- Я работал возле Дурдана, а сейчас иду в Орлеан. Встретил по дороге товарища, который возвращался к себе в полк, вот и решили попроситься к вам на ночлег.
- А вы, гражданин солдат, далеко путь держите?
- В Мец, в Лотарингию… У меня впереди еще долгая дорога.
- Ничего, вы молоды, в ваши годы у меня ноги сами вперед летели. Вы доброволец?
- Да, гражданин. Родина в опасности, иду защищать отечество.
- Похвально! Мы рады, что вы остановились у нас. Сейчас попотчую вас добрым винцом, а завтра на прощанье подарю монетку, проще говоря, одно экю… Я не богат, но буду счастлив оказать посильную помощь такому отважному патриоту.
- Благодарю, гражданин арендатор.
Ужин завершен, вино выпито во славу нации, мэтр Фуше зажег фонарь, сделанный из роговых пластин, отвел путешественников на сеновал, сердечно пожелал им доброй ночи и, уходя, предусмотрительно запер дверь на ключ. Было около девяти часов. Вскоре все обитатели фермы спали глубоким сном тружеников, утомившихся после целого дня тяжких полевых работ.
Внезапно в ночном мраке раздался страшный шум, мгновенно разбудивший хозяина и работников. Собаки лаяли с необыкновенной яростью, не обращая внимания на пастуха, пытавшегося унять их. Обеспокоенный, однако не утративший мужества арендатор вскочил с постели, схватил ружье и, открыв окно, крикнул пастуху:
- Спускай собак!
Снова послышался звук удара, более мощного, чем первый, треск разбиваемых досок, крики, ругательства, проклятия. Наполовину снесенные большие ворота громко заскрипели. Еще удар - и тяжелые створки рухнули, погребя под собой собак, словно воробьев, попавших в ловушку. Арендатор, не сознавая, что делает, разрядил ружье, целясь в зияющий проем. Тотчас послышались злобные вопли, и при вспышке пороха мэтр Фуше увидел, как во двор ворвались десятка два разбойников. Дрожа от ужаса и уже осознав, какая страшная опасность ему угрожает, фермер выпустил из рук ружье и, заикаясь, пробормотал:
- Господи Иисусе!.. Мы пропали… Это банда Фэнфэна!
Не прошло и десяти минут, как кровожадные бандиты уже заполнили двор. Одни кинулись в жилище хозяев, другие побежали на конюшню, где ночевали слуги, разбуженные ужасными криками, треском ворот и выстрелом. Отовсюду неслись испуганные вопли, обезумевшие работники метались по конюшне, налетая друг на друга, падая и рискуя угодить под копыта храпящих от возбуждения коней.
- Черт подери! Живо заставьте слуг замолчать, - скомандовал звучный голос. - Велите им заткнуть глотки и не шевелиться! Кто ослушается - убивать на месте!
Один из нападавших высек огонь и зажег висевший в конюшне фонарь. Чадящее пламя осветило людей с вымазанными сажей лицами. Грубо толкая работников, бандиты крепко связали их по рукам и ногам, гогоча, натянули ночные колпаки на глаза и велели лечь на пол.
- И не вздумайте шелохнуться! - раздался тот же грозный голос.
Тем временем остальные разбойники обшаривали жилище хозяев, где находился сам арендатор, его жена с сестрой, двое мальчишек тринадцати и пятнадцати лет и девчонка-птичница. Из дома доносились отчаянные, пронзительные вопли. Кричали женщины, чей ужас не поддавался описанию.
- Заткните глотку мерзавкам, - хладнокровно приказал человек огромного роста в черной маске и треуголке, обшитой золотым галуном.
- Господин, сжальтесь над нами!.. Пощадите! Не причиняйте нам зла… - молили несчастные.
После непродолжительной борьбы, сопровождавшейся ругательствами и приглушенными возгласами, обоих мальчиков, связанных и с кляпами во рту, засунули в перины, где они едва не задохнулись. Фермершу, ее сестру и девчонку-птичницу постигла та же участь, а так как женщины были полуодеты, они, к вящему своему ужасу, стали мишенями для скабрезных шуток и непристойных замечаний.
Сам арендатор застыл в углу, не в силах даже пошевелиться, страх полностью парализовал его. Вытаращив глаза, с посеревшим искаженным лицом, несчастный стоял, стуча зубами, и как заведенный повторял:
- Сударь, господин Фэнфэн!.. Не убивайте нас! Господин Фэнфэн… Простите…
- Довольно болтать! - оборвал его человек в маске. - Жди, когда тебе прикажут говорить! Эй! Как там остальные, готовы?
- Да, Главарь! Бабы связаны. И мелюзга тоже.
- Тогда вяжите старика и тащите к очагу.
Бандиты наконец отыскали свечи, и теперь в просторной кухне стало светло как днем. Разбойники, ворвавшиеся в дом, также были вымазаны сажей до неузнаваемости.
- Что вам нужно? - заикаясь, выдавил мэтр Фуше.
- Прежде всего деньги! Все твои деньги, - отвечал великан в маске.
- Я беден как церковная мышь! Урожай был плохой, вам не удастся наскрести и сотни экю.
- Знаем мы эти песни! Все пентюхи одно и то же тянут! Большой Драгун, Беспалый, Толстяк Нормандец, приступайте! Вы знаете, что надо делать.
- Есть, Главарь, - ответили бандиты.
Двое мгновенно скрутили арендатора и положили на пол, а третий, поставив перед огнем подставку для дров, положил босые ноги крестьянина на ее железную перекладину. Затем бандиты принесли охапку соломы и корзину стружек. Видя зловещие приготовления, цель которых не вызывала сомнений, несчастный отчаянно закричал. Бандиты в ответ лишь громко хохотали.
- Старикан извивается, словно мелюнский угорь!
- Орет, будто с него шкуру сдирают, а мы еще и не начинали!
- Погоди, то-то еще будет, когда огонь начнет лизать твои копыта!
- Итак, - отрывисто и жестко произнес Главарь, - ты отказываешься говорить, где деньги?
- У меня ничего нет, честное слово! Ни гроша, клянусь!
- Что ж! Поджигайте!
После этих ужасных слов Толстяк Нормандец и Беспалый прижали жертву к земле, а Большой Драгун поднес огонь к соломе в очаге. Яркие языки мгновенно взмыли ввысь и принялись лизать босые ноги несчастного. Кожа на ступнях покраснела и вздулась.
Почувствовав жар пламени, фермер испустил отрывистый вопль. Кожа на ногах растрескалась, почернела и начала лопаться, по дому поплыл тошнотворный запах горелого мяса.
- Где деньги?
Из горла старика вырвался хриплый рык. Ступни его раздулись, пальцы на ногах скрючились.
- Где твои деньги?
Несчастный с трудом открыл искривившийся рот, оттуда вывалился почерневший язык, но старик не издал ни звука. Пожалуй, бандиты зашли слишком далеко - чудовищная пытка могла сразу убить жертву!
- Где твои деньги, гром и молния!?
- В погребе… под третьей… стойкой… Я умираю!.. Будьте прокляты!..
- Рыжий, ты слышал? Возьми с собой четверых, идите и проверьте!
Захватив свечу, поджигатели спустились в погреб и через пять минут возвратились с небольшим глиняным кувшином, на две трети наполненным золотыми экю и луидорами.
Главарь схватил кувшин и высыпал содержимое на стол. По приблизительным подсчетам, набралось три или четыре тысячи ливров.
- И это все? - грозно спросил неумолимый главарь.
- Да! Клянусь… вечным… спасением моей… души, это… все, - простонал папаша Фуше и потерял сознание. Казалось, он умер.
- Ладно. Давайте следующих.
- Он не слышит вас, - сказал Рыжий из Оно. - Я бесконечно уважаю вас, Главарь, однако должен заметить, что вы поджариваете слишком быстро. У вас еще нет опыта, хотя в целом все сделано как надо.
- Не понимаю.
- Это очень просто! Когда поджариваешь медленно, боль нарастает постепенно, и жертва не сразу теряет голос. Если же сразу разводить сильный огонь, то пентюх от боли может и сознание потерять, и голос. Вот как, к примеру, этот любитель солонины: он еще жив, а толку от него уже никакого.
- Нужно во что бы то ни стало развязать ему язык!
- Сомневаюсь, что старик заговорит.
- Так суньте его пятки обратно в огонь!
- Опять поджаривать? Так он совсем потеряет чувствительность.
- Что же дальше? Послушай, милейший, ты человек опытный. Цветок Терновника высоко отзывался о твоих заслугах. Посоветуй мне что-нибудь!
- Дело всегда лучше слова. Позвольте. Я сам буду действовать.
- Поступай как знаешь.
- Благодарю! Я отвечаю за все последствия. Беспалый, ведро воды!
- Несу! - отозвался бандит.
- Вылей-ка его на физиономию этого пентюха!
Исполняя приказ, Беспалый тонкой струйкой вылил холодную воду на застывшее лицо старика. Сначала это не произвело никакого действия: похоже, у бедняги случилось кровоизлияние. Но через некоторое время по телу его пробежала дрожь, веки тяжело поднялись, дыхание восстановилось. К несчастному вернулась жизнь, а вместе с ней боль и невыносимый ужас перед новыми мучениями.
- Ага! - прищелкнув языком, воскликнул Рыжий из Оно, - дело наполовину сделано. Эй, Толстяк Нормандец, ты силен, как каменщик, и, надеюсь, не испугаешься, если тебя начнут царапать. Тащи сюда арендаторшу - супругу этого гражданина!
- Чего вам еще надо? - воскликнул папаша Фуше, видя, что Толстяк Нормандец вернулся, неся на руках его жену, недвижную, словно труп.
- Сейчас увидишь, - зловеще ответил Рыжий из Оно. - Давай ее сюда и помоги положить так, чтобы ноги ее опирались на железную перекладину, как только что лежал вон тот гражданин… Теперь начинай ее потихоньку поджаривать - пусть очнется.
- Нет! Вы не посмеете совершить такое преступление, - воскликнул фермер. - Жена! Добрая и преданная спутница моей жизни, честная и работящая! Святое создание, делавшая только добро! Пощадите ее! Умоляю, прошу вас!..
- Ого! Старик уже по-другому запел! - цинично заметил Рыжий из Оно.
Старая женщина, до сих пор пребывавшая в глубоком обмороке, внезапно вздрогнула и, почувствовав первые прикосновения огненных языков, пронзительно вскрикнула:
- Горю! О Боже! Я горю!.. Фуше, на помощь!
- Остановитесь! - взмолился старик. - Послушайте, я обманул вас… Есть еще тысяча экю, под полом на молочной ферме! Это мои последние сбережения, плоды пятнадцатилетнего труда… Берите их, только освободите мою бедную жену!
Прервав его, Главарь невозмутимо произнес:
- Поджигайте!
Ничего не понимая, бандиты удивленно переглянулись: они решили, что Красавчик Франсуа решил поработать из любви к искусству. Никто не сомневался, что папаша Фуше расстался со всеми своими накоплениями, до последнего су. Однако приказа никто не ослушался - разбойники, бесстрастные свидетели этой сцены, снова набили очаг соломой и хворостом.
- Твой совет просто великолепен, Рыжий. Я награжу тебя.
Мамаша Фуше, чувствуя боль, усиливавшуюся с каждой секундой, испускала жалобные вопли, причинявшие невероятные страдания ее мужу. Страх его внезапно прошел, и арендатор яростно крикнул палачу:
- Убийца! Бандит! Дикарь! Будь проклято чудовище, породившее тебя!
- Продолжайте! - приказал Главарь, спокойный как статуя.
- Чего ты хочешь? Негодяй, скажи наконец!.. Скажи, что тебе нужно?
- Фуше, - произнес человек в маске, глядя как жена арендатора корчится в страшных муках, - ты был доверенным человеком виконта де Монвиля.
- Ну и что? - хрипло отвечал арендатор, силясь разорвать веревки.
- Где вы с ним спрятали сто тысяч ливров, которые виконт выручил за продажу своих владений?
- Не знаю, о чем вы говорите!
- Фуше! Мой бедный муж!.. Умираю!.. Господи, отпусти мою душу! - простонала жертва.
- Не лги, старик! Знай, мне нужны эти деньги, если ты не скажешь, где они, я у тебя на глазах заживо сожгу твою жену, а затем распилю пополам твоих сыновей.
ГЛАВА 6
Услышав угрозу, произнесенную сухим решительным голосом, арендатор понял, что бандит сдержит обещание, и содрогнулся от ужаса и ненависти.
- Негодяй! - выкрикнул он, пытаясь вырваться. По натуре тихий и пугливый, он, как это нередко случается с такими людьми, раз преодолев страх, стал отважным как лев. - Говорю тебе, я ничего не знаю!.. Ничего!
- Поджаривайте! - мягко вымолвил неумолимый Главарь, равнодушный к проклятиям и мольбам, к боли и страху, словом, к любым проявлениям человеческих чувств.
Ловкие руки умерили пламя ровно настолько, чтобы оно давало жар, необходимый для того, чтобы ноги несчастной женщины не обуглились сразу, а медленно поджаривались, причиняя страшные мучения.
Действительно, боль от раскаленного добела железа вытерпеть гораздо легче, чем боль, причиняемую прикосновением железа, нагретого до более низкой температуры. Впрочем, это и понятно - раскаленное железо причиняет боль мгновенную и столь сильную, что человек перестает ее чувствовать, в то время как нагретое железо, соприкасаясь с кожей, причиняет адскую боль, постепенно распространяющуюся по всему телу.
Бандиты прекрасно знали, что огромный костер более действует на воображение жертвы, нежели на ее тело, для пыток же гораздо действеннее небольшой костерок, куда опытная рука заплечных дел мастера понемногу подкидывает дрова.
- Послушайте, Главарь, - обратился Рыжий из Оно к человеку в маске, - не стоит сразу жарить курицу до готовности. Опытный поджигатель сродни шеф-повару, он должен уметь поддерживать медленный огонь.
- Ты прав, любезный. Надо продержать хозяйку не меньше часа… За это время, надеюсь, у старика развяжется язык.
Мамаша Фуше продолжала испускать жуткие крики, перемежавшиеся мольбами, руганью и проклятиями.
- Фуше! Муженек! Ай, Господи!.. Господи Боже мой!.. Сколько мне еще так мучиться? Фуше!.. Отдай им все…
- У меня уже ничего не осталось!
- Ой, негодяи, убийцы!.. Бандиты!.. У нас больше нечего взять!
- Эй, старый скупердяй! Где ты прячешь сто тысяч ливров бывшего виконта Монвиля? - вновь раздался неумолимый голос.
- Не знаю! Хозяин мне ничего не сказал…
- Лжешь!
- Это чистая правда! Поверьте!.. Неужели я могу лгать, видя, как заживо жгут мою жену?..
- Фуше!.. Бандит хочет сказать… Может быть, ему нужны бумаги хозяина…
- О! - воскликнул Главарь. - Значит, имеются и бумаги! Живо! Давайте их сюда!
- Прекратите жечь мою хозяйку и отнесите ее на кровать.
- Согласен. Если в бумагах не найдется ничего интересного, мы сожжем ее вместе с кроватью.
Толстяк Нормандец швырнул арендаторшу на кровать, стоявшую тут же в кухне, за занавесками из зеленой саржи, в небольшой нише, напоминавшей альков.
- Где бумаги?
- Зарыты под шкафом, что стоит у нас в спальне, на глубине шесть дюймов.
- Отодвиньте шкаф и разберите пол.
Полдюжины поджигателей под предводительством Главаря ринулись в спальню. Они грубо свернули шкаф, и, когда он с грохотом упал, на пол посыпались стопки белья и крошечные фигурки, которые крестьяне обычно расставляют для красоты на открытых полках. У одного бандита оказалась кирка, и он принялся взламывать плитки пола. Разбойник обладал недюжинной силой, а мощеный пол прочностью не отличался, так что уже через несколько минут на свет был извлечен небольшой сундучок.
Главарь схватил его и вернулся в кухню, где на полу корчился от боли папаша Фуше. Главарь сурово спросил:
- Здесь лежат бумаги виконта?
- Да!
Обитый со всех сторон перекрещивающимися железными полосами, ощетинившийся торчавшими изнутри остриями гвоздей, сундучок на первый взгляд казался неприступной крепостью, единым целым, не поддающимся разрушению. Во всяком случае, некоторое время все попытки открыть его успехом не увенчались.
- У меня нет времени возиться, - заявил Главарь. - Изволь открыть его сам, и поживей! Иначе…
- Я готов, только развяжите мне руки!
- Хорошо.
Быстро перерезав веревки, оставившие на запястьях фермера синие следы, Главарь приказал:
- Пошевеливайся!
Папаша Фуше, забыв про обожженные ноги, попытался встать, но тут же тяжело упал и разразился сдавленными рыданиями.
- Искалечен! Искалечен на всю жизнь!.. Я больше не смогу работать! Нас ждет нищета…
- Хватит вопить! У меня мало времени.
Не в силах подняться, старик встал на колени перед очагом, взял сундучок и, ощупывая его ослабевшими руками, нажал на два гвоздя.
- Здесь замок с секретом, но я очень слаб…
Бандиты склонились над сундучком. Внезапно тяжелая крышка с громким щелчком отскочила. Испуганные разбойники шарахнулись в стороны, арендатор выпустил сундучок из рук, и тот, перевернувшись под собственной тяжестью, упал прямо в огонь, куда тотчас вывалилось и все содержимое.
- Пощадите! Я не хотел… - простонал папаша Фуше, боясь, что его неловкость сочтут преднамеренной.
- Гром и молния! - взревел Главарь, видя, как огонь пожирает бумаги.
Носком сапога он отшвырнул сундучок в глубь очага, и, не зная, как погасить пламя, охватившее заинтересовавшие его документы, разбойник схватил старика поперек туловища и легко, словно ребенка, бросил прямо в огонь! Тело несчастного полностью накрыло пламя, которое тут же погасло. Получив новые ожоги, арендатор душераздирающе завопил, однако железная рука продолжала удерживать его на горячих угольях, пока седые волосы и холщовая рубашка не вспыхнули, как солома. Бандиты бурно захлопали, выражая восторг по поводу того, как быстро их предводитель сумел найти выход из положения.
В самом деле, документы не слишком пострадали. Обгорело только несколько листков. Бросив стенающего, обожженного арендатора, Главарь приказал перенести еще тлеющие бумаги на стол и углубился в чтение, в то время как несчастный папаша Фуше, задыхаясь, пытался выбраться из чадящего очага.
В сундучке хранились договоры на аренду, долговые расписки, документы о праве собственности, генеалогическое древо.
Внезапно Главарь вполголоса прочел: "Жан Франсуа де Монвиль… законный сын, и Франсуа Жан… внебрачный сын, не признанный отцом, был воспитан в…"
- Отлично! Этот документ и впрямь на вес золота.