Слесари сидят на высоких табуретах возле своих тисков.
Переговариваются друг с другом.
А Сашка целый день лицом к стене.
Работает он неплохо. Что ни дай, всё сделает. Но дядя Володя считает, что Сашка слишком торопится.
Обычно дядя Володя молчит. Двух слов от него не услышишь. Но если Сашка ему что-нибудь не так выточит…
- Иди-ка сюда, парень! - зовет он Сашку.
Тот выключает станок и с независимым видом, вразвалочку подходит.
- Что же ты мне выточил, а?
Слесари поворачивают к ним головы: сейчас жди!
- Что это за творение искусства, а?! - дядя Володя вертит в руках только что выточенный Сашкой диск.
- Не могу отгадать, что это?
Сашка густо краснеет. Он очень самолюбив.
- Я ведь тебе диск заказал!
- Кочерга это! - орет Сашка. - Сковородка!
Но дядя Володя не обращает внимания на крик.
- Кочергу и сковородку тоже сделать не просто! Ты знаешь, из какой стали кочергу делают? Если из мягкой сделать - разогнется! А сковородку надо из чугуна…
- Отстань ты от меня! - Сашка всем говорил "ты", - чего пристал!
- Я тебя спрашиваю: это диск разве? Если это диск, то почему он с этой стороны восемь миллиметров, а здесь только шесть с половиной, а? Как это у тебя получилось?
- Подумаешь, какие точности при нашей неточности! Для той телеги, что ты ремонтируешь, сойдет!
- Вон на что рассчитываешь! Так из тебя мастер никогда не выйдет! Вот ты деталь со станка снял, а она вся в заусеницах! Я должен резаться, да? На-ка хоть заусеницы сними, природа острых углов не любит!
Дядя Володя возвращает Сашке его работу.
- Нет, не токарь ты ещё, - заключает он. - Работу надо так делать: международную комиссию приводи - не подкопается.
- Отцепись! Лучше расскажи, как в плен сдавался! Как ты руки вверх поднимал? Покажи?
Каждую пятницу застоявшийся за неделю Сашка отправлялся за город на Карельский перешеек.
Так было зимой и летом.
Сашка был неутомимым и охотником, и рыбаком.
Он умел ходить в лодке под парусом и на вёслах.
Умел ловить птиц.
Любил пройти по лесу километров двадцать без передышки.
Силы у него - хоть отбавляй. Любую болванку поднимал на станок без посторонней помощи.
В кладовке у него стояли две двухпудовые гири, которыми он "баловался" в обеденный перерыв.
Брал он с собой в походы только Женьку - шестнадцатилетнего ученика дяди Володи. Сперва-то Женька стал учиться на токаря у Сашки, а потом не захотел, видно, стоять лицом к стенке и перешел к старику.
За что Сашка ещё больше разозлился на дядю Володю.
Зарабатывал Сашка неплохо.
Но ходил в странных одеждах.
Покупку одежды он доверял бабушке. Отца и матери у Сашки не было.
Ну и смеялись же в слесарке после каждой Сашкиной обновы!
Однажды он пришел в каких-то хромовых полусапожках с бульдожьими квадратными носами, но почему-то без каблуков.
Потом явился в огромной меховой шапке синего цвета. И стал божиться, что мех натуральный. Так сказала бабушка. Но что же это за синий зверь, бабушка не сказала.
Щеголял Сашка в брюках такой ширины, что цеховая шорница Маша бралась сшить из каждой брючины по юбке.
Равнодушен был Сашка к моде.
Ему бы охотиться! Рыбу ловить!
Заводские корпуса растянулись вдоль залива.
В жаркие дни вся бригада выходила в обеденный перерыв купаться.
Купались все.
Даже толстая и неуклюжая шорница Маша.
Сашка с Женькой торопливо сдирали с себя комбинезоны и сразу в воду. Уплывали далеко, к фарватеру. Там вода чище и холоднее. Там ходят "метеоры". Можно покачаться на волне.
Дядя Володя тоже выходил на солнце.
Но он даже комбинезона не снимал.
- Да разденься же ты, позагорай! - каждый раз говорила ему шорница. - Железная твоя душа! Солнца не любишь, да? Поплавай хоть раз! Потрогай, какой песок горячий! Эх! Ух!
Она, как девчонка, перекатывалась по песку, потом вскакивала и бежала к воде.
- Иди сюда!
- Нет. Не умею я.
- Чего тут уметь? Ногами крути, руками верти, и всё! Давай!
Дядя Володя качал головой:
- Поздно мне учиться, - и вздыхал почему-то.
Позагорать он, конечно, бы мог, но стеснялся своей худобы и шрамов на спине и ногах.
Иногда Сашка и Женька приходили на работу прямо с поезда.
Они приносили в вёдрах живых рыбин.
Ставили на верстаки лукошки с грибами.
Дядя Володя подходил, присаживался на корточки и опускал в воду руки.
Рыбины щекотали ему пальцы.
Как-то он вдруг попросил ребят взять и его в лес.
Сашка сразу сморщился, но Женька подтолкнул его локтем:
- Возьмем, возьмем! Что, тебе леса жалко?
Неудобно Женьке отказывать. Дядя Володя - его учитель.
В понедельник после поездки в лес дядя Володя выглядел утомлённым, лицо его покраснело от ветра и солнца, трофеев он из лесу не привез, но видно было, что он остался очень довольным. Он всем рассказывал, какое они видели озеро в лесу, как он провалился в болото и как его чуть-чуть не ужалила змея.
- Змея! - фыркал Сашка. - Ужонок там где-то прополз за три километра от него, а он уж и крик поднял. Привязался этот тихоход! Больше никогда не возьму. В следующий раз мы птиц ловить пойдём. На Смоленское кладбище. Говорят, там щеглы и чижики появились. Хорошо чижик поёт! Женька, пойдешь?
- Конечно. У меня сестренка давно щегла просит.
- И я пойду. Обязательно пойду! - тут же заявил дядя Володя.
- Видали, и он пойдет, - недовольно пробурчал под нос Сашка, - эдак он нам жизни не даст! Что бы придумать. Как его отучить…
Сашка вдруг рассмеялся и ехидно поглядел на дядю Володю.
- Ну подожди у меня! Вот смеху будет.
А дядю Володю словно подменили.
Он оставался после работы и мастерил блёсны. Сделал из проволоки красивую клетку.
Всю неделю он был необычно разговорчив и часто смеялся.
Шорница Маша пошла зачем-то в кладовку и вдруг выскочила оттуда, жестами подзывая всех к себе:
- Сюда, идите сюда!
Все подбежали к дверям кладовки.
- Тише! Смотрите. Штангист!
Дядя Володя нагнулся над Сашкиными двухпудовками. Он дважды поднял их до колен, потом с усилием, медленно вытащил на грудь. И засмеялся.
Но заметив, что за ним наблюдают, смутился, бросил гири и поспешил из кладовой.
В пятницу Сашка сказал громко:
- За птицами пойдём в понедельник на рассвете! Оттуда прямо на работу, слышишь, дядя Володя!?
- Почему в понедельник, - удивился тот, - а в субботу, а в воскресенье?
Но у Сашки был свой план.
- Как хочешь, - пожал он плечами, - иди в субботу! А мы с Женькой пойдём, когда я сказал.
- Нет, нет, прости. Куда уж я без вас. Я ведь никогда не ловил!
По сырым кладбищенским тропинкам гуськом шагали три человека.
Каждый нес клетку для птиц.
У двоих клетки были прикрыты газетой, а у третьего, отставшего от них метров на двадцать, клетка была аккуратно обернута тряпицей и перевязана.
Птицеловы спешили. Через полчаса начинался рабочий день.
Шагавший первым невысокий коренастый парнишка, с целой охапкой жестких чёрных волос, на которых, как на пружинах, подрыгивала кепочка-копеечка, свернул с тропинки и повел компанию напрямик через кусты по еле приметным холмикам древних могил. Можно было догадаться, что территория кладбища ему известна, как собственная ладонь: через несколько минут они были уже у дыры в заборе.
С коренастым парнишкой что-то происходило.
Он то зажимал рот рукой, то громко с тоской в голосе читал могильные надписи, то задирал голову к небу - словом, делал всё, чтобы не расхохотаться вовсю. Смех переполнял его. Бурлил в нём, как кипяток в чайнике, и каждую минуту мог выплеснуться наружу…
Слесари уже расходились по своим местам, когда в слесарку ввалились птицеловы.
Сашка, ни на кого не глядя, прошёл сразу же к станку, поставил клетку на ящик с инструментами и как ни в чём не бывало приступил к смазке станка.
- Сашка, - крикнул усатый бригадир Корнев, - иди-ка! Ты мне щегла обещал, я уже сынишке сказал, что сегодня принесу.
- Да ничего я не поймал. Только чижика и агашу.
"Агашей" Сашка называл самок, а они, как известно, не поют.
- Куда тебе агаша. У Женьки тоже пусто. Ты у дяди Володи спроси. У него, наверное, полна клетка. Он тебе продаст парочку.
И Сашка хихикнул, но тут же спохватился и отвернулся.
- И верно, продай мне парочку, Владимир, - сказал бригадир. - Обещал я парнишке.
- Зачем продавать! Я тебе так, - дядя Володя стал развязывать клетку. - У меня ж их, - он торжествующе оглядел всю бригаду, - у меня их полная клетка! Да, да! Вот тебе и в первый раз!
Шорница Маша нетерпеливо дернула его за рукав:
- Ну, ну, показывай.
- Сейчас, сейчас. Надо осторожнее… Только Сашенька привязал мне эту… подсадную, они сразу и налетели стаей. Только привязал, отошел к себе, а они и налетели. Я ему еще говорил: давай рядом ловить, - а он не захотел!
Наконец он стянул тряпку, и все увидели: действительно клетка полна птиц.
- Вот они! Красавчики! Вся стая! Правда, не знаю, какие это. Темновато было. Да всё равно, лишь бы пели!
Тут Сашка не выдержал и заржал во все горло:
- Запоют… ох, и запоют они у тебя, - задохнулся он от смеха.
- Постой, постой, - сказал бригадир, - да это же… ха-ха-ха, - залился и он.
Одна птичка, вцепившись коготками в проволоку клетки, раскрыла клюв, и хрипловатое "чик-чирик-чик-чик" раздалось в слесарке.
В ответ загремел оглушительный хохот. Смеялась вся бригада. Шорница Маша даже взвизгивала от смеха.
Один дядя Володя не понимал ещё, в чем дело. Он достал из ящика очки, которыми иногда пользовался во время работы, когда надо было рассмотреть какую-нибудь мелочь, поднёс их к глазам и неуверенно спросил:
- Это эти… ну, серенькие… которые везде летают, да?
- Эх ты, старая вешалка! - смеясь, отозвался усатый бригадир Корнев. - Ну куда ты за пацанами гонишься? Думаешь, весело им с тобой?
- Как это получилось? - недоумевал несчастный птицелов.
- Как, как! Очень просто. Привязал тебе Сашка воробья на приманку, и всё! Да не унывай ты! Надо же! Целую стаю воробьев изловил! Ха-ха-ха… ой!
Незадачливый птицелов ничего не сказал Сашке.
Выпустил воробьев в окно.
Клетку подарил Женьке.
Блёсны раздал.
В следующую пятницу он даже не взглянул на собиравшихся в лес Сашку и Женьку, а вытащил из ящиков весь свой инструмент и принялся его чистить да смазывать.
- Не горюй, - сказал ему бригадир. - Где уж нам за детьми… Идем лучше в домино. Вон на улице старички стукают, пошли?
- Не люблю я эту стукалку. Иди, если хочешь. Вторая игра по уму!
- После чего это, - спросил обиженно бригадир. - Я каждый день стучу. После чего это она вторая, а?
Дядя Володя грустно махнул рукой:
- После перетягивания каната!
Стоял солнечный и сухой сентябрь.
Ещё не желтели листья.
Ещё можно было купаться.
Только ветер стал более резким и порывистым. Дул чаще и настойчивее, чем летом. Вздымал пыль, швырялся на берегу колючим песком.
Сашка надумал съездить за раками.
Всю неделю слышались в слесарке рассказы бывалых раколовов, в которых количество пойманных раков выражалось такими цифрами, что Сашка только свистел в ответ и загибал крючком указательный палец, что означало: "загибаете, братцы!".
- Надо на тухлое мясо. Все раки твоими будут, - советовали ему.
- Зола! - кричал Сашка в ответ, не поворачиваясь от станка. - На гнилое мясо и дурак сумеет!
- А еще можно ногой ловить! - продолжались советы. - Разуться и щупать пальцами норы. Они обычно неглубоко в берегу. Сунуть в нору большой палец, рак и схватит! Очень просто!
- Ну, значит, ты раков не видал! Я таких ловлю, что, если хватанет клешней, - полноги долой!
В обед он мастерил с Женькой какие-то особые сачки.
- Эх, - потирал он руки. - А варю-то их… ммм… с укропом-с… с лавровым листом-с…
Дядя Володя равнодушно поглядывал на все эти приготовления.
Сидел на своем высоком табурете.
Постукивал молоточком.
Помалкивал.
Неожиданно сказал:
- Сегодня ровно двадцать пять лет, как я в плену побывал. Время как идёт… для чего оно мчится?
Шорница Маша спросила:
- Я все в голову не возьму: как это ты, такой скелет, сумел тогда грифельную доску поднять. Она же тяжеленная?!
- А я откуда знаю. Поднял, и всё. Я тогда ничего не помнил!
- В ярости человек может гору свернуть, - пояснил бригадир. - Двадцать пять лет!.. Ты бы хоть отметил, как полагается.
- Да ну… не пью я, ты же знаешь.
- Такой день и даром пройдёт!
- А! Больше прошло. Что уж там день.
И дядя Володя сумрачно отвернулся от всех.
Бригадир поманил Сашку пальцем.
- Иди-кось сюда! Вот что. В такой день нечего ему отказывать. Возьми старика с собой. Неужели ты слепой. Ты про лес рассказываешь, а он весь дрожит.
- Я и сам хотел. Без указчиков знаю! - почему-то рассердился на бригадира Сашка.
Сашкин способ ловли был не очень добычлив, но уж зато азартен.
Ловили в мелкой усеянной огромными красными валунами реке, выбегавшей из лесного озера.
Женька палкой стучал по камням, и на поверхность воды вылетал разбуженный рак. Он стремительно пятился к середине, но Сашка подставлял ему под хвост сачок и выбрасывал черного усача на берег. Тут он попадал в руки дяди Володи, возбужденного и счастливого, и отправлялся в ведро с водой, где уже ползали и били хвостами такие же красавцы.
Так они забавлялись весь вечер.
Сашка дал половить и дяде Володе.
И дядя Володя изловил невиданного рака. От неожиданности он упустил его в траву. Рак спрятался в траве. Но дядя Володя стал шарить и шарил до тех пор, пока рак не хватанул его за палец.
- Аи! - вскрикнул дядя Володя. - Урра!
А потом Сашка развел костер и сварил раков. Сварил действительно мастерски. С укропом и перцем.
Дядя Володя, накалываясь зазубренными шипами клешней, впитывал в себя, смаковал чудесный вкус острого душистого мяса. Чувствовал он себя сегодня по-настоящему празднично. И ещё ему показалось, что Сашка к нему сегодня почему-то гораздо добрее.
Костёр догорал.
Сашка и Женька лежали рядышком. Надо было готовить ночлег, пока не стемнело.
- Женька! Айда за дровами!
- Сперва искупаемся?
- Давай!
Они убежали к реке.
Тихо вздыхали старые желтые сосны. Плыли медленные белесые облака. Беспрерывно журчала речка.
Дядя Володя разделся и, оставшись в одних трусах, пошел отмывать ведро. Он не заметил, что вернувшийся с охапкой хвороста Сашка наблюдает за ним.
- Ах ты! Ну и жизнь! - вырвалось у дяди Володи.
Сашка впервые видел его спину, всю в длинных темных рубцах, словно по ней прошлись фрезой.
- Подумать только, какая жизнь!
Дядя Володя вошел в реку по колено. Вода была теплой-претеплой. Он выпустил ведро и сделал еще несколько шагов.
- Сашка, Сашка! Где ты? Смотри, сколько я сена приволок!
- Тише ты! Смотри-ка!
Дядя Володя плыл на самой середине реки.
Вернее не плыл, барахтался, вздымая тучи брызг.
Так впервые начинают плавать в далёком детстве.
- Чего это он - чокнулся? - заржал Женька. - Тоже пловец! Наяривает небось по дну руками и ногами… хотя нет, там глубоко. Ох и потеха! Вот расскажем всем, ага?!
- Замолчи ты, сковородка! - вдруг грубо обрезал Сашка. - Плывёт, как умеет! Нисколько не хуже тебя!
ПУТАНЫЙ СЛЕД
повесть
В СМОЛЕНСК
Олег Кислицын на весь август едет в Смоленск. Отпускают одного. Билет взят ещё неделю назад, но мама всё время грозится сдать его обратно в кассу.
- Может сдать. Запросто! - явно завидуя, сказал Андрейка Горикин, которого родители дальше двора не пускали. - Даже в день отъезда может.
Они стояли у своей парадной. Олег живёт на третьем этаже, Андрейка на пятом. Они из одного класса.
- И тогда не поедешь!
Олег молча катал ногой облезлый футбольный мяч. А толстый Андрейка не успокаивался:
- Без тебя пропрем керосинщикам!
"Керосинщики" жили в доме, где был хозяйственный магазин. Всё лето они грозились обыграть их.
- Накидают штук десять, узнаешь, как уезжать!
Сам Андрейка не был в команде. Кто примет такого толстого! Зато он был главным болельщиком двора.
- Ещё, может, не поедешь, - повторил он.
Олег снова промолчал. Вчера он видел, как папа спрятал билет в свой бумажник. Всё в порядке, - папа за Смоленск!
Тихо во дворе. Мальчишки почти все разъехались. Кто в пионерлагере, кто на даче. Только Олег задержался в этом году, отказался ехать в Вырицу. Андрейку родители повезут на юг. Они всегда его возят на какой-то бархатный сезон. Он приезжает с юга толще, чем был.
Летит по двору тополиный пух, собирается в маленькие сугробы, мягкие и теплые. Кончились недавно белые ночи, но еще обманчиво светло во дворе.
- Слышишь, - говорит Андрейка, - часы где-то! Раз, два, три… семь, восемь… десять. Как, уже?
- Пошли.
Но Андрейка медлит.
- Что там хорошего в твоем Смоленске? Смоленск - смола, значит!
Любит он это - "значит"!
- Знаешь, какая у Смоленска история! Во всех войнах участвовал! Вот тебе и "смола".
- Ну и что! "История". Зато будешь у учителки жить. Какие же это каникулы тогда? Начнёт за поведением следить. Тоска! Я б не поехал, - равнодушно добавляет Андрейка. А сам поглядывает на Олега. Так не хочется расставаться. Андрейка чувствует, что будет скучать без него. И в команде совсем не остается хороших игроков.
- Осенью набьем керосинщикам. Успеем, - угадывает его мысли Олег.
Они товарищи. Не друзья, а товарищи. Андрейка рад бы дружить с Олегом, но тот не признает никакой дружбы. Говорит - девчоночье дело. Олег со всеми мальчишками одинаков, ни с кем не дружит. Любит всё делать в одиночку. Даже когда футбольную команду организовали, сперва тренировался один каждый день. Хотел лучше всех играть. И добился. Олега мальчишки уважают, хоть он и не на всякую игру приходит. Только когда сильный противник. А ещё никто во дворе не может Олега побороть. Это он только кажется таким худеньким и несильным. Андрейка намного тяжелей его и выше ростом, но и не пытается с ним бороться. Бесполезно. Сразу на лопатках будешь. Олег знает какие-то приемы. Но никому не говорит какие.
Больше всего он любит читать книги о войне. Он только и читает о войне. Спросите его, что хотите. Когда битва под Курском была, или когда Паулюс сдался, или про Брестскую крепость. Он всё знает. Он будет военным историком, уже решил. Андрейка ещё и не думал, кем будет. Надо вырасти сперва. А Олег уже решил.