Антон внимательно изучил район и нашел в нем немало слабых мест с военной точки зрения. Кто же мог предположить, что на задворках России возникнет ситуация, требующая введения военного положения?
Переправа на другой берег заняла два с лишним часа. Дорога до переезда оказалась широкой. Антон отъехал на километр и загнал машину в лес. Забравшись в кузов, он начал откапывать женщин. Такой поездки и врагу не пожелаешь, но что было делать? Подруг пришлось приводить в чувство. Более выносливая Ирина пришла в себя первой, но не могла пошевелить ни рукой, ни ногой - конечности затекли. Он перенес ее в кабину, потом привел в чувство Таню и тоже усадил на сиденье.
- Бог мой, мы живы? - прошептала Ирина пересохшими губами.
- Еще как живы и еще как жить будете. Бейте Таню по щекам, она может впасть в кому. Ее надо разбудить.
- Я не могу шелохнуться.
- Не раскисай, товарищ военврач, возьми себя в руки. С огромным трудом Ирина повернулась и стала делать
Тане искусственное дыхание. Антон поражался силе воле этой женщины. С такой можно горы свернуть.
Держаться на покатой с двух сторон крыше при мощном встречном ветре было так же трудно, как разгуливать по канату. Стрелов и Муратов связались веревкой. Вася шел вторым. Он крепко вцепился в трубу воздуховода и ждал, пока Яша переползет от одной трубы к другой. Сверкнула молния, громыхнуло. Начался дождь, быстро превратившийся в ливень. Крыша стала скользкой. Яков выпустил из рук трубу, и ветер понес его назад. Он проскользил на брюхе, как по катку, мимо Василия. Тот натянул веревку и не дал ветру смахнуть морячка с крыши. Теперь Муратов оказался впереди. Посыпал град.
За два часа удалось продвинуться вперед лишь на полвагона. Они задыхались от черного дыма, который стелился слишком низко и слепил глаза. Но обнадеживало то, что в ночи в клубах дыма две ползущие черные фигуры заметить невозможно, да и услышат их в такую грозу вряд ли.
И тут новая неприятность - Стрелова снесло с крыши, он повис, едва не коснувшись земли. Муратов зажал трубу между ног и начал тянуть напарника наверх. Сколько сил ушло на это, одному Богу известно, но от злости у ребят открылось второе дыхание. Передохнув, они двинулись вперед и наконец добрались до края вагона, под ними был кузов, груженный углем. Оба сели на край вагона, на счет три оттолкнулись, спрыгнули на гору угля и затаились. Надо было бы передохнуть, но начало светать, и они могли потерять свое преимущество.
Говорить на таком ветру бесполезно, объясняться можно только знаками. Василий передал свой автомат Якову и показал пистолет, мол, он вооружен и автомат ему не нужен. Потом показал на мостки с перилами и очертил в воздухе круг, что означало: обходим с двух сторон. Стрелов кивнул. Они сползли на узкие мостки и двинулись к кабине с двух сторон. Потом была беспорядочная стрельба. На полу остались лежать три окровавленных трупа в военной форме. Машинист прижался к рычагам управления, подняв руки вверх. В углу на железной подставке работала рация. Машинист уцелел, как и было задумано.
Небо посветлело. Слева был виден крутой откос, под ним широкая река. Справа вырисовывалась окраина города.
- Опусти руки, папаша. Теперь мы здесь командуем, - прокричал Муратов. - Где мы?
- Подъезжаем к Новосельску.
- Вот и ладненько. Минуем город и сделаем передышку, - вытирая взмокший лоб, сказал Стрелов.
В небе послышался шум. Василий осторожно выглянул.
- Что там? - спросил Яков.
- Штурмовики. Черт! Теперь я понял, что они задумали.
- Пока состав в городской черте, бомбить не станут, - сказал Стрелов.
- Все так. Будут ждать, пока выйдем в степь.
- Но они же ветку расколошматят.
- Поезд переведут на "мертвую" ветку, - сказал машинист. - Через тринадцать километров от города. Еще десять мы будем идти в сторону, через тайгу. Там тоже бомбить не станут, пожар быстро подберется к городу.
- Тайга, говоришь? - усмехнулся Муратов. - То, что доктор прописал.
Над составом опять пролетели самолеты.
Генерал стоял у окна своего кабинета и спокойно наблюдал за кошкой, гоняющей по двору кур.
Дверь открылась, в кабинет вошел капитан.
- Ну что? - спросил генерал, не оглядываясь.
- Лейтенанта Бучму никто не видел со вчерашнего дня. Машину он в гараж не ставил, дома его нет.
- Ладно, найдется. Помалкивай, капитан. Что еще?
- В приемной дожидается майор Люсинов.
- Пусть войдет.
Секретарь вышел, его место занял Люсинов.
- Здравия желаю, товарищ генерал. С ног сбился, но женщин в городе нет. Обыскали весь частный сектор.
- О каких женщинах идет речь, майор?
- О тех, что отстали от литера 731.
- Вы мне о них не докладывали.
- Антон в курсе. Я думал, что он вас проинформирует. Мы с ним вместе были у поезда, когда его опечатывали на переезде.
Генерал продолжал стоять спиной к майору. Он нахмурил брови.
- Что он еще забыл мне передать?
- Стрелку уже сделали. 731-й миновал Новосельск. Авиация готова к выполнению приказа. Радиограммы с поезда поступают регулярно. Операция проходит планово.
В кабинет вошел полковник и, не здороваясь, сел в уголок. Он присутствовал на совещаниях, читал секретные документы, но ничего не комментировал и не задавал вопросов. Возможно, он и говорил, но только в тех случаях, когда оставался с генералом с глазу на глаз.
- Сколько пассажирских составов ушло в сторону Омска после литера 731? - спросил генерал.
- Один.
- Дайте эстафету на линии. Проверьте все полустанки и ушедший состав. Дайте описание женщин и выясните, как ведут себя пассажиры, не появились ли среди них заболевшие с симптомами простуды. Идите, майор.
Люсинов вышел из кабинета. Генерал отошел от окна и сел за свой стол. Полковник остался сидеть в углу и вопросительно смотрел на генерала, как на ученика, вызванного к доске.
- Бандиты не выйдут к Транссибу, - начал генерал, - я бросил на охрану дороги все имеющиеся силы округа. В степь они тоже не пойдут, а партизанскую войну с боевыми офицерами такого уровня вести бесполезно. Все опытные солдаты давно демобилизовались, посылать на верную смерть новобранцев нет смысла.
- Скоро наступят холода, - тихо сказал полковник. - Им надо как-то выбираться из капкана. Среди беглых четыре генерала, девять полковников и три немецких полковника. Добавим на чашу весов тринадцать пулеметов, сорок семь автоматов и бесчисленное количество боеприпасов. Они пойдут на прорыв, мы не оставляем им выбора, терять им нечего.
- Не торопитесь, Сергей Степаньч. Попробуем повернуть реку вспять. Я отправил в Новосельск генерала Улусова и приказал разобраться с врагами народа. Беглые каторжники - его проблема.
Полковник встал и начал прохаживаться по кабинету.
- Болинбергу-Улусову не выгодно уничтожать отряд, каждый боец которого стоит десяти агентов.
- В этом и суть моей задумки.
Хворостовский подошел к стене и отдернул штору, за которой висела карта военного округа.
- Выйти из капкана без потерь можно только по мертвому ущелью. По руслу сухой реки. Там их можно накрыть авиацией, но мы же знаем, что путь через ущелье беглецам неизвестен, подступы к нему загораживают болота. Авиацию в воздух поднимать не будем. А теперь войдем в положение Болинберга. Он работает в одиночку, без агентурной сети. Ему нужны надежные люди. А где их взять? С улицы? Нет. Он Клубнева месяц проверял, пока не решился выйти с ним на контакт. Я дал ему шанс. Перед ним сорок разбойников, а он может стать Али-Бабой. У него власть. И у него есть такая же карта. Болинберг выйдет с ними на контакт. Пусть не всех, но десяток человек завербует. Взамен - спасение. Надо помнить, что Улусов-Болинберг может всю банду обеспечить настоящими документами. Они ему нужны целыми и невредимыми, он укажет им путь к ущелью через болота, на выходе встретит их. Особо отличившимся, готовым пойти за ним, выдаст документы. Этим людям не нужно проходить школу Абвера, они от него не сбегут. Он каждого будет держать на крючке. Нет, Болинберг такого шанса не упустит.
- А мы не упустим своего шанса. Ущелье выходит к мосту через Ишим, по нему можно спуститься на плотах до казахстанской ветки, идущей на Кустанай.
- Вы правы, Сергей Степаныч. Места там открытые и безжизненные. Нам хватит кавалерийского полка, чтобы порубить всю банду на отбивные, а генерала Улусова взять с поличным, чтобы не копаться в его прошлом в поисках пробелов. Он сам себя преподнесет на серебряном блюде. А сейчас не следует ему мешать. Давая задание, я умышленно не придавал ему большого значения. Обычный лагерь, обычный бунт, стандартный побег - разберетесь. Улусов не усмотрел подвоха, он слишком самоуверен. За восстановление моста через Обь я представил его к награде. Генерал на пике карьеры и уже подумывает о моем кресле.
- Вы меня убедили, Геннадий Федорович.
3
Когда Жора-морячок отправился на переговоры с чукчами, погода была прекрасная. Теперь все изменилось - подул леденящий ветер. К счастью, небо все еще оставалось чистым и днем земля прогревалась. Но если начнутся осадки, то они выпадут в виде града или снега, поэтому люди торопились. Массивный сруб сложили быстро, утеплили еловым лапником. Печи складывали из глины и обжигали изнутри. Нашелся отличный консультант, им стала умница и красавица Надине. Все называли ее Надюшей. Поначалу напуганная дикарка могла восхищать команду только красотой, но потом, став официальной невестой Кострулева, девушка осмелела. Князь учил ее русскому языку, Надюша легко его усваивала (Афанасию Антонычу и в голову не приходило учить Кистеня арабскому или языку езидов). Девушка знала принцип строительства глиняных домов-яиц, следуя ему, сделали плавильные печи. В кузнечном деле немного разбирался Улдис и, как ни странно, Огонек, он был сыном кузнеца. Все одесские байки о красивой жизни фраера-везунка пришлось забыть. Оно и к лучшему, кузнец - профессия уважаемая, а фраеров на Колыме хоронили табунами.
Первый наконечник для копья Кистень делал вручную, тут ему равных не было, за время отсидок не один напильник превратил в финский нож.
Работа не прекращалась ни днем ни ночью. Лебедку решили устанавливать с восточной стороны у отвесной скалы, где не было препятствий. Надине научила Рину и Варю плести корзины из гибких ветвей. Трюкач учился орудовать копьем: метать нож, топор для него был делом привычным, но с той же легкостью орудовать копьем Родион не умел, а он был совестливым артистом, если брался за очередной трюк, то доводил его до совершенства, чем вызывал не только восторг режиссеров, но и сохранял себе жизнь.
Поздним вечером в новую кузню зашел Важняк.
- Есть разговор, ребята.
Кистень и Огонек, усталые и взмыленные, сели на широкую скамью.
- Враг не дремлет, Матвей Макарыч? - спросил Огонек.
- У нас отличная позиция, но на руднике мы будем беззащитны. Западный склон обледенел пока не очень сильно. Через месяц сможем спускаться вниз и подниматься только по веревкам. Но я не это хотел сказать. В низине грязь, распутица. Пора нам спускать телегу вниз, ловить шатуна или ворошить берлоги. Взять медведя живым - непростое дело. Время пришло. Похоже, за нами ведут наблюдение. Лошади уже не могут подняться на гору. Скользко. Их оставляют внизу, привязав к деревьям. Вверх идут только разведчики. Их человек шесть или пять, я видел следы. Такой группой они нападать не станут. Но понятно, что отец Надюши готовит нам сюрприз. Шейх не стал бы посылать в наш лагерь разведчиков, мы ему не мешаем, даже полезны, а можем быть еще полезнее, чем думаем мы и они.
Журавлев достал из-за пазухи золотую подкову.
- Вот, выкопал из грязи, где были привязаны лошади. Такой подковы на месяц не хватает. Почему бы не предложить им настоящие, из металла. Ковать их несложно, а стоить они могут дорого.
Кистень внимательно рассмотрел подкову.
- Идея стоящая. И гвозди откуем. Но у меня есть не хуже мыслишка. Телегу с бурым надо как-то везти. Не самим же впрягаться, зачем выставлять себя на посмешище. Надо увести лошадей у разведчиков. Ведь они же еще вернутся?
- Наверняка. Я догадываюсь, в чем их цель. Они хотят выкрасть Надине и вернуть отцу для расправы, - сказал Журавлев. - Девушку надо уберечь, нельзя выпускать ее из землянки. Она уже стала полноценным членом отряда, понимает, что ей говорят, работает не меньше нашего.
- И без ума от вора-рецидивиста Пети Кострулева, - хихикнул Огонек.
- Завидуешь? - хмыкнул Журавлев. - Петя того стоит. Кистень покраснел.
- Ну, хватит. Вас это не касается. Лошадей можно увести, но где их спрятать?
- Мы с Лешим нашли ущелье на северном склоне. Вряд ли езиды о нем знают, там нога человека не ступала. С рассветом, когда они молятся, надо занять позиции, потом разведчики вновь пойдут ловить свою удачу, и как только они скроются из вида, уведем всех лошадей. Это станет им уроком.
- Так и сделаем, - согласился Кострулев. - И вообще, надо предупредить людей, рано мы расслабились.
Вечером, как всегда, князь учил Надине русскому языку. Кострулев сидел в сторонке и пил чай. Белограй позаботился о летчиках, набив два ящика сахаром, чаем, мукой, солью и спичками.
- Афанасий Антоныч, спросите у Надюши, как езиды борются с медведями, - попросил Петр. - Более опасного зверя в этих местах нет.
- Есть, - сказал князь. - Орлы. Они крадут кроликов и кур. Стрела с золотым наконечником их не пробивает. Размах крыльев у них больше трех метров и перо очень твердое. А от медведей езиды спасаются огнем, мы же видим по ночам костры.
Князь что-то спросил у девушки по-арабски, она тут же ответила:
- Стрелы обматывают промасленной паклей, поджигают ее и стреляют, зверя сжигают живым. Еще используют ямы-ловушки. Медведей очень боятся, - переводил князь. - Только самые ловкие вступают с ними в борьбу. Одного слова я не понял. Скорее всего, по смыслу оно переводится как "шатун", медведь, не уходящий в берлогу на зиму. Зимой они свирепеют и наносят огромный урон. Однажды горящий шатун ворвался в коровник и сжег его вместе со скотом.
- Ладно, - сказал Петя, - мы им такой подарочек приготовим, век не забудут. Я придумал защиту от этих дикарей.
Князь был явно обеспокоен.
.- Чем больше я об этом думаю, тем мне становится неприятнее. Нет, страха я не испытываю, я не верю в успех. Безобидное хулиганство сошло нам с рук, но мы не можем бесконечно демонстрировать фокусы. Езиды - гордый народ.
- Твоя невеста, Петя, выросла среди них, ими воспитана, и ты видишь, что из нее получилось. Ты носишь на груди ее медальон, знак любви и преданности.
- Что же они княжну выгоняют на работу в поле?!
- У них все женщины равны, каждая должна приносить пользу племени, а не сидеть целыми днями перед зеркалом, как жены наших начальников.
- Ну оговорился, не прав я. А теперь послушайте. У орлов крепкие крылья, сказали вы. Переборки между отсеками в самолете сделаны из тонкого листа стали, золотая стрела такую стенку не прошибет. Мы опять пойдем втроем. Я, вы и Трюкач. Я хочу снять мерки и сделать панцири для туловища, очень легкие, вы не почувствуете веса своей кольчужки. Мы только начинаем жить, почему бы не подстраховаться.
- Согласен. От защиты еще никто не отказывался.
Надине что-то сказала по-арабски. Судя по ее напряженному лицу, девушка понимала разговор. Не все, разумеется, но отдельные слова ее взволновали.
- Что сказала? - спросил Кострулев.
- То, что люди ее отца могут выстрелить в спину. Ее отец и стал верховным пиром благодаря тому, что всегда стрелял в спину, в переносном смысле. Оттого его и боятся.
- Может быть, он прошел школу НКВД? Надо спросить Важняка, не встречал ли он в коридорах Лубянки Ахмади Гуддина.
Леший, Трюкач, Кистень и с ними Дейкин спустились в низину еще ночью и заняли удобные позиции. Всадники появились через час после восхода солнца и знакомой тропой направились на гору. Их было пятеро, Важняк не ошибся.
- Вооружены арбалетами, - сказал Дейкин, - значит, на ближний бой не рассчитывают. Сабель с собой не взяли. Все правильно. Их цель - Надине. Они следят за лагерем не первый день и знают численность нашего отряда. Фейерверком мы их не напугали. В тот момент, когда над городом взмыл салют, они могли подумать, будто в тайгу пришла армия, но теперь их уже не обманешь.
- И не надо, - сказал Чалый. - Они не должны расценивать нас как военную силу. Мы торговцы, которые предлагают качественный товар в обмен на золото. А оно для них ничего не значит, так же как глина под ногами. Мы им нужны, важно, чтобы все это понимали, а не только мудрый шейх с русским орденом на груди.
- Хватит болтать, ребята, - сказал Леший, - лошадки скучают. До ущелья полтора часа пути верхом, а обратно придется возвращаться на своих двоих.
Лошади оказались покладистыми, что облегчило задачу. До ущелья добрались без приключений, вбили крюки и привязали животных.
- А кто их будет кормить и поить? - спросил Дейкин.
- Кто же, как не мы, - ответил Трюкач.
- Может, и не придется, - сказал Улдис. - Обратно пойдем лесом. Я видел медвежьи следы у реки. Медведи отличные рыболовы, а тут полно форели.
- Как ты хочешь брать медведя? Его можно застрелить из карабина, но взять живым… - с сомнением заметил Дейкин.
- Подкатим к логову клетку, загонять будем рогатинами, - сказал Леший. - Пока довезем его до Белого города, он рассвирепеет всерьез. Бедный, Родя, я ему не завидую.
- Вообще-то я трюкач, а не циркач, - огрызнулся Чалый.
- Циркач тут ни при чем, Родион, - усмехнулся Кострулев. - Тебе предлагают роль гладиатора.
- Скорее тореадора, - поправил Леший. - Но ты же у нас талант, с любой ролью справишься. Чего стоит твой знаменитый полет над каньоном, когда ты прямиком угодил в золотую шахту вместо могилы. Уму не постижимо. Человек должен был разбиться в лепешку о стену, а перед ним открылась потайная дверца с сокровищами ценою в бюджет Советского Союза, никак не меньше.
В лагерь вернулись поздно. Дейкин нашел Журавлева на пеньке, где любила сидеть Лиза, и спросил:
- Вы видели здесь разведчиков, Матвей Макарыч?
- Пятерых. Они не разведчики, охотники. Арбалеты держали на прицеле, но не стреляли.
- Ждали Надине и опять ушли ни с чем. Мало того, без лошадей. Я думаю, их по головке не погладят.
- Странно. Почему люди всегда ждут, когда их погладят по головке? Практика показывает, что если тебя приласкали, значит, вот-вот окунут лицом в дерьмо.
Дейкин пожал плечами и ушел в свою землянку.