Начальник штаба, будучи истинным ценителем искусства, со вкусом обставил кабинет своего командира: здесь стояла старинная мебель, на стенах висели великолепные картины. Эйзельт был постоянно погружен в мир музыки, она звучала в его душе и когда он любовался красивым пейзажем, и когда смотрел на цветы в вазе, и когда целовался с девушкой. Здесь, на побережье Средиземного моря, после дневной суеты он удалялся в тихий флигель старинного замка и там, в одиночестве, предавался своим мечтам и играл на рояле. Иногда по желанию Альтдерфера он давал сольные концерты, на которые приезжал командир полка, а дважды даже сам генерал-майор Круземарк. Организуя такие концерты, Альтдерфер руководствовался прежде всего собственными интересами - время от времени он подобным образом напоминал начальству о своем существовании. Вместе с приглашением на концерт Круземарку мимоходом сообщали меню ужина, который следовал за концертом; генерал клевал на такую насадку, а Альтдерферу только этого и нужно было.
- Вы меня убедили, Эйзельт. Я походатайствую за вашего Рорбека. Будем надеяться, что он воспримет этот наш шаг как аванс и покажет себя молодцом в будущих боях.
Начальник штаба был рад такому исходу дела радиотехника и его девушки. Тиль наверняка тоже будет доволен - ведь он так хорошо относится к Рорбеку.
- Пришлите ко мне радиотехника. Я хочу с ним поговорить, - сказал Альтдерфер.
Как только Рорбек вошел в кабинет и доложил, как положено, о своем прибытии командиру, Эйзельт вышел из комнаты, в Альтдерфер почему-то не предложил ему остаться.
- Скажите, пожалуйста, у кого сейчас эти документы?
- Я зарегистрировал их и передал гауптвахтмайстеру, чтобы он запер их в сейф.
- Это разумно. Благодарю. А теперь поздравьте меня и самого себя с удачным исходом этого дела.
- Господин капитан, я вам очень благодарен за все, что вы для меня сделали! - выпалил Рорбек, не моргнув глазом.
О Мартине Альтдерфер не обмолвился ни единым словом, словно это была запретная тема.
- Эта история еще полностью не закончилась, однако ждать осталось уже немного. - Капитан кивком дал Рорбеку понять, что он может идти.
Надевая фуражку и натягивая перчатки, Альтдерфер внимательно разглядывал себя в зеркале, откуда на него смотрели светло-синие глаза из-под бесцветных бровей на длинном лице с тонкими губами.
Альтдерфер нахмурился: с тех пор как он оказался на юге, лицо его усыпали веснушки. Да и не только лицо. Они были и на голове, и на шее, и даже на груди.
"А все-таки военная форма мне идет", - подумал капитан и улыбнулся.
Война не была для него безнадежно потерянным временем. Его адвокатская контора на Кертнерштрассе в Вене продолжала действовать, представленная чиновником, которому уже не грозила мобилизация. Связи, которые Альтдерфер приобрел за годы войны в высших офицерских кругах, ценились на вес золота. Что для него могли значить какой-то Рорбек, какие-то документы, какая-то Мартина? Генерал Круземарк знает его, Альтдерфера, еще со времени совместного пребывания на Восточном фронте. Рорбек - это пешка. Альтдерферу же этот случай давал в руки козыри, имея которые он не может проиграть.
Капитан сообщил своему начальнику штаба о том, чтобы его сегодня не ждали: он едет в Нарбонн - там состоится концерт и, улучив момент, можно будет поговорить с господином генералом о злополучных документах с глазу на глаз.
Генерал-майор Карл Фридрих Круземарк сидел в превосходно оформленном кинозале, окруженный высокопоставленными офицерами. Сидел он в первом ряду, слева от него - офицер генштаба подполковник Венглин, а затем офицеры штаба дивизии согласно занимаемым должностям, сзади же офицеры рангом пониже. По другую сторону от генерала расположились полковые офицеры и офицеры отдельных подразделений, а также морские офицеры берегового укрепленного района. Позади них группа девушек - сотрудниц штаба, всех их Круземарк хорошо знал, так как их не раз приглашали на различные торжества, проводимые в дивизии, к тому же он не имел ничего против, если его господа офицеры пофлиртуют с ними.
Сегодня сюда прибыла группа артистов с концертом для войск. В концерте принимала участие известная актриса Сабина Зетерс, с очаровательной фигуркой. Круземарк сразу же заметил, а в таких вопросах он никогда не ошибался, что Сабина со сцены постоянно бросает в его сторону многозначительные взгляды. Как-никак не каждый день она выступала перед генералом, грудь которого украшена Рыцарским и Германским крестами, медалью "За восточную кампанию", а на левой щеке у которого широкий шрам. Генерал, разумеется, прекрасно понимал, что знаменитая звезда была вынуждена выступать в группе фронтовых артистов, дабы не вызвать своим отказом гнева Геббельса. И конечно, она предпочла поехать во Францию, а не на Восточный фронт, где не разберешь, где фронт, а где тыл, так как русские партизаны в любой момент могут внезапно появиться там, где их совсем не ждут.
Генерал вставил в глаз свой неизменный монокль. В тот день он обратил внимание на то, что мешки у него под глазами были плохо промассированы массажистом, который ежедневно ухаживал за его кожей.
В антракте он раскланивался со всеми налево и направо. Увидев Альтдерфера, генерал удивился его присутствию на концерте. Круземарк сразу же невольно вспомнил, что Альтдерфер был единственным человеком из его артиллерийского полка, кому посчастливилось остаться в живых, когда полк был в пух и прах разгромлен под Краковом.
Генерал тут же вспомнил основные этапы своей карьеры за последнее время. Из Кракова он был сразу же переведен в Берлин, в отделе кадров на Бендлерштрассе полковник Шнайдевинд сообщил ему, что он назначен начальником артиллерии. В январе сорок четвертого года Круземарк получил золотые погоны и красные лампасы на брюки. А спустя несколько недель ему объявили, что волей фюрера он назначен командиром дивизии народного ополчения, расквартированной на юге Франции. Все, что осталось от разгромленной в России дивизии, в составе которой Круземарк командовал полком, было передано ему, в том числе и Альтдерфер, которого Круземарк сразу же назначил командиром дивизиона, с тем чтобы через него быть постоянно в курсе всех полковых событий и дел…
Номер кончился, и зал разразился аплодисментами. Артисты галантно раскланивались, а сами смотрели не на публику, а на Круземарка.
- Прошу прощения, господин генерал, не уделите ли вы мне сегодня вечером несколько минут для конфиденциального разговора?
- Охотно, Альтдерфер.
Круземарк взял капитана за плечи, проявляя ту солидную снисходительность, с которой Альтдерфер был знаком уже давно.
- Приходите ко мне вечером в отель на банкет. Мне понадобится ассистент, - прошептал генерал на ухо капитану.
Альтдерфер заметил, что белки глаз у генерала были почти желтыми.
- Покорнейше благодарю, господин генерал. Разрешите поинтересоваться здоровьем вашей уважаемой супруги?
- Спасибо. Все хорошо. Сейчас она получила важный пост в национал-социалистской организации женщин. Очень важный пост…
Альтдерфер в душе наслаждался вниманием стоявших вокруг них офицеров, которые, не скрывая, завидовали расположению к нему генерала.
Вечер был в самом разгаре, от официальности не осталось и следа. Ухаживать за Сабиной Зетерс Круземарк все же не отважился, полагая, что это несколько рискованно. Он предпочел другую из артисток - молоденькую, с великолепной грудью и страстным взглядом.
Альтдерфер незаметно подошел к ней и сказал, что господин генерал был бы рад побеседовать с многоуважаемой дамой в соседнем салоне, где им никто не помешает.
Красотка незамедлительно покинула танцующих, а спустя несколько минут за ней последовал и сам генерал.
На столике уже стояло шампанское. Характер у красотки оказался покладистый, а темперамент бурный, и они с генералом оказались довольны друг другом.
Выполнив свой план, генерал ретировался вместе со своим ассистентом Альтдерфером в кабинет. Там капитан изложил Круземарку свою просьбу.
Круземарк вынул из сейфа закодированную таблицу позывных.
- Тысяча двухсотый тяжелый артдивизион РГК… - проговорил генерал, просматривая таблицу. - Так…
Его соединили с корпусом, он говорил по телефону, пользуясь кодом, и сам записал несколько групп цифр. Потом посмотрел на своего бывшего адъютанта и, покачав головой, сказал:
- Трудно понять, ведь там сидит наш Пфайлер, командир тяжелой береговой артиллерии!
Альтдерфер был ошеломлен такой новостью:! "Пфайлер, который был командиром артдивизиона на Восточном фронте! Вот так случай!"
- Позвоните ему сами. Вот таблица. Пусть он там пропесочит кого нужно за это дело. Что я еще могу для вас сделать?
- А как прикажете поступить с самими документами?
- Пусть перешлют со служебной почтой.
Капитан поблагодарил генерала и, как и раньше, заверил его в том, что он и впредь будет верно служить ему. Оба в этот момент подумали о том, что рука руку моет. В душе генерал решил перетащить своего бывшего адъютанта в штаб дивизии, поскольку Альтдерфер уже приобрел некоторый опыт как командир артдивизиона.
- Господин генерал, как вы оцениваете общее положение?
Выражение веселости мигом слетело с лица Круземарка.
- Мой дорогой Альтдерфер, бесспорно, что западные союзники русских усиленно ломают сейчас голову над тем, где и как им высадиться. Бесспорно также и то, что Атлантический вал от севера до Пиренеев, который должен был быть неприступным, я сказал - должен, до сих пор далеко не закончен. Самые лучшие наши киношники-документалисты не смогут никого ввести в заблуждение своими кинотрюками по данному вопросу. Побережье Бискайского залива так и останется подлинной дырой в природе.
- Господин генерал, однако кое-чего можно достигнуть путем умелого руководства войсками, не так ли?
Круземарк с удивлением и даже с некоторой долей сожаления посмотрел своими желтоватыми глазами на капитана и сказал:
- О том, что Рундштедт и Роммель придерживаются резко противоположных точек зрения на способ действий, щебечут все воробьи на крышах. В довершение ко всему Шелленбергу мало что известно о стратегических намерениях союзников русских. Наша воздушная разведка не в состоянии пробиться к южному побережью Англии из-за сильной противовоздушной обороны противника. Где они высадятся? В Нидерландах? В Бельгии? В самой узкой части Английского канала? Этого не знает никто. Район предполагаемой высадки десанта находится между рекой Шельда и Нормандией.
- А что господин генерал думает о положении на юге Франции?
- После потери Корсики дела там дрянные. Греция находится в такой же опасности, как и мы. Вы сами прекрасно знаете, что именно мы можем противопоставить в случае, если противник высадит на побережье крупный десант. Наша пресса иронизирует над Монтгомери, но ведь именно он выгнал Роммеля из Африки.
- А все потому, что итальянцы напали на него с тыла, - попытался как-то смягчить суждение генерала капитан.
- Чепуха! А что было до этого сделано на Средиземном море? Наши грузы буквально тонули в воде. А что делают наши ВВС над Францией? Основным направлением для них по-прежнему остается канал. Основные удары по коммуникациям приходится наносить в районе между Кале и устьем Сены. Противник наносит удары по нашим береговым оборонительным сооружениям бомбардировочной авиацией. Мосты и железнодорожные линии подвергаются постоянным нападениям с воздуха, особенно в бассейне реки Сена. А как часто нарушалось железнодорожное сообщение за последнее время на участке Париж - Гавр! В Руан вы можете попасть только кружным путем. И не только в Руан. А какие эффективные меры удалось принять против всего этого? Никаких!
- Господин генерал, как вы считаете, возможно, что противник высадит десант в Дании или Швеции?
- Эти районы он контролирует не менее, чем Балканы. Я считаю, что американцы и англичане способны продемонстрировать свои силы только на западе.
- Господин генерал, а не видите ли вы связи между запретом отпусков, о чем было объявлено еще в апреле, и предстоящей высадкой десанта противника?
- Не будьте наивным, Альтдерфер. Разумеется, связь тут есть. В первую очередь речь идет о том, чтобы разгрузить железнодорожный транспорт. Авиация противника нанесла ему такой урон, что пришлось срочно снять шестнадцать тысяч строительных рабочих с работ по сооружению Атлантического вала для восстановления железных дорог. Неделю назад авиация противника нарушила движение на всех линиях, ведущих из Италии в Южную Францию и отсюда в Германию.
Альтдерфер начал нервничать: вот что значит не быть в непосредственном окружении Круземарка - по сути дела, ничего не знаешь о действительном положении дел. Мойзель обычно говорил ему только самое необходимое. Доверительное сообщение, сделанное генералом, испортило капитану настроение.
- От устья Сены и до самого Парижа нет больше ни одного целого моста через реку. Вот теперь и представьте себе, что произойдет, если вдруг понадобится быстро перебросить оперативные резервы из восточных районов или же обратно.
- Господин генерал, не считаете ли вы, что в последнее время усилили подрывную работу против нас различные подпольные организации?
- Да, разумеется. И в первую очередь - движение Сопротивления, которое поддерживает тесную связь с местными французскими властями. В последнее время туда хлынул поток молодых французов. Не следует забывать и о совместных действиях французов с англичанами. Английская секретная служба тоже не дремлет… Возможно, что и сейчас, когда мы с вами так приятно беседуем, с неба на нас где-то сыплются бомбы.
- А что вы можете сказать, господин генерал, о действии французских коммунистов? - смущенно спросил Альтдерфер.
Генерал наполнил два больших бокала коньяком.
- Коммунистов? - переспросил он. - Они-то и являются главной силой, которая активизировалась всюду. Они создают сеть движения Сопротивления, они поддерживают связь с французской полицией. Они провозглашают лозунг о необходимости освобождения Франции от оккупантов. Они доходят до небывалой наглости: представьте себе, вчера в Фижаке, в ста двадцати километрах северо-восточнее Тулузы, эти террористы в количестве шестисот человек выступили организованно, у них имеется даже тяжелое вооружение!
- Это не так далеко от нас.
Капитан чувствовал, что его плохое настроение начало переходить в прямой страх - страх перед предстоящим десантом противника, страх перед движением французского Сопротивления. Коммунисты доставили ему немало хлопот, когда он был на Восточном фронте, они имелись даже в частях вермахта. А теперь предстояла встреча с ними здесь, на Западе. Остались в живых он и обер-лейтенант Генгенбах, один из офицеров батареи, которой уже не существовало как таковой, но бывший командир которой перебежал к красным. А что будет, если такой человек, как этот Генгенбах, являющийся в настоящее время командиром батареи в его же собственном артдивизионе, установит контакт с французскими коммунистами?
Круземарк зевнул. Стрелки часов показывали два часа ночи.
- Господин генерал, разрешите мне попрощаться и еще раз поблагодарить вас за все.
- Все, о чем мы с вами здесь говорили, должно остаться между нами. - Генерал не спеша вставил в глаз монокль и изучающим взглядом впился в лицо капитана.
Капитан слегка щелкнул каблуками, отчего шпоры чуть-чуть звякнули, выпрямился, выпятив украшенную орденами грудь.
Круземарк снова зевнул.
- Случай с этой артисточкой - тоже… - продолжал он. - Я в любое время готов оказать вам взаимную услугу. И передайте, пожалуйста, от моего имени привет старому Пфайлеру.
Альтдерфер сел в машину и поехал по дороге в Курсан. Ехал и думал о том, что он нисколько не удивится, если сейчас около него разорвется мина или его обстреляют из пулемета. Проклятый туман! Да и как знать, не является ли коммунистом любой встреченный на дороге француз. В небе летали американские и английские самолеты, сбрасывали агентов и вооружение, радиостанции. Все сыпалось с неба, как дождь, и уж само собой разумеется - коммунисты имели к этому прямое или косвенное отношение.
За рулем автомобиля сидел обер-ефрейтор Зеехазе. Водитель он, безусловно, хороший и к тому же превосходно ориентируется на местности. Десять дней назад Альтдерфер забрал его от Генгенбаха, с которым их водой было не разлить. Из документов ничего нельзя было узнать о прошлом Зеехазе, однако достаточно было посмотреть на него, чтобы понять, что он за человек. Вот и из Берлина присылают на фронт такой же сброд, как и из Вены. Капитан вспомнил рабочие забастовки, демонстрации протеста, невольным свидетелем которых он в свое время был. Перед глазами появились рабочие с поднятыми вверх сжатыми кулаками, которые кричали; "Рот фронт!" и "Да здравствует Москва!". Такой и этот Зеехазе; в самый ответственный момент он запросто может переметнуться на сторону противника.
Альтдерфер вздохнул спокойно только тогда, когда они миновали второй противотанковый заслон и на фоне ночного неба можно было различить силуэты домов небольшого городка.
Альтдерфер сразу же созвонился с Нарбонном. К телефону подошел кто-то незнакомый. Пришлось ждать не менее получаса, пока его соединили с дивизионом Пфайлера. А затем еще минут пять, пока не позвали самого майора. Слышимость была хорошей.
- Господин майор, вы не догадываетесь о том, кто с вами сейчас разговаривает? - спросил Альтдерфер.
- Тот, кто звонит в три часа ночи, вряд ли может сообщить что-нибудь приятное, скорее наоборот. - Голос у майора был сердитый.
- Прежде всего мне поручено передать вам привет от генерала Круземарка.
- А ваш голос мне знаком! Уж не обер-лейтенант Альтдерфер ли это?!
- Мы слишком давно не встречались с вами. Это действительно Альтдерфер, только не обер-лейтенант, а капитан и командир артдивизиона.
- Дружище Альтдерфер! Я вас поздравляю! Я всегда знал, что вы быстро сделаете карьеру! Однако что именно заставило вас звонить мне в такую пору?
Капитан полунамеками сообщил, что злополучные бумаги, которые, по-видимому, доставили Пфайлеру немало хлопот, найдены и находятся в безопасном месте. Послезавтра он получит их со служебной почтой.
- Что?! Альтдерфер, дружище! Если бы вы знали, как я вам благодарен! С удовольствием выпью за ваше здоровье!
- Приятно слышать. А ведь мы с вами не виделись с осени сорок третьего года.
Пфайлер начал распространяться о том, что большие неприятности начались с небольших… Одной из батарей у него командует невыносимый человек. С таким с ума сойти можно! Раньше такого сразу бы сняли с должности и заменили другим. Нет ли у Альтдерфера случайно кого-нибудь на примете?
Альтдерфера осенило. Он понял, что ему представляется возможность избавиться от кое-кого. А Круземарк легко это сделает.
- Пожалуй, у меня есть такой человек. Он вам понравится, - произнес он. - Просто мне хочется вам помочь - не подумайте, что я это делаю с какой-то целью…
- Ну о чем речь, Альтдерфер!
- Вы помните лейтенанта Генгенбаха из шестой батареи?
- Разумеется, помню. Во время отсутствия Хельгерта он довольно долго и успешно командовал батареей.
- Сейчас он обер-лейтенант и командует батареей. Я готов обменять его.
Абонент на другом конце провода внезапно замолчал. Видимо, Пфайлер о чем-то раздумывал.