "свой – чужой", и под ее руководством они демонтировали систему, превратив "стингер" в элементарную пусковую установку, способную стрелять по любой цели.
Без системы "свой – чужой" процедура пуска ракеты становилась очень простой. На небольшом прицельном экранчике стрелок фиксирует цель и большим пальцем правой руки отключает предохранитель, расположенный над пистолетной рукояткой. Пусковая кнопка находится в тыльной части той же рукоятки. Ее нажатие приводит в действие навигационный гироскоп, и поток фреона начинает охлаждать включившиеся инфракрасные искатели. Пока прицельное устройство направлено на цель, все ее инфракрасное излучение усиливается и поступает в детектор в боеголовке ракеты. Как только концентрация излучения становится достаточной, чтобы ракета смогла отследить цель, включаются гиростабилизаторы и ракета издает пронзительный сигнал.
Чтобы выпустить ракету, стрелок нажимает кнопку пуска в пистолетной рукоятке. Ракета выталкивается из направляющей трубы на безопасное – приблизительно восемь метров – расстояние от стрелка, чтобы уберечь его от реактивной струи, и только тогда включается двигатель.
Твердое топливо воспламеняется, и ракета набирает скорость, вчетверо превышающую скорость звука. Когда достигается перегрузка, в двадцать восемь раз превосходящая силу земного притяжения, срабатывает запальное устройство, после чего ракета готова к бою. Теперь она преследует цели по намеченной траектории, только уже ведомая не оператором, а собственной системой наведения.
При наличии специальной дискеты, предназначенной специально для борьбы с "хайндами", ее можно вставить в программируемый микропроцессор, и система автоматически переключается на "двуцветный" режим, когда оказывается в ста метрах от источника инфракрасного излучения. В этот момент она перестает принимать инфракрасное излучение выхлопных теплогасителей и вместо этого фокусируется на слабом ультрафиолетовом излучении воздухозаборников. И вот, лишь угодив в эту цель, боеголовка наконец взрывается.
– Даже шанган смог бы понять, как их запускать, – заметил Джоб, и Шон усмехнулся.
– Эй-эй, опять дает себя знать твой матабельский родовой расизм.
– Верно, когда ты генетически более совершенен, нет надобности скрывать этот факт.
Они оба взглянули выжидательно на Клодию, но та, даже не отрывая взгляда от инструкции, медленно произнесла:
– Вы, проклятые расисты, напрасно теряете время, надеясь, что я отреагирую на ваши дурацкие выпады.
– Расист, – повторил Джоб, словно пробуя слово на вкус. – Меня так называют в первый раз. Но мне нравится.
– Хватит валять дурака, – осадил его Шон. – Давай посмотрим симулятор.
После того как они подсоединили один из свежезаряженных блоков питания к симулятору, Шон высказал свое мнение:
– С такой штукой ребята будут готовы к операции через несколько дней, а не недель.
Как только дискета была вставлена в симулятор, на экране появилось изображение "хайнда", которым инструктор мог управлять, выполнять различные летные фигуры, то взмывая вверх, то падая, то уходя в сторону, то паря на месте. В то же время инструктор мог следить за реакцией ученика, который в то же самое время на другом экране пускал ракету в цель.
Шон и Джоб играли с симулятором, как пара подростков, выполняя сложные маневры на экране.
– Да, это ничем не хуже любой компьютерной игры, – наконец с восхищением проговорил Джоб. – Вот только не хватает какого-нибудь болвана, кого-нибудь вроде шангана, который бы обучал их вместо нас.
Оба снова взглянули на Клодию, которая все так же сидела на столе, скрестив ноги, погруженная в изучение инструкций.
Она подняла глаза, почувствовав, что на нее смотрят.
– Какого еще болвана? – переспросила она. – Вот я вам сейчас покажу болвана! А ну-ка дайте мне учебную пусковую установку.
Она встала посреди амфитеатра с ракетной установкой на плече и вгляделась в прицельный экран. Громоздкое оборудование, казалось, делало ее меньше. Она перевернула камуфляжную кепку задом наперед, что придавало ей залихватский спортивный вид и делало похожей на юную бейсболистку.
– Готова? – спросил Шон.
– Давай! – сказала она, сосредоточившись на экране, а Шон и Джоб переглянулись и самодовольно и надменно ухмыльнулись друг другу.
– Внимание, – резко бросил Шон. – Начали. Загрузка и заряжание.
Он бросил первый "хайнд" в лобовую атаку на скорости в 150 узлов.