Я повернулся, сделал несколько шагов к лесу и оглянулся. Марта смотрела на самолет, на котором улетали дети, добрый старый доктор и раненые. Мне надо срочно вытащить Марту из сектора обстрела.
Самолет двинулся в разбег.
Я повернулся и бегом направился к Марте. Коровин не видел меня: он открыл папку и достал карманный фонарик-жужжалку.
Я ухватил в Марту и прокричал ей в ухо, старясь перекрыть рев моторов:
- Нам надо немедленно уходить! Немедленно, Марта!
И почти потащил ее туда, где за кустами меня ожидали
бойцы. Эта поляна - граница между жизнью и смертью. Когда начнется обстрел, сюда могут залететь мины. Еще, еще метров сто, сто пятьдесят к югу…
Я оглянулся, ища взглядом Коровина, и увидел, что рядом с ним стоит Федорцов. Они оба смотрели на нас с Мартой.
Самолет поднялся в воздух, едва не задев верхушки деревьев.
27 сентября 1942 года, Вайсрутения,
взлетная полоса у озера Круглое, 0 часов 55 минут
Коровин увидел Федорцова, появившегося с группой бойцов у кромки леса, и вспомнил про папку. Он полез в карман за фонариком–жужжалкой и увидел, как Федорцов отрапортовал Цанаве и тот ушел вместе с бойцами и лейтенантом Торопцом на север.
Самолет взревел моторами и покатился по взлетной полосе.
Коровин достал фонарик, открыл папку. Федорцов подбежал к Коровину:
- Порядок, командир! Отправил генерала с бойцами Инютина на базу. Теперь пора бы вопрос с Петерсоном решить?
Коровин открыл папку и зажужжал фонариком. Рычажок завращал крошечный генератор, и фонарик уронил желтый луч света на фотографию: мужчина лет сорока в форме РККА с двумя красными шпалами в петлицах. Под фотографией аккуратным каллиграфическим почерком было написано: "майор РККА Петерсон Ян Карлович, 22 марта 1941 года, г. Рига, Латв. ССР".
- Черт! Он схватил Марту! - воскликнул Федорцов. - Что делать?!
- Ничего, - спокойно ответил Коровин. - Куда он денется? Вряд ли он что заподозрил. А с Мартой у них роман, вот и все. Она вроде девчонка правильная… При случае можно и ее использовать, тогда возьмем этого лже-Петерсона живым. Самолет мы приняли и отправили, генерал наш на основную базу направляется; нормально все пока, так что горячку пороть? Ты, главное, проследи, чтобы Петерсон не нащупал дорогу на основную базу. Возьми своих людей, блокируй резервную базу. А когда вернется первая рота, возьмем гадов спокойно.
Самолет поднялся над верхушками деревьев и скрылся в ночном небе.
- Вот и отправили самолет, - заметил с облегчением Коровин.
- Если бы не Марта, я бы прямо отсюда этого гада из нагана снял, - процедил Федорцов.
- А не подумал, что его орлы за кустами прячутся и тебя на мушке держат? - усмехнулся Коровин. - Все, уходим. Пусть твои ребята нас прикрывают, чтобы люди этого лже- Петерсона нас врасплох не взяли. Главное, что он нам урона никакого не успел принести: местонахождения основной базы не знает, карателей на самолет не навел.
От первого лица: Генрих Герлиак, 27 сентября 1942 года,
Вайсрутения, 100 метров южнее взлетной полосы
у озера Круглое, 1 час 15 минут
Мы с Мартой продирались сквозь кусты, пока не услышали негромкий голос Рудакова:
- Вы так до Черного моря бежать будете?
Я остановился, обняв Марту. Я никак не мог избавиться от ощущения, что Федорцов целится мне в спину.
- Сколько времени? - хриплым шепотом спросил я Рудакова.
- Час пятнадцать, - ответил он.
Все! Вся операция к черту! Пока я вытаскивал Марту в безопасное место, московское начальство уже направляется на основную базу, а Коровин с Федорцовым вне пределов досягаемости, под охраной бойцов разведгруппы. Те драгоценные пять минут, которые можно было использовать для захвата командования отряда и московского начальства, я истратил на то, чтобы не потерять Марту.
- Отходим в сторону пионерлагеря, - приказал я.
Минут через пять мы оказались возле разбитого молнией дуба, где я убил Первушина.
- Стой! - приказал я, достал обе ракетницы и одновременно выстрелил из них. Ракеты с шипением ушли в небо и вспыхнули красными пятнами. Они не успели погаснуть, как к северу от нас, метрах в двухстах, начали рваться мины.
- Когда закончится артналет? - спросил Рудаков.
- Через десять минут, - ответил я. - Потом сразу выдвигаемся и ищем.
- Что ищем? - спросил Рудаков.
- Хоть что–нибудь, что осталось от Коровина, Федорцова и московского начальника, - со злостью бросил я. - Только тогда мы сможем отчитаться перед Бахом за уничтожение русской разведывательно–диверсионной группы.
Я крепче обнял Марту: затихшую, закрывшую глаза и зажимавшую уши ладонями. Все, милая! Теперь я с тобой никогда не расстанусь. Никогда!
Марта со мной, данное ей слово я сдержал: спас детей. Это удача!
Командование русской диверсионной группы я не захватил и даже не смог ликвидировать; самолет, вопреки приказу Баха, улетел в Москву; главные силы отряда по неизвестной мне причине вернулись на основную базу. Это провал! Полный провал операции!
Впрочем… Основная часть отряда вместе с московским начальством абсолютно точно попала в зону артналета. Вполне возможно, что и Коровин с Федорцовым тоже попали под обстрел и погибли. Необходимо тщательно прочесать район. Немедленно, как только перестанут падать мины и снаряды.
Пока шел артналет, я приказал проверить территорию резервной базы. Оказалось, что при первых залпах артналета комендант базы Сахаров со своими людьми спешно покинул базу и двинулся на восток, в глухой болотистый район: подальше от немцев и беспокойного Коровина.
Едва стихли разрывы мин, как я подозвал Рудакова и сказал ему:
- Мне необходимо найти Коровина, а еще лучше этого московского начальника. Поэтому план таков: ты остаешься здесь с Мартой и ждешь нашего возвращения, а я со всеми людьми иду на север и ищу проход к основной базе. Если командование отряда умудрилось выжить в этом аду, они уйдут на основную базу. Там я и буду их искать.
- Тебе не пройти туда, ты не знаешь дороги, паролей, ловушек, - возразил Рудаков. - Это безумие! Надо дождаться рассвета и подхода наших!
- Возвращаться с пустыми руками и неутешительным рапортом - это и есть безумие! - решительно ответил я. - Судя по всему, артналет накрыл возвращавшиеся на базу основные силы отряда: там должно быть много раненых и просто растерявшихся в этом аду людей, - впервые попавший под артобстрел человек всегда испытывает шок. Вот среди них я и найду проводника!
Лес севернее пляжа пах гарью и полнился стонами раненых: очевидно, большая часть отряда попала под сокрушительный артиллерийский удар, многие были ранены и абсолютное большинство находилось в растерянности. Те, кто был в состоянии двигаться, уже покинули опасную зону: остались лишь тяжелораненые и убитые.
Кроме трупов и раненых в лесу осталось много вооружения, и почти сразу я обнаружил именно то, чего нам не хватало: пулемет Дегтярева. Я приказал одному из бойцов взять его и снять запасные диски с убитого пулеметчика.
Того, кто мне был нужен, я нашел довольно быстро: под поваленным деревом лежал знакомый мне боец из второй роты по фамилии Лапшин. Его здорово посекло осколками мины, особенно ноги, и он не мог самостоятельно передвигаться. Он ужасно обрадовался, когда я осветил его светом своего фонарика.
- Товарищ майор! А я уж думал, что мне конец! - чуть не плача, говорил он. - Что у меня там с ногами? Я их не чувствую, совсем не чувствую!
- Все в порядке, Лапшин, все в порядке! Ноги на месте, еще бегать будешь! - подбодрил я его. - Эй, кто–нибудь! Держите фонарь, его перевязать надо.
Я дал Лапшину глотнуть самогона из фляги, чтобы хоть как–то унять боль, затем наложил жгут, бинты и шину на сломанную ногу.
- Надо уходить на основную базу, - сказал я, пристально глядя в глаза Лапшину. - На резервной уже немцы.
- А Сахаров? - удивленно спросил Лапшин. - С ним ведь две сотни человек!
- Сахаров ушел на восток, в болота, так что о нем забудь! - жестко ответил я. - Тебе срочно нужна помощь. Тебе повезло, что мы на тебя наткнулись. Я не знаю дороги на основную базу, и ты мне ее покажешь. Понял? Нам некогда гут в темноте искать остальных. Мы берем тебя на носилки, и ты показываешь дорогу. Задача ясна?
Лапшин кивнул. Больше всего он боялся, что мы оставим его здесь и уйдем, как Сахаров. Лапшина уложили на импровизированные носилки.
- Метров двести на север будет овраг, - забормотал Лапшин. - По оврагу выйдем к тропе. С нее нельзя сворачивать: мины. По тропе метров через триста должен быть первый пост.
- Пошли! - приказал я.
Мы двинулись на север. По дороге мы не раз слышали из кустов стоны раненых, но не останавливались: эти люди были обречены. Необходимо было как можно скорее блокировать тропу на базу и продержаться до рассвета, пока не подойдут наши. Дороги к западу наверняка уже блокированы нашими частями, но Штадле не введет людей в лес раньше, чем рассветет. Есть надежда, что мы успеем блокировать тропу раньше, чем Коровин с Федорцовым, - если они уцелели под обстрелом, - доберутся до нее. Они наверняка оказались на южной кромке зоны обстрела и не могли идти к базе под градом мин и снарядов, они должны были переждать артналет. Потом им нужно было собрать хоть сколько–нибудь уцелевших и выяснить судьбу московского начальства. Во всяком случае опередить их на пути к базе - мой единственный шанс исправить положение и превратить фактически проваленную операцию в победу.
Следуя указаниям Лапшина, мы быстро дошли до оврага, спустились вниз и пошли по берегу ручья. Мы прошли метров триста и Лапшин сказал:
- Тропа справа.
Я посветил фонарем и обнаружил узкую тропку, поднимающуюся вверх по склону оврага.
- А куда ведет овраг? - спросил я у Лапшина.
- Не знаю я, товарищ майор! - простонал он в ответ. - Мы этой тропой всегда на базу ходили. Поспешите! А то не дотяну я…
- Дотянешь, брат Лапшин, дотянешь! - пообещал я. - Должен дотянуть…
Должен, конечно, должен! Без Лапшина ситуация здорово усложнялась.
Мы пошли по тропе. За оврагом тропа пошла почти по прямой. Небо над лесом посветлело, и без компаса было ясно, что мы идем на восток.
- С тропы нельзя сходить, товарищ майор! - прохрипел Лапшин. - Мины!
- Я понял, понял! - откликнулся я.
Мины. Откуда у партизан столько мин? Наверное, нашли склад Красной армии. А может, просто распространили слух… неважно, проверять нет времени, да и не очень хочется.
Тропа распрямилась и ушла вперед, теряясь в темноте.
- Что дальше, Лапшин? - спросил я.
- Через двести метров пост, - ответил Лапшин. - А дальше гать ведет прямо на базу. Дошли, товарищ майор!
Это точно, что дошли. Теперь наступает самый ответственный момент. Когда по моим расчетам до поста осталось метров сто, я приказал остановиться.
- Мы останемся здесь, - сказал я. - А двое понесут Лапшина к посту.
Старшим я выбрал невысокого, но крепкого парня со странной фамилией Голубец.
- Слушай внимательно, - сказал я Голубцу. - Донесете Лапшина до поста. Скажете, что несете раненого Лапшина по приказу командира разведгруппы Петерсона. Если вас пропустят на пост, то главное - быть в полной готовности. Пост берете в ножи без шума. Увидите Федорцова или Коровина, сразу их уничтожайте. Лучше без шума, но это уж как получится… Оружие есть?
У Голубца при себе был отличный нож, который русские именовали "финка", а также пистолет "люгер" - более известный у русских как "парабеллум".
- Давай, Голубец, действуй! - напутствовал я. - Если сегодня мы победим, обещаю тебе лично Железный крест и две недели отпуска в Берлин.
- За Берлин спасибо! - улыбнулся Голубец. Он подошел к носилкам, резво поднял их вместе с напарником и двинулся к посту. Мы залегли в кустах возле тропы, но расположились не очень вольготно, памятуя о минах.
Потянулось томительное ожидание. Я прислушивался до звона в ушах, в какой–то момент мне показалось, что я уловил голоса, но через короткое время решил, что это мне почудилось.
Вдруг впереди ударили выстрелы. Не могу утверждать, но первые два выстрела были из "люгера", почти одновременно с ними из "ТТ", а дальше пошла сплошная какофония стрельбы, вдруг оборвавшаяся ослепительной вспышкой разрыва гранаты.
Я до боли в глазах вглядывался в темноту в конце тропы, где совсем недавно прорезались вспышки выстрелов и вдруг буквально мне на голову свалился Голубец.
- Черт! Ты что, по минному полю бежал?!
- Когда в спину из пулемета в упор лупят, так и по минному полю побежишь! - тяжело дыша, прохрипел Голубец.
- Что случилось? Докладывай быстро!
- Докладываю: донесли этого Лапшина до поста. Там спросили: кто? Я говорю: несем раненого бойца Лапшина, сами мы бойцы из разведгруппы майора Петерсона. Ну и Лапшин голос тоже подал. А там не сразу ответили, с паузой… Спросили: майор Петерсон с вами? Я говорю - нет. Нам: проходите. Ну, мы и прошли. А там вижу при свете фонаря: сидит на пеньке Федорцов. Я про ваши указания вспомнил и так ненароком вроде к нему переместился, чтобы финкой достать, а он вдруг - раз! И у него в руке наган! И прямо в меня дулом! Ну, тут уж я про парабеллум вспомнил… И пошла стрельба! Хорошо, у меня в левой руке граната без чеки была! Еле убёг!
Итак, Федорцов уже на базе! Отлично! Теперь я хоть знаю, что нам точно надо делать: блокировать вход на базу до рассвета. Даже если с базы есть другой выход, то за пару часов партизаны не смогут зайти к нам в тыл. А через два часа рассвет, наше спасение!
Партизаны не пытались нас атаковать. Мы лежали, блокируя тропу. У выхода с оврага я поставил пять человек, которые перехватывали разрозненные мелкие группы раненых и деморализованных партизан и, выполняя мой приказ, даже не пытались брать их в плен. Как правило, в ход шли ножи, и лишь изредка я слышал отдельные выстрелы. Отличная практика для моих людей! Действительно, они заслужили награды.
Рассвет пришел, как дар небесный: неожиданно и давно ожидаемо. Небо на востоке расцветилось, и лес вдруг наполнился призрачным предутренним светом. Теперь можно было обозреть позиции противника.
Я достал бинокль и осторожно выставил его между поросшей мхом кочкой и толстым стволом березы - так, чтобы не потревожить желтую листву. Так, теперь, зафиксировав бинокль среди листвы, надо аккуратно подтянуться и прильнуть к окулярам, чтобы ни один листок не дрогнул. Прежде чем приложиться к окулярам, я поискал глазами точку опоры для локтя. Ага, вот корень из земли вылез! Я пристроил локоть правой руки на корень и собрался прильнуть к окулярам, как вдруг почувствовал чудовищный, опрокидывающий удар в лицо и резкую боль в голове. Боль казалась невыносимой, но вдруг исчезла в странной звенящей желтизне, переходящей в черноту: я ушел из этого мира.
Глава 5
27 сентября 1942 года, Вайсрутения, основная база
отряда "Дядя Вова", 5 часов 05 минут
Федорцов держал в руках снайперскую винтовку: обычная "мосинка" со стволом улучшенного качества и оптическим прицелом ПУ. В свое время он с такой винтовки легко всаживал со ста метров десяток пуль в "царский" пятак. Сейчас дистанция для стрельбы была около ста метров, и Федорцов надеялся, что он не утратил навык.
* * *
Обрушившийся с неба огненный град оказался полной неожиданностью для Коровина и Федорцова. Едва где–то далеко впереди упали первые мины, Федорцов толкнул Коровина под корневище вывороченного штормом дерева. Там они и переждали артналет.
- Федор, а меня зацепило, - как–то виновато произнес Коровин.
На его левой ноге в районе бедра действительно расплывалось красное пятно.
- Ну ты прямо как пулеулавливатель! - проворчал Федорцов. - Сейчас посмотрю. Не дергайся только.
Он разорвал штанину и при свете фонаря изучил рану.
- Хреновое дело, - мрачно заключил он. - Два осколка глубоко в мясе. Возможно, кость задета. На ногу встать можешь?
Коровин отрицательно покачал головой.
- И за что нам такие несчастья?! - сокрушенно воскликнул Федорцов.
- Наше несчастье там, - сумрачно ответил Коровин, кивая в сторону дымящегося после артналета леса. - Где Цанава? Если мы его не найдем, то нам…
Коровин замолчал. Продолжать было излишне: за прибывшее из Москвы начальство спросят по полной. И не важно, что вместе с Цанавой под внезапным артбстрелом погиб практически весь отряд. Вопрос поставят так: где старший майор госбезопасности Цанава? И его надо предъявить живым или мертвым.
- Надо уходить на основную базу, - убежденно заявил Федорцов. - Не знаю, успел связной добраться до первой роты или нет, но первая рота будет пробиваться на основную базу. И нам надо ждать их там. Только так мы сможем сохранить отряд как боевую единицу. А остальное - как спросят, так и ответим.
Логику Федорцова невозможно было опровергнуть. За одним "но": за старшего майора госбезопасности ответить придется.
- Цанаву надо найти, - твердо заявил Коровин, морщась от боли в ноге. - Живым или мертвым, но найти надо. Нам Москва его не простит. Немцы до рассвета в лес не сунутся.
- Каратели не сунутся. А этот Петерсон со своими головорезами наверняка к тропе подбирается. В этой тьме мы хрен кого найдем! А вот на пулю от Петерсона легко нарвемся! - возразил Федорцов. - Только когда рассветет, и имеет смысл начинать поиски. А сейчас уходим на базу!
Он подхватил Коровина, и они пошли на север, к тропе, на которую спустя час выйдет ягдкоманда СС-оберштурмбаннфюрера Герлиака.
Арьергардная команда, оставленная на базе, несла службу исправно: у появившихся возле поста Коровина и Федорцова спросили пароль. База охранялась частью партизан третьей роты, не успевшей выйти в рейд. Федорцов немедленно взял оставшихся людей под контроль и расставил их по позициям; он твердо намеревался держать оборону до тех пор, пока к базе не пробьется первая рота. Разумеется, он допускал, что связные не смогли добраться до первой роты и передать ей приказ об отмене рейда, поэтому он положил трое суток на ожидание. По окончании срока Федорцов (в соответствии с заранее разработанным Коровиным планом) рассчитывал покинуть территорию базы резервным выходом и уйти в глухой болотистый район в бассейне Припяти.
А пока он засел в крохотном блиндаже на посту между тропой и ведущей к базе гатью. Зачем? Коровину он объяснил, что "лично возглавит охрану базы". На самом деле Федорцов ждал лже-Петерсона, который стал его личным врагом.
Почему совершенно незнакомый человек становится вдруг личным врагом, чья смерть зачастую кажется дороже собственной жизни? Это невозможно понять. Но это есть. И это надо воспринять как факт реальности.
Старенький врач–волшебник Гольдштейн при помощи остро заточенного кухонного ножа вынул осколки из ноги Коровина, обработал и зашил раны, щедро напоил раненого самогоном и решительно заявил Федорцову:
- Дайте ему поспать хотя бы до утра, а там я уж смогу сказать: сможет он дальше командовать или это теперь ваше дело. А пока воюйте как–нибудь сами! Без него!
Федорцов знал, как воевать. Он прошел Халхингол и финскую, прежде чем попасть в ОМСБОН. Он молча кивнул в ответ на слова врача и ушел, чтобы организовать оборону базы.