- Не возражаю,- ответил я и вновь посмотрел на карту Лабрадора, ища ответ на терзавший меня вопрос: что же все-таки заставило отца вскочить на ноги? Он встал, чтобы взглянуть на карту, но зачем это было ему нужно? Что занимало его мысли?
После похорон, утром того дня, когда я уезжал в Бристоль, почтальон принес заказную бандероль на мое имя. В пакете были радиожурналы и письмо с выражением благодарности. В том же письме мне сообщили, что подтверждения радиограммы получить не удалось и канадские власти сочли нецелесообразным возобновлять поиск.
Так-то вот! "Эксперты" - скорее всего психиатры - просмотрели журналы и заключили, что отец сошел с ума. Я разорвал письмо пополам и сунул клочки в чемодан вместе с тетрадками. Мне не хотелось, чтобы мама случайно нашла эти обрывки.
Она пошла провожать меня на вокзал. Перед самым отходом поезда мать вдруг вцепилась в мою руку.
- Ян, забудь об этой истории с Лабрадором, хорошо? Я не переживу, если ты...
Запел свисток, и она поцеловала меня, крепко прижав к груди. В последний раз она обнимала меня так еще в детстве. Лицо мамы было бледным и усталым, она плакала.
Я не захватил с собой ничего почитать и какое-то время просто сидел, глядя на задворки Лондона. Но вот город мало-помалу остался позади, за фабричными корпусами показалась зелень полей. Я подумал о матери, о том, как она вдруг снова упомянула Лабрадор. Не радиограмму, не двух человек, чья жизнь стояла на карте, а сам Лабрадор. Именно полуостров Лабрадор занимал ее мысли, занимал сам по себе, и это показалось мне странным. Я достал журналы и снова просмотрел их, выделив более пятидесяти упоминаний о Брифе. На их основе я попытался представить себе, что случилось.
Первая точка, которой экспедиция достигла 10 августа, была отмечена знаком А1 и снабжена подписью: "Где это?" Спустя трое суток отец упомянул район реки Муази, а 15 августа записал: "Переместились в A3". Потом - значки B1, B2, В3. Это были кодовые наименования исследуемых районов. О целях экспедиции не упоминалось, неизвестно, искала ли она золото, уран или просто железную руду. Но это было не общее обследование: Бриф работал на компанию по разработке недр, кодировал обозначения и рапорты. То, что впоследствии он отказался от шифра, свидетельствовало об отрицательных результатах поисков. Так, например, В3 вскоре стало рекой Моуни. Тут отец написал: "Вероятное направление - на Винокапау!" К 9 сентября экспедиция достигла точки С1, какого-то озера Разочарований. Перевернув две страницы, я впервые натолкнулся на фамилию Ларош. Она была выведена печатными буквами, жирно подчеркнута и снабжена громадным вопросительным знаком с пометой: "Спросить Леддера".
Одним словом, мне стало ясно, что отец принимал сообщения Леддера, адресованные в Монреаль, в компанию Макговерна. Сообщения эти представляли собой зашифрованные доклады Брифа, которые он отправлял из какого-го района Лабрадора. Отец следил за передающей частотой Брифа, что подтверждалось записями. 12 сентября Бриф запросил самолет, чтобы перелететь в точку С2, 13 сентября отец сделал запись: "Самолет задерживается из-за погоды. Бриф просит два рейса, как обычно. Троих перевезут в первую очередь, его и Бэйрда - во вторую. Если С2 севернее С1, это значит, что они подбираются совсем близко".
Видимо, первый рейс прошел трудно, потому что отец записал: "Самолет не вернулся. Тревога. Держать постоянную связь на волне 75 метров". И час спустя: "Туман рассеялся, но самолета все нет". В 22.15 - "Экспедиция идет к 02, самолет вернулся. Доклад Брифа... мерзкая погода..." Последние строки совсем было не разобрать, зато комментарий отца был написан четко и ясно: "Чертовское невезение! В нем ли причина? Всего час до темноты. Что влечет этого дурака?"
Последующие записи не содержали ничего, кроме времени выходов в эфир. Записи соответствовали английскому летнему времени, отличавшемуся от времени в Гус-Бей на четыре часа. Именно на этой странице отец написал: "С2, С2. Где это, черт возьми?" Потом - строка из песни, а дальше - ряд странных названий: Моуни, Винокапау, Атиконак...
Я взял последний журнал, тот, который мать пыталась спрятать от меня. В ту ночь отец, похоже, не спал, потому что первая запись была сделана в восемь утра: "Леддер не смог связаться". Через час: "Связи нет". К полудню промелькнула запись: "Налажен поиск". Потом упоминания о плохой погоде и фраза: "База спасения с воздуха, Пор-Картье".
Я еще раз проверил те записи, возле которых ранее поставил галочки. На второй странице стояло: "Леддер вызывает Лароша", чуть погодя фамилия Ларош повторялась прописными буквами и сопровождалась фразой: "Нет, не может быть. Я схожу с ума". Имен тех троих, что перелетели в С2 первым рейсом, нигде не было, только строка из программы новостей: "Три человека эвакуированы из С2, все целы и невредимы".
Далее: "26 сентября, 13.00-конец. 17.44. - связался с Леддером, Бриф и Бэйрд мертвы, Ларош жив-здоров. Ларош? Невозможно!"
На работу я прибыл в расстроенных чувствах и не стал отмечаться в конторе, завернув вместо этого в бар аэропорта. Увидев Фарроу, который беседовал с компанией пилотов грузовых самолетов, я вновь подумал, что мне, возможно, еще удастся убедить власти что-то предпринять. Фарроу был тем самым канадским летчиком, который рассказал мне о поисках пропавших геологов. Кроме того, я знал, что он возит грузы через Атлантику и наверняка рано или поздно совершит посадку в Гус-Бей.
Подойдя к группе пилотов, я отозвал канадца в сторону и снова спросил его об экспедиции.
- Розыски отменили неделю назад,- сказал Фарроу.- Бриф и Бэйрд погибли, летчик выбрался один.
- Да, знаю.- Я заказал для пилота фруктовый сок: ему предстоял полет на следующее утро.
- Так что же тебя гложет?
- Ты когда-нибудь садишься в Гус-Бей?
- Разумеется.
- Знаешь радиста по имени Леддер? Из МТ.
- МТ - значит министерство транспорта.
- Ты не мог бы поговорить с ним, когда приземлишься в Гус-Бей? Хотя бы по телефону.
- А о чем?
- Видишь ли... Этот Леддер держал связь с английской станцией G2STO и одновременно с Брифом и фирмой, на которую работали геологи. Власти запросили у него полный доклад обо всем этом деле, а я хочу иметь копию.
- А ты напиши этому Леддеру, - посоветовал Фарроу.- Или же расскажи мне все без утайки. Зачем темнишь? Почему тебя так интересует этот доклад?
- G2STO - это мой отец,- поколебавшись, признался я и рассказал ему обо всем: о телеграмме от матери, о своих открытиях, о реакции властей. Фарроу даже не пытался скрыть недоверия.
- Как он мог получить сигнал от Брифа, когда тот был мертв уже несколько дней? - спросил он меня.
- Так говорят,- ответил я.- Но чем тогда объяснить вот это?
Я подал ему листок со своими записями, сделанными в поезде. Фарроу внимательно изучил его.
- Все это было в отцовских радиожурналах, - объяснил я.- Ну, похоже это на каракули сумасшедшего?
Канадец нахмурился.
- Журналы у тебя?
- Да...
И тут посыпались вопросы. Выдоив из меня все, что я знал, Фарроу спросил:
- Значит, ты хочешь, чтобы я уточнил все это, поговорив с Леддером? - Он принялся перечитывать листок. Молчание так затянулось, что я уже совсем пал духом, когда пилот вдруг сказал: - Знаешь что, потолкуй с ним сам. Лети в Гус-Бей.
- Что? Лететь? Самому? - Он усмехнулся.
- Лететь. Другим транспортом туда не попадешь. Слушай, если ты уверен, что твой отец был совершенно здоров, тогда эти записи, выходит, соответствуют действительности. Значит, ты должен лететь. Жив Бриф или нет - это другой вопрос. Есть такая штука, как сыновний долг. Если к Леддеру явлюсь я, он ответит на мои вопросы, но тем дело и кончится. Нет, лететь должен ты.
- А деньги? - только и смог сказать я.
- Они тебе не понадобятся. Я вылетаю завтра утром, в половине пятого вечера по канадскому времени будем в Гус-Бей. Там я дам тебе два часа. С борта радируем, чтобы Леддер ждал на аэродроме. Идет?
Он говорил совершенно серьезно, а я никак не мог в это поверить.
- Но...- Все это было так неожиданно, да и Канада казалась мне чем-то вроде другой планеты. Я ведь покидал Англию только однажды, когда ездил туристом в Бельгию.- А как насчет правил? Лишний вес на борту и прочее...
Я вдруг понял, что отчаянно ищу предлог для отказа.
- У тебя есть британский паспорт? - Паспорт у меня был, остался еще со времен поездки в Брюгге и Гент.
- Ну и прекрасно. А о правилах не беспокойся: у меня все таможенники друзья и тут и в Гус-Бей.
- Я должен подумать... - Фарроу схватил меня за руку.
- Слушай, парень, ты веришь своему отцу или нет?
Тон Фарроу не на шутку задел меня.
- Он умер из-за этой радиограммы!
- Ну вот видишь. К тому же, если Бриф выходил в эфир двадцать девятого сентября, значит, произошла либо какая-то ужасная ошибка, либо...- Тут канадец помрачнел.- Либо нечто еще хуже. Такое, о чем мне и думать противно. Предупреждаю: убедить власти в том, что Ларош ошибся, будет нелегко. Если это действительно непреднамеренная ошибка, а не... Словом, решай!
У меня не хватило духу отпираться дальше...
- Вот и Гус-Бей! - Фарроу кричал мне в ухо, показывал пальцем, но я сидел затаив дыхание и ничего не видел.- Премилое местечко! Заблудиться тут - пара пустяков: ничего, кроме озер, и одно от другого не отличишь. "Земля, которую бог подарил Каину" - так назвал эту страну Жак Картье, когда открыл ее!
Мы заходили на посадку. Воды залива, казалось, вздымаются навстречу самолету. Бортинженер хлопнул меня по плечу.
- Я найду тебе комнату в гостинице для летного состава,- сказал Фарроу, когда я собрал свои вещи.- Там и перекусишь. Сейчас двадцать две минуты шестого.
Он двинулся к открытой двери, и я услышал с той стороны чей-то голос:
- Капитан Фарроу? Я - Саймон Леддер. Мне велели встретить ваш самолет.
Голос звучал тихо, растерянно и чуть враждебно. Я подскочил к двери и очутился лицом к лицу с Леддером. Он стоял, засунув руки в карманы, вид у него был усталый и недовольный.
- Так это вы хотели повидать меня? - спросил Леддер вялым, бесцветным голосом.- Зачем?
Я немного растерялся.
- Вы помните фамилию Фергюсон? Джеймс Финлей Фергюсон? Этот человек умер, но...
- Вы говорите об экспедиции девятисотого года? - В его глазах, смотревших на меня из-за толстых линз в роговой оправе, вдруг блеснул огонек интереса.
Интуиция должна была подсказать мне, что именно сейчас наводится тот мостик, который заполнит пробел в моих знаниях о прошлом, но я был слишком занят мыслями о Брифе и отцовских записях.
- Нет, - сказал я.- Станция G2STO. Вы вступали с ней в связь. Три раза. Огонек интереса померк.
- Шесть, если уж быть точным.
- Нам надо поговорить. Есть один-два вопроса...
-- Вопросы? - Это слово, казалось, вывело его из равновесия. - Меня уже несколько дней беспрерывно мучают вопросами об этом радиохулигане! G2STO! Я убил день на подготовку доклада о нем, у начальника станции есть копия, к которой мне нечего добавить. Нечего! Хотите посмотреть? Я кивнул, и мы зашагали по летному полю.
- Так вам известно о Брифе? - спросил он вдруг.- Радиограммы не было, он не мог ее послать.
- Откуда вы знаете?
- Откуда? Да оттуда! Он помер.
- Вам это точно известно? - Леддер стал как вкопанный.
- Что вы хотите этим сказать?
- О его смерти сообщили, и только.
- Куда это вы клоните?
- Вы слушали Брифа в два часа двадцать девятого?
- Мне было велено ждать его передачи в девять вечера.
- Правильно,- кивнул я, вспомнив о разнице в четыре часа.- А в другое время вы не слушали?
- Чего ради? Поиски отменили тремя днями раньше, и у меня не было никаких причин считать...
- Значит, полной уверенности у вас быть не может.
- Бриф и Билл Бэйрд были мертвы,- сердито сказал Леддер. - Если бы существовала хоть малейшая вероятность такой радиограммы, я вел бы беспрерывное дежурство. Но этой вероятности не было вовсе: Бриф умер двадцатого числа.
- Это известно лишь со слов пилота.
- Ларош - парень надежный.- Во взгляде радиста вдруг мелькнуло подозрение.- Вы не из полиции и не из ВВС. Кто вы такой?
- Меня зовут Ян Фергюсон. Тот радиохулиган, о котором вы говорили,- мой отец, и у меня есть основания считать, что он принял какую-то радиограмму. Он держал с вами связь. Вам показалось, что он не в своем уме?
- Он задавал странные вопросы и всегда передавал ключом.
- Разумеется, иначе он не мог. А что за вопросы он задавал?
- Если хотите, пойдемте ко мне. У меня есть полный отчет обо всем, что я был в состоянии припомнить.
- Хорошо, - согласился я, и мы пошли в контору, где таможенники быстро проверили мой паспорт и перетряхнули чемодан.
Потом вся компания, включая Фарроу и пилотов, уселась в кузов грузовика, и мы поехали по тряской грунтовой дороге, тянувшейся вдоль залива. Аэродром, заслоненный стеной дождя, исчез из виду. На волнах залива покачивались теплоход и пароход, у самого берега стояли на якорях гидросамолеты, маленькие, едва различимые в тусклом свете. Там и сям над голой землей маячили желтые пятна свежих деревянных срубов, валялись выкорчеванные стволы. Поселок казался похожим на пограничный форт.
Гостиница размещалась в приземистом аляповатом здании, состоявшем из нескольких соединенных брусьями хижин, расположенных в форме звезды. На той стороне бухты виднелись далекие темно-синие холмы.
Внезапно похолодало. Мы с Леддером выбрались из машины, и он показал мне свой дом.
- Поужинайте и приходите.
Я кончил есть в половине восьмого и вышел на улицу, под колючий ветер. Было темно, и звезды в небе казались похожими на льдинки, в вышине горело бледное северное сияние.
Светлые окна в доме Леддера были затянуты оранжевыми шторами. Я постучал в дверь. Открыл мне сам хозяин, рядом с ним стояла маленькая девчушка, в комнате болтали две женщины. Леддер представил меня, и я испытал чувство неловкости, поскольку надеялся поговорить с ним наедине. Комната была слишком жарко натоплена и полна модной мебели в ярких чехлах.
Леддер повел меня в каморку под лестницей.
- Извините за беспорядок,- сказал он. - Я тут как раз ставлю новую аппаратуру. Вот, возьмите!
Я взял лист бумаги, на котором было написано: "Данные о британской радиостанции G2STO".
- Я писал это, зная, что Бриф мертв,- с извиняющейся улыбкой пояснил Леддер.- Кроме того, мне было неизвестно имя вашего отца. Знай я его, все имело бы другой смысл.
Я посмотрел на листок, гадая, при чем тут фамилия отца.
- Он следил за частотой Брифа.
- И не только он, - ответил Леддер.- Но это ничего не значит.
- Как тогда объяснить сеанс связи двадцать шестого сентября, когда отец запросил аварийную частоту Брифа? Разве это не доказывает, что он следил за экспедицией?
- У Брифа был передатчик ограниченного радиуса.
- Но отец все равно следил. Вы это знали, а в отчете написали, что G2STO не могла принять сигнал. Почему?
- Слишком много потребовалось бы совпадений. Во-первых, Бриф был мертв, во-вторых, речь можно вести только о шальном приеме. В-третьих, с чего бы вдруг вашему отцу дежурить у аппаратуры именно в этот час?
- А почему бы и нет? Совпадений много, это верно, но они вполне могли иметь место.
- Господи! - раздраженно воскликнул Леддер. - Самолет потерпел аварию четырнадцатого вечером. Мы держали постоянный прием до двадцать шестого, когда бросили поиски. И не только мы, но и станции ВВС и правительства. И вот спустя трое суток после того, как мы прекратили слежение, G2STO заявляет о связи! Даже если Бриф был в эфире, вашему отцу пришлось бы сидеть у приемника трое суток. Невероятно!
- Он был парализован, пояснил я. - Ему больше нечего было делать.
- Извините... Нам ничего о нем не сообщили.
- Значит, вы не знаете, что он умер тут же после приема радиограммы?
- Нет. Теперь я понимаю, почему вы здесь.
- Радиограмма убила его.
- А я-то считал его сумасшедшим. Видимо, из-за вопросов, которые он мне задавал. Если бы я знал его имя, то понял бы, куда он клонит.
Я снова заглянул в листок. Отец спрашивал Леддера, упоминал ли Бриф в своих передачах какое-то Львиное озеро, просил разузнать о нем у Лароша и передать ему потом, как реагировал пилот на этот вопрос.
- Он объяснил свою просьбу? - спросил я.
- Нет. И вообще вопросы эти чертовски странные, я вам уже говорил. По крайней мере, некоторые из них.
15 сентября отец поинтересовался, почему Бриф так спешил добраться до квадрата С2 и где находится этот квадрат. 23 сентября он спросил, кто такой Ларош и помнят ли канадские геологи экспедицию 1900 года в район озера Атиконак. Леддер ответил, что экспедицию до сих пор вспоминают.
Я сложил лист и спросил:
- Квадрат С2 находится в районе Атиконака?
- Конечно, Леддер кивнул. Первая партия высадилась прямо на берегу. Почему он так интересовался Атиконаком и Львиным озером?
- Не знаю, - пробормотал я - Мать, наверное, в курсе.
- Но все эти вопросы имеют для вас какой-то смысл, не правда ли?
- Это долгая история,- только и смог сказать я.
- Эх, что ж я не догадался посмотреть по справочнику его имя! - воскликнул Леддер. Мне и в голову не пришло...
- Что не пришло? - Я был вконец сбит с толку.
- Что его имя имеет такое большое значение. Знай я, что это Джеймс Финлей Фергюсон... Они были родственниками, да?
- Кто?
- Ваш отец и тот Фергюсон, которого убили в районе Атиконака в девятисотом году?
Я вытаращил глаза. Так вот, значит, в чем дело! Экспедиция девятисотого года...
- Там что, был какой-то Фергюсон? - спросил я.
- Ну разумеется. Джеймс Финлей Фергюсон.- Леддер смотрел на меня так, будто теперь я производил впечатление душевнобольного. - Вы ничего об этом не знали?
Я покачал головой. В мозгу моем промелькнули обрывки детских воспоминаний: страхи матери, постоянное увлечение отца Лабрадором. Так вот она, причина?
- Отец никогда ничего не говорил, обескураженно ответил я.
- Почему так? Что за родство между ними, как вы думаете? Наверное, отец и сын. Выходит, тот Фергюсон ваш дед?
Я кивнул. По всей видимости, это бабка нарекла отца Джеймсом Финлеем. Он родился как раз в 1900 году. Я рассказал Леддеру о секстанте и других реликвиях, о своей бабке, которая явилась однажды ночью ко мне в спальню.
- Наверное, она приходила, чтобы поведать мне всю эту историю, - закончил я.
Теперь все становилось на свои места.
- Вы можете подробно рассказать мне о той экспедиции? - спросил я. Что стряслось с Фергюсоном?
- Я почти ничего не знаю. Так, самую малость со слов Тима Бэйрда. В тайгу ушли двое белых, без индейцев. Один был геологоразведчиком, второй следопытом. Кончился этот поход трагически: следопыт едва выкарабкался, геолог погиб. Звали его Фергюсон.
- И он искал золото?