Содержание:
Глава I - ЗАСАДА 1
Глава II - ИЗБАВИТЕЛЬ 2
Глава III - ГОСТЕПРИИМСТВО 4
Глава IV - ДОКТОР ПАРСЕВАЛЬ 5
Глава V - КОРРЕСПОНДЕНЦИЯ 7
Глава VI - ЛОГОВО ТИГРА 9
Глава VII - ОТЕЦ И ДОЧЬ 11
Глава VIII - КОМЕНДАНТ КУИТИНО 12
Глава IX - ДОН БЕРНАРДО ВИКТОРИКА 14
Глава X - ТИГР И ЛИСИЦА 15
Глава XI - ДОННА МАРСЕЛИНА 19
Глава XII - ДОН КАНДИДО 21
Глава XIII - АНГЕЛ И ДЕМОН 24
Глава XIV - ССОРА И МИР 26
Глава XV - ПРЕЗИДЕНТ САЛОМОН 28
Глава XVI - ТРИ КЛЮЧА К ОДНОЙ ДВЕРИ 30
Глава XVII - ТРИДЦАТЬ ДВА РАЗА ПО ДВАДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ 32
Глава XVIII - ДЕНЕЖНЫЙ ВОПРОС 34
Глава XIX - БЕЛАЯ РОЗА 35
Глава XX - ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТОЕ ЧИСЛО 37
Глава XXI - ФЕДЕРАЛЬНЫЙ БАЛ 40
Глава XXII - В МОНТЕВИДЕО 43
Глава XXIII - ДОННА МАРИЯ ЖОЗЕФА ЭСКУРРА 44
Глава I
ЗАСАДА
Четвертого мая 1840 года, часов около одиннадцати вечера, шесть человек осторожно крались по двору небольшого домика скромного вида на улице Бельграно, в Буэнос-Айресе, поминутно бросая вокруг себя беспокойные взгляды.
Добравшись до ворот, один остановился и, дождавшись остальных, шепнул им:
- Нужно принять еще одну предосторожность...
- Конечно! Только и будем делать, что принимать предосторожности! - насмешливо отозвался самый младший из шестерых, из-под синего суконного, небрежно накинутого плаща которого виднелась широкая рапира.
- Зато не попадемся, - заметил первый. - Чем мы будем осторожнее и предусмотрительнее, тем лучше... Если мы войдем все сразу, это может возбудить подозрение. Нам лучше разделиться. Сначала выйдем мы трое (он указал на двух из ближе стоявших к нему товарищей), перейдем на тот тротуар и повернем налево. Через несколько минут выйдут остальные трое и повернут направо, на этой вот стороне. Сборным пунктом пусть будет улица Балькарсе, в том месте, где она пересекается с этой улицей.
- Хорошо, - ответили все.
- Идите, Кордова, и вы, - сказал первый, отворяя ворота.
Пропустив его вперед, незнакомец взял под руку молодого человека, вооруженного рапирой, и быстро последовал за Кордовой.
Минуты через три вышли из ворот остальные трое и повернули направо.
Пройдя несколько шагов молча, незнакомец, предложивший идти порознь до перекрестка, проговорил, обращаясь к молодому человеку с рапирой:
Ах, друг мой, в каком отвратительном положении мы находимся! Быть может, мы сейчас в последний раз ступаем по земле нашего города. Мы эмигрируем, чтобы вступить в ряды армии, предназначенной для кровопролитных сражений, и Бог весть, чем окончится эта война,
- Это верно. Но что же нам остается делать? - произнес молодой человек и немного спустя добавил:- Положим, есть человек, который думает совершенно иначе, чем все мы.
- Что же именно он думает?
- Он находит, что нам следовало бы остаться в Буэнос-Айресе.
- Несмотря на Розаса?
- Несмотря на Розаса.
- И не идти в армию?
- Да.
- Ну, этот человек или низкий трус или масгорковец!
- Вовсе нет. Он не трус и не масгорковец. Мужество его не подлежит ни малейшему сомнению, и вообще он один из самых благородных и честных людей нашего времени.
- Что же нам, по его мнению, следует делать?
- Оставаться в Буэнос-Айресе, как я уже говорил; потому что враг, которого мы хотим уничтожить, находится здесь, а не в армии. Он думает, что на улицах города может пасть в день восстания гораздо меньше, нежели в открытом поле, где дело редко оканчивается одним сражением. Но довольно об этом. Не нужно забывать, что в Буэнос-Айресе сам воздух слышит, свет видит, пыль на мостовой комментирует.
Проговорив это грустным голосом, молодой человек поднял к небу большие черные печальные глаза, еще более оттенявшие бледность его красивого лица.
В продолжение этой беседы Кордова, шедший впереди, незаметно замедлял шаги, и раз даже остановился, как бы для того, чтобы поплотнее завернуться в пончо. Дойдя до перекрестка, он снова остановился и тихо сказал:
- Вот и улица Балькарсе, где мы обещали ждать своих товарищей.
- Хорошо ли вы знаете место, где стоит китоловка? - спросил молодой человек.
- Как нельзя лучше, - самоуверенно ответил Кордова. - Я взялся провести вас туда и сумею сдержать свое слово, как сдержали вы свое, заплатив мне по уговору... Кстати, я взял эти деньги не для себя лично, потому что не меньше других люблю свое отечество, а для людей, которые должны переправить вас на тот берег... Вы скоро увидите, что это за люди,- прибавил он каким-то странным тоном.
Молодой человек пронзил взглядом косоглазого Кордову и хотел еще что-то сказать, но в это время подошли остальные, и один из них заметил:
- Теперь нам следует держаться друг друга, как можно ближе. Ступайте вперед, Кордова, и ведите нас.
Кордова молча повиновался. Пройдя Венесуэльскую улицу, он свернул в переулок Хуана-Лоренсо, по которому спустился до реки, мирно катившей волны между нелепых берегов. Все неслышно следовали за ним.
Ночь была тихая. На темно-голубом небе сверкали мириады звезд. С юга дул холодный ветер, предвещавший приближение зимы.
При слабом мерцании звезд можно было видеть, что серебристая поверхность Рио-Платы так же пустынна, как пампасы. Глухой шум ее волн казался сонным дыханием великана.
Взгляд теряется в громадности реки; едва различаешь вдали колеблющиеся огоньки судов, стоящих на рейде. Сам город обрисовывается в нескольких стах шагах от берега темной, бесформенной, гигантской массой, Царствующее вокруг безмолвие не нарушается ничем, кроме ропота волн, скользящих по песчаному дну и тихо ударяющих в низкие, песчаные берега...
Каким безотрадным должно было показаться это пустынное место в глухую полночь людям, которые пользовались сном сограждан, чтобы бежать из своего отечества, стонавшего под игом диктатуры. Этим людям оставалось одно: или погибнуть от кинжалов Mac-Горки, если они будут открыты, или распроститься с родиной, с любовью и счастьем и довериться утлой ладье, чтобы перебраться на чужую землю - на поиски свободы, и с оружием в руках отстаивать эту свободу.
Тюрьмы были переполнены, то и дело происходили казни тех, кто осмеливался говорить правду, и в довершение всего этого стали совершаться убийства из-за угла членами Mac-Горки, разбойничьего клуба, от которого даже друзья знаменитого Марата с ужасом отвернулись бы.
Полными страха были и сердца людей, направлявшихся теперь во мраке ночи вдоль берега реки с намерением эмигрировать. Это было преступление, за которое наказывали смертью.
Проводник, шедший впереди, был Хосе Кордова, человек из народа, из того самого народа, который по платью принадлежит к цивилизации, а на самом деле глубоко презирает ее, и внутренне гораздо хуже настоящих дикарей, хотя и смотрит на них свысока.
Непосредственно за ним шел полковник дон Пабло Салазар, ветеран 1813 года. Он принадлежал к высшему обществу и отличался необыкновенной красотой. Это был тот, который первым заговорил у ворот дома, откуда они вышли.
Рядом с ним следовал молодой человек с рапирой - дон Луис Бельграно, родственник знаменитого генерала Бельграно и обладатель громадного состояния, собранного путем частного получения наследств. Храбрый, великодушный, образованный и начитанный, дон Луис мог считаться образцом благородного человека.
Остальные были чистокровные аргентинцы, одного из них звали Пальмеро, другого - Сандовалем, а третьего - Маркесом.
Наконец, все дошли до того места набережной, против которого возвышался дом, занятый английским послом, сэром Вальтером Спрингом. Тут Кордова остановился и сказал:
- Вот здесь должна пристать китоловка.
Его спутники старались разглядеть реку в страстном нетерпении скорее увидеть судно, на котором они собирались бежать, между тем проводник отвернулся от реки и смотрел в противоположную сторону, напряженно прислушиваясь к чему-то. Немного погодя, он снова обернулся к своим спутникам и проговорил:
- Пройдемте немного дальше; может быть, китоловка пристала пониже.
Беглецы молча последовали за ним.
Но едва они успели пройти несколько десятков шагов, как полковник Салазар заметил впереди какую-то неопределенную массу, и только хотел сообщить об этом товарищам, как грозное "кто идет?" прорезало ночную тишину и заставило беглецов оцепенеть от ужаса.
- Не откликайтесь,- шепнул им Кордова. - Я пройду вперед и разузнаю, много ли там людей, а вы постойте здесь.
Не дожидаясь ответа, он двинулся по направлению к темной, слегка колебавшейся массе, преградившей путь, сначала обыкновенным шагом, а потом бегом и, немного погодя, резко свистнул.
При этом сигнале масса пришла в движение и в одно мгновение налетела на завлеченных в засаду людей; это был отряд конницы, человек в пятьдесят, нарочно прибывших сюда, чтобы захватить беглецов.
Полковник Салазар едва успел выхватить из-под плаща пистолет, находившийся у него за поясом, как был сбит с ног налетевшей на него лошадью.
Пальмеро и Маркес выстрелили в середину отряда, но были опрокинуты на землю.
Сандовалю удалось вонзить свой кинжал в грудь лошади, наскочившей на него, но это привело лишь к тому, что животное при падении подмяло его под себя, а всадник, высвободившись из стремян, докончил полураздавленного человека ножом.
Салазар, Пальмеро и Маркес, тоже страшно помятые копытами лошадей, почувствовали, как их схватили за волосы и как холодные клинки ножей искали их горла, между тем, резкий, повелительный голос выкрикивал распоряжения и проклятья.
Несчастные беглецы отчаянно бились на земле, призывали на помощь, старались защититься голыми руками от направленных в них кинжалов и ножей; но острые клинки прорезали им руки, отрубили пальцы и все-таки вонзились в горло, откуда вместе с потоками горячей крови вылетела душа.
Между тем, как убийцы обшаривали карманы жертв, четверо из их товарищей шагах в ста возились с человеком, который защищался с мужеством отчаяния и дорого продавал свою жизнь. Это был дон Луис Бельграно, которому удалось уклониться от напора конницы и отбежать немного в сторону. Несмотря на темноту, его, однако, заметил один из всадников и погнался за ним. Поняв, что ему не убежать, дон Луис сдернул с себя плащ и обвил им левую руку, затем выхватил шпагу и, обернувшись лицом к неприятелю, стал в оборонительную позу.
К всаднику присоединился другой. Когда оба они подъехали на достаточно близкое расстояние, дон Луис поднял левую руку в виде щита, ударил ближайшего к нему всадника рапирой в грудь и снова бросился бежать. В то же мгновение подоспели еще трое всадников, привлеченных предсмертным криком своего товарища, и вместе бросились догонять молодого человека. Быстро обернувшись, беглец могучим ударом рассек шею переднего коня, который упал, увлекая за собою и всадника. Последний, однако, остался невредим. Вскочив на освободившуюся от мертвого товарища лошадь, которую вели на поводу, он вместе с тремя остальными поскакал вдогонку за беглецом. Молодой человек снова обернулся и ударил еще одну лошадь.
- Что нам зря губить лошадей! - крикнул один из всадников. - Лучше оставим их здесь. Справимся и так.
Все спешились и бросились на дона Луиса, снова успевшего отступить на несколько шагов. С быстротой молнии молодой человек нанес одному из своих врагов рану в руку, другому - в голову, и вновь отскочил в сторону. Раненые кинулись на него с удвоенной яростью; и одному из них еще не пострадавших товарищей удалось накинуть молодому человеку на голову свое пончо. Дон Луис нисколько не смутился этим. Быстро освободив левую руку от своего плаща, он сдернул с себя пончо, не переставая в то же время правой рукой наносить во все стороны страшные удары. Однако, в тот момент, когда он сбрасывал тяжелое пончо, закрывшее было ему все лицо, один из нападавших ранил его в левый бок, а другой - в правое плечо.
- Ну, этим вам еще не удастся взять меня! - крикнул он, и двумя быстрыми, ловкими ударами уложил двух из своих противников, в том числе и того, которого перед тем ранил в голову. Но при последнем ударе он поскользнулся в луже крови и упал. Мужество и хладнокровие его были так велики, что он и теперь не растерялся, хотя оставшиеся двое противников уже торжествовали победу.
Силясь подняться, он продолжал размахивать рапирой. Однако бой был слишком неравен. Пока один из нападавших наносил ему удар саблей в левое бедро, что лишило его возможности даже пошевельнуться от страшной боли, другой схватил его за волосы, ударил головою о землю и, став коленом ему на грудь, крикнул:
- Наконец-то ты в нашей власти!.. Теперь не уйдешь, нет! Дай-ка мне свой нож, а то неловко резать саблей, - обратился он к своему товарищу.
- На, - отвечал тот, протягивая нож.
Дон Луис был почти без чувств, когда над ним сверкнул нож, которым с торжествующим хохотом размахивал разбойник.
Глава II
ИЗБАВИТЕЛЬ
В то мгновение, когда дон Луис уже прощался с жизнью, раздался выстрел, и убийца упал бездыханным на того, которому готовился нанести решительный удар.
- Теперь твоя очередь! - произнес спокойным голосом человек, неизвестно откуда появившийся, приближаясь с дымящимся пистолетом в руке к последнему из противников дона Луиса. Однако разбойник не стал дожидаться. Видя, что дело плохо, он повернул назад и быстро скрылся в темноте.
Незнакомец, точно свалившийся с неба, не захотел его преследовать. Поспешно нагнувшись к неподвижно лежавшему дону Луису, он несколько минут пристально вглядывался в него и потом с ужасом прошептал:
- Боже мой, да ведь это молодой Бельграно! Вот уж никак не ожидал подобной встречи!
Сбросив с бесчувственного молодого человека труп убийцы, незнакомец осторожно приподнял неподвижное тело Бельграно и прижав его красивую голову к своей груди, снова прошептал:
- Господи! Неужто я опоздал? Неужели он умер? Нет, нет, он жив!- чуть не крикнул во весь голос незнакомый избавитель, почувствовав легкое дыхание на своем лице.- Слава Богу, я явился вовремя!
Подняв голову, он тревожно оглянулся и прислушался. Все вокруг было по-прежнему спокойно и безмолвно.
Подняв раненого на руки, он поспешно направился с ним к городу. Однако минут через двадцать он остановился и с отчаянием произнес:
- Ах, Боже мой! Волнение лишает меня сил... я не в состоянии нести его дальше... захватывает дух... О, Господи, что же теперь делать?
Он тихо опустил бесчувственного Бельграно на землю, сел возле него и прошептал на ухо:
- Луис, ты слышишь меня? Я - Мигель, твой друг, твой брат, слышишь?
Раненый с усилием повернул голову и открыл глаза.,
- Ты... Мигель? - едва слышно произнес он. - Зачем ты тут? Беги, Мигель, спасайся...
- Нет, я от тебя не убегу, Луис! - ответил незнакомец, поднявшись на ноги и нагибаясь над ним. - Давай-ка, я опять попробую играть роль няньки... Ухватись покрепче руками за мою шею... Боже мой, да ты ранен в правую руку, следовательно, сражался левой?.. И только подумать, что меня не было с тобой, когда я был тебе всего нужнее! - добавил он голосом отчаяния, снова стараясь поднять своего друга на руки.
Свежий ветерок окончательно привел в себя раненого. Скрывая свои страдания, он сказал по возможности твердым голосом:
- Дай мне только опереться на твою руку, Мигель; мне кажется, я могу идти сам.
- Нет! - ответил незнакомец. - Я вижу у тебя течет кровь и из бока, а с такой раной едва ли можно ходить... даже такому стоику, как ты... Да отсюда недалеко; я донесу тебя.
Действительно, бедро дона Луиса было рассечено почти до кости, и кровь сильно лилась из раны. Едва ли он был бы в состоянии сделать хотя бы шаг.
Незнакомец с громадным трудом посадил раненого себе на спину и понес его. Шагов через пятьдесят он дошел до глубокой траншеи, которую недавно начали рыть неподалеку от боковой степы дома английского резидента.
Спустившись в эту траншею, незнакомец посадил своего друга спиной к стене и проговорил, садясь рядом с ним:
- Теперь скажи мне, куда ты еще ранен?
- Не знаю, - слабым голосом ответил Бельграно. - Я чувствую боль во всем теле, но ранен, кажется, только в эти два места.
И, взяв руку приятеля, он поочередно приложил ее к своему правому плечу и к левому бедру.
- Ну, это пустяки! - произнес незнакомец, обнимая его. - Это не так опасно...
От порывистого и крепкого объятия друга дон Луис глухо вскрикнул.
- Боже мой, что с тобой?!- воскликнул испуганный Мигель.
- Я должно быть... да... действительно... я ранен и здесь, - пролепетал Бельграно, указывая на левый бок. -
- Но хуже всего болит рана в бедре... Сначала было не так... заметно... а... теперь... все... сильнее и сильнее...
- Постой, я сейчас перевяжу тебе рану; хоть кровь немного остановится,- говорил Мигель, доставая из кармана носовой платок. - Вот так! Ну, а теперь где еще больно, кроме правого плеча? Тут вот, что ли? возле спины? Да, да... кровь... рана... И это есть чем перевязать; на счастье я запасся сегодня двумя платками... Эк ведь тебя, бедняжку, как отделали эти мерзавцы!
Мигель нарочно болтал так развязно, чтобы не выказать тревоги, овладевшей им при виде страшных ран Луиса, и не запугать приятеля.
Откуда-то вдруг донеслись в траншею звуки фортепьяно, точно дразня укрывшихся в этой сырой могиле молодых людей.
- А!- воскликнул Мигель, заканчивая перевязку,- Английское превосходительство развлекается... Да ведь я слышал, что у него сегодня званый вечер...
- В доме веселье... а у ворот... убивают... местных… граждан! - с горечью прошептал Бельграно.
- Это в порядке вещей, - заметил Мигель. - Сэр Вальтер Спринг вполне достойный представитель той прелестной дамы, которую зовут Англией и которая поет и пляшет вокруг трупов, точь-в-точь как готтентотские вдовы, с той лишь разницей, что последние беснуются с горя, а первая - с радости.
Дон Луис невольно улыбнулся на шутку своего друга и собирался что-то ответить, как вдруг Мигель зажал ему рот рукой и прошептал, ощупывая рукоять своей шпаги.
- Молчи! Я слышу шум...
Действительно, послышался топот приближающихся лошадей, смешанный с глухим говором голосов. Через некоторое время можно было слышать не только сами голоса, но и то, о чем говорили.
- Знаешь, что? - говорил один из всадников. - Мне вовсе не хочется заезжать в шинок, а лучше прямо домой... Давай-ка сосчитаем тут деньги, благо никто не увидит. Высечем огня, закурим по сигаре и будем считать при их свете.