- Когда я вызвал Ломова из вашего кабинета, - рассказывал Мочалов, - к нам подошла медсестра, и мы втроем направились к выходу. На первом этаже нас встретил неизвестный мужчина. Он был в светлом плаще, в руках держал черный зонтик. Этот мужчина незаметно показал Ломову три пальца, и они, сделав вид, что между собой незнакомы, разминулись. Я в этот момент разговаривал с медсестрой, и тот мужчина наверняка считал, что я не заметил его жеста. Я посадил Ломова и медсестру в машину и вернулся, попросил дежурного выяснить, кто этот человек. Потом отвез Ломова в больницу, где побеседовал с лечащим врачом. Кстати, тот утверждает, что у Ломова от такого удара голова не должна болеть. Я попросил доктора проследить, чтобы к больному никого не пропускали, а сам поехал обратно. Дежурный, когда я пришел к нему, сообщил, что это был родной брат Ломова - Василий. Я считаю, что здесь что-то нечисто. Смотрите: родные братья делают вид, что не знают друг друга, делают мимоходом какие-то знаки. Вот и решил на всякий случай сообщить вам.
- И правильно поступил. Дело в том, что нам нельзя исключать и версию о том, что Ломов причастен к преступлению. Где сейчас брат Ломова?
- Здесь, на втором этаже, ожидает следователя Леонова, а дежурный, когда интересовался, кто он, не стал говорить о том, что следователя сегодня не будет.
- Давай сделаем так: ты сейчас поезжай к судмедэксперту Воложину и забери у него кляп, которым преступники затыкали рот Ломову. Но прежде чем уехать, приведи брата Ломова ко мне.
Мочалов вышел из кабинета и через несколько минут привел второго Ломова. Славин спросил:
- Вас по повестке следователь вызвал?
- Да, вот она.
Майор взял повестку и вслух прочитал:
- Ломов Василий Петрович. Вы - родной брат Леонида Петровича?
- Да. Скажите, а его что, арестовали?
Этот вопрос поставил Славина в тупик. Чтобы выиграть время и придумать ответ, он полез в нижний ящик тумбы письменного стола, достал бланк протокола допроса и переспросил:
- Вы у меня что-то спрашивали?
- Да, я спросил, действительно ли моего брата арестовали?
Славин подумал: "Значит, он допускает, что его брата могут арестовать. Никаких возмущений, протестов. Даже не признался в родстве в коридоре".
Славин решил повременить с ответом и спросил:
- Вы, наверное, видели, как его выводили из управления?
Ломов оглянулся на стоявшего у окна Мочалова и, чуть смутившись, ответил:
- Да, собственно, я его встретил в коридоре, когда вел его вот этот товарищ старший лейтенант.
Мочалов как будто теперь вспомнил:
- А, так это вы ему показали три пальца? - И, повернувшись к Славину, пояснил: - Когда я вместе с Ломовым направлялся к выходу, то этот товарищ шел нам навстречу. Смотрю, он показывает моему подопечному три пальца, - старший лейтенант взял с подоконника свою папку, подошел к двери, приостановился и спросил: - А что означал ваш жест?
- Это я ему показывал, какой срок получил один наш знакомый.
- Кто этот знакомый? - спросил Славин.
- Шацкий... Яков, он на одной улице с нами живет.
Мочалов кивнул Славину и ушел. Славин, словно желая внести ясность в ответ брата Ломова, задал следующий вопрос:
- Когда судили Шацкого?
- Сегодня, прямо из зала суда арестовали.
Владимир Михайлович хотел задать вопрос: почему он сделал вид, что незнаком со своим родным братом, но решил подождать. Записал в протокол показания, а затем спросил, в какое время накануне преступления из дому ушел его брат Леонид. После этого задал еще несколько "нейтральных" вопросов и отпустил его. Оставшись один, майор решил версией о бухгалтере не заниматься. "В первую очередь, - думал Владимир Михайлович, - надо срочно выяснить, за что судим Шацкий". Вспомнил, что судили его в народном суде Советского района, и направился туда.
Старшая нарсудья Вера Игнатьевна Островная, очень симпатичная и приветливая женщина, встретила Славина с улыбкой. Она помнила его по совместной работе в районе и была рада видеть гостя.
- Вера Игнатьевна, сегодня вашим судом осужден Шацкий. Как бы познакомиться с его делом.
Островная попросила принести уголовное дело. Вскоре в кабинет вошла девушка, она протянула старшей нарсудье пухлую папку и тут же вышла.
- Вот он, ваш Шацкий Яков Аркадьевич. Привлечен к уголовной ответственности за кражи из квартир. Нате, Владимир Михайлович, дело и изучайте. Я бегу в райком, так что оккупируйте мой кабинет и работайте. Когда закончите, дело сдайте в приемную, секретарю.
Славин начал читать.
Учиться Яков не хотел. Уже в четырнадцать лет его поставили на учет в детской комнате милиции за кражу из газетного киоска. У него был старший брат Григорий, который в своих показаниях говорил, что дружит с Ломовым. "Стоп. Интересно, что он показал о Ломове?" Славин стал записывать. "Я знаю Ломова Леонида Петровича с детства, мы проживали недалеко друг от друга на одной улице. В отношении Леонида я ничего плохого сказать не могу и считаю его хорошим человеком. При мне он никогда ничего плохого не делал".
Владимир Михайлович перевернул страницу и увидел протоколы допроса Ломова и обыска в его квартире. В протоколе значилось, что в его квартире обнаружены и изъяты две женские шубы, три золотых кольца и золотой перстень. Все эти вещи были опознаны потерпевшими.
Славин листал дальше и снова увидел протокол допроса Ломова. Здесь он вынужден был признать, что Шацкий обворовывал квартиры и что он, Ломов, знал об этом и прятал вещи, обнаруженные у него дома, по просьбе Шацкого. Затем в поле зрения Славина попал протокол допроса Шацкого Григория. В графе "сведения о судимости" значилось, что он ранее дважды судим за кражи. Первый раз по статье сто сорок первой - это кража личного имущества, второй раз по восемьдесят седьмой - кража государственного имущества.
- Так, - вслух проговорил Славин, - надо выяснить, что кроется за восемьдесят седьмой статьей. - Он взглянул на текст показаний Шацкого и сразу же похвалил следователя, который отразил в протоколе, что допрашиваемый был судим за кражу денег из сейфа совхозной бухгалтерии. Славин перелистал дело и прочитал приговор, который был написан от руки и еще не был подшит к делу. Из приговора было видно, что Щацкий до суда находился на свободе и взят под стражу прямо в зале суда.
Славин передал дело секретарю и направился в управление. Ему предстояла встреча с начальником отдела вневедомственной охраны и сторожем, которого Ломов снял с дежурства.
Оба уже находились в управлении. Начальник отдела по просьбе Славина охарактеризовал Ломова и Бурнового - сторожа, которого бригадир снял с охраны учреждения. Славин спросил:
- Правильно ли действовал Ломов, когда он, услышав шум подъехавшего к подъезду автомобиля, открыл дверь?
- Конечно, нет. Это меня удивляет. Я ведь сам неоднократно присутствовал на инструктажах, которые проводил Ломов. Скажу вам, что делал он их грамотно и правильно. Он сам всегда обращал внимание, как надо действовать сторожу именно в такой обстановке. И вдруг, пожалуйста, забыл о самом элементарном.
- Он вам докладывал, что сам остается на этом объекте?
- Да, конечно. Я даже одобрил это. Находясь в помещении, где был телефон, он имел возможность держать связь с отделом и многими своими подчиненными.
- Бывали ли раньше аналогичные ситуации?
- Бывали, и он принимал аналогичные решения.
- У вас или вообще у руководителей претензий к Ломову или хотя бы замечаний не было?
- Нет.
После этого Славин приступил к беседе с Бурковым:
- Иван Платонович, сколько вам лет?
- Семьдесят четыре.
- Что же это вас Ломов погнал сторожить на улицу, или у вас в бригаде моложе никого нет?
- Я и сам об этом подумал, когда он меня с объекта отправил. Молодые люди сидят в тепле с телефоном, а меня на улицу. Сначала даже обиделся на бригадира, а теперь решил, что должен на него богу молиться. Меня же, слабого старика, как муху прихлопнули бы.
- Иван Платонович, а как вы с этого объекта к своему новому посту добирались?
- Как добирался? Ножками, сынок, ножками. Вышел я, значит, на улицу, прошел четыре квартала и был на месте.
- А когда уходили с объекта, на улице ничего подозрительного не видели? Скажем, машины какой-нибудь, людей?
- Машины там никакой не было, да и посторонних никого не видел. В стороне, у дерева, стояли двое и курили, но это были те, которые с бригадиром к объекту подошли.
Майор, еле сдерживая себя, спросил:
- А почему вы считаете, что эти двое вместе с бригадиром пришли?
- Не считаю, а знаю. Когда я принял объект под охрану, а в этот вечер учреждение работало позже обычного - зарплату выдавали, то позвонил дежурному по отделу, доложил, что приступил к охране объекта, и подошел к окну, чтобы открыть форточку, в помещении было накурено и душно. Вижу, по двору бригадир идет, а с ним еще двое. Не доходя до подъезда, бригадир махнул им рукой в сторону дерева и что-то сказал, а сам пошел к подъезду. Я не стал сразу открывать, потому что знаю, если открыть без пароля, то Леонид Петрович взгреет как следует, и поэтому еще с минуту я стоял у окна и видел, что эти двое остановились у дерева и закурили. Ну, а потом раздался стук в дверь. Я подошел и спросил: "Кто там?" Он ответил, что Ломов, но я, как и положено по инструкции, потребовал назвать пароль. Он назвал, и я открыл дверь. Леонид Петрович похвалил еще меня за бдительность...
В этот момент в кабинет вошел Мочалов. Славин показал ему на стул и обратился снова к Бурновому:
- Ну, ну, продолжайте, Иван Платонович!
- Он сообщил мне о своем решении. Я сразу же направился к месту назначения. Когда вышел во двор, то увидел, что те двое мужчин еще стоят у дерева и курят.
- Вы кого-либо из них смогли бы узнать?
- Нет. Уже темнело, да я их и не разглядывал.
- Иван Платонович, вы сколько раз звонили Ломову?
Старик подумал и уверенно ответил:
- Три раза.
- Когда в последний раз это было?
- В половине второго ночи.
- И вам Ломов ответил? - недоверчиво спросил майор.
- Да, конечно, но когда я позвонил в четыре часа, то телефон не ответил. А потом я не смог больше позвонить, потому что потерял последнюю двухкопеечную монету.
- Иван Платонович, а что, если мы с вами сейчас поедем и вы мне покажете дерево, у которого стояли те двое, а потом я вас домой отвезу, а?
- Пожалуйста, я готов.
- Хорошо. Вы спускайтесь вниз и ждите меня у выхода, я сейчас приду.
Бурновой, тяжело ступая, вышел из кабинета. Славин спросил у Мочалова:
- Привез кляп?
- Так точно, уже давно. Но когда я узнал, что вы поехали в нарсуд, то съездил домой к сторожам, чьи фамилии имеются среди других вот в этом месте, - и Мочалов бережно развернул один из листов, которые были вырваны преступниками из журнала, - вот видите, последняя запись о звонках сторожей была сделана в двадцать три часа сорок пять минут. Это звонил как раз Бурновой. Но я не знал, что вы его вызвали, и, естественно, дома его не застал. Зато вот этих четверых, - Мочалов указал на фамилии, - я застал. И знаете, трое утверждают, что они звонили Ломову между двадцатью тремя часами сорока пятью минутами и двумя часами, и он им отвечал. Но отметок в журнале почему-то об этих звонках нет.
- Ты молодец, Ваня! Сейчас поезжай домой к бухгалтеру и уточни, кому он сдавал под охрану объект и кому говорил о том, что в сейфе на ночь оставлены деньги. Он вчера утром утверждал, что говорил об этом Ломову, а Бурновой говорит, что объект под охрану принимал он и что, когда пришел Ломов, на объекте никого из работников этого учреждения не было. Возьми с собой бланк протокола допроса и допроси бухгалтера, а затем съезди в отдел вневедомственной охраны и посмотри журнал дежурного. Надо выяснить, есть ли там какие-нибудь записи, имеющие отношение к Ломову. Ну, а потом ты свободен. Встретимся завтра здесь в девять утра.
Славин пожал старшему лейтенанту руку и отпустил его. Позвонил домой. К телефону подошла жена. Он спросил:
- Ну, как ты там? Не забыла, что у тебя есть любимый муж или хотя бы квартирант?
- Если даже и квартирант, то все равно любимый.
Рита уже по первым словам догадалась, что дела у мужа идут неплохо, и старалась поддержать его хорошее настроение, но все-таки спросила:
- А мой любимый квартирант не забыл пообедать?
Славин прикусил язык. Он же действительно не обедал, но не расстраивать же жену по пустякам. И он весело и уверенно ответил:
- Конечно, пообедал... На первое суп фасолевый, на второе свиную отбивную, а на третье - компот из сухофруктов. Как наши детки?
- Все в порядке, просят папу хотя бы иногда заглядывать в гости.
- Скажи, что и месяца не пройдет, как забегу, при случае. Ну, я побежал. Не волнуйся, кажется, сегодня часиков в десять буду уже дома. Целую.
Внизу его ожидал Бурновой. Майор взял дежурную машину, и вскоре они были на месте. Старик подошел к одинокому дереву и сказал:
- Вот здесь они стояли.
Владимир Михайлович внимательно осмотрел землю у дерева и нашел два окурка: один от папирос "Север", другой от сигарет "Прима". Они валялись недалеко от дерева. Оглянувшись, Славин увидел проходивших парня и девушку, позвал их, представился и попросил их засвидетельствовать факт обнаружения и изъятия окурков. Парень и девушка с удивлением смотрели на чудака, с серьезным видом поднимавшего с земли окурки, но не противились, подождали, пока он оформил протокол, подписали и, смеясь, пошли своей дорогой. А Славин посадил Бурнового в машину и до самого его дома хвалил старика за наблюдательность. А тот только молча пожимал плечами: что я, мол, такое интересное сказал.
В эту ночь Славин спал как убитый, не слышал, как грохотал гром, не видел частые всполохи молний. А дождь лил не только всю ночь, но и не переставал все утро.
Славин добрался до работы весь мокрый и основательно продрогший. Сразу же направился к следователю Леонову. Поинтересовался, как здоровье его матери.
- Лучше стало. Сейчас она в больнице, врачи утверждают, что кризис прошел.
Славин ввел Леонова в курс дела и, заканчивая разговор, передал ему два окурка.
- Николай Иванович, поручи произвести экспертизу, не оставлены ли на них следы зубов кем-нибудь из этих людей. - Славин положил перед следователем рядом с окурками лист бумаги и сам прочитал: - Шацким Яковом Аркадьевичем, Шацким Григорием Аркадьевичем и Ломовым Василием Петровичем. - Славин выждал, пока следователь спрячет окурки и лист бумаги в стол. - Ну, а теперь о главном: как ты смотришь, если нам бригадира Ломова водворить в КПЗ?
Леонов недоверчиво посмотрел на майора и отрицательно покачал головой:
- По-моему, оснований нет, по крайней мере, пока рано.
- Нет, сегодня после того, как мы поговорим с ним, рано не будет. Но давай сначала допросим его и Шацкого, а потом будем решать. Но имей в виду, нам наверняка придется рисковать, поэтому я и подготавливаю тебя к мысли, что Ломова придется задерживать.
После этого Славин, оставив Леонова в растерянности, направился в свой кабинет. Мочалов уже томился в коридоре. Они вошли, и старший лейтенант сразу же начал докладывать:
- Бухгалтер был дома. Оказывается, он действительно о том, что в сейфе оставлены деньги, говорил с Бурновым. Потом я поехал в отдел вневедомственной охраны. В журнале, который ведет дежурный, сделаны две отметки о том, что звонил Ломов. Одна в двадцать три часа, а вторая в час десять. Только на сей раз дежурный по отделу сам звонил Ломову и интересовался, кто охраняет промтоварный магазин.
- Ясно, теперь поезжай в больницу и привези Ломова. Машину возьми у дежурного, я договорился.
Мочалов ушел, а майор направился в кабинет начальника уголовного розыска, тот был у себя, и Славин сразу же перешел к делу:
- Леонид Федорович, я уверен, что в этом деле не обошлось без участия Ломова.
- Почему ты так считаешь?
- Посмотрите, он уверяет, что преступники пришли около двух часов, а на страницах журнала, из которого сделан кляп, последняя отметка о звонке сторожей сделана в двадцать три часа сорок пять минут. У нас уже имеются пять сторожей и плюс дежурный по отделу вневедомственной охраны, которые разговаривали с Ломовым между двадцатью тремя часами сорока пятью минутами и двумя часами ночи. Отметок в журнале Ломова об этих разговорах нет. Из этого я делаю вывод, что их нет только потому, что Ломов уже вырвал лист из журнала и приготовил из него кляп. Вот заключение экспертизы, что кляп находился во рту у Ломова по его доброй воле. На нем имеются четкие следы зубов, то есть это говорит о том, что Ломов, вместо того, чтобы вытолкнуть языком кляп изо рта, держал его зубами. И еще: Ломов утверждает, что упаковку от бинта преступники сунули ему в карман. Это нелогично, ведь на лощеной бумаге могли остаться следы пальцев рук. Встает здесь и главный вопрос: как объяснить, что на этой упаковке имеются следы пальцев рук самого Ломова, в то время как он утверждает, что он эту упаковку не держал в руках. Да и это исключается обстоятельствами дела. Ведь если верить Ломову, то преступники принесли бинт с собой. Он стоял к ним спиной, а руки сзади связывал ему один из бандитов. Надо помнить и о подозрительном поведении братьев Ломовых в коридоре управления.
- Какое поведение? - спросил Лисицын.
- Ах, да, вы еще не знаете.
И Славин рассказал полковнику об этом эпизоде.
- И наконец, Леонид Федорович, сторож Бурновой утверждает, что Ломов пришел на объект с двумя неизвестными мужчинами, которые стояли недалеко от входа у дерева и курили. Сам Ломов об этом нам не сказал ни слова. Меня удивляют действия преступников. Если они, как утверждает Ломов, были на машине, не логичнее ли было сейф забрать с собой, он не тяжелый и небольшой по размеру, его можно было вынести и погрузить в машину, выехать за город и спокойно вскрывать? А они делали это в помещении, где была реальная опасность разбудить шумом жильцов, проживающих на втором этаже, да и возились они с сейфом не меньше часа, рискуя быть застигнутыми кем-либо из сотрудников этого учреждения, которые нередко приходили проверять, как несет службу сторож.
- Да, ты прав. Есть над чем нам с тобой поработать. Когда привезут Ломова, позови меня, я поприсутствую при разговоре с ним...
Ломов спокойно вошел в кабинет, поздоровался и присел на предложенный стул. Леонов некоторое время молча рассматривал его, а затем спросил:
- Как вы себя чувствуете?
- Так себе, - неопределенно ответил бригадир, помолчал и добавил: - Голова болит.
Леонов начал заполнять протокол допроса, а Ломов с нескрываемым раздражением проговорил:
- Опять допрос? Сколько можно! Меня уже третий раз допрашиваете. Больше, чем сказал, я добавить не могу. Не врать же!
- Врать не надо, - спокойно сказал Леонов, - а вот дополнить свои показания вы можете. Скажите, действительно вчера судили в народном суде вашего знакомого?
Ломов явно смутился.
- Да, я с ним познакомился неделю назад на базаре, и мы потом несколько раз встречались. Он мне рассказывал, что у него будет суд, так как он допустил какую-то растрату. Я даже хотел сходить на суд, но не смог.
- Суд какого района должен рассматривать дело?