Платон вспомнил о выброшенном за ненадобностью собственном бластере.
- Ну-ка, Стато, достань со дна мой "фараон"! - приказал археолог тоном инквизитора - была когда-то на Старой Земле такая нужная профессия. - И поскорее. А то пожалуюсь на тебя Крто.
Страж пронзительно взвизгнул и пополз в кипящую пену прибоя. Тем временем потрепанный отряд Мгмо, забрав с собой трупы и раненых, погрузился в воды Океана и отбыл в неизвестном направлении. Сам Мгмо полетел на своем стульчаке над самыми гребнями волн. Теперь Платон разглядел сине-белый глайдер, висящий довольно далеко от берега. Ветер усиливался. Потемневшие волны уже все были увенчаны белыми навершьями. Волны, накатывая, бежали все дальше и дальше, выбрасывая на берег камешки и пустые раковины. Вот какую-то тварь красную, семилапую, швырнуло на камни, вот волна вынесла к самым ногам археолога прозрачный камешек и поползла назад, утаскивая ажурными белыми щупальцами гальку в Океан. Археолог поднял преподнесенный Эгеидой подарок. И глазам своим не поверил. Он держал в пальцах алмаз. Не так чтобы очень большой, но… Каратов на пятнадцать будет. Платона с головой накрыла жаркая волна, кровь забилась в ушах. Он спешно спрятал дар Океана в кармашек на поясе и вскочил. Побежал вдоль кромки прибоя. Пена кипела вокруг его ног. Когда очередная волна отступала, археолог впивался взглядом в гальку. Вон там прозрачный камешек. Нет, показалось. Всего лишь отполированный волной кусок кварца. А вон там осколок стекла. Набежавшая волна сбила Атлантиду с ног. Он пополз к берегу, зарываясь пальцами в смешанный с камнями песок. Алмазы! Где вы… Его вновь накрыло и едва не утащило в Океан… И тут он пришел в себя. Нельзя подавать виду. Стато сейчас вернется - он не должен ничего заподозрить. Профессор Рассольников добрался до полоски сухого песка и сел на камень.
Так что же получается? Сокровища храмов существовали? Тогда почему храм Нмо стоит на скале совершенно пустой? А вдруг эгейцы выкинули собранные дары в Океан, пытаясь умилостивить морского бога, когда моря наступали? Именно. Отняли у небесного бессильного божества и отдали всемогущему морскому…
Платон судорожно сглотнул. За какой-то месяц Корман отыскал алмазов на десять миллиардов! Невероятно! Раз Океан так легко расстается со своей добычей, там, на дне, должны быть несметные сокровища. Археолог провел ладонями по лицу, пытаясь успокоиться. Будем надеяться, что людская мимика для эгейца не слишком понятна.
А тут и Стато вынырнул. Приполз и отдал Атлантиде оружие. Так и есть! Батарей в бластере не было.
- Твоих рук дело?! - спросил сурово профессор.
Нос у Стато задергался. Смущен! Так смущен, что и словами не выразить. При этом страж не опустил в смущении голову, как это сделал бы человек, а преданно, по-собачьи смотрел в лицо Платону.
- Зачем?! - возмутился археолог.
- Чтобы ты не подстрелил меня ненароком.
"Чтобы уравнять наши шансы", - уточнил Атлантида.
- Разве ты не должен меня охранять?
- Должен… Но кто знал, что мы встретимся с веселистами? Раньше они на этом острове никогда не появлялись. А если бы вы нашли что-то интересное, вы бы попытались избавиться от меня.
- Интересное? Что ты подразумеваешь под словом "интересное"? И что здесь можно найти? Дно как будто вымели.
- Корман, он тоже ругался. Нырнет, поплавает, и ничего не достанет. Он даже землесос перестал с собой брать. И все больше времени просиживал в таверне. И… - Стато запнулся.
- И?
- А потом уехал…
Хитришь, Стато! Но хитрость твоя не стоит и кредита!
- Однако я кое-что нашел в отличие от Кормана. И ты поможешь поднять находку.
- Что нашел? - обеспокоился Стато. Нос побелел. Наверняка подумал про алмазы.
- Старинная плита лежит на дне. Плита с рельефом.
- А, плита… - Стато хрюкнул. Похоже на человеческий смех. Но Платон был уверен, что Стато не смеялся. - Плита - пожалуйста. Сейчас… Где?
Эгеец тут же нырнул. Пришлось лезть за ним и показывать, что именно поднять из воды. Иначе бы Стато, стараясь услужить, перетаскал бы на берег половину развалин затопленного города. Археолог при этом внимательно осматривал дно. Где могут быть остальные алмазы? Что если камни разбросаны хаотически по дну? Вряд ли… Должно быть какое-то морское хранилище, и профессор Рассольников его найдет.
* * *
Дерпфельд удивился. Не разыграл удивление, а именно удивился, слушая рассказ Платона о странном сражении. На что это могло быть похоже? На военное учение, - вот первый ответ, который пришел на ум бывшему военному летчику. Учение, где сражаются на мечах?! В тридцатом веке! Глупая шутка! Уж скорее, это ролевая игра, местная планетная забава. И потом, все твердят о мирном нраве эгейцев. Что они безобидны, покорны, никогда никому не возражают. У них не было войн… И вдруг - мечи и сражение насмерть без видимой причины.
Профессору Рассольникову надоели постоянные заявления о мирных эгейцах, которые никогда не держали в руках оружия. Археолог бесцеремонно вытащил Дерпфельда из компьютерного кресла и повел в столовую. На полу лежала поднятая со дна плита с рельефом.
- Что скажешь? Я нашел ее сегодня на новом шельфе. Видишь - эгейцы дерутся. И не просто дерутся, а воюют. Убивают. Плита древняя, а рельеф - нет. Похоже на подражание или копию какого-то старинного изображения. Причем копию довольно точную.
- На основании одного рельефа ты разработал целую теорию?
- Я усомнился… Одного рельефа для сомнений вполне достаточно. А ты говоришь совсем как профессора Галактической Сорбонны.
Платон взял цифровую лупу и принялся рассматривать рельеф. Да, из груди воина, того, что справа, торчит обломок копья или дротика. А у его противника над головой значок. Если рассмотреть внимательно, похоже на цветок с восемью лепестками… Или четыре знака бесконечности. Вряд ли у эгейцев этот значок означает то же, что у людей. Но некую непрерывность, или какую-то сложную систему - вполне. Линия одновременно замкнута и связана узлом. Описывая восьмерку, ты совершаешь слишком сложные движения, невольно хочется задуматься: что это значит? Священные щиты Древнего Рима имели такую же форму. Залог непобедимости, неуязвимости. Знак вечности.
А может быть, на Эгеиде повсюду растут цветы с восемью лепестками? Спросить у Стато? Но вряд ли страж силен в ботанике.
Про алмаз Платон ничего Дерпфельду не сказал. Сержанту совершенно не обязательно знать. И Стато - тоже. В конце концов алмаз - это не археологическая находка.
Глава 5
Послание Кормана (продолжение)
Документ 5
Островитянин 7 - центру.
(Совершенно секретно)
Как и Корман, гости могут напасть на след Джи-джиду. Полагаю, что их жизнь в опасности. Объект активизировался. Срочно требую подкрепления. Ждать дольше невозможно. Шахтерские работы проходят вблизи опасной зоны.
* * *
Так, чтобы Дерпфельд не заметил, и Стато не засек, Платон проанализировал находку. Он не ошибся. Алмаз пятнадцать с половиной каратов.
Атлантида едва дождался утра - бежать на берег и… Но о поисках нечего было и думать. Океан не на шутку взъярился. Мрачные, почти черные валы, волоча на горбах узорные пенные сети, неостановимо катились под днищем домус-блока. Пришлось поднять домус выше - пол сделался мокрым от летящей пены. Когда пошел дождь, задраили все окна и входные люки. Ветер выл в ветряках, заряжая генераторы. Дом развернулся к ветру своей узкой стеной, но все равно дрейфовал, все дальше и дальше уплывая от острова Волка. Дважды приходилось включать двигатели и возвращать домус на прежнее место. Платон расхаживал по дрожащему жилищу и ругался сквозь зубы. Ему представлялось, как волны выносят на берег груды алмазов. Несколько раз он заглядывал в ангар и с сомнением смотрел на глайдер. А что если… Нет. Буря тут же сметет легкую машину. Пришлось заняться делами прозаическими. Голограмму найденной плиты отослали смотрителю музеев в Столицу.
Ждать обиднее всего, когда ты в двух шагах от цели. Вместо того чтобы собирать на берегу алмазы, как грибы, Платон бессмысленно бродил по Интернету, побывал на сайте бредовых идей археологии, послал письмецо Елене, у профессора Биттнера спросил, что тот знает об Эгеиде. Профессор мило улыбался и говорил: "Ничего, мой друг!" Потом тахионная связь прервалась, и стало совсем невмоготу. А тут еще Стато (весь день он, повинуясь приказу архонта, сидел на кухне и присматривал за своими подопечными), разинул пасть и запел. Платон ворвался с "фараоном" на кухню и пригрозил пристрелить эгейца, если тот немедленно не заткнется.
- Мы всегда поем, когда Океан ярится, - сообщил Стато. - Разве ты не чувствуешь, что в такие минуты надо петь. Мы слышим его песню, он должен слышать нашу.
Перед стражем на столе лежал клочок пластика, и на нем нацарапаны какие-то значки - все стрелочки и кружочки.
- Что это? Донесение? - Платон схватил кусок пластика.
- Да нет… - Нос эгейца задергался - смущен, значит. - Так, для себя записываю. Кое-что ваше… - Стато по своему обыкновению с собачьей преданностью глянул в глаза. - Как вы злитесь, глядя на Океан. Бегаете по домусу туда-сюда, туда-сюда и злитесь. Это так… необычно…
- А вы, эгейцы, не злитесь?
- Только в период гона.
- И Крто не злится?
- Крто - архонт. Он генерирует в себе злость. Без злости нельзя быть архонтом. Самое трудное для архонта - контролировать злость.
Профессор отложил "фараон" и уселся напротив Стато.
- А слово "злость" имеет в эгейском двойной смысл?
- Конечно! В нашем языке все слова имеют несколько смыслов. "Злость" и "соль" обозначаются одним словом.
Одно из свидетельств древности языка. Кто знает, может быть, официальная наука неверно трактует историю культуры Эгеиды?
- А "соль" и "смысл" - не синонимы?
- "Смысл" и "воздух" обозначены одним словом.
На следующее утро шторм не прекратился. Черные горы воды с мрачным упорством рвались к неведомой цели. Из Столицы пришел ответ:
"Рельефу не менее двух тысяч лет. Представляет археологическую ценность. Просьба немедленно отослать в музей истории Эгеиды. Взгляните на другие образцы древнеэгейского искусства".
Две тысячи лет! Профессор прослушал сообщение дважды. Что за ерунда! Все анализы, сделанные накануне, показывали, что да, плита старинная, и ей действительно около двух тысячелетий. Но потом ее заново обработали и нанесли рельеф два десятка лет тому назад. Неужели в столичном музее не могут отличить такую примитивную подделку от подлинного артефакта?
Смотритель музея Столицы был так любезен, что прислал вслед за ответом сорок голограмм древних рельефов. Изображения на них были практически двух видов. Либо как на том, что нашел Платон: два войска сходились в сражении лицом к лицу. Либо рельеф изображал лежащего эгейца, пронзенного пиками. Тело выгибалось дугой, изо рта струей хлестала кровь. Похоже на ассирийские рельефы: там лев, пронзенный стрелой, точно так же извергает из пасти поток крови. Над головой умирающего опять же был выбит восьмилистник. Скорее всего, это обряд жертвоприношения. Профессор просмотрел все голограммы. Пожалуй, тема жертвоприношений даже популярнее, чем тема сражений. Позы умирающих эгейцев, пики и цветки над головами - все повторялось от сюжета к сюжету.
- А вдруг рельеф сделан под впечатлением фактов земной истории, - предположил Вил Дерпфельд.
- С каких это пор ты сделался специалистом по археологии? - съязвил Платон.
- Я и не знал, что не могу высказывать свое мнение.
- Интеллектуал в нашей маленькой автономной группе - я, - напомнил Атлантида.
- Ну, хорошо, теперь буду это знать. Отдашь им рельеф?
- Разумеется. Изображение я скопировал. А сама плита не многого стоит. Десять миллиардов за нее не получишь. Впрочем, они обязаны мне за нее заплатить. Половина найденного - моя. Так что пусть переведут кредиты на мой счет.
- Наша… - уточнил сержант.
Уже перед самым закатом тучи вдруг разорвало, разнесло во все стороны, и явилось чисто вымытое янтарное небо. Лепестки яркого сусального золота вмиг вспыхнули на изломах темно-синих валов. Океан уже не ярился - ворчал.
Утром пришло сообщение из Столичного музея.
"Укажите номер счета, и вам переведут две тысячи пятьсот кредитов. Если обнаружите еще находки подобного класса, высылайте. Мы оплатим немедленно".
Ого, за этот новодел предлагают такую сумму?
А что если ради смеха… Жаль - нет времени. А то бы Платон сам изготовил десяток таких рельефов и выслал этим "поклонникам древности" в Столицу. Поработаешь пару часов молекулярным резаком - и две с половиной тысячи в кармане.
Но у Платона сейчас куда более важные дела. С рассветом археолог уже был на острове Волка. Отправляясь на Эгеиду, профессор Рассольников прихватил полевой детектор для поиска драгоценных камешков. Запасливость - хорошая черта черного археолога.
В рабочем комбинезоне, волоча за собой солидную грушу блока питания детектора с антигравитационным донцем и выставив черный хобот искателя, археолог двинулся вдоль прибрежной полосы. Океан сегодня был тихий, пристыженный после вчерашнего буйства. Волн почти не было - к берегу медленно подкрадывалась сплошная масса зеленоватой воды. И лишь у самого берега являлась из зеленой стеклянности крошечная волна, вскипала белыми бурунчиками на гальке и ластилась к ногам.
Археолог прошел метр, другой, сотню. Ничего. Еще сотню. Он карабкался по скалам, обходил валуны, вяз по щиколотку во влажном песке. Не веря детектору, кидался собирать прозрачные камушки и находил осколки стекла, обкатанные волнами; кварц или обсидиан… И повсюду черный и черно-фиолетовый мельчайший песок, искрящийся в лучах светила. Порой черный налет образовывал волнистый узор на гальке и песке. Неведомо зачем Платон положил в пакет немного покрытого черным налетом песка. Алмазы упорно не желали больше попадаться. А ведь был шторм. Весь берег должен быть ими усеян, если гипотеза профессора Рассольникова верна. А тут - ничего. Вот какой-то черепок, вот осколок бутылки…
А вот явился Стато. Поскольку его раздолбанное кресло тут же увязало в песке, а дорог на острове не было, следить за подопечным при раскопках на берегу стражу было не с руки. Привод-антиграв он берег, выбрался из кресла, немного поползал вслед за археологом по камням, несколько раз задал вопрос, что ищет профессор. Узнав, что осколки витражей, удивился, но не слишком, и, скинув перчатки, даже стал перебирать гальку, и нашел несколько гладеньких стекляшек. Находки он тут же вручил Платону и, преданно глянув в глаза, спросил, сколько кредитов все это стоит. Профессор присел на камень - дело шло к полудню, Атлантида изрядно притомился. Несколько минут смотрел на стекляшки в цифровую лупу, а потом тяжко вздохнул и выкинул находки в Океан.
Что же выходит? Тот алмаз - случайность? И можно так ползать день за днем и ничего не найти. Где-то на дне есть хранилище драгоценностей. Корман его нашел - но как? Платону ничего не приходило в голову. Ни одной самой завалящей гипотезы. Однако весь остаток дня и весь следующий профессор Рассольников упорно топтался на берегу. Но ни одного драгоценного камушка волны не пожелали ему преподнести.
Черный песок, найденный на берегу - это продукт горения "крота". Еще его именуют суперархеологом из-за способности выгрызать огромные каверны в скальных породах. А потом можно подтаскивать землесосы и забирать все, что теперь оказалось на поверхности. "Крот" и внешне похож на крота - черная пузатая капсула полметра длиной, она горит и в воздухе, и под водой. Всем хороша, но есть один недостаток: продукты горения страшно токсичны и на планетах земного типа или хотя бы пригодных для проживания строжайше запрещены конвенцией Лиги Миров. Если Бреген грызет старый шельф с помощью "кротов", то ему грозит сто лет одиночества на планете Алькатрас в камере размером три на полтора метра. Но если Атлантида сообщит через Интернет о своей находке, то на другое утро какой-нибудь броненосец полакомится выпотрошенным телом профессора и его друга сержанта. Не забудут и Стато, и Крто… И вообще всех, кто имел дело с наивным профессором. А что если Корман решил… Нет, Корман никогда не страдал приступами идеализма. И своей шкурой он мог рисковать только ради своего кошелька.
Сожалеюще вздохнув, Платон выбросил пакетик в воды Океана.
От поисков алмазов пришлось отказаться точно так же, как и от титула защитника природы. Оставалась одна перспективная тема: рельефы. И еще загадочный остров Дальний. Но до него надо было добраться…
Дерпфельд тем временем занялся Стато. Продажному стражу была предложена тысяча кредитов за то, что он останется на острове, пока профессор Рассольников немного займется своими делами вдалеке. Где именно - сержант уточнять не стал.
Стато неожиданно уперся.
- Нет, - заявил он твердо. - Вы наверняка на Дальний нацелились. Я вас туда не пущу.
- Две тысячи, - сказал Дерпфельд сурово.
Стато схватился за грудь, пытаясь унять биение сердца. Новая маска, новые перчатки, новое кресло-антиграв… Но страж пересилил себя и выдохнул все то же: "Нет". После того, как прозвучала цифра три тысячи, Стато упал с кресла. После цифры "четыре" захрипел, после "пяти" впал в ступор. И торг был прекращен. Несчастный страж очухался только к вечеру.
- А может быть, вы мне заплатите пятьсот кредитов за что-нибудь другое? - с робкой надеждой обратился он к Дерпфельду.
- За что?
- А что вам нужно? Я, к примеру, могу показать самые древние постройки. И там, на дне Океана, лежат несколько древних кораблей… Тоже могу показать.
- Ты их показывал Корману?
- Предлагал. Но он даже не захотел нырять. Но вы…
- Что такое нашел Корман? - заорал, выходя из себя, Платон и швырнул на пол пачку пластиковых жетонов.
Стато скинул перчатку и принялся отчаянно, всеми семью щупальцами, чесать голову.
- Ничего! - взвизгнул Стато. - Клянусь прибоем и агатодемоном, он ничего не находил!
- Ты лжешь! Он нашел сокровища в храме на дне…
- Нет, клянусь, нет! - И, включив антигравитационный привод, Стато ринулся вон из домуса.