- Итак, жили два знаменитых инки, отличившиеся в победных войнах. Во время этих войн были припрятаны огромные сокровища; до сегодняшнего дня их так и не нашли. Возле озера раскинулся город. Жители его в ожидании осады погрузили в озеро все серебряные и золотые сосуды. Горожане были побеждены и перебиты. Сокровища же до сих пор лежат на дне озера, и ничто, кроме тех двух кипу, не напоминает о них.
- Но как сохранились эти кипу? Они ведь находились в осажденном городе?
- Несколько человек сумели оттуда бежать. Кипу они прихватили с собой. Они бежали в местечко, расположенное высоко в горах; но победители последовали за ними и туда. Поэтому жители селения спрятали свои сокровища в старую шахту и замаскировали вход туда так, чтобы его нельзя было отыскать. Поскольку жители не хотели добровольно сдаться, их тоже перебили. Один из них, раненный, сумел ночью уползти оттуда и спасся. Позже он вернулся в дом местного касика, где хранились кипу. Дом превратился в руины, но тайник остался невредим. Этот человек взял оба кипу с собой. Воспользоваться ими он не сумел; может быть, он просто не умел читать, сендадор говорил мне, что не все инки понимали узелковую грамоту. Этот человек завещал кипу своим наследникам, и в конце концов они попали к той женщине, которая отдала их падре.
- Сеньор, если это правда, то что же тогда выдумка?
- Вы мне не верите?
- Вам я охотно верю, но ваш рассказ вызывает у меня сомнения.
- Сендадор никогда не обманет меня!
- Допустим. Но он вполне мог обмануть сам себя. В этой истории концы с концами не совсем сходятся. И потому я подозреваю сендадора в сокрытии сокровищ.
- Но он - мой старый друг! Если бы вы знали этого человека так, как я, то никогда бы не сказали про него такое!
- И все же я должен вас огорчить: я не страдаю чрезмерной мнительностью, а всего лишь исхожу из фактов. Видел ли этот сендадор падре до того, как тот нанял его проводником?
- Нет. Мой друг упоминал об этом несколько раз.
- Значит, до этого он вообще не знал его, не был ни другом по переписке, предположим, ни родственником?
- Ни тем, ни другим.
- Может быть, сендадор оказал падре какие-то особые услуги во время перехода через горы?
- Нет. Почему вы спрашиваете об этом? Как связано это с обоими кипу?
- Напрямую. Где находятся оба тайника с сокровищами? Вблизи Тукумана?
- Наоборот, очень далеко от этого города.
- Ну а почему падре направлялся в Тукуман, а не в упомянутые места? Вы, наверное, согласитесь, что переход через Анды не только труден, но и опасен, а для столь пожилого человека даже смертельно опасен?
- Это так. Для пожилых людей очень опасен крайне разреженный воздух и вызываемый им приток крови.
- Вы сказали, что падре был пожилым человеком. Итак, путешествие для него было очень опасным. Подвергаться подобной опасности люди решаются только по серьезным причинам. Несомненно, он хотел раздобыть сокровища. Но не земные блага манили его. Он хотел добыть сокровища не для себя, а для других. Вы согласны с этим?
- Да, ваши объяснения убедительны.
- Для кого же он предназначал сокровища? Неужели его наследником должен был стать сендадор?
- Пожалуй, поначалу монах не думал о нем.
- Потом, вероятно, тоже. Сендадору вообще не следовало ничего знать об этом деле. Только перед смертью падре сообщил ему об этом. Со своей тайной он расстался отнюдь не добровольно, ему пришлось это сделать. Но кому же он, собственно, хотел раскрыть эту тайну?
- Конечно, доминиканцам в Тукумане.
- Я тоже так думаю. Собратья по ордену, наверное, лучше, чем сендадор, сумели бы разобраться с этой рукописью или расшифровать оба кипу. Поэтому можно предположить, что наследие падре предназначалось им.
- Но у падре вовсе не было с собой кипу!
- Не верю.
- Мой друг говорил об этом, и у меня нет повода сомневаться в его словах.
- Тем больше поводов для этого у меня. Откуда был падре?
- Я не знаю, ведь сендадор не сообщил мне это.
- Где находились его коллекции, о которых вы говорили? Где пребывала ненапечатанная книга, то есть рукопись столь ценного труда?
- Этого не знает никто.
- Неужели падре умер, не рассказав сендадору о таких важных вещах? Итак, при нем был перевод кипу и не было самих кипу, которые по крайней мере, я говорю "по крайней мере", столь же важны, как и перевод?
- Гм! Этими вопросами вы ставите меня в затруднительное положение!
- Я уверен, что ваш друг был бы загнан ими в тупик. Если мои предположения справедливы, то он не только незаконно присвоил себе рукопись, но и утаил оба кипу.
- У падре ведь не было их при себе, я вам уже говорил!
- А я утверждаю, что были. И оба их он доверил сендадору. Ведь тот разбирается в языке кечуа?
- Разбирается.
- Но кипу он не мог прочитать?
- Нет.
- Ну, тогда оба кипу не только не нужны ему, но и опасны для него. Он узнал тайну, прочитав перевод. Если бы кипу случайно потерялись и попали в руки человека, который сумел бы их расшифровать, то тайна была бы разгадана. Поэтому нужно было избавиться от них, уничтожить. Что он думает делать теперь, когда розыски оказались напрасными?
- Он не прекращает их.
- Напрасный труд.
- Может быть, и напрасный, ведь он намерен довериться человеку, который лучше его разбирается в приложенных чертежах. Я получил задание подыскать такого человека и думаю, что уже нашел его.
- Предполагаю, что вы имеете в виду меня.
- Это именно так.
- Тогда вы глубоко ошибаетесь. Я совершенно не гожусь для таких дел, к тому же опасных. Почему сам сендадор не ищет себе компаньона? Почему прячется в сельве и поручает то, с чем легко справился бы сам? А потому, что ему пришлось бы отвечать на те же вопросы, что я задаю сейчас вам. Но с вас, как с посредника, многого не спросишь, тогда как ему же пришлось бы отвечать на все вопросы вполне однозначно: да, нет, а это небезопасно.
- Но если я приведу вас к нему, ему же придется ответить на все ваши вопросы!
- Да, но тогда мне уже, видимо, поздно будет думать о возвращении.
- О, нет. В любой момент вы можете отказаться от нашей затеи.
- Да, но тогда я, человек в этих краях новый, окажусь в полном одиночестве в сельве или в пустошах Гран-Чако и наверняка пропаду. Разве сендадор на это не рассчитывал?
Монтесо в бешенстве вцепился в свои всклокоченные волосы. Выглядело это забавно.
- Сеньор, вы совершенно сбиваете меня с толку, без всяких оснований не доверяя сендадору! - воскликнул он. - Но я надеюсь, вы еще все как следует обдумаете и согласитесь участвовать в нашем предприятии.
- Не обольщайтесь! Я повторяю, что не подхожу для этого. Потому только, что я - иностранец. Вы не догадываетесь, какие знания понадобятся, чтобы обнаружить это озеро и замурованную шахту.
- Шахту мы не нашли, но озеро все же отыскали. Мы не сумели обнаружить там лишь место, где был захоронен клад.
- Охотно верю. Если предположить, что эти сокровища в самом деле затоплены в нем, то неужели вы думаете, что достаточно лишь нырнуть в означенном месте, чтобы найти желаемое? Я повторяю: для решения этой задачи нужны знания, о существовании которых вы даже не подозреваете. Такими знаниями может обладать лишь местный житель или ученый, специально изучавший здешние обычаи, историю, законы. Я же нахожусь в этой стране всего несколько часов, к тому же я вовсе не ученый.
- Поживем - увидим. Я доверяю вам; мне этого пока достаточно. К тому же вы человек привычный к опасностям и лишениям, которые могут подстерегать в подобном путешествии. Вы совершенно вольны располагать собой по своему усмотрению. Что я могу требовать от вас? А если мы договоримся, то опять к вашей же выгоде. Разве вы не говорили мне сегодня, что небогаты?
- Да, говорил.
- Ну так подумайте о том, что, если нам повезет, вы станете сказочно богаты. Конечно, вначале надо обговорить, какую долю получит каждый из нас.
- Это меня не волнует. Я уже сказал вам, что для меня важны совершенно иные ценности, нежели те, что вы ищете. И только из интереса к столь сомнительной добыче я не стану участвовать в авантюре, которая наверняка плохо кончится.
Я давно завершил ужин. Йербатеро освободился только сейчас. Он в сердцах скомкал салфетку, бросил ее на стол и спросил:
- Значит, вы отказываетесь?
- Нет. Я поеду вместе с вами, но не стану связывать себя никакими обязательствами.
Его помрачневшее было лицо тотчас оживилось.
- Прекрасно! - воскликнул он. - Стало быть, мы договорились?
- О нет! Не надо питать чересчур больших надежд на мой счет. Откровенно признаюсь вам, что само по себе это дело очень привлекает меня. И раз я хочу изучить страну и ее жителей, то лучше всего, если поступлю так, как человек, решивший поскорее научиться плавать: брошусь в воду там, где глубже всего. Итак, если вы намерены взять меня с собой, я составлю вам компанию. Но попрошу вас принять мои условия.
- Выкладывайте!
Монтесо не скрывал своей радости. Мое заявление очень ободрило его. Позднее, изо дня в день, я убеждался, что он действительно полюбил меня.
- Собственно, условие только одно, - сказал я. - Но скажите мне сначала: кто вообще принимает участие в экспедиции?
- Только сендадор и мы, здесь сидящие. Мы вшестером долгие годы работали вместе, хорошо знаем друг друга, подходим друг другу и уверены, что можем положиться друг на друга. Вам придется иметь дело с людьми порядочными, не привыкшими попусту болтать.
- На этом качестве, а именно молчании, я и настаиваю. Я открыто выказал свое недоверие к сендадору. Поэтому не только в моих, но и в ваших интересах сделать все, чтобы он не узнал об этом. Если вы обещаете мне сохранить это в строжайшей тайне, то я присоединюсь к вам, иначе нет.
- Согласен! Вот вам моя рука, сеньор! Ударим же все вместе по рукам!
Остальные охотно последовали его призыву; теперь мое ближайшее будущее было предрешено; я присоединялся к этим йербатеро.
- Итак, мы в конце концов поладили, - удовлетворенно сказал Монтесо. - Все остальное решится само собой. Вы сможете отправиться отсюда завтра утром?
- Да, у меня нет повода задерживаться здесь.
- Тогда, стало быть, выступаем в путь завтра утром. Но до отъезда вам надо обзавестись всем необходимым снаряжением.
- Что вы подразумеваете в данном случае?
- Пончо. Шляпа у вас уже есть. Далее, косынка. При верховой езде ею обвязывают шляпу таким образом, чтобы свежий воздух проникал спереди к шее и затылку. Это очень хорошо остужает. Я с утра приду к вам, чтобы помочь при покупке вещей, поскольку в этом вопросе я, пожалуй, буду поопытнее, чем вы. Кроме пончо, вам нужна еще чирипа.
- Опишите мне ее.
- Это покрывало, которое в период похода крепят сзади у пояса, а потом пропускают между ног и спереди снова крепят у пояса. Далее, вам нужны просторные, легкие штаны и сапоги без подметок, которые носят гаучо. Затем седло рекадо, винтовка, лассо, болас и нож. Со временем вы научитесь сносно обращаться с лассо и болас. Поскольку я, разумеется, считаю вас моим гостем, то прошу позволения оплатить ваши расходы на снаряжение.
- Ваша доброта глубоко трогает меня, сеньор. Но у меня уже есть снаряжение. Я надену ту же одежду, что носил в прерии.
- Но, сеньор, это в высшей степени непрактично! Подумайте, как разнятся природные условия там и здесь!
- Что касается одежды, то, уверен, никакой разницы нет. Кроме того, я захватил с собой сотни раз проверенную винтовку, а также лассо; обращаться с болас я постараюсь научиться. Недостает только седла и лошади.
- О том и другом позабочусь я. Лошади у нас есть. Я выберу для вас одну, а потом добуду седло для нее.
В эту минуту вошел новый гость, аккуратно одетый молодой человек, он вежливо раскланялся, присел за соседний стол и потянулся за стоявшей там бутылкой вина. Поскольку он повернулся к нам спиной, а потом погрузился в газету, то мы не стали прерывать нашу беседу.
- Какую дорогу мы выберем? - произнес я.
- Мы поедем через Уругвай и Энтре-Риос в Парану, а затем отправимся вверх по реке до Корриентеса. Там нам надо будет свернуть влево, в сторону Чако.
Первая часть этого путешествия в точности совпадала с маршрутом, предложенным мне Тупидо. Это было любопытно.
- Конечно, для вас это будет очень утомительно, - продолжал йербатеро. - Поэтому иногда мы будем делать остановки, чтобы вы смогли отдохнуть.
Он по-прежнему держался мнения, сложившегося у него обо мне. Но я давно уже не был тем "зеленым новичком", каким некогда впервые ступил на землю Дикого Запада. Поэтому я сказал:
- Вам незачем чересчур заботиться обо мне, сеньор. В верховой езде я вынослив.
- Да ладно! - улыбнулся он. - В первый день все храбрятся, на второй день у храбрецов начинают кровоточить ноги, на третий - с них слезает кожа, и потом им неделями приходится лежать, вытянув их. Для верховой езды нужно родиться в пампе. Итак, завтра мы доедем только до Сан-Хосе, послезавтра - до Пердидо, а затем, неподалеку от Мерседеса, свернем на север, чтобы отдохнуть на эстансии моего двоюродного брата. Там обсудим дальнейший маршрут. Мы поедем к границе, то есть в те места, где сейчас очень небезопасно.
- Но нам с вами нечего опасаться! Что нам за дело до местных политических смут!
- Сеньор, все гораздо серьезнее, чем вам представляется. Обстановка здесь совершенно иная, нежели в вашем отечестве. Людям путешествующим надо в особенности быть начеку. Утром вы можете отправиться в путь человеком независимым, ни к какой партии не принадлежащим, а к вечеру, может статься, покинете седло, будучи уже солдатом, и впоследствии вам придется сражаться за какую-то партию, к которой вы не питаете на самом деле ни малейшего интереса.
- Ну уж этого я не потерплю! Я - иностранец, немец, и никто не вправе посягнуть на мои убеждения. А если кто-то все же попытается сделать это, я обращусь к полномочным представителям моего правительства.
- Этому нетрудно помешать. Убит при попытке к дезертирству - как вам такая формулировка, а? И, прежде чем вам удалось бы связаться с послом Германии, ваши кости в пампе уже побелели бы. Здесь надо рассчитывать не на власть, а на собственную осторожность. Впрочем, вы находитесь под нашим покровительством и можете твердо рассчитывать на нас. Кроме того, у нас нет, собственно, выбора, потому что иначе сами окажемся в таком же плачевном положении. Предлагаю оставить эту тему. Пусть девушка освободит нам стол, и мы займемся игрой.
Эти слова как будто наэлектризовали остальных. Они вскочили и стали убирать посуду. Монтесо принес карты. Затем достал из кармана деньги; их было так много, что я непроизвольно отодвинулся от стола.
- Останьтесь, сеньор! - сказал йербатеро. - Мы приглашаем вас составить нам компанию.
- Спасибо, сеньор! Я не играю. Мне нужно уйти отсюда.
Он посмотрел на меня с недоверием. В этой стране в азартные игры играют все повально, причем и по-крупному. Сыграть за компанию вообще никто не отказывается, иначе другие примут это за оскорбление.
- Ну, сеньор, ну же, решайтесь! Вы что, больны? - спросил он.
- Нет, но очень устал, - попытался я отговориться.
- Что ж, это, конечно, серьезная причина, тем более что завтра вам предстоит довольно утомительная поездка.
К счастью, посетитель, пришедший последним, был готов занять мое место, и я встал, чтобы уступить ему это место и уйти. Подав моим новым товарищам руку, я попрощался с ними. Оплачивать съеденное и выпитое была не моя забота, как поспешил заявить Монтесо, когда я взялся за кошелек и подозвал девушку.
- Перестаньте, сеньор! - сказал он. - Вы нас оскорбляете. В девять утра я буду возле вашего отеля с оседланной лошадью. Но, может быть, мне вас сейчас проводить? Вы же знаете?..
- Спасибо, сеньор! Отсюда до отеля я смогу добраться без приключений. Обещаю вам, что буду внимателен. Buenas noches!
- Спокойной ночи, сеньор! Да приснятся вам озеро и замурованная шахта! Может быть, во сне вы отыщете дорогу туда.
II
ЛЮДИ БОЛАС
На другое утро я проснулся очень рано, и задолго до того, как собирался прийти йербатеро, я уже уладил все мелкие дела. Это не потребовало от меня ни труда, ни усилий. Я путешествовал как настоящий американец. Небольшой чемодан вмещал все мое имущество, а теперь его содержимое я нес на себе. Пустой чемодан я подарил кельнеру, а костюм, что надевал накануне, отдал гостиничному слуге. Несколько рубашек, носовые платки и прочие необходимые вещи лежали на столе, упакованные в кусок кожи. Я был готов к отъезду.
Я оплатил счет, а кельнер, помимо чемодана, получил еще чаевые. Он был швейцарцем и казался очень молчаливым, но подарок сделал его разговорчивым. Узнав, что я вместе со своими спутниками намерен путешествовать верхом, он поздравил меня с тем, что я выбрал удачный способ передвижения. Он обрисовал мне ужасную картину путешествия в дилижансе; позже я убедился, что это описание совершенно верно.
Так называемый общественный дилижанс представляет собой более чем солидно сработанный экипаж огромных размеров. Он состоит из купе, кабриолета и ротонды и предлагает места для десяти-двенадцати пассажиров. Тащит экипаж семерка лошадей, по обыкновению исхудалых; четверо бегут прямо перед экипажем, впереди них впряжены еще две лошади, и перед ними еще одна, последняя, на которой сидит форейтор. Другой пеон сидит на задней левой пристяжной лошади. Сбоку от них галопом скачет третий всадник. Едет он на незапряженной, восьмой по счету, лошади и непрерывно, по поводу и без повода, прохаживается плетью по бокам остальных лошадей, подгоняя их.