- Минька! - бросила Люська, глядя мне прямо в глаза. - С кем вы вчера дрались в сквере?
Я посмотрел на Гришу. Гриша Прахов ответил мне унылым взглядом и слабо развел руками.
- А друг с другом, - спокойно отозвался я. - Разве не понятно?
- Я серьезно! - сказала она.
Да уж вижу, что серьезно… Серьезней некуда. Надо понимать, проболтался Григорий.
- Я все рассказал Людмиле, Минька, - виновато пояснил он.
- А все - это как?
- Н-ну… в общих чертах…
- С кем вы вчера дрались? - еле сдерживаясь, повторила она.
- С инопланетянами, Люся, - сказал я. - Тут, понимаешь, за Гришей с его планеты прилетели… А что ты на меня так смотришь? Сама спросила…
- Минька! - голос у Люськи дрогнул от бешенства. - Мне твои шуточки еще с такого вот возраста надоели! С вот такого вот…
И она показала рукой, с какого возраста ей надоели мои шуточки. Потом резко обернулась к Грише.
- А ты учись у него! - зловеще посоветовала она. - Учись, он тебя много чему научит! Вместе шутить будете… Но только не со мной, понятно?!
Брызнула напоследок зелеными искрами - и пошла. Гриша дернулся было вслед, остановился и беспомощно поглядел на меня.
- Кто тебя за язык тянул? - сказал я. - Ну беги теперь, догоняй… Скажи: извиняюсь, мол, за глупую шутку, попал под дурное влияние Миньки Бударина…
- Но…
- Иди-иди. - Я развернул его и подтолкнул в спину. - А то перерыв кончится…
Да, вразумил меня жировичок, хорошо вразумил… Спасибо ему. Не попадись он нам тогда перед дверью кабинета - я бы ведь на рожон полез, я бы майора за грудки тряс, я бы до самого их высшего начальства дошел… Чтобы все поняли как следует - психи пришли: один - буйный, другой - тихий…
Перед тем, как снова включить пресс, я открыл инструментальный шкафчик, залез в него по пояс и, достав из-под ветоши ярко-оранжевый пистолет, проверил его. Молчит пока…
Домой со смены нарочно пошел через сквер - посмотреть, как там, после сражения. Накрапывал дождик. Чистые пятна от выстрелов исчезли, на пропажу скамейки и урны никто не обращал внимания. Наверное, один только я и помнил, что здесь стояла скамейка…
ГЛАВА 14
- Наташка-то развелась… - сказала мать.
Я даже не заметил, когда она вошла, - транзистор сильно орал.
- Наташка?.. - рассеянно переспросил я. - Какая Наташка?
Мать остолбенела.
- Наташка… - беспомощно повторила она, и я наконец отвлекся от разложенных на столе деталей.
- Развелась? - спросил я. - Давно?
- Да, говорят, недели две уже…
- Понятно… - сказал я, помрачнев. Вставил одну деталь в другую и состыковал все это с третьей.
Мать долго ждала продолжения. Потом подошла к столу и выключила транзистор.
- Ты жениться когда-нибудь думаешь? - прямо спросила она.
- Думаю, мать, думаю…
- Вижу, как ты думаешь! - сказала она, сердито наблюдая за тем, как детали в моих руках мало-помалу собираются в большой ярко-оранжевый пистолет. - Хоть бы Гриша на тебя, что ли, подействовал! У них-то с Люсей…
- Мать, - сказал я. - Ну ты же раньше Люську терпеть не могла.
- Мало ли что! - возразила она. - Раньше я ее не знала…
- Да пойми ж ты, мать…. - сказал я с тоской. - Ну не до того мне сейчас!
- Да уж вижу, что не до того! Семьи нет, детей нет, а он сидит в игрушки играет!..
Повернулась и вышла. Я с досадой бросил собранный пистолет на стол. Развелась… Ну и развелась! Какая тут Наташка, когда мы с Гришей уже второй месяц вроде как на военном положении!
Тут я заметил, что одна деталька осталась лишней. Ну вот… Снова теперь разбирать…
Машинку изучил - не хуже своего пресса. Собрать-разобрать - с закрытыми глазами, хоть норматив сдавай, а как работает - убей не пойму… Вот она откуда, эта деталька. И все равно - какая-то она лишняя…
Мать говорит, характер у меня совсем испортился. Испортишься тут… И от Гриши проку никакого! Показать, где планета находится, - он не астроном, карту начертить - он не географ. Ну хотя бы приблизительно нарисуй: вот здесь океан, здесь материк… Не может. Ему этого знать не полагалось. А что тебе знать полагалось? Свою работу. Ну о работе расскажи! А что о работе?.. Стоял кнопки нажимал, за стеклышком прозрачные трубы ехали… Глаза б мои на него не глядели!..
А что это транзистор замолчал? Ах, да… Я шлепком вогнал трубчатую антенну в гнездо по шляпку и поднялся из-за стола.
Время было позднее. Взглянув поверх занавески, в одном из желтеньких окон соседнего дома я увидел дядю Колю. Вот еще тоже жертва… Нет, кроме шуток: здорово на него тот случай подействовал. Тихий стал старичок, задумчивый. Пенсию домой приносит до копеечки, а уж сквер, наверно, за версту обходит…
А хуже всего то, что я так до сих пор и не понял, чего мне от этих ангелов ждать. Все клочками, ничего не стыкуется… Бежал Гриша легко. Слишком легко. Как будто нарочно отпустили… По доброте своей, по ангельской… Потом эта операция по изъятию. Умные люди так операцию проводят? Устроили, понимаешь, спектакль - штук пятнадцать одинаковых рыл вокруг завода! И засада была дурацкая: у проходных ждали, у дыры… А если бы Гриша догадался в любом месте через стену махнуть? И как это тот ангел позволил, чтобы Бехтерь со своими чижиками ему морду набил? Опять по-ангельски? Врезали по правой - подставил левую? Или рассекретиться боялся раньше времени?.. А я ведь помню, как тот, с пистолетом, шел через сквер. Жуть берет, как он шел. Профессионала-то за версту видно…
В Гришиной комнате пискнула койка. Я удивился и, прихватив пистолет, направился к нему.
- А я думал, ты Люську пошел провожать…
Гриша неподвижно сидел на койке, уставясь куда-то в угол.
- Я не имел права втягивать тебя в эту историю, - глухо сказал он. - И ее тоже…
Неужели он весь вечер так просидел - глядя в стену?
- Ну пойди повесься тогда, - предложил я. - Чего уж теперь…
- Ты просто не представляешь себе размеров опасности…
- А ты меня не пугай. Я и так боюсь.
Он недоверчиво поглядел на меня.
- Правда?
- А то нет? - проворчал я.
Помолчали.
- До сих пор не пойму, - признался он. - Как тебе удалось тогда с ними справиться? Ведь это были Стражи, Минька! Понимаешь, они… Они - как десантники.
- Вот то-то и оно, - буркнул я. - Они - как десантники. А я - десантник. Бывший, правда… Почему Люську провожать не пошел?
Плечи его сразу опустились, взгляд потускнел - сидит, в стенку смотрит.
- Будет лучше, если мы с ней поссоримся…
- Поссоритесь?.. Ты с какого гвоздя сегодня сорвался?
- Если я вдруг исчезну… для нее это будет ударом.
- Ага… - сказал я, помаленьку приходя в себя. - Нормально… А раньше ты что же?
- Раньше она не относилась ко мне серьезно.
Вот так! А я думал, он ничего не понимает…
- Пойдешь завтра провожать! - бросил я. - И попробуй только не пойти! Провожалки обломаю, понял?
И, надо полагать, угроза моя на Гришу подействовала, потому что через пару дней подкрановый Аркашка разнес по цеху весть, что дело у Гриши с Люськой вроде бы идет к свадьбе. Да и Люська уже при встрече со мной не отворачивалась, а улыбалась. Ну и наконец поздоровалась однажды. Сама. Случилось это на улице. Как раз прошли дожди, асфальт подсыхал, листва блестела, как вымытая. Постояли, поговорили…
- А все-таки - с кем вы тогда дрались? - спросила она.
- С инопланетянами, - твердо сказал я.
Люська засмеялась.
- Ох, отлуплю я тебя когда-нибудь, Минька! - пообещала она. - Как в детстве лупила.
- Да уж лупила ты меня как в детстве! - возмутился я. - Это еще выяснить надо, кто кого лупил!
- А у качелей тогда?
- Интересное дело! - сказал я. - У качелей! Конечно! У меня тогда глаза были песком засыпаны…
Тут лицо у Люськи стало - не поймешь - то ли нежным, то ли озабоченным. Что она там увидела? Я обернулся. Полная молодая мамаша катила по просыхающему асфальту широкую детскую коляску с двумя близнецами. Прервав разговор, мы смотрели, как она обходит по краешку лужу, отразившись в ней вместе с коляской. Потом колесо чиркнуло по воде, и отражение немедленно порвалось в мелкие клочья.
- Что с Гришей, Минька? - каким-то надломленным голосом проговорила Люська.
- А что такое?
- Не знаю… - сказала она. - Аркашка говорит, он от жены сбежал. Врет, конечно… Но я же чувствую: Гриша от меня что-то скрывает. Минька! С кем вы тогда дрались?
- С женой Тришкиной, - сказал я.
В другой бы раз она мне этого не простила. Но больно уж денек стоял хороший. На Люську вообще погода сильно действует.
- Дурачок ты, Минька, - искренне сказала она. - Сколько тебя помню - всегда дурачком был.
- Ага, - бодро согласился я. - Дурачок. Иванушка-дурачок. Тридцать лет на печке лежал.
- И неграмотный вдобавок, - засмеялась она. - Это же не Иванушка, это Илья Муромец на печке лежал…
Кончался август. И я не знаю, в чем дело, но только после того разговора с матерью Наташка стала попадаться мне на глаза чуть ли не каждый день. Еле успевал на ту сторону переходить. Но однажды все-таки не уберегся.
- Ну куда ты полез, Миша! - услышал я совсем рядом ее рассерженный голос и, вздрогнув, остановился. - Куда тебя понесло? Вернись сейчас же!
Это она со своим пацаном воевала. Увидев меня, растерялась.
- Миша?.. Здравствуй…
А губы - ну совершенно детские. И носик такой пряменький, аккуратный… Не то что Люськин рубильник.
- Привет… - осторожно отозвался я. - Как жизнь?
- Вот… погулять вышли… - ответила она.
Я смотрел на нее и соображал, что бы еще такое сказать. - Я слышал, развелась ты…
- Развелась… А ты? Так до сих пор и не женился?
- Да некогда все, - сказал я. - Дела.
- Дела? Какие?
- Такие дела, что закачаешься, - хмуро ответил я.
- Скамейку нашу помнишь? - спросила она вдруг.
Я буркнул, что помню.
- Сменили ее. Новую поставили…
- Серьезно? - сказал я. - Надо пойти посмотреть.
Она жалко улыбнулась уголком рта.
- Чего уж там смотреть…
Замолчали. Наташкин пацан штурмовал ограду сквера - протискивался меж прутьев туда и обратно.
- А у меня день рождения скоро…
- И что? - насторожившись, спросил я.
- Приходи. Если сможешь, конечно…
Так… Потянули телка за веревочку… Не дурачок ведь, понимаю, в чем дело. Все прекрасно понимаю. Не дождалась, выскочила замуж, промахнулась, развелась, вспомнила, что Минька Бударин до сих пор не женат.
- Не знаю, в общем… - промямлил я. - Мы тут, понимаешь, как раз тридцатого всей сменой за грибами выезжаем…
Насчет грибов я не врал. Наши уже и туески подготовили, и автобус был заказан. Сам-то я, правда, ехать не собирался.
Кое-как унеся ноги, решил взглянуть на новую скамейку. Посидел на ней, потрогал гладкий брус, где раньше было вырезано крупно и глубоко:
"НАТАША".
Ладно. По грибы - так по грибы. За мной ведь тоже, как за Гришей, глаз да глаз нужен. Оставь меня в городе - возьму да и сорвусь на день рождения, кто меня знает!
Кто-то остановился передо мной, постоял немного и сел рядом. Я покосился на подсевшего и увидел, что это Бехтерь.
- Ну, здравствуй, - неприветливо сказал я ему. - Что? Лавки другой не нашлось?
Бехтерь снял фирменные очки и долго тер переносицу.
- Ну хоть ты бы мне, что ли, объяснил, - с тоской попросил он. - Бил я его тогда или мне это так, от злости померещилось?
- От злости, - сказал я.
Бехтерь усмехнулся. Что-то плохо он выглядел - то ли больной, то ли усталый.
- Ничего, - сказал он. - Она еще с ним наплачется…
- Это почему же?
- Наплачется, - упрямо повторил Бехтерь. - Вот увидишь. Я-то знаю, что он за человек…
- А ты-то сам что за человек?
Бехтерь вдруг ухватил меня за руку.
- Минька! - сказал он. - Не хотел я с ним тогда драться, веришь? Хотел подойти, поговорить по-людски, с глазу на глаз… Она ведь заявление из загса забрала, Минька! А он даже говорить со мной не хочет. Морду воротит, понимаешь? Простите, говорит, мы с вами не знакомы… Ах ты, думаю!..
Бехтерь задохнулся и умолк. Так это он, выходит, один на один отделал того… которого я потом рейкой? Аи да Валька! Как же надо было разозлиться!..
- Не того ты отлупил, Бехтерь, - сказал я ему. - Не Гришу.
Он вскинул голову.
- Что… правда?
- Правда, - сказал я.
Бехтерь подумал, потом уныло кивнул.
- И что он теперь? Этот, кого я… В суд на меня, да?
- Да нет, Бехтерь, - вздохнул я - Никто на тебя в суд подавать не будет…
Первый раз в жизни я говорил с ним не раздражаясь. А может, меня и раньше раздражал не столько сам Бехтерь, сколько этот его дурацкий фирменный оскал.
- Кончай киснуть, Валька, - сказал я ему. - Сам понимаешь: ушла - значит, ушла. Другую найдешь.
- Не найду, - безразлично ответил мне Валька Бехтерь.
ГЛАВА 15
Наш автобус стоял у ручья на опушке, и огромная верба время от времени лениво проводила по его крыше кончиками узких листьев.
Я влез в автобус, и спавший на заднем сиденье шофер поднял голову.
- Свои, свои… - успокоил я его. - Спички только возьму…
Я пробрался к своей сумке и устроил в ней маленький переворот. Коробок, конечно, оказался на самом дне. Я разгреб продукты, переложил пистолет… и от кисти к локтю проскочили знакомые электрические мурашки.
Еще не веря, я торопливо установил на сиденье спичечный коробок, прицелился и утопил спусковую клавишу.
Коробок исчез.
Несколько секунд я тупо смотрел на глянцевый от чистоты край кожаного сиденья. Потом швырнул пистолет в сумку, ремень - через плечо, и вылетел из автобуса.
С трех сторон шевелился лес, огромный, просвеченный солнцем. Где мне их теперь искать, этих голубков? Я прикинул, на какое расстояние могли разбрестись грибники, и чуть не застонал…
Полчаса, не меньше, я бегал по лесу сломя голову и выспрашивал наших, не видел ли кто Гришу с Люськой. Дальше всех зашли - как нарочно!
- Гриша!..
- Чего тебе от него надо?
Я обернулся. Они стояли буквально в десяти шагах от меня. Видно, спрятались сначала за дубом, когда услышали мой голос, а потом сообразили, что Минька Бударин зря глотку драть не станет.
- Влипли, Гриша, - сказал я, подойдя. - Заработала…
Гриша Прахов побледнел и прислонил к дубу тонкий рогатый посошок.
- Когда? - еле слышно спросил он.
- Полчаса назад.
- Значит, скоро они будут здесь… - медленно проговорил он. - Ты ведь выстрелил, да? Они должны были засечь этот выстрел…
- Как? - разом охрипнув, сказал я. - Так они, значит, могут по выстрелу?.. А точно знаешь?
- Я предполагаю, - объяснил Гриша. - Если пистолет теперь связан с коллектором на корабле…
Я готов был его придушить.
- Вслух надо предполагать такие вещи! Вслух, а не в тряпочку!.
- Вы что, ненормальные оба? - спросила Люська. - Вы себя со стороны послушайте!..
- Люська! - сказал я. - Ради бога! Хоть ты не лезь!
- Опять инопланетяне? - недобро прищурясь, спросила она.
- Опять!
На секунду мне показалось, что она сейчас размахнется и даст мне лукошком по голове.
- Люся, я все объясню… - заторопился Гриша.
- Не надо, - спокойно проговорила она. Взяла прислоненный к дубу рогатый посошок и пошла прочь. Отойдя на несколько шагов, оглянулась и добавила безразлично: - Поедем в город - в автобусе ко мне не подсаживайся…
Волосы ее на этот раз были заплетены в короткую толстую косу, и коса эта при каждом шаге с каким-то особым презрением качалась туда сюда - рыже-золотой маятник с пушистой метелкой на конце.
Гриша двинулся было за ней, но я его удержал.
- Пусть идет, - бросил я. - Или ты ее тоже хочешь втянуть в историю?
Гриша испуганно затряс головой.
- Тогда давай думать, как нам быстрее в город попасть… Выйдем сейчас к автобусу…
- К автобусу? - жалобно переспросил Гриша, все еще норовя оглянуться на уходящую Люську.
Я чертыхнулся.
- Верно! Я ж как раз в автобусе выстрелил! Тогда вот что… Автобус обогнем, так? Выйдем по грунтовке к шоссе - и автостопом до города. Вперед!
Проскочив испятнанную солнечными зайчиками поляну, мы наткнулись на Сталевара. Похожий скорее на лешего, чем на грибника, он ворошил палочкой траву возле старого пня. Увидев нас, удивился.
- А ты откуда здесь взялся? - спросил он Гришу. - Аркашка говорит, он тебя в другой стороне видел.
- У шоссе? - похолодев, спросил я.
- Ну да… Еще, говорит, странно: Гриша - и вдруг без Люськи… Поссорились, что ли?
Мы с Гришей поглядели друг на друга. То есть пока я разыскивал эту парочку, ангелы успели перекрыть подходы к шоссе. Оперативно работают ребята.
- Слушай, Сталевар, - сказал я. - Тут вот какая штука… Мы сейчас, наверно, с Гришей вернемся… Ну, дело есть в городе, понимаешь? Скажи Люське, чтобы Гришину сумку потом из автобуса забрала, некогда нам…
Сталевар уставил на меня круглые глаза, ставшие в лесу еще желтее, и ухмыльнулся от уха до уха.
- Утюг забыл выключить?
- Ага, - сказал я. - Утюг…
Подлесок заслонил нас от Сталевара.
- Ну что, Гриша? Тогда давай напрямик. Больше ничего не остается…
Напрямик… Чуть ли не двадцать километров пешком - сначала лесом, потом через овраги, через пашню… Да, близка дорожка! Дай бог к вечеру дойти. Майора, конечно, на работе уже не будет. Впрочем, у них там всегда есть дежурный…
- Стоп! - спохватился я. - А грибникам нашим они ничего сделать не могут?
- Нет, - отрывисто отозвался Гриша. - Они охотятся только за нами. Точнее - за мной…
Меня так и подмывало еще раз проверить пистолет, но сам понимал: нельзя. Хватит, и так уже засекли нас… А вот под рукой его держать на всякий случай надо. Когда-то он еще станет доказательством, а пока это - оружие. Я запустил руку в сумку и нащупал рукоять. Как там насчет мурашек? Вот они, родимые…
- А чего ты с пустыми руками идешь? - спросил я Гришу. - Ну-ка, стой!.. Хор-роший, однако, дрын! Как будто сам нас нашел…
Я оторвал приглянувшуюся мне полуотломленную сухую ветку - прямую, крепкую, толстую, как оглобля.
- Вот… - сказал я, отшибая лишние сучья. - А то висит дровина без дела…
Снова двинулись. Я раскрыл перочинный нож и на ходу принялся доводить дровину до ума.
- Накостылять бы тебе по шее! - проворчал я, добравшись до особо прочного отростка. - Давай выкладывай, что ты там еще напредполагал…
- Ничего я не предполагал, - хмуро сказал Гриша. - Мне самому только сегодня в голову пришло, что нас могут засечь по выстрелу…
Тропинка уводила нас все дальше и дальше от опасных мест. Вот где было грибов полно! Теперь они даже не прятались - чувствовали, видно, что нам с Гришей не до них.
- А вот интересно, - сказал я. - Если человек только наполовину в прицел попал… Пополам его не разорвет?
- Не знаю… - с нервным вздохом ответил мне Гриша. - Не разорвет, наверное…
Я закончил строгать и сложил ножик. Серьезная вышла дубина.