Звуки чужого языка проникали в сознание Тиэми Тода, и ей казалось, будто понимает она, о чем говорит этот огромный человек, так не похожий на тех, кто окружал ее всю жизнь.
А Бакшеев продолжал читать стихи… Стихи Тютчева, Лермонтова, Блока. Наконец он замолк и пристально посмотрел на девушку. Она, словно завороженная, смотрела на него и на этот раз не отвела глаз.
- Вы любите стихи? - спросил Бакшеев по-японски.
- О да, - ответила Тиэми Тода.
- Она сама их пишет, - улыбаясь сказал Аритомо, - и даже опубликовала некоторые из них.
- Это интересно, - сказал Степан, - прочитайте, пожалуйста.
Тиэми Тода не заставила себя упрашивать. Она склонила голову и стала читать стихи. Это были традиционные японские трехстишия - хокку:
- Поставить паруса легко,
Но оттолкнув от лодки землю,
Каким ты ветром паруса наполнишь?
"Как жаль, что сны не повторяются, - подумала она. - Я хотела бы увидеть снова…"
Зеленая луна
Светит в глаза,
И горячим становится сердце.
"Этому человеку можно довериться, - подумал Аритомо Ямада. - Он такая же птица в клетке…"
Я ищу опору
И хватаюсь за нити,
Оборванные нити дождя.
"Нельзя сидеть сложа руки, - подумал Бакшеев. - Неизвестность лишает уверенности в своих силах. Надо искать выход".
Черная сакура
Зацветает в душе.
Скоро ли грянет гром?
Бесшумно раздвинулись двери, и вошел, улыбаясь, Косаку Хироси. Тиэми Тода поднялась на ноги, вслед за нею встал Степан Бакшеев, чувствуя, как затекли ноги от непривычной позы.
Аритомо Ямада продолжал невозмутимо сидеть.
- Извините, - сказал Косаку Хироси, - я помешал вашей беседе, но профессор просит господина Бакшеева почтить его своим посещением. Мне поручено проводить вас.
Он низко поклонился и повернул к двери. Бакшеев нерешительно посмотрел на Тиэми Тода, потом на Аритомо Ямада. Последний едва заметно наклонил голову.
- Простите… Ваши стихи прелестны, но мне необходимо уйти, - сказал Бакшеев, обращаясь к девушке.
Она не ответила, и Степан вслед за Косаку Хироси вышел в коридор.
7
- Мне нужно спросить вас кое о чем, господин Бакшеев, - сказал профессор Накамура, когда они остались вдвоем.
- Готов ответить вам, насколько это в моих возможностях, при условии, что не будут затронуты интересы моей страны и ее союзников.
- Понимаю вас, - сказал Накамура. - Можете мне поверить, что ни о чем подобном я и не помышлял. Речь идет о сугубо научной проблеме. Меня интересует ваше мнение по такому вопросу: чем объяснить нередкие случаи обсыхания животных и гибель их на берегу? Вам известны, конечно, такие случаи?
- Еще бы, - ответил Степан. - Я специально выезжал на Камчатку для расследования причин гибели большого количества китов.
- Согласитесь, что это странно. Животные, обладающие великолепными способностями ориентироваться в водной среде, вдруг теряют это качество и оказываются на берегу?… Не объясняется ли это массовым психозом, толкающим животных на коллективное самоубийство?
- Мне кажется, следует разграничивать случаи одиночного и группового обсыхания, - произнес Бакшеев. - Вы знаете, как развито чувство взаимопомощи у дельфинов. Можно предположить, что первое животное, попав на мель и не имея возможности выбраться в безопасное место, подает сигнал бедствия. Остальные дельфины спешат на помощь и разделяют судьбу жертвы.
- А что вы скажете об одиночных обсыханиях?
- Ответить на этот вопрос однозначно гораздо труднее, - сказал Бакшеев. - По всей вероятности, внешние условия, в которые попадает дельфин, выводят из строя его эхолокационный аппарат. Ведь известно, что случаям обсыхания сопутствуют штормовая погода, ветер, дующий с моря, высокая зыбь. У нас на Охотском море, где большая амплитуда колебания между приливным и отливным уровнями, есть настоящие китовые ловушки, обычно в устьях рек. Во время сильного шторма грунт перемешивается с пузырьками воздуха, образуется среда, в которой эхолокационные сигналы дельфинов и китов искажаются. Эти помехи дезориентируют животных и сбивают их с правильного курса.
- Любопытно, - сказал профессор. - Но чем вы объясните массовое выбрасывание животных в спокойную погоду и одновременно, как будто они подчинялись какой-то команде со стороны? Не думаете ли вы, что животные действительно совершают самоубийство, выполняя чью-то волю? И поступают так, отдавая себе отчет в том, что они делают?
- Но для этого надо признать, что они наделены разумом, - возразил Бакшеев.
- А разве вы думаете иначе? - спросил профессор Накамура.
…Аритомо Ямада встретил Степана за поворотом коридора.
- Я ждал вас, - сказал он Бакшееву.
В комнате он подошел вплотную к Степану и тихо проговорил:
- Ничему не удивляйтесь. Не торопитесь отвергать предложения Накамура. Он сделает вам их завтра. Вам нужно выиграть время. И мне тоже. Я - ваш друг.
Он нащупал ладонь Бакшеева и стиснул ее.
- Вспомните рыбу-меч. Как она попала в бухту, если все выходы и входы наглухо закрыты службой майора Масаси Кэндо?
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Тайна профессора Накамура
1
Кошмар повторялся несколько раз, и, чтобы справиться с ним, Степан Бакшеев открыл глаза, посмотрел на часы с суточным циферблатом. Стрелки часов свидетельствовали о том, что в обычной жизни наступило утро.
"Что оно принесет мне?" - подумал Бакшеев, с трудом повертываясь в небольшой круглой ванне.
"Этот разговор с профессором Накамура… И слова Аритомо Ямада. Действительно, как могла попасть в бухту эта хищница? Значит, есть неизвестный охране проход? И Аритомо Ямада не хочет, чтоб кто-нибудь узнал о нем… Кто он? На провокатора не похож, да и к чему им эти проверки. Убрать меня можно было и раньше…"
Так и не приняв решения, Бакшеев закончил туалет и в ожидании завтрака уселся за принесенные вчера Аритомо Ямада рефераты. Степан перелистывал страницы, делая на полях пометки карандашом, и вдруг увидел прямо перед собой пожилую японку, она бесшумно вошла в комнату. Двери комнат на этом острове не имели внутренних запоров.
Бакшеев узнал Табэ, служанку профессора.
- Господин приглашает вас позавтракать с ним вместе, - сказала она, поклонилась, попятилась к двери, еще поклонилась и исчезла.
Степан неплохо ориентировался в расположении жилых и служебных помещений лаборатории и без труда добрался до комнаты, служившей кабинетом. Здесь были сам профессор, его дочь, Аритомо Ямада, Косаку Хироси, майор Масаси Кэндо и мрачного вида японец, его Бакшеев видел впервые.
- А вот и господин Бакшеев, - очень любезно произнес Накамура. - Садитесь, пожалуйста. С сегодняшнего дня вы можете считать себя сотрудником лаборатории.
"А о том - захочу ли я этого - меня и не спрашивают, подумал Степан Бакшеев. - Что ж, сотрудник так сотрудник. Поглядим, что будет дальше".
- Вы знакомы со всеми, кроме капитана Мицуеси Набунага, - сказал профессор. - Капитан редко бывает здесь, у него трудная должность, но Мицуеси Набунага блестяще справляется с нею, и сегодня мы рады видеть его и познакомить с вами.
Табэ внесла поднос и стала оделять всех чашечками с едой.
- Вы написали отчет о вскрытии? - спросил Накамура у Косаку Хироси.
- Да, господин профессор, - приподнимаясь, ответил патологоанатом.
- После завтрака принесите материалы сюда.
- Хорошо, сэнсей.
Накамура взглянул на Тиэми Тода.
- Ты неважно выглядишь сегодня. Ты нездорова?
- Нет, нет, все в порядке, отец.
- Вы, Аритомо Ямада, сегодня займитесь с Фаситором. Что-то не нравится мне его поведение. Наш новый коллега попозже присоединится к вам.
Профессор Накамура с улыбкой посмотрел на Бакшеева.
- Вы не возражаете против совместной работы с Аритомо Ямада? Нет? Вот и прекрасно.
После завтрака все поднялись, сложив ладони около груди. Один за другим сотрудники лаборатории удалились.
Профессор Накамура и Степан Бакшеев остались одни.
- Не хотите ли закурить? - спросил профессор, протягивая коробку с сигарами.
- Благодарю, - сказал Бакшеев, но сигару не взял. Заядлый курильщик, он после приключений последних недель утратил всякую тягу к табаку.
- Я много знаю о вас, Бакшеев, - начал Накамура. - Мне нравится смелость ваших идей. К сожалению, профессор Ветров слишком рано ушел из жизни…
- Да, профессор Ветров рано умер, - сказал Степан.
- Я несколько осведомлен о вашей совместной работе и благодарю провидение, которое привело вас ко мне. Надеюсь, здесь, на этом острове, вы будете таким же талантливым исследователем, каким были у профессора Ветрова.
- Что именно требуется от меня? - спросил Бакшеев.
- Пока ничего. Для начала я кое-что покажу вам. Об этом ваш шеф мог только мечтать. Идемте со мной…
Одна из стен этого помещения была сплошь покрыта разнообразной аппаратурой. Назначение ее было малопонятным Бакшееву, и он с любопытством оглядывал ряды индикаторных ламп, экранов, напоминающих экраны осциллографов, бесчисленные тумблеры и кнопки. На остальных стенах приборов было тоже немало, но между ними оставалось хоть какое-то свободное пространство.
Посреди комнаты возвышался пульт, рядом, под углом друг к другу, стояли два кресла. Они напоминали кресла из парикмахерской. Впечатление усиливали странные колпаки над изголовьями, словно аппараты для сушки волос.
Профессор Накамура подвел Бакшеева к одному из кресел и знаком пригласил сесть. Степан повиновался.
Кресло оказалось весьма удобным. Следуя формам тела, оно создавало иллюзию невесомости.
Бакшеев скосил глаза вправо и увидел, как профессор отошел к боковой стене, навстречу ему выдвинулся стержень с утолщением на конце. Накамура приблизил этот стержень ко рту и проговорил несколько слов, их смысла Степан не сумел различить.
"Микрофон", - подумал Бакшеев.
Затем профессор вернулся к Степану, продолжавшему сидеть в кресле, и обеими руками взялся за колпак над его головой.
- Сейчас вы увидите, как далеко ушел я по сравнению с профессором Ветровым, - горделиво произнес Накамура. - Сидите спокойно.
Накамура щелкнул тумблером, и колпак стал опускаться на голову Степана. Он снова подумал о сходстве колпака с тем, какие надевают на головы модниц, и решил, что стать вдруг завитым, как барашек, не самое страшное из ожидавших его возможностей.
Колпак закрыл голову до половины лица. Стало темно. Степану вдруг вспомнилась та темнота, он опустил глаза и с облегчением различил свет, идущий из-под колпака снизу.
- Приготовьтесь! - услыхал он голос профессора.
Бакшеев не видел хозяина лаборатории, но по голосу понял, что тот устроился в кресле рядом.
Вдруг Степан ощутил мелодичный звон. Он сразу понял. Именно не услышал, а ощутил… Непосредственно своим сознанием, мозгом, без участия органов слуха.
Звон сменился низким гудящим тоном, затем раздался тоненький свист и звуки, напоминающие плач ребенка.
Степану показалось вдруг, что голова у него постепенно разбухает, увеличиваясь в размерах. Он забыл, что голова стиснута обручами колпака, и попытался тряхнуть ею. Голова даже не шевельнулась, но разбухать перестала.
Снова раздался свист, он становился все пронзительнее. У Степана заложило уши. Наконец свист оборвался на самой высокой ноте, и появился голос.
- Хорошо, что ты пригласил меня, Старший Самурай.
Эти слова были произнесены по-японски, и Степан понял, что говорит не профессор, тем более сразу же за этой фразой в его мозгу возникла другая:
- Я тоже рад встрече с тобой, - ответил голос. Это был голос Накамура.
- Но причины, вызвавшие радость у тебя, и мое желание встретиться с тобой различны, Старший Самурай.
- Ты говоришь загадками.
- Сейчас я скажу все.
- Нет, нет! Не сейчас! Сегодня я снова встречусь с тобой позднее. Понятно? Позднее…
Бакшееву показалось, что профессор испуган.
- Хорошо. Что хочешь ты от меня, Старший Самурай?
- Рядом со мною находится молодой коллега. Он давно ищет встречи с тобой, Старшая Мать. Он ученый. Зови его Доктор.
- Я рада приветствовать вас, Доктор, - произнес голос, все тот же далекий голос. Степан сообразил, что обращаются к нему.
- Поздоровайтесь, Бакшеев, - вмешался профессор. Степан разжал губы, пытаясь произнести хоть слово, но не мог ничего сказать, снова стала увеличиваться голова, он догадался, что отвечать надо мысленно, попытался сосредоточиться, услышал: "Я плохо слышу его", почувствовал, будто голову разрывают на части, хотел крикнуть, и вдруг все исчезло.
Открыв глаза, он увидел перед собой обтянутое желтой кожей лицо профессора Накамура. Единственной рукой профессор расстегивал ему ворот рубашки.
- Вы можете встать?
Степан тряхнул гудевшей головой и приподнялся в кресле.
- Вот и хорошо, - сказал профессор. - Мне следовало вас проинструктировать… Но, может быть, так оно лучше.
- Что это было? - спросил Степан.
- Потом, потом, - сказал профессор Накамура. - Идите отдыхать.
Он подошел к пульту, возвышающемуся между кресел, и нажал одну из многочисленных кнопок.
Степан поднялся из кресла и встал на ноги, стараясь унять в них противную дрожь. Голова сильно кружилась.
Вошел Аритомо Ямада.
- Проводите коллегу в его комнату, - сказал профессор Накамура. - У него было много впечатлений сегодня.
Пошатываясь, Степан направился к выходу. У двери его поддержал за локоть Аритомо Ямада.
- Отдохните как следует, - вслед Бакшееву проговорил профессор Накамура. - Завтра вы будете мне нужны.
Степан Бакшеев и Аритомо Ямада прошли длинными коридорами, и у стеклянной двери, ведущей на площадку перед океанариумом, Степан остановился.
- Мне хотелось бы выйти на свежий воздух, - сказал он Аритомо Ямада.
Молодой японец толкнул дверь, и они вышли в гигантский кратер, высоко над ним округло синело небо.
- Хотите сигарету? - спросил Аритомо Ямада.
- Нет, подождите, - сказал Бакшеев.
Он услышал тихий всплеск, повернулся и увидел, как из-под скалы, по каналу, уходящему в нее, выплыла крупная, не менее трех метров, самка-афалина, зарылась в воду, с шумом выскочила на поверхность и через открытый шлюз прошла в средний бассейн.
Бакшеев удивленно взглянул на своего спутника.
- Это Фист-кых, - пояснил Аритомо Ямада. - Старшая Мать Фист-кых. Это с ней вы сейчас говорили.
2
Они стояли у кромки одного из бассейнов океанариума и смотрели, как громадная афалина медленно ходила кругами, держась в полуметре от стенок. За нею следовала группа из пяти дельфинов.
- Фист-кых рассказывает им о встрече с человеком, - сказал Аритомо Ямада, - со Старшим Самураем - профессором Накамура. Он сам придумал себе такое имя. А они считают, что слово "самурай" означает нечто вроде основателя семейства.
Аритомо Ямада говорил спокойно, а Степан Бакшеев стоял ошеломленный.
- Значит, - начал он нерешительно, - профессор Накамура сумел…
- Да, - перебил его Аритомо Ямада, - сумел установить с дельфинами прямой контакт. Только не оборачивайтесь, пожалуйста, сюда идет Косаку Хироси. Не говорите ничего лишнего при нем.
- Какие изящные животные, - заговорил Косаку Хироси, подходя к ним и показывая рукой на дельфинов в бассейне. - К сожалению, мне приходится иметь с ними дело, когда они уже неподвижны.
- Вы хотите сказать, что предпочли бы резать их живыми? - сощурившись, спросил его Аритомо Ямада.
- Что вы, коллега, ничего подобного я не имел в виду. Просто ваша интересная работа с этими разумными существами мне больше по душе, - сказал Косаку Хироси.
- А мне казалось, что ваше призвание - орудовать ножом, и только, - резко ответил Аритомо Ямада.
Косаку Хироси слегка скривил рот, затем зубы его блеснули в улыбке.
- У вас дурное настроение, коллега. Простите за назойливость, но я не сумел этого вовремя рассмотреть. Извините. Мы продолжим наш разговор как-нибудь в другой раз.
Он поклонился, попятился назад, затем повернулся и зашагал к дверям, ведущим во внутренние помещения лаборатории. Глухая злоба душила Косаку Хироси, когда он миновал порог и двинулся в операционную.
"Ну погоди, щенок, - думал он. - Я найду для тебя достойную расплату за эту наглость. И этот русский… Они, видимо, заодно. Накамура хочет доверить русскому тайну. Старый кретин! Почему он так носится с этим русским? Зачем он ему? И Тиэми Тода стала неузнаваемой с тех пор, как этот человек появился на острове… Нет, нет, это невозможно! Надо что-то предпринимать, надо поближе сойтись с этим Бакшеевым. Зачем он нужен Накамура?…"
Оставшиеся у океанариума Аритомо Ямада и Степан Бакшвев медленно шли вдоль бассейнов. Наступило время кормления дельфинов, и служители в желтой униформе выносили из вспомогательных помещений лаборатории корзины с пищей.
- Пойдемте на берег бухты, - сказал Аритомо Ямада Бакшееву.
По дороге Степан спросил:
- Зачем вы так с ним?
- Косаку Хироси - нехороший человек.
- Но именно от вас я слышал совет относительно выдержки. Зачем наживать себе врагов? Да еще в такой ситуации и в таком месте…
- Вы правы.
Они прошли по берегу и присели у края воды на плоский камень.
- Неужели это наконец случилось? - спросил Степан Вакшеев.
- Странно, что от вас я слышу этот вопрос. Ведь вы с профессором Ветровым шли к тому же.
- Да, целью нашей работы было и установление контактов с дельфинами тоже. Собственно говоря, для профессора Ветрова это было основной целью. Я же настроен был скептически, хотя возможность этого признавал. Более того, профессор Ветров поручил мне готовить код для зашифровки дельфиньих сигналов, но работа эта так неожиданно прервалась…
- Так вот, профессор Накамура построил аппарат, который позволяет ему говорить с дельфинами, как нам с вами, - сказал Аритомо Ямада.
- Это невероятно! - воскликнул Степан. - Это же такие возможности!
Аритомо Ямада горько усмехнулся.
- Не торопитесь с выводами, - сказал он. - Наша лаборатория является сверхсекретным объектом военного министерства. Понимаете? Военного!
- Вы хотите сказать, что дельфинов можно использовать в военных целях?
- Не "можно", а используют. Помните мрачного капитана Мицуеси Набунага? Он периодически появляется здесь и увозит дельфинов. Тех, кто прошел собеседование с профессором Накамура. Не думаю, чтоб этот капитан использовал их для демонстрации различных фокусов перед высокими военными чинами.
- Подождите, - сказал Степан. - Давайте по порядку. Для начала, об изобретении профессора Накамура.
- Это не его изобретение. Ему принадлежит идея. Правда, он величайший специалист по дельфинам. Но профессор Накамура - страшный маньяк. Он не останавливается ни перед чем ради достижения своей цели. А главная его цель - мировое господство Страны Восходящего Солнца.
- Он не оригинален. Мы воюем сейчас с таким же маньяком.
- Так вот, аппаратуру для преобразования дельфиньего "языка" в язык человеческий создал радиоинженер Тамики Уэда.
- Где же он?