- Надо постараться подкупить этого разбойника. Бирманцы все более или менее сребролюбивы.
- Тогда давайте стучать, Джорджио. Золота у нас достаточно. Капитан опять взобрался на лестницу и стал стучать карабином.
В продолжение нескольких минут никто не отвечал, потом капрал опять подошел.
- Что нужно моим пленникам? - спросил он, потрясая своей саблей.
- Послушай меня всего только в течение пяти минут, - сказал капитан. - Ты ведь узнал нас, не правда ли?
- Да, мой милый, и клянусь тебе, что на этот раз ты уж от меня не отделаешься.
- Я хочу предложить тебе золота, но ты должен выпустить меня на палубу.
Капрал рассмеялся.
- Ты думаешь, что я не видел твой карабин? - возразил он. - Ба! Я ведь не так глуп, чтобы дать себя обмануть. Если ты не имеешь ничего против, поговорим через люк.
- Раз ты не хочешь отворить, поговорим через запертый люк, - отвечал капитан. - Скажи мне, если я предложу тебе двести унций золота за нашу свободу, согласишься ты нас отпустить?
- Нет, - отвечал капрал.
- А если я предложу тебе пятьсот?
- Даже если и тысячу предложишь, я не соглашусь. Король даст мне за вас пять, может быть, десять, а может и двадцать тысяч.
- Подлец! - крикнул капитан, начинавший терять свое хладнокровие.
- Нечего сердиться, сам виноват, - сказал капрал.
- Послушай меня еще, мошенник! Если я предложу тебе тысячу унций сейчас, а четыре тысячи в Рангуне.
- Я плыву в Пром, а не в Рангун.
- Если мне удастся тебя поймать, я тебя задушу!
- Как тебе угодно!
Капрал удалился, весело смеясь. Корсан стал колотить в люк кулаками и карабином, но это ни к чему не привело.
- Успокойтесь! - сказал Лигуза, успевший вернуть себе свое обычное хладнокровие. - Мы найдем какое-нибудь средство, чтобы удрать от них.
- Но как это сделать?
- Разве наши ножи не с нами?
- Ну, так что же?
- Мы сделаем отверстие сначала над уровнем воды, потом пустим на дно это проклятое судно, а сами выйдем.
- Но ведь бирманцы нас увидят, - заметил маленький китаец,
- Ночью не очень-то хорошо видно, Мин Си.
- За дело! За дело! - торопил янки.
- Да, за дело, и постараемся работать быстро, - сказал капитан, - так как до Прома рукой подать.
Он осмотрел стенки судна и, заметив несколько досок, менее крепких и толстых, чем другие, начертил в этом месте круг диаметром семьдесят или восемьдесят сантиметров. Тотчас же Корсан и Казимир, схватившись за ножи, лихорадочно принялись за работу.
В полдень капитан и китаец сменили товарищей и, работая с таким же упорством, ухитрились уничтожить порядочную часть обшивки.
Когда солнце стало заходить, одна из досок была уже отнята.
- Теперь мы можем отдохнуть, - сказал Лигуза. - Завтра отверстие будет достаточно большим.
Среди ночи никто из бирманцев не показывался.
На заре американец и Казимир снова взялись за работу. Они боялись, что судно достигнет места назначения раньше, чем будет сделано отверстие.
В полдень, когда была вынута вторая доска, на палубе судна было дано знать о приближении к Мьянауну. У Лигузы побежали мурашки по спине.
- Смелей, ребята, нельзя терять время. Это проклятое судно летит, как пароход. Сильнее, Казимир, сильнее, Мин Си! Тащите вон этот гвоздь, Джеймс!
Американец, поляк и китаец удвоили усилия. Нужно было вынуть еще две доски, но они хотели быть свободными во что бы то ни стало.
В восемь часов вечера оставалось вынуть одну только доску, последнюю. К несчастью, из-за наступившей в трюме темноты работать стало труднее, а удары стали менее точными.
- Дружнее, - ободрял их Лигуза, - мы недалеко от Прома.
Их ножи с новой яростью напали на последнее препятствие. К десяти часам были вытащены последние гвозди.
Капитан только хотел вытащить последнюю доску, как на палубе послышалась беготня матросов от кормы к носу, визг цепей и канатов.
- Тише вы все! - прошептал он.
Вдруг раздался голос капрала, кричавший:
- Пром!
Две минуты спустя судно остановилось, и якорь упал в воду.
XIX. Пегу
Пром, или Пааи-миу, а также Пьи, лежит на левом берегу реки, на красивой равнине, прорезываемой бесчисленными каналами, приблизительно в семидесяти пяти лье от моря.
В 1858 году это был еще довольно важный торговый город, насчитывавший более пятнадцати тысячи жителей. От возможного нападения неприятеля он был защищен земляными укреплениями и стенами. В городе было много деревянных дворцов довольно изящной архитектуры, обширные конюшни для боевых слонов, бумажные фабрики, несколько верфей, на которых строились суда, в том числе и для морского плавания.
Едва капитан услышал шум падения якоря, как велел своим товарищам раздеться, как можно крепче привязать себе к шее одежду, оружие, амуницию и немногую еще оставшуюся у них провизию.
- Смелей, друзья, - сказал он, вынимая последнюю доску. - Нам нужно очутиться очень далеко отсюда, прежде чем солнце снова появится на горизонте.
Четверо путешественников один за другим с большими предосторожностями спустились в воду и быстро поплыли к берегу, до которого и добрались за несколько минут.
- Куда же мы теперь пойдем? - спросил американец, пыхтевший, как тюлень.
- По направлению к Пегу, - отвечал капитан. - Если мы останемся в Проме, завтра по нашим следам пустятся все королевские солдаты.
Все поспешили одеться, переменили заряды в карабинах и револьверах и отправились в путь по широкой улице, пересекаемой в нескольких местах деревянными мостами.
В полночь они подошли к громадному бастиону, на вершине которого стоял солдат, опираясь на длинную пику. Видя, что он не трогается с места, они бесстрашно перебрались через укрепление и прыгнули в ров.
- Все благополучно, - сказал капитан. - Вперед, и как можно скорее.
Далее шла обширная равнина, покрытая обломками, развалинами пагод, поросшими мхом пирамидами, огромными каменными скульптурами животных; на востоке темной полосой синел густой лес. Здесь виднелись две дороги: одна направлялась к востоку, а другая - вдоль берега реки к югу.
Беглецы, бросив последний взгляд на Пром, по соседству с которым возвышался гигантский храм Скиок-Сантанра, окруженный громадным числом киумов, пошли по южной дороге, которая должна была привести их к селению Шведунг. Дорога была ужасная. Время от времени попадались ручьи, которые надо было переходить вброд, потом лужи липкой грязи, в которой вязли ноги, и, наконец, заросли, такие густые, что через них с трудом можно было продраться. Несмотря на столько препятствий, на заре они были уже в полумиле от Шведунга - местечка в три или четыре сотни душ, расположенного на 6epeiy реки.
Жители местечка мало-помалу просыпались. Торговцы и носильщики выходили из своих жилищ, направляясь к набережной, перед которой стояло на якоре несколько лодок.
Капитан и его товарищи направились к базару, где за тридцать унций золота купили четырех пегуанских лошадок, маленьких, сильных и полных огня. За такую же сумму они возобновили свои запасы провизии, амуниции, одежды и покрывал.
Они уже оседлали лошадей, когда со стороны Прома раздался пушечный выстрел. Казимир вздрогнул.
- Что такое? - спросил американец.
- Там заметили наше бегство, - отвечал Лигуза. - Садись, и с Богом марш отсюда!
Лошади, нещадно подгоняемые, летели во весь опор. Как молния пронеслись они через местечко, направляясь к дороге, ведущей к Намажеку.
- Будет за нами погоня? - спросил американец, повернувший голову к местечку.
- Весьма вероятно, - отвечал капитан в то время, как раздавался второй выстрел.
- Догонят они нас?
- Не думаю. Когда солдаты из Прома доберутся до Шведунга, мы будем уже далеко.
Пушечные выстрелы прекратились, и ни одного всадника не встретилось им по дороге к местечку, которое осталось уже далеко позади. Лошади, у которых будто крылья были привязаны к спине, подгоняемые криками и ударами кнута, точно пожирали пространство, несясь мимо плантаций индиго, хлопчатника, бамбука, сахарного тростника, тиковых лесов, золотистой hapaea и высокорослой heretieru.
По временам по дороге попадались пагоды, киуми, или монастыри, небольшие местечки и очень часто развалины городов, когда-то очень больших, если судить по количеству оставшихся обломков.
На рисовых плантациях виднелись поселяне, прерывавшие свою работу, чтобы посмотреть на четырех всадников, мчавшихся со все увеличивавшейся скоростью.
К вечеру наши путешественники проскакали более сорока миль и наконец решили остановиться среди тикового леса.
Вечер прошел в беседе о Бирме и ее короле, который повелевает называть себя владыкой земли, воздуха, драгоценных камней и слонов. Около полуночи они улеглись под охраной маленького китайца, но скоро должны были подняться, чтобы прогнать нескольких тигров, которые приблизились к лошадям, издавая страшное мяуканье.
На заре они снова пустились в путь и скоро очутились на территории Пегу.
Пегу, или Бегу, все прорезано, в особенности к югу, бесчисленными водными потоками, впадающими в большую дельту Иравади. Почва благодаря изобильному орошению необыкновенно плодородна. Условия здесь чрезвычайно благоприятны для сельского хозяйства и дают возможность разводить самые ценные сорта растений и деревьев; но жители мало занимаются обработкой земли из-за высоких налогов, которыми облагает труд земледельца бирманское правительство.
Было время, когда Пегу считалось могущественным государством; но в тринадцатом столетии из-за бесконечных войн с Сиамом оно стало приходить в упадок.
Бирманцы тотчас же этим воспользовались, чтобы завладеть Авой и Мартабаном. Пегуанцы хотя и вернули их назад, но опять потеряли в 1757 году, и на этот раз вместе со столицей, взятой бирманцами после трехмесячной осады. Таким образом навсегда окончилось существование Пегу как самостоятельного государства.
Страна, по которой в это время проезжали всадники, представляла собой равнину с бесконечными лесами на севере и скромными плантациями индиго и риса на юге. Кое-где, преимущественно по берегам рек и каналов, виднелись отдельные хижины. Капитан, ехавший впереди своих товарищей, видел трех или четырех пегуанцев - низкорослых, скорее белых, чем темнокожих, с плутоватыми глазами.
Около десяти часов всадники сделали короткую остановку около Менгланджи, предместья, состоявшего не более чем из сотни хижин, потом помчались дальше, направляясь к холмистой цепи, тянувшейся вдоль реки Намажек, и около семи часов вечера остановились наконец на ночлег на правом берегу реки Пегу, как раз напротив Пегу.
XX. Священный меч Будды
Город Пегу, известный своей пагодой, построен на самом берегу реки Пегу, в пятнадцати милях от устья Прежде он был богат и великолепен, но в эпоху нашего рассказа представлял собой груду развалин Жителей в нем было не больше восьми тысяч. Пагода или, вернее, пирамида Швемадо, посвященная богу золота, построена, как говорят пегуанские историки, уже более двух тысяч трехсот лет назад. Она представляет собой гигантский каменный монумент высотой триста семьдесят два фута.
Две высочайшие платформы, нижняя из которых имеет высоту три метра и тридцать сантиметров, а верхняя - шесть метров и пятьдесят сантиметров, составляют основание пагоды-пирамиды. На этом фундаменте поднимаются пять пирамид: четыре маленькие, оканчивающиеся странного вида конусами, стоят по углам площадки, а пятая, средняя, которая, собственно, и дает название этому храму, воздвигнутому в честь бога золота, имеет восьмигранное основание и, постепенно суживаясь, поднимается кверху уступами, образуя на вершине нечто вроде башни, как бы покрытой сверху колоколом, но только не металлическим, а кирпичным. На этом колоколе стоит тоже каменный, но уже опрокинутый колокол, над которым устроено нечто вроде зонтика из позолоченного железа, увенчанного флюгером и обвешанного цепочками и колокольчиками, издающими мелодичный звон при малейшем колебании воздуха.
Вокруг пагоды расположено множество красивых, раскрашенных во всевозможные цвета монастырских зданий, в которых живут сотни рахманов и талапоинов, сторожащих пагоду.
Тут же валяются в бесчисленном множестве оленьи рога, имеющие какое-то таинственное назначение; далее идут каменные скамьи, на которые верующие кладут свои приношения в виде риса, кокосовых орехов, фруктов и сластей, а также бесчисленных статуэток, деревянных, медных, серебряных и даже золотых. И наконец, между четырьмя колоннами висят три громадных колокола, в которые ударяют время от времени.
Таков внешний вид пагоды Швемадо, где был замурован знаменитый священный меч Будды, который собирались похитить наши смельчаки.
По предложению капитана было нанято сорок человек малайских пиратов, отчаянных головорезов, готовых на все. Они прибыли со своим предводителем на малайской лодке, называемой прао. Эти пираты были люди сильные, крепкие и превосходно вооруженные. Решено было в полночь двинуться к пагоде, взяв с собой тридцать два пирата; восемь человек остались сторожить лодку. Помощь пиратов была необходима потому, что пагоду окружало множество монастырей, и путешественники могли встретить на своем пути несколько сотен вооруженных монахов.
Ночью разразилась буря. Все небо было покрыто густыми тучами, дул страшный северный ветер, поминутно сверкала ослепительная молния.
Четверо искателей приключений, опираясь на свои карабины, с беспокойством смотрели на бушующую стихию, боясь, как бы сама природа не воспрепятствовала успеху предприятия. Капитан, стоя впереди всех, не спускал глаз с большой пирамиды, освещавшейся при каждом блеске молнии. При свете одной из молний капитан увидел, что пираты высаживаются на берег.
- Пойдемте, друзья, - сказал он. - Уже полночь!
Все направились к реке, где на берегу кучками выстраивались малайцы.
- Вы готовы? - спросил главарь пиратов.
- Готовы, - отвечал Лигуза.
- Тогда идемте!
Убедившись, что сделано все, что можно было сделать для успеха предприятия, капитан и его товарищи в сопровождении малайцев переправились через реку на двух лодках и высадились прямо напротив Пегу.
Город спал глубоким сном.
Капитан Джорджио стал во главе, и весь отряд, спрятав ружья под одежду, пустился в путь.
За десять минут они прошли город, не встретив ни одного жителя, и в двенадцать с четвертью остановились у подножия великой пагоды, которая, то погружаясь во мрак, то озаряясь молнией, выступала из тьмы во всем своем величии. Колокола, висевшие среди колонн, неистово звонили при каждом порыве ветра.
Капитан Джорджио указал малайцу на вершину здания.
- Он там, - сказал он.
- Вы полезете?
- Полезу.
Малаец посмотрел на него с восторгом и удалился, бормоча:
- Вот это человек! У него в жилах течет малайская кровь! Капитан Джорджио сказал, обращаясь к товарищам:
- Вперед, друзья! Там наверху священный меч Будды!
Все четверо бросились к пагоде, которая безмолвно высилась перед ними, в то время как малайцы, с карабинами в руках, держа в зубах свои ножи, прятались недалеко от колонн, где висели колокола
- Вперед, друзья! Вперед! - повторял капитан. - Бог нам поможет!
Они сняли с себя кафтаны и оставили ружья; на первую и вторую платформу искатели приключений взобрались по плечам друг друга и остановились у начала подъема на саму пирамиду.
Страх и надежда поминутно сменялись в душе смельчаков. То им казалось, что они слышат сквозь рев бури крики рахамов и талапоинов, то чудились пушечные выстрелы, призывавшие к оружию жителей города.
Держась друг за друга, помогая себе руками и ногами, хватаясь за камни, чтобы не быть снесенными вниз ветром, ослепляемые молнией, они стали подниматься вверх по ступеням. У следующего выступа, едва дыша, промокшие до костей, они сделали вторую остановку.
Прижимаясь к колоннам, друзья стали осматриваться, и первое, что они увидели, были малайцы, расположившиеся между колоннами и монастырями. Они казались тиграми, притаившимися в траве в ожидании добычи.
- Хорошо! - воскликнул американец. - Стража бодрствует.
- Вперед! - скомандовал капитан, чувствуя, как кровь кипит у него в жилах.
Они снова стали подниматься, продолжая цепляться за ступени и передвигаясь ползком, чтобы представлять как можно меньшее препятствие для ветра. Капитан только взобрался на верхние ступени лестницы, как до него долетел крик поляка. Он остановился, бледный, встревоженный, подумав, что несчастный малый сорвался и разбился о нижние ярусы пагоды.
- Казимир!.. Казимир!.. - закричал он ему сверху.
- Беда! - отозвался поляк.
Капитан обернулся и увидел юношу, с трудом державшегося за колонну, с глазами, устремленными на город. Мрачное предчувствие охватило его.
- Что с тобой? - спросил капитан.
- Капитан… Там… там… Я видел… бегущего человека…
- Не может быть!.. Казимир?..
- Уверяю вас… он был там и бежал… бежал к городу… Капитан взглянул на равнину, но она была пуста. Он свистнул и увидел меч малайского капитана, качавшийся справа налево.
- Малайцы ничего не видели, - проговорил он. - Ты ошибся, Казимир.
- Не думаю, капитан.
- Вперед, друзья!
Им нужно было подняться еще на несколько ступеней, чтобы добраться до середины. Едва дыша, с волосами стоящими дыбом, они преодолели пространство, отделявшее их от середины башни.
- Смелей! - прогремел в последний раз голос капитана.
Четыре ножа углубились в стену, в которойвскоре обнаружилось отверстие.
Капитан просунул руку…
- Там? - тревожно спросили Корсан, Казимир и Мин Си. В ответ им раздался победный крик.
- Священный меч Будды! Священный меч Будды!
- Ура!.. Ура!.. Ура!..
Почти в ту же минуту с бастионов Пегу грянул пушечный выстрел.
XXI. Битва
Капитан и его спутники были как громом поражены раздавшимся с бастиона выстрелом. - Скорее вниз! - сказал капитан, державший в правой руке священный меч.
В одно мгновение они спустились с лестницы, спрыгнули на выступы, оттуда на платформы и, наконец, на землю, во всю прыть летя к колоколам. На полдороге они встретились с малайцами, бежавшими им на помощь.
- Вы слышали пушку? - спросил предводитель шайки, потрясая, как безумный, своей тяжеловесной саблей.
- Мы обнаружены, я в этом уверен, - отвечал Лигуза.
- Мои люди готовы вас защищать.
Второй выстрел прогремел на городских бастионах.
- Мы добыли священный меч Будды, теперь пора отступать! - решительно сказал Лигуза.
Смелый отряд, держа оружие наготове и устремив глаза на город, стал отступать по направлению к реке.
Лигуза руководил отступлением, но это не мешало ему по временам посматривать на знаменитое оружие азиатского бога, которое он держал в своих руках.