* * *
Все утро я праздно шатался по городу, покупал сувениры для туристов на пьяцца Кавур, где с радостью обнаружил магазин, торговавший английскими книгами. Долго сидел в кафе на бульваре, неторопливо читая английский роман и запивая его бесчисленным количеством кофе. Сколько месяцев я не мог себе позволить такой роскоши!
Ближе к полудню я отправился в яхт-клуб, решив немного выпить. В баре стоял непривычный шум, источником которого, как я сразу определил, была группа полупьяных людей, спорящих о чем-то в глубине комнаты. Большинство членов клуба подчеркнуто не обращали внимания на столь вызывающее поведение. Заказывая официанту виски, я спросил:
- По какому поводу торжество?
- Что вы, синьор, какое торжество, просто пьяные бездельники.
Я поинтересовался, почему секретарь не прикажет вывести их из клуба.
Официант беспомощно пожал плечами:
- Что поделаешь, синьор, есть люди, для которых правила не существуют, а здесь как раз такой человек.
Я прекратил расспросы, в конце концов не мое дело учить итальянцев, как вести себя в клубе, в котором я всего-навсего гость.
Но свой бокал я понес в соседнюю комнату и уселся почитывать роман. Книга была интересной, жаль, что мне никогда не удавалось дочитать ее, а хотелось наконец узнать, как выпутается герой из такого трудного положения, в которое его поставил автор. Но я не одолел и шести страниц, как подошел официант и сообщил, что меня хочет видеть дама. Выйдя в фойе, я нашел там Франческу.
- Что вы здесь делаете? - рассердился я.
- Торлони в Рапалло, - ответила она.
Я не успел ничего сказать, потому что из-за угла появился секретарь клуба, который увидел нас.
- Нам лучше пройти внутрь, здесь мы выглядим слишком подозрительно.
Секретарь уже спешил к нам со словами:
- О, мадам, мы так давно не имели чести видеть вас у себя.
Я был членом клуба, правда, только почетным, поэтому спросил:
- Надеюсь, я могу пригласить мадам в клуб?
Вид у секретаря почему-то стал испуганным, и говорил он как-то нервно:
- Да-да, конечно… Мадам нет необходимости расписываться в книге.
Провожая Франческу в комнату, я пытался разобраться, что же так могло взволновать секретаря, но мысли мои были заняты другим, и я забыл о нем.
Усадив Франческу, я спросил, что она будет пить. Она выбрала кампари и тут же затараторила:
- Торлони привез с собой еще людей.
- Остыньте, - сказал я и заказал официанту кампари. Когда он отошел от стола, я спросил: - А что известно о Меткафе?
- Фэамайл вышел из Генуи, но где он сейчас - неизвестно.
- А Торлони?
- Час назад он заказал себе номер в гостинице на пьяцца Кавур.
Невероятно, но именно час назад я был там. Я даже мог его видеть!
- Говорите, он приехал не один?
- С ним восемь человек.
Дело плохо. Видимо, готовится нападение. Восемь и восемь - уже шестнадцать, да еще сам Торлони и, возможно, Меткаф, Крупке, марокканец, может быть, в экипаже есть и другие… Больше двадцати человек!
- Надо действовать быстро. Многое придется организовать по-другому. Поэтому я пришла сюда сама, некого было послать, - сказала Франческа.
- Сколько у нас людей?
- Двадцать пять, потом подойдут еще. Пока я не могу точно сказать. - Она была настроена решительно.
Не так уж плохо, перевес все еще на нашей стороне. Интересно, почему Торлони собрал столько людей? Скорее всего, он пронюхал о наших союзниках - партизанах, значит, такого преимущества, как момент неожиданности, мы лишились.
Официант принес бокал кампари, и, пока я с ним расплачивался, Франческа, отвернувшись, смотрела в окно на стоянку яхт. Когда официант ушел, она спросила:
- Что там за судно?
- Которое?
Она указала на моторную яхту, которую я рассматривал в свой прошлый визит сюда.
- А, эта! Наверняка плавучий бордель какого-нибудь толстосума.
В голосе ее появилось напряжение.
- А называется?
Я порылся в памяти.
- Э-э… кажется, "Калабрия".
Она так сжимала подлокотники кресла, что у нее побелели пальцы.
- Яхта Эдуардо, - тихо произнесла она.
- Кто такой Эдуардо?
- Мой муж.
Тут все стало понятно. Вот почему у секретаря было испуганное лицо. Неприлично иностранцу приглашать даму, когда ее муж где-то поблизости, а может, и в соседней комнате. Ситуация показалась мне смешной.
- Наверняка он и есть тот парень, который поднял шум в баре.
- Я должна уйти, - сказала Франческа. - Не хочу сталкиваться с ним. - Она отодвинула свой бокал и взялась за сумочку.
- Вы могли бы допить. В первый раз я вас угощаю. По-моему, ни один мужчина не заслуживает того, чтобы из-за него отказываться от такого чудесного вина.
Франческа успокоилась и подняла бокал.
- Эдуардо вообще ничего не заслуживает, - решительно заявила она. - Ну ладно, буду современной и допью вино, но все равно мне пора уходить.
И все-таки мы столкнулись с ним. Только Эстреноли - судя по тому, что я слышал о нем, - мог встать так театрально в дверях, повернувшись в сторону нашего столика, и обратиться к Франческе.
- О… моя любимая жена, - воскликнул он, - не ожидал увидеть тебя здесь, в цивилизованном обществе! Я думал, ты спиваешься под заборами.
Перед нами стоял коренастый раскрасневшийся от выпитого мужчина с красивым лицом, которое портили налитые кровью глаза и безвольный рот. Тонкие усики уродливо топорщились над его верхней губой. На меня он не обращал ни малейшего внимания.
Франческа застыла, глядя прямо перед собой и сжав губы, и даже головы не повернула, когда он тяжело плюхнулся в кресло рядом с ней.
- Вас никто не приглашал, синьор, - сказал я.
С коротким смехом он повернулся и смерил меня надменным взглядом. А потом снова обратился к Франческе:
- Вижу, итальянские подонки тебя уже не устраивают, тебе подавай в любовники иностранцев.
Я вытянул ногу и, зацепившись за перекладину кресла, в котором он сидел, сильно толкнул. Кресло выскользнуло из-под него, он кувырнулся на пол, растянувшись во весь рост. Я подошел к нему:
- Я же сказал: вас не приглашали.
Он смотрел на меня снизу - лицо его багровело от злости - и медленно поднимался.
- Я выкину тебя из страны в двадцать четыре часа, - вдруг пронзительно закричал он. - Ты знаешь, кто я?!
Жалко было упустить такую возможность.
- Мусор, который плавает на поверхности, - невозмутимо ответил я и тут же добавил: - Эстреноли, убирайся в Рим, Лигурия - не самое безопасное для тебя место.
- Что ты хочешь этим сказать, - насторожился он, - ты угрожаешь мне?
- В радиусе одной мили найдется, я думаю, по меньшей мере человек пятьдесят, готовых драться между собой за честь перерезать тебе глотку, - сказал я. - Слушай меня внимательно: у тебя есть двадцать четыре часа, чтобы убраться из Лигурии. Позже я не дам и старой лиры за твою жизнь.
Я повернулся к Франческе:
- Уйдем отсюда. Здесь дурно пахнет.
Она подхватила сумочку и пошла со мной к выходу, гордо миновав остолбеневшего от растерянности Эстреноли. Я успел услышать приглушенный гул зала - посетители обсуждали происшедшее, многие посмеивались над Эстреноли.
Полагаю, многим хотелось бы сделать то же самое, но боялись связываться - он слыл слишком влиятельным человеком. Я не сожалел о своем поступке, во мне клокотала ярость.
Насмешек Эстреноли вынести не мог. Он догнал нас в фойе. Я почувствовал его руку у себя на плече и повернул голову.
- Убери руку, - холодно сказал я.
Он был почти невменяем от злости.
- Не знаю, кто ты, но британский посол узнает о тебе.
- Мое имя Халлоран, и убери свою поганую руку.
Вместо этого он сжал мне плечо и вынудил меня повернуться к нему лицом.
Это было уже слишком. Я ткнул прямыми пальцами в его дряблый живот - задохнувшись, он согнулся пополам. Тогда я ударил его. Все, что накопилось во мне из-за неудач последней недели, я вложил в этот удар; я бил Меткафа и Торлони, всех головорезов, слетевшихся сюда подобно стервятникам. Эстреноли упал как подкошенный и остался лежать бесформенной грудой, изо рта стекала струйка крови.
В момент, когда я его ударил, спину резанула жестокая боль.
- Господи, спина! - простонал я и повернулся к Франческе. Но ее не было, а передо мной стоял Меткаф!
- Какой удар! - восхищенно воскликнул он. - Ты, наверно, сломал ему челюсть. Я слышал, как она хрустнула. Ты никогда не подумывал о профессиональном боксе?
Я был слишком потрясен и промолчал, но тут же вспомнил о Франческе и стал озираться по сторонам. Она появилась из-за спины Меткафа.
- Не поминал ли этот тип британского посла? - Меткаф осмотрел фойе.
К счастью, в фойе было безлюдно, никто ничего не видел. Взгляд Меткафа задержался на ближайшей двери, которая оказалась входом в мужской туалет. Он хмыкнул.
- Не перенести ли нам останки в соседнюю комнату?
Вдвоем мы перетащили Эстреноли в туалетную комнату и втиснули в одну из кабин. Выпрямившись, Меткаф сказал:
- Если эта пташка в хороших отношениях с британским послом, то поднимется черт знает какой шум. Кто он такой?
Я назвал имя, и Меткаф присвистнул.
- Высоко ты замахнулся! Даже мне доводилось слышать это имя. За что ты врезал ему?
- Личные мотивы, - ответил я.
- Из-за женщины?
- Из-за его жены.
Меткаф застонал:
- Ну, брат, ты попал в переплет. Влип здорово - тебя вытащат из Италии за уши не позже чем через двенадцать часов.
Он поскреб за ухом.
- А может, и нет, попытаюсь как-нибудь уладить это дело. Стой здесь и никого не пускай в эту кабину. Я скажу твоей подружке, чтобы не уходила, вернусь я через две минуты.
Я уперся в стену и попытался хоть что-то понять, но поведение Меткафа не поддавалось объяснению. Спину жгло как в аду, и рука, которой я вмазал Эстреноли, ныла. Похоже, я здорово все запутал. Столько раз предупреждал Курце, чтобы не лез на рожон, а сам сорвался и к тому же по уши завяз с Меткафом.
Меткаф сдержал слово и вернулся через две минуты. С ним пришел итальянец, толстый коротышка с плохо выбритым лицом, одетый в яркий костюм.
Меткаф представил его:
- Мой друг, Гвидо Торлони. Гвидо, это Питер Халлоран.
По взгляду Торлони я понял, что он не ожидал увидеть меня.
- Понимаешь, Хал влип, - сказал Меткаф. - Разбил правительственную челюсть.
Потом он отвел Торлони в сторону, и они тихо разговаривали. Я наблюдал за Торлони и думал о том, что ситуация все больше осложняется.
Подошел Меткаф:
- Не волнуйся, Гвидо сможет уладить это дело. Он все может уладить.
- Даже с Эстреноли? - спросил я недоверчиво.
- Даже с Эстреноли. Гвидо - мистер Главный Улаживатель в здешних местах. Пошли, пусть он сам разбирается.
В фойе я не увидел Франчески. Меткаф объяснил:
- Миссис Эстреноли ожидает нас в машине.
Мы подошли к машине, и Франческа встретила нас вопросом:
- Все в порядке?
- Все замечательно.
Меткаф засмеялся:
- Кроме вашего мужа, мадам. Он будет сильно расстроен, когда проснется.
Рука Франчески лежала на дверце машины. Я положил сверху свою и незаметно нажал, призывая к осторожности.
- Мне очень жаль, Франческа, - сказал я. - Познакомьтесь, это мистер Меткаф, мой старый друг по Южной Африке.
Я почувствовал, как напряглись ее пальцы, и быстро добавил:
- Друг мистера Меткафа, мистер Торлони, присмотрит за вашим мужем. Я уверен, с ним все будет в порядке.
- О да, - бодро подхватил Меткаф. - С вашим мужем все будет хорошо. Он больше никому не причинит вреда. - Вдруг он нахмурился. - А что с твоей спиной, Хал? Лучше, если ты покажешься врачу. Хочешь, я отвезу тебя?
- Пустяки, - отмахнулся я. С Меткафом мне никуда не хотелось ехать.
- Не глупи, - возразил он. - Кто твой врач?
Ну, если он повезет нас к врачу по нашему выбору, тогда другое дело. Я посмотрел на Франческу, и она сказала, что знает хорошего врача.
Меткаф хлопнул в ладоши:
- Отлично, тогда поехали.
Итак, он повез нас через весь город, и Франческа показала дом врача. Меткаф остановился и сказал:
- Вы идите. А я подожду здесь и подброшу вас потом на верфь Пальмерини.
Это был очередной удар. Видимо, Меткаф не придал особого значения тому, что знает о нашем местонахождении. Все становилось настолько неопределенным, что я растерялся. Как только мы вошли в приемную врача, Франческа спросила:
- Это что, тот самый Меткаф? Он показался мне приятным человеком.
- Он такой и есть, - ответил я. - Но лучше не попадаться на его пути - переедет.
Я морщился от мерзкой пульсирующей боли в спине.
- Черт возьми, что же теперь делать?
- Ничего, в сущности, не изменилось, - резонно заметила Франческа. - Мы же знали, что они появятся. Теперь они здесь, только и всего.
Замечание было точным.
- Мне жаль, что я ударил вашего мужа.
- А мне нет, - просто ответила она. - Мне только жаль, что вы сами пострадали. У вас могут быть неприятности.
- Ничего не будет, - сказал я мрачно. - По крайней мере, пока он в руках Торлони. Не могу только понять, какой интерес Меткафу с Торлони вытаскивать меня из беды. Не вижу никакого смысла.
Врач освободился и принял меня. Осмотрев спину, он сказал, что порвано сухожилие, и стал пеленать меня, как ребенка. Перевязал и руку, пострадавшую от зубов Эстреноли.
Когда мы вышли от врача, Меткаф окликнул нас:
- Садитесь, я отвезу вас на верфь.
При таких обстоятельствах причин отказываться не было, и мы забрались в машину. Когда мы тронулись, я как бы невзначай спросил:
- Как ты узнал, что мы остановились на верфи Пальмерини?
- Я знал, что вы ходите где-то в этих водах, поэтому и спросил у капитана порта, не появились ли вы на горизонте, - добродушно ответил Меткаф. - Он мне все и рассказал.
Звучало правдоподобно. И если бы мне ничего не было известно о других источниках информации, я даже поверил бы ему.
- Я слышал, у вас что-то с килем стряслось, - сказал Меткаф. Это был удар ниже пояса.
- Да-а… я попробовал новый метод крепления киля, но, похоже, из этого ничего не вышло. Возможно, придется снимать киль и крепить его заново.
- Желаю удачи, - сказал он. - Будет обидно, если он отвалится, когда вы будете в море. Перевернетесь мгновенно!
Разговор удовольствия мне не доставлял. Со стороны он, может, казался обычной болтовней двух яхтсменов, но с Меткафом никогда нельзя быть ни в чем уверенным до конца.
К моему крайнему облегчению, он переменил тему.
- А что у тебя с лицом? Еще одна потасовка?
- Свалился с горной вершины, - отшутился я.
Он сочувственно почмокал губами.
- Хал, мой мальчик, тебе надо быть поосторожней. Мне не хотелось бы, чтобы с тобой что-нибудь случилось.
Ну, это было уже слишком.
- Откуда такое сострадание? - съязвил я.
Он удивленно повернулся ко мне.
- Не люблю, когда колотят моих друзей, особенно тебя. Знаешь, ты ведь довольно симпатичный парень. - Он обратился к Франческе: - Не так ли?
- Да, мне тоже так кажется, - согласилась она.
Поворот в разговоре удивил меня.
- Как-нибудь переживу, - проворчал я. Меткаф уже выруливал к воротам верфи. - Не впервой.
Мы с Франческой вышли из автомобиля, и Меткаф спросил вдогонку:
- Хал, не хочешь показать свой новый способ крепления киля?
Я хмыкнул:
- Мой Бог, я же профессиональный конструктор и никому не демонстрирую свои неудачи.
Если он может вести непринужденную двусмысленную беседу, то почему я не могу. Он улыбнулся:
- Мудро с твоей стороны. До встречи!
Я подошел вплотную к машине - подальше от ушей Франчески.
- Что будет с Эстреноли?
- Ничего особенного. Гвидо доставит его к хорошему врачу: который умеет держать язык за зубами, тот подправит его, потом Гвидо забросит его в Рим, на прощанье хорошенько припугнув. По-моему, Эстреноли не из храброго десятка, а наш Гвидо может сильно напугать, когда захочет. И на этом все кончится.
Я отошел от машины слегка успокоенный. Я боялся, что Эстреноли сбросят на дно залива в бетонной упаковке, а мне не хотелось иметь на совести чью-то смерть, даже его. Я обернулся:
- Спасибо. Думаю, еще увидимся. Вряд ли можно избежать встречи… в таком маленьком городишке, как этот, не так ли?
Он включил двигатель и медленно поехал, улыбаясь мне в боковом окне.
- Ты хороший парень, Хал. Не позволяй никому обойти себя.
И он уехал, оставив меня гадать, что, черт возьми, он имел в виду.