Лев Александрович Линьков родился в 1908 году в Казани, в семье учителя. Работал на заводе, затем в редакции газеты "Комсомольская правда". В 1941-51 годах служил в пограничных войсках. Член КПСС.
В 1938 году по сценарию Льва Линькова был поставлен художественный кинофильм "Морской пост". В 1940 году издана книга его рассказов "Следопыт". Повесть Л. Линькова "Капитан "Старой черепахи", вышедшая в 1948 году, неоднократно переиздавалась в нашей стране и странах народной демократии, была экранизирована на Одесской киностудии.
В 1949-59 годах опубликованы его книги: "Источник жизни", "Свидетель с заставы № 3", "Отважные сердца", "У заставы".
Повесть "Большой горизонт" посвящена боевым будням морских пограничников Курильских островов. В основу сюжета положены действительные события. Суровая служба на границе, дружный коллектив моряков, славные боевые традиции помогают герою повести Алексею Кирьянову вырасти в отличного пограничника, открывают перед ним большие горизонты в жизни.
Содержание:
Здравствуй, Тихий океан - (вместо предисловия) 1
Глава первая - Остров спокойствия 3
Глава вторая - Первый шквал 6
Глава третья - "Лекарство" боцмана Доронина 9
Глава четвертая - Обыкновенная операция 12
Глава пятая - Комсомольская совесть 16
Глава шестая - Мыс Доброй Надежды 19
Глава седьмая - Последняя улыбка "Хризантемы" 23
Глава восьмая - Магнит Падуна 25
Примечания 26
Большой горизонт
повесть
Здравствуй, Тихий океан
(вместо предисловия)
Из Владивостока мы вышли в конце сентября, ласкового в этих краях. Над бухтой Золотой Рог стоял пронзительно-синий штиль, и долго еще были видны караваны горбатых рыжих сопок, бредущих над удаляющимся городом.
Форштевень "Дальстроя" разгонял небольшие волны. На волнах раскачивались не желавшие отставать от нас отраженные облака. Желтоклювые чайки, горланя, вились за кормой, выжидая добычу. Время от времени высокая труба выбрасывала клубы дыма, теплая тишина прибивала его к воде, гася синеву.
На траверзе мыса Поворотный "Дальстрой" лег курсом на северо-восток, в открытое море, такое же спокойное, как и бухта, как и залив.
- До чего же духовитый воздух! - Федот Петрович распахнул ворот рубахи.
Трудно определить, сколько Петровичу лет: по ясным, поголубевшим от морской воды глазам - никак не больше пятидесяти, по реденькому же, седому, впадающему в желтизну хохолку среди залысин - за все шестьдесят.
В соседстве с ним притулилась к фальшборту жена - сухонькая тихая старушка, встревоженная бескрайностью впервые увиденного моря.
Не в пример жене говорливый Петрович быстро перезнакомился со многими пассажирами, расспросил, кто куда и по какой надобности едет, сообщил, что сам он сормовский кузнец и держит со старухой путь к младшему сыну, на Курильский остров К.
- Не вдруг надумалось распрощаться с судоверфью - оттрубил там без малого сорок годков, да Володька все бомбил и бомбил из письма в письмо: Сормово-де без тебя не обедняет, а на Курилах без классных кузнецов полный зарез.
Петрович с усмешкой кивнул на жену:
- Моя Матвеевна, конечное дело, противилась: "Да куда на старости лет улетать из родного гнезда, да вдруг на море утонем..." Еле уговорил...
Произнес он последние слова чуть ли не шепотом, а жена как-то услышала.
- Брось пустое болтать! - нежданно-негаданно взвилась она.- "Уговорил"... Не за тобой - к внукам еду. Сам печалился: "Погибнут без меня яблони в садочке..."
Вот так тихонькая старушка!..
- Утонуть не утонем, а шторма, пожалуй, не миновать,- негромко сказал капитан 1 ранга Самсонов.
Яоглядел палубу - всюду пассажиры, наверное человек полтораста, не меньше: курильские, камчатские и чукотские старожилы, возвращающиеся с материка из командировок и отпускав;
переселенцы вроде Петровича с женой, многие с семьями, с детьми. Кто пил чай тут же на палубе; кто читал или дремал, прикорнувши к чемодану или сундучку; кто азартно стучал костяшками домино. На корме пела молодежь. ("Комсомольцы - курские и полтавские. На Камчатку работать едут",-сообщил нам с Самсоновым Петрович.) Компания рослых рыбаков ("Ревматизм под Владивостоком на курорте укрощали",- сказал Петрович), не забывая опрокинуть стаканчик и закусить горбушей, костила на чем свет стоит директора рыбозавода, какого-то Марченко, повинного в том, что колхоз в пролове. ("Сети Марченко прислал им неподходящие".) Молодожены лейтенант-пограничник и юная учительница из Сочи (это тоже успел узнать старый кузнец!), уединившись, никак не могли наглядеться друг на друга. Мальчишки и девчонки с веселым гамом играли в прятки под спасательными лодками, среди палубного груза - ящиков со станками, крепко-накрепко принайтовленных автомашин.
Разве кто-нибудь из пассажиров думал сейчас
0 шторме?..
- Поглядите на солнце,- добавил капитан 1 ранга,- верный признак.
Тут только обратил я внимание, что возле солнца появился белесый круг, как у луны в морозную ночь.
С капитаном 1 ранга мы познакомились во Владивостоке: мне, московскому литератору, оформляли документы для поездки к пограничникам, на один из курильских островов - остров Н., Самсонов получал предписание - он ехал к месту нового назначения, в Петропавловск-Камчатский.
"Вот вам и попутчик,- обрадовал меня офицер штаба.- Знает Дальний Восток не хуже, чем вы - улицу Горького. Кстати говоря, и на острове Н. не так давно служил".
Можно ли было после этого усомниться в прогнозах капитана 1 ранга?
Под вечер "Дальстрой" попал в мертвую зыбь. Ни малейшего ветерка, а пароход закачало. К нашему удивлению, одним из первых стал мучиться морской болезнью Петрович.
- С непривычки,- виновато бормотал он. Плечи его опустились, хохолок надо лбом поник.
- Известно, с непривычки,- засуетилась Матвеевна.- Пойдем, голубчик, в помещение, передохни.
Через вахтенного матроса капитан "Дальстроя"- они с Самсоновым оказались давними друзьями - пригласил нас к себе в каюту.
- "Веселые" новости,- протянул он пачку радиограмм.
"Всем! Всем! Всем! Идет тайфун!.." - тревожно сообщало радио. Далее следовали цифры метеорологических сводок. Предупреждения посылали и Китай, и Япония, и Корея, я наше Приморье.
- Как его окрестили?-спросил Самсонов.
- "Дженни". Возникла четверо суток назад к востоку от Филиппин. Предполагали, что "Дженни" минует Японию с юга и уйдет в океан, а она взяла да свернула к норд-весту, прошла Корейским и Цусимским проливами и мчит к нам на север. Над Цусимой атмосферное давление упало до девятисот миллибар .
Самсонов приподнял брови:
- Какая скорость перемещения?
- Начальная - двадцать, сейчас свыше ста километров в час,- ответил капитан.- Сегодня к семнадцати ноль-ноль "Дженни" успела утопить двадцать шесть судов.
- Где решил отстояться?
- Думаю зайти на Хоккайдо в Отару.
- Гавань приличная,- согласно кивнул Самсонов и обернулся ко мне: - Придете на Н., не забудьте расспросить Баулина, как он выбрался из объятий "Надежды".
"Дженни", "Надежда"... Трудно сказать, почему Надежда или Дженни должны обозначать ураганные ветры, грозовые ливни и гигантские волны, но факт остается фактом - именно женские имена присваиваются разрушительным тайфунам, проносящимся над Тихим океаном...
Я покосился на анероид: и на нашей широте синяя стрелка упала до семисот тридцати миллиметров.
. К ужину в кают-компании собралось всего десятка три пассажиров. Тарелки подпрыгивали в гнездах; ложки и ножи с вилками норовили ускользнуть к соседям. Занавески съезжали с иллюминаторов то вправо, то влево, и в черных кругах раскачивались созвездия.
Общий разговор не клеился. Даже рыбаки поглощали свои порции молча. Петрович и Матвеевна не появлялись.
После ужина Самсонов предложил подняться на пару минут в рулевую рубку.
- Держитесь за леер,- положил он мою ладонь на протянутый над палубой трос.
Если в иллюминаторах кают-компании качались Большая и Малая Медведицы, то здесь ходуном ходило все звездное небо. По-видимому, "Дальстрой" взял круче на восток - вдобавок к килевой началась и бортовая качка.
- Похоже, что "мисс Дженни" заденет "Дальстрой" своим шлейфом,- встретил нас в рубке капитан.
- Где находимся?- спросил Самсонов.
- На подходе к траверзу мыса Сякотан-Мисаки. Через час-полтора должны быть в Отару. Если поспеем. Японское радио прекратило все передачи. Одни сводки об атмосферном давлении, скорости ветра и трассе тайфуна.
Капитан повернулся к подвахтенному:
- Команде приготовиться закрыть вентиляторы.
Самсонов тронул меня за локоть:
- Пойдем поспим. Тут мы лишние...
Спать, ожидая тайфун! Из чего только сделаны нервы у моряков?
...Мне и в голову не приходило дотоле, что стальной корабль может издавать столько разных звуков: "Дальстрой" скрипел, дребезжал, трещал, скрежетал, стонал.
Миг спустя после того как я очнулся от полудремы, что-то с яростью, с грохотом ударило в борт корабля. Стальная обшивка завибрировала. Пол и стены поменялись местами. Электрическая лампочка подмигнула вдруг откуда-то сбоку и тут же метнулась обратно вверх.
- Пора вставать,- послышался далекий голос Самсонова.
Он стоял рядом, посредине каюты, упершись одной рукой в шкаф, другой уцепившись за крючок вешалки.
Изловчась, я поймал летающие из угла в угол сапоги.
Наверху гудело, завывало, свистело, барабанило.
Зачем, куда собрался Самсонов в такую непогодь? Не лучше ли переждать шторм здесь, в сухом месте, в тепле?..
- Капитан просит вас помочь!- на пороге внезапно распахнувшейся двери стоял третий помощник. Мокрый до нитки и, как мне показалось, растерянный, он перевел дыхание: - Налетело внезапно. Ураганный ветер… Капитан просит вас успокоить пассажиров. Закрепляем палубный груз. Аврал... Если кто в силах...
- Мы готовы,- Самсонов нахлобучил фуражку.
Первой каютой, куда мы добрались, была общая женская каюта. Большинство пассажирок лежало на койках, прижимая к груди испуганных ребятишек.
- Мама, мамка, пить!- всхлипывая, просил мальчуган. А мама его не могла пошевелиться, стонала.
- Все обойдется, не волнуйтесь! - успокаивала молоденькая учительница из Сочи переселенку из-под Смоленска. А у самой в глазах тревога и губы цвета снятого молока.
По полу каюты, стуча, звеня, перекатывались раскрытые чемоданы, корзины, чайники, игрушки, туфли.
- Не плачь, бабоньки, не потонем! Собирайте, складывайте все,- командовала старая Матвеевна.- Сюда вот, сюда, в уголок... Вяжи. После разберемся что чье.
Увидав нас, она вдруг рассердилась:
- А вам, мужики, что надобно? Без вас управимся! Или наверху с матросами дела нет?
В мужской каюте также большинство пассажиров валялись на койках, измученные морской болезнью.
- Погибель моя пришла... И куда меня, старого дурака, понесло,- еле вымолвил осунувшийся Петрович, приоткрыв набрякшие веки.- Все нутро вывернуло. Моченьки нет.
Самсонов переждал новую волну, круто накренившую судно.
- Товарищи, кто из вас может встать? Нужна срочная помощь. Шторм грозит смыть палубный груз.
Петрович с трудом приподнялся:
- Что сказал?
- А вы... Кто вы, собственно, чтоб командовать?- покосился на Самсонова позеленевший белобрысый парень, один из тех, что ехали на Камчатку.
- Не перечь, подымайся! - хрипло произнес Петрович и сполз с койки.
И далеко не сразу вслед за ним, пошатываясь, слезло с коек пятеро рыбаков.
- А ну-ка, подымись, ребята, подымись! - повторил Петрович и вдруг возвысил голос: - Коммунистам и комсомольцам приказываю!
На пол спрыгнуло еще семеро.
..."Дальстрой" не раскачивался, нет, он то беспомощно метался из стороны в сторону, то нелепо приостанавливался, дрожа всем корпусом, полз на водяную гору и опять проваливался, захлебываясь в обрушивающихся на него тяжелых валах, будто был не большим океанским пароходом, а рыбачьей лодкой.
Грохочущая, свистящая тьма окружала корабль. Прожектора освещали палубу не ярче, чем тусклая семилинейная лампа, готовая вот-вот погаснуть.
"Что могут сделать муравьи-люди в этом светопреставлении? - подумалось мне, когда мы выбрались на палубу.- Разве одолеть сорванные с креплений, скользящие по мокрой палубе огромные ящики? Разве остановить грузовик, устремившийся к фальшборту? И разве услышишь в этом громе, грохоте и свисте слова команды?"
Вот сорвало с места и выплеснуло за борт, как соломинку, спасательную шлюпку. Вот лучинкой переломилась грузовая стрела.
Беззвучные молнии вспыхнули одна за другой, и в слепящем свете этих мгновенных вспышек будто застыли клочья низких облаков; замерли фигурки людей; туго натянутыми струнами представились струи ливня.
...В гавань "Дальстрой" вошел глубокой ночью, едва не ударившись бортом о торец волнолома.
"Встал на якоря в Отару. На подходе к порту был застигнут тайфуном. Человеческих жертв нет. Во время аврала матросу Ефимову сломало руку. Четверо пассажиров из числа помогавших при спасении груза получили ушибы, семеро легко ранены. За борт смыло спасательную шлюпку и две автомашины. В нескольких местах поврежден фальшборт, сломаны две грузовые стрелы. В машинном отделении повреждены вспомогательные механизмы. Исправляем своими силами. Положение серьезное. Кончаю..." -поспешно выстукивал радист донесение в Правление пароходства, во Владивосток.
Вокруг "Дальстроя" тусклыми светлячками метались огни - десятки, если не сотни, отличительных огней пассажирских и грузовых кораблей, шхун, сейнеров. Сквозь рев урагана прорывались гудки, свистки и сирены - предупреждали о смене стоянки судов, взывали о помощи. Стоявший рядом с "Дальстроем" японский плавучий рыбозавод неожиданно развернулся бортом к волне. Двенадцатибалльный ветер накренил черную громаду парохода и поволок его на волнолом. На палубе забегали люди, донеслись отрывистые, сиплые слова команды.
- Сорвало с якорей! - крикнул мне в ухо Самсонов.
Пароход истошно загудел, и тотчас, будто моля о пощаде, завыла сирена оказавшегося на его пути сейнера. Завыла и захлебнулась - корма плавучего завода подмяла сейнер под себя.
Неподалеку от нас стоял и советский теплоход "Новгород", прибуксировавший в Отару огромный сигарный плот. На мостике "Новгорода" тоже засуетились.
- На "Дальстрое", эй, на "Дальстрое"! На меня несет танкер! На "Дальстрое", слышите? На меня несет танкер! - хрипел мегафон с буксира.
Перекладывая якоря и маневрируя ходом, "Дальстрой" помог "Новгороду" перейти к месту новой стоянки. Танкер пронесло всего в нескольких метрах от сигарного плота. Что произошло бы, если бы груженное бензином судно с маху стукнулось о тысячетонный плот?!
Захлебывающееся радио с треском, с посвистом, с завываниями посылало в эфир сумятицу тревожных, трагических сообщений с кораблей, находящихся в открыто^ море: "Появилась течь в трюме...", "Не могу управляться...", "Выбросило на камни...", "Спасите наши души...", "Почему не светят маяки?"
Маяки на мысу и у входов в гавань светили, но лучи их померкли в потоках ливня.
Взглянув на светящийся циферблат часов, капитан прокричал осипшим голосом, прозвучавшим как хриплый шепот, чтобы пробили четвертые склянки.
Два часа ночи...
Почти в полном одиночестве мы с Самсоновым выпили в кают-компании горячего кофе. Большинство пассажиров, измученных тайфуном, спало.
- Петровича видали? - улыбнулся Самсонов, поправляя на лбу повязку. (Ему тросом рассекло бровь.)
- Как не видать...
Во время аврала, когда один из ящиков со станками докатился почти до самого фальшборта, Петрович подсунул под ящик обломок грузовой стрелы и, как рычагом, остановил его.
Когда же мы очутились под защитой волнолома, с трудом веря этому, Петрович неизвестно откуда узнал про аварию в машине и петухом налетел на механика:
- Это как же понять? Требуется срочный ремонт, а кузнецы сиди без дела? Веди меня в машину!
Лишь убедившись, что больше его помощь не требуется, Петрович выбрался из машинного отделения, как-то сразу весь обмяк, ссутулился, попросил, чтобы ему подсобили добраться до каюты.
- Или молодых не хватило? - встретила в дверях мужа Матвеевна.- Тоже герой нашелся! Погляди-ка на свою личность - краше в гроб кладут.
- Угомонись,- прошептал Петрович.- На себя глянь. Лица-то нет. Иди, голуба, передохни, небось тоже притомилась.
...Восьмые сутки раскачивался "Дальстрой", стоя на якорях в гавани Отару. "Дженни", хоть и порастратила изрядно свои силы, все еще не позволяла нам покинуть гостеприимную бухту. Все повреждения на корабле были исправлены, команда и пассажиры коротали время кто как умел. Мы с Самсоновым предпочитали проводить вынужденный досуг за шахматами, и, честно говоря, они уже начали мне надоедать.
- А что хуже, тайфун или моретрясение? - сдав очередную партию, спросил я у капитана 1 ранга. Мне вспомнилось, что пару лет назад на Япснию и наши Курилы обрушилось и это грозное стихийное бедствие.
- Разные вещи. Грубо говоря, тайфун - штука ясная. Сами теперь убедились, что заранее бывает известно, откуда идет тайфун, где и когда вам его следует, ждать. С моретрясением дело посложнее. Правда, такие беды, как тайфун, оно редко приносит, но предсказать его трудно.
Самсонов легонько постучал карандашом по лежащей на столе карте:
- Вам известно, конечно, что наша Курильская гряда - одно из звеньев знаменитого вулканического кольца, которое опоясывает Тихий океан по так называемому разлому земной коры. Здесь вот,- снова постучал он по карте,- как раз в соседстве с Курилами, находится самая глубоководная впадина в мире: одиннадцать километров с лишком! Эверест потонет с макушкой...
- Ничего себе "разломчик"!
- Так вот, представьте себе, что где-то далеко от берега в результате подводного землетрясения произошло резкое, стремительное изменение рельефа морского дна. Поднялось оно, скажем, или опустилось,- значит, тотчас же поднялась или опустилась в этом районе и вся толща воды.
- И во все стороны пойдут волны?
- Какие? Как пойдут? Обычная, поднятая ветром волна - не что иное, как колебание верхнего слоя воды. Во время же моретрясения колеблется именно вся толща воды, от дна океана до поверхности. Вся. В волнение приходят колоссальные водяные массы, в тысячу... какое там - в десятки тысяч раз больше, чем в штормовом слое.
- Что же делается с кораблями? Переворачивайся вверх килем?