С одной из таких групп шел и Мейнард, хотя сам он не ее избрал бы себе в спутники. Чужак, он не имел возможности выбирать, и пошел с первой же группой, какую ему предложили, - с парой деревенских сквайров, которые гораздо больше интересовались фазанами, чем прекрасными существами, которые пошли взглянуть на их добычу.
С тремя стрелками теперь не было ни одной леди. Вначале с ними пошли две. Но сквайры, будучи заядлыми охотниками, скоро оставили позади спутниц в длинных юбках, а Мейнард вынужден был либо держаться наравне с ними и собаками, либо вообще отказаться от охоты.
Идя вперед с охотниками, он вскоре потерял из виду леди, которые остались далеко позади. Он не сожалел об этом. Ни одна из них не была молода и привлекательна, и их сопровождал слуга. Мейнард попросил у них извинения, сославшись на страсть к охоте, которой совсем не испытывал. Если бы одна из этих леди была дочерью сэра Джорджа Вернона, он вел бы себя совсем по-иному.
Далеко не в лучшем настроении брел он по зарослям. Его тревожили неприятные воспоминания об одном эпизоде, свидетелем которого он случайно стал. Он видел, что дочь баронета отправилась на охоту в паре с молодым Скадамором. И поскольку сделала это без приглашения, должно быть, предпочла его общество всем остальным.
Экс-офицер в стрельбе по фазанам проявил себя совсем не так хорошо, как во время первой охоты. Несколько раз он промахнулся. Два или три раза тяжелые птицы взлетали прямо перед ним, а он даже не попытался поднять ружье или спустить курок!
Сквайры, которые накануне были свидетелями его подвигов в седле, удивлялись тому, какой он плохой стрелок.
Они не знали, чем объясняется его неудачная стрельба. Заметили только, что он рассеян, но не знали причины этой рассеянности.
Через какое-то время он с ними разошелся. Они думали только о фазанах, он - о гораздо более прекрасной птице.
Может быть, она сейчас одна в какой-нибудь укромной долине рядом с молодым Скадамором. Он шепчет ей на ухо уверения в своей братской любви!
Эта мысль печалила Мейнарда.
Можно было ожидать, что она его рассердит, но он знал, что у него нет права на гнев. Они с дочерью сэра Джорджа Вернона обменялись всего несколькими словами, обычными вежливыми выражениями. Он не имел возможности поговорить с ней о тех происшествиях, которые привели к их нынешним отношениям.
Он стремился увидеться с ней, и в то же время боялся этой встречи! Предчувствие, в котором он вначале был так уверен, оказалось обманом.
Сейчас, стоя в одиночестве в молчаливых зарослях, он чувствовал себя совсем по-другому. С уст его сорвались машинально произнесенные слова:
- Она никогда не будет моей!
- Вы обещаете, Бланш? Обещаете? - прозвучали другие слова, донесшись из-за густых зарослей падуба.
Слова эти произнес молодой Скадамор, и в тоне его звучала умоляющая нежность.
Ответа не было, и он повторил:
- Обещаете, Бланш?
Затаив дыхание, сдерживая дикое биение сердца, Мейнард ждал ответа. По тону спрашивавшего он понял, что молодые люди наедине.
Скоро он их увидел, идущих бок о бок по лесной тропе.
Потом остановились. Он опять не мог видеть их из-за колючих пучков листвы падуба, нависавших совсем низко. Но это не мешало ему слышать каждое слово разговора.
И каким сладким показался ему ответ девушки:
- Нет, Фрэнк. Не могу!
Он не знал ни смысла, ни природы обещания, которое у нее просили. Но объяснение было близко, и оно принесло ему еще большее удовлетворение.
- Ну, конечно, - укоризненно сказал Скадамор. - Я знаю, почему вы не можете мне пообещать. Да, знаю.
- Что вы знаете, Фрэнк?
- То, что все видят: вам нравится этот капитан Мейнард, который настолько стар, что мог бы быть вашим отцом или дедом! Ах! Если об этом узнает ваш отец… Ну, я не стану говорить, что…
- А если это и так, - отважно ответила дочь баронета, - кто может винить меня? Вы забываете, что этот джентльмен спас мне жизнь! Я утонула бы, если бы не его благородное поведение. И не только благородное, но и отважное. Вы бы видели эти большие волны, которые грозили поглотить меня! И никто не решился рискнуть и протянуть мне руку! Он спас мне жизнь! Неудивительно, что я испытываю к нему благодарность!
- Это не просто благодарность, Бланш! Вы влюблены в него!
- Влюблена в него! Ха-ха-ха! Что вы хотите этим сказать, кузен?
- Не смейтесь. Вы хорошо это знаете!
- Я знаю, что вы сегодня в плохом настроении, Фрэнк. Все утро дуетесь.
- Правда? Больше не буду - в вашем обществе. Поскольку вы ко мне равнодушны, вы, несомненно, обрадуетесь, если я вас покину. Вы ведь найдете без меня дорогу домой? Держитесь этой тропы. Она приведет вас к воротам парка.
- Не заботьтесь обо мне, - надменно ответила дочь сэра Джорджа. - Думаю, я смогу найти дорогу домой без помощи моего галантного кузена Скадамора.
Этим ироническим замечанием и закончился диалог.
Раздраженный этими словами, молодой джентльмен повернулся спиной к хорошенькой партнерше, свистом подозвал спаниеля и вскоре исчез в роще среди деревьев.
Глава ХLVI
ДРУГОЙ РАЗГОВОР
- Я должен извиниться перед вами, мисс Вер-нон, - сказал Мейнард, выходя из-за падуба.
- За что? - спросила девушка, вздрогнув из-за его неожиданного появления, но сразу успокоившись.
- За то, что подслушал ваш разговор с кузеном.
Она стояла молча, словно вспоминала разговор.
- Уверяю вас, это произошло ненамеренно, - добавил Мейнард. - Я должен был бы выйти раньше, но… не могу сказать, что меня остановило. Правда в том, что я…
- О! - прервала она, как будто пытаясь избавить его от явного замешательства. - Это ничего не значит. Фрэнк говорил какую-то чепуху, вот и все.
- Я рад, что вы на меня не сердитесь. Хотя у меня есть причины стыдиться своего поведения, должен быть откровенным и признаться, что я доволен тем, что сумел вас подслушать. Так приятно слышать, как тебя хвалят.
- Но кто вас хвалил?
Вопрос был задан с такой наивностью, которую можно было принять за кокетство.
Может быть, она забыла, что говорила.
- Не ваш кузен, - с улыбкой ответил Мейнард. - Он считает меня настолько старым, что я могу быть вашим дедушкой.
- Ха-ха! - рассмеялась мисс Вернон. - Не принимайте всерьез то, что говорит Фрэнк. Он всегда кого-нибудь оскорбляет.
- Мне это все равно. Я не мог бы на него сердиться, услышав, как ему возражали. Тысячу благодарностей моей благородной защитнице!
- О! То, что я говорила, вовсе не похвала. Я говорила правду. Не будь вас, я бы утонула. Я в этом уверена.
- А не будь вас, меня бы расстреляли. Разве это тоже не правда?
Она ответила не сразу. На щеках ее вспыхнул румянец, странно противоречащий тени, упавшей на лицо.
- Я не люблю быть в долгу - даже у вас, мисс Вернон! Признайте, что мы квиты. Вы этим доставите мне необычное удовольствие.
- Я не совсем понимаю вас, капитан Мейнард.
- В таком случае, буду говорить прямо. Разве не вы послали своего отца, чтобы спасти меня?
Вопрос был излишним, и Мейнард знал это. Как он мог не знать чего-нибудь о действиях, последовавших за обещанием: "Я приду к вам!"?
Она пришла не сама, как он предполагал; но она сделала гораздо лучше. Она послала человека, который смог его защитить.
- Это правда, - ответила она. - Я рассказала папе о вашей беде. Мне это ничего не стоило. Я сама не была в опасности; если бы я так не сделала, вы сочли бы меня неблагодарной. Вас спасли бы и без этого. Ваши другие друзья успели бы вовремя.
- Мои другие друзья?
- Вы ведь знаете об этом?
- О, вы имеете в виду американского посла?
- И двух американских леди, которые вместе с ним пришли к вашей тюрьме.
- Двух леди! Я не видел никаких леди. И ничего о них не слышал. Американский посол пришел, но он мог бы опоздать. Вашему отцу - вам - я обязан своим спасением. Я хочу, мисс Вернон, чтобы вы знали, как искренне я вам благодарен. Я никогда не смогу отблагодарить вас!
Мейнард говорил со страстью, которую не в силах был скрывать.
Никакие мысли о двух леди, которые сопровождали американского посла к тюрьме, его не сдерживали. Он догадывался, кто они, и было время, когда он был бы им благодарен. Теперь же он радовался лишь тому, что их опередили в попытке помочь ему.
Стоя в лесу рядом с прекрасным созданием, достойным быть нимфой, он предпочитал считать, что именно она сохранила ему жизнь - как он спас ее.
Его удовлетворение превратилось бы в счастье, если бы он знал, что ее благодарность похожа на его.
Ее юное сердце - как он хотел прочесть его, проникнуть в его глубины!
Дело деликатное и опасное: слишком деликатное для джентльмена и слишком опасное для того, кто сомневается в ее сердце.
Он боялся идти дальше.
- Мисс Вернон, - сказал он, возвращаясь к обычному тону разговора, - ваш кузен покинул вас неожиданно. Не доставите ли мне удовольствие проводить вас домой? Я думаю, что смогу найти дорогу, услышав точные указания мастера Скадамора.
Мастер Скадамор! Присутствуй здесь этот юный джентльмен, он возразил бы против такого детского наименования.
- О, нет! - возразила дочь баронета, которую уже трудно было называть ребенком. - Я хорошо знаю дорогу. Вы не должны отказываться от охоты, капитан Мейнард!
- Я не могу ее продолжать: у меня нет собаки. Пара азартных джентльменов, к которым я присоединился, обогнала меня, и я остался один, как видите. Если мне не позволено будет сопровождать вас, мне придется возвращаться домой в одиночестве.
- О, если вы не хотите стрелять, вы можете пойти со мной. Вам должно быть очень одиноко в доме, но я думаю, мы найдем там и других вернувшихся с охоты.
- Не одиноко, - ответил охотник, который совсем не увлекался охотой. - Мне не одиноко, если вы, мисс Вернон, согласитесь составить мне компанию.
Правильно понятая, это была смелая речь; и Мейнард, как только ее произнес, тут же об этом пожалел.
Он был рад, однако, что она приняла ее только как проявление вежливости. И, поскольку девушка согласилась, он вместе с ней пошел по лесной тропе в направлении дома.
Они были одни, но за ними наблюдали.
За ними скрытно, с ружьем в руке и со спаниелем у ноги, шел молодой Скадамор. Он не пытался их догнать, но только следил в лесу и в парке, пока они не присоединились к группе вернувшихся с охоты леди, которые прогуливались по газону.
Глава XLVII
ВСЕГО ПЯТНАДЦАТЬ
Наступил день рождения Бланш Вернон. Отчасти именно из-за этого события сэр Джордж и устроил прием.
Утро прошло как обычно - стреляли в кустарниках. Вечером предстоял грандиозный обед, а после него танцы.
Наступил вечер. Дочь баронета была в своей спальне. Сабина только что закончила одевать ее для обеда.
Пока служанка занималась ее туалетом, девушка читала газету, которая как будто очень ее заинтересовала. Время от времени с ее уст срывалось восклицание, свидетельствующее о радости, пока наконец газета не выпала у нее из рук; Бланш сидела какое-то время, задумавшись.
Наконец она сказала:
- Мне кажется, я влюбилась.
- Боже! Мисси Бланш, зачем вы так говорите? Вы слишком молоды, чтобы думать об этом!
- Слишком молода? А сколько мне должно быть?
- Ну. Говорят, это зависит от природы или климата. В Вест-Индии, где так жарко, влюбляются раньше, чем здесь, в Англии. Я знаю многих девушек, которые вышли замуж в четырнадцать, а влюблялись еще раньше.
- Но мне сегодня пятнадцать. Ты ведь знаешь, что сегодня мой день рождения?
- Конечно, знаю. Пятнадцать - слишком мало для английской девушки, особенно для такой леди, как вы, мисси Бланш.
- Не забывай, что я три года прожила в Вест-Индии.
- Это неважно. В Англии вы еще ребенок.
- Ребенок! Вздор, Сэбби! Посмотри, какая я высокая! Кровать стала мне мала. Каждую ночь я упираюсь пальцами ног в спинку. Надо сменить кровать на большую.
- Рост ничего не значит.
- Ну, я достаточно крепкая. И столько вешу! Папа меня взвесил на железнодорожной станции. Семь стоунов и шесть фунтов - свыше ста фунтов. Подумай об этом, Сэбби!
- Я знаю, что вы довольно большая для своего возраста. Но это неважно, когда говорят о браке.
- О браке? Ха-ха-ха! А кто говорит о нем?
- А для чего влюбляются? Это естественное продолжение.
- Не всегда, я думаю.
- Но если честная любовь.
- Скажи мне, Сэбби, а ты была влюблена?
- Сэбби креолка из Вест-Индии; не нужно даже спрашивать. А почему вы спрашиваете, мисса?
- Потому что… потому что кузен говорил со мной о любви, сегодня утром, когда мы были на охоте.
- Масса Фрэнк? Боже! Он говорил о любви? А что он сказал, мисси Бланш?
- Он хотел, чтобы я пообещала, что буду любить его и буду ему верна.
- Если вы его любите, будете ему верны. Конечно, вы выйдете за него замуж.
- Что! За такого мальчика! Выйти замуж за кузена Фрэнка! О, нет! Я выйду замуж за мужчину!
- Ясно, что вы его не любите. Тогда это кто-тодругой?
- Ты сказала, что сама была влюблена, Сэбби? - спросила молодая хозяйка, не отвечая на последнее замечание служанки.
- Да, сказала, мисса. Сэбби влюблялась два раза.
- Два раза? Это странно!
- Не на островах Вест-Индии.
- Ну, забудем о втором разе. Если когда-нибудь влюблюсь вторично, сама узнаю. Расскажи мне, Сэбби, что ты чувствовала в первый раз. Наверно, у вас, цветных, все так же, как у нас, белых?
- То же самое, только у креолов сильнее.
- Сильнее? Что сильнее?
- Креолы любят сильнее - больше огня и страсти. Я чувствовала себя так, словно готова была съесть того парня.
- Какого парня?
- Первого. Из-за второго я не так сходила с ума. Тогда я была гораздо старше.
- Но ты не была замужем, Сэбби?
- Нет.
На лицо Сабины упала тень, когда она делала это признание.
- А почему вы меня об этом спрашиваете, мисси Бланш? Не нужно пока думать о любви и замужестве.
- Я не думаю о замужестве, Сэбби. Я только боюсь, что влюбилась. Мне кажется, это так.
- Боже! Если вы влюбились, вы должны знать!
- Нет. Поэтому я и спрашиваю тебя, как это было в первый раз.
- Ну, я сказала, что готова была съесть этого парня.
- О! Но это нелепо! Ты, должно быть, шутишь, Сэбби? Я уверена, что ничего подобного не чувствую.
- А что вы чувствуете, мисса?
- Ну, мне хочется, чтобы он всегда был со мной и больше никого не было. И я хочу, чтобы он все время разговаривал со мной, а я бы слушала и смотрела на него; особенно ему в глаза. У него такие красивые глаза. И они так ярко горели, когда мы встретились в лесу! Мы были одни. В первый раз. Насколько это приятней, чем когда вокруг много народа! Я хотела бы, чтобы все гости папы уехали и остался только он. Тогда мы всегда могли бы быть одни.
- О ком вы это говорите, мисса? О массе Скадаморе?
- Нет, нет! Не о Фрэнке. Он должен уехать вместе со всеми. Я не хочу, чтобы он оставался.
- Тогда кто же?
- О, Сэбби, разве ты не знаешь? Ты должна знать.
- У Сэбби есть подозрения. Может, это тот самый джентльмен, что привел миссу домой со вчерашней охоты?
- Да, это он. Я не боюсь сказать тебе об этом, Сэбби.
- Но больше никому не говорите. Если узнает ваш отец, он очень рассердится.
- Но почему? Что в этом плохого?
- Почему! Может, со временем узнаете. Вы должны полюбить вашего кузена Скадамора.
- Это невозможно. Он мне не нравится.
- А тот, другой, нравится?
- Несомненно. Я ничего не могу с собой сделать.
Креолка не очень удивилась. Она принадлежала к женщинам, которые умеют разглядеть и оценить истинные достоинства мужчины. Несмотря на первоначальную легкую антипатию, она подумала, что капитан-"публиканец" ей тоже нравится.
- Но, мисса, скажите мне правду. Вы думаете, что вы ему нравитесь?
- Не знаю. Я много отдала бы, чтобы так было.
- Что бы вы отдали?
- Весь мир - если бы он у меня был. О, дорогая Сэбби! А ты думаешь, я ему нравлюсь?
- Что ж, Сэбби считает, что вы ему не неприятны.
- Не неприятна?
- Конечно, нет, - подтвердила креолка, которая умела разбираться и в достоинствах женщин.
"Как может быть иначе?" - думала она, глядя на свою молодую хозяйку взглядом, который способен все разглядеть в женщине.
- Ну, мисси Бланш, - сказала она наконец, не делясь своими мыслями, - хотите вы или нет, Сэбби даст вам совет. Никому не говорите, что он вам нравится. Это не понравится вашему отцу. Могут быть неприятности, большие неприятности. Держите это при себе, глубоко в груди. Не бойтесь: Сэбби вас не предаст. Нет, мисси Бланш, она считает вас хорошей девочкой.
- Спасибо, дорогая Сэбби. Я знаю, что могу верить тебе. Я знаю это.
- Звонят к обеду. Вы должны идти в гостиную и постараться, чтобы не рассердился ваш кузен. Я имею в виду массу Скадамора. Очень нехороший молодой человек. У него характер дьявола и хитрость змеи. Если он что-нибудь заподозрит о вас и капитане Мейнарде, сразу пойдет к вашему отцу. И тогда будут большие неприятности. Так что, мисси Бланш, молчите обо всем, пока не придет время признаться.
Бланш, уже одетая для обеда, спустилась в гостиную, но вначале пообещала слушаться советов своей креольской наперсницы.
Глава XLVIII
ОБЕД
Обед был самым шикарным из всех, какие давал сэр Джордж. Сегодня исполнялось пятнадцать лет Бланш, его единственному ребенку!
Гости, которые рассаживались за столом, были тщательно подобраны. Вдобавок к тем, кто остановился в Холле, были и другие, специально приглашенные по такому случаю, - конечно, это были первые семейства графства, жившие на расстоянии, позволяющем приехать на обед.
Всего собралось свыше двадцати человек, среди них несколько известных своими титулами, а еще вдвое больше ожидалось потом. За обедом должны были последовать танцы.
Когда Мейнард, переодевшись, спустился в гостиную, он обнаружил, что она заполнена. Стайки прекрасных женщин сидели на диванах посреди удивительного изобилия своих юбок и еще более удивительного недостатка корсетов и рукавов.
Среди них рассеяны были джентльмены, все в черном - только высокие крахмальные воротнички были белые. Их строгая одежда резко контрастировала с богатыми материями, шуршавшими вокруг них.
Войдя в комнату, Мейнард вскоре почувствовал себя в центре внимания. Все, и мужчины, и женщины, смотрели на него.