Хобарт выругался. Рикша неловко развернул возок, цепляясь за стены. Эшер отвернулся, пропуская его мимо себя, хотя и сомневался, что Хобарт, едва выйдя из освещенного дворика, сможет разглядеть его в ночной темноте. "Черт побери, - подумал он. - А что если Цзо выставят больше охранников, опасаясь беспорядков? Если гуляки разойдутся…"
Но вряд ли задняя стена усадьбы будет охраняться так же внимательно. Если уж на то пошло, все, кто еще не спит, побегут смотреть на драку между солдатами.
Он нашел улицу Процветания и, миновав несколько поворотов, оказался на берегу озера. Темнота здесь была насколько густой, что отмеченный ранее проем ему пришлось искать наощупь, проводя рукой по оштукатуренной стенке и считая шаги. Он слегка сдвинул крышку потайной лампы, направив луч света на замок; старые, заржавевшие рычаги механизма поддавались неохотно, и Эшер время от времени отогревал онемевшие пальцы, прижимая их к теплому металлу фонаря. Возясь с замком, он десять раз успел сказать себе, что Иные редко, крайне редко приближаются к людям и освещенным местам.
В Праге они не покидали берегов реки и разбросанных там и сям островков. Как сказал Карлебах, если их специально не искать, они не представляют опасности.
И все же он слышал, как колотится сердце. Если бы именно этой ночью вампир отправился на охоту…
Примерно в шестидесяти ярдах от него раздался выстрел. Эшер вскинул голову, пытаясь понять, с какой стороны донесся звук.
Выстрелы, приглушенные стенами и извивами переулков. Пронзительные женские крики.
"Сад императрицы".
Солдаты.
Эшер пробормотал про себя благодарственную молитву. Теперь все охранники сбегутся к передним воротам усадьбы, туда, откуда доносится гул разрастающихся беспорядков…
Он распахнул калитку. Если повезет, свалка у ворот затянется, и ему хватит времени, чтобы осмотреться - конечно, если он не наткнется на вампира, из осторожности не покидающего свое логово. Но даже такая возможность вызывала в нем меньше тревоги, чем встреча с вышибалами госпожи Цзо при свете дня.
Затаившись у стены, Эшер обежал взглядом двор, едва различимый в неярком свете звезд. Землю покрывала пыль, нанесенная бушевавшей на прошлой неделе бурей. Вдоль построек тянулись иссохшие стебли сорняков. Похоже, сюда месяцами никто не заглядывал.
Он обогнул отгораживавшую двор стену, нырнул в ближайшую дверь и оказался в выходящем на север строении, куда реже всего проникал солнечный свет. Скорее всего, кухня или прачечная…
Эшер сдвинул заслонку фонаря. Луч света выхватил из темноты высокие посудные шкафы с распахнутыми дверцами, за которыми чернела пустота. Запыленные миски на щелястых деревянных столах, несколько дырявых мешков… Приставная лестница в углу вела на крохотный чердак, где из-за близости к воде было сыро и холодно, как в ле́днике. Все пространство занимали потрескавшиеся ящики, корзины со следами крысиных зубов и стопки дешевых мисок, какими обычно пользуется прислуга.
Он спустился вниз и обошел образующие двор постройки. Под обращенным на юг главным зданием, где обычно располагались приемные покои и спальни хозяев, обнаружился выложенный кирпичом подвал, к которому вели узкие ступни. Подземное хранилище таило в себе давно забытые сокровища - старинные бронзовые курильницы, небольшой сундук с сотнями потемневших от времени шелковых свитков с официальными портретами чьих-то предков, пипа с перламутровыми накладками на изящном корпусе… Вернувшись во двор, Эшер осмотрел так называемое тыльное здание, высившееся за главным строением, но не заметил ничего, что указывало бы на наличие в нем подвала. Затем по крытой галерее он торопливо перебрался в следующий пустовавший дворик.
Пыль, пустые каменные чаши, составленные вместе бочонки под декоративные деревья…
И над всем этим - сладковатый рыбий запах Иных, от которого на затылке дыбом встали волосы.
Сильнее всего запах ощущался рядом с главным зданием. У запертых на новенький висячий замок дверей суетились крысы. Узкий луч света отразился от блестящей дужки. Когда Эшер отпер дверь и осторожно толкнул ее, открывая, откуда-то снизу, словно из-под пола, до него донесся чей-то голос: "Ма-ма…"
В китайском у этого слова было то же значение, что и в английском. Мама.
Эшер закрыл глаза. К горлу комком подступила тошнота. Он понял, что задумала госпожа Цзо и что она уже успела натворить.
"Князья преисподней - это наши семьи", - сказал ему отец Орсино. Неужели он знал?
В спальне сбоку от главной залы он нашел открытый люк - в том самом месте, где некогда была кровать. Рядом с чернеющим в полу квадратом стоял небольшой столик, почти скрытый под пустыми глиняными кружками и бутылями, от которых исходила тошнотворная металлическая вонь. На ум пришли микстуры, которыми Карлебах потчевал своего ученика Матьяша в надежде, что удастся победить вирус до того, как тот захватит все тело.
Но чего добивались в этом случае? Для чего использовались эти настойки - не для того ли, чтобы всего лишь замедлить некоторые проявления болезни?
По краю стола и вокруг проема виднелась россыпь темных пятен, похожих на засохшую кровь.
Когда он склонился над черным отверстием, снизу донесся тихий голос:
- Это вы, тетушка?
И снова жалобный вскрик, похожий на козлиное блеянье:
- Ма-ма…
Эшер на мгновение прижался лбом к стене. Из темного провала послышалось металлическое звяканье: то ли петли, то ли щеколды. Вонь человеческих испражнений смешивалась с гнилостным запахом яогуай. Вряд ли обитатели усадьбы наперегонки рвались убирать за теми двумя (людьми? Бывшими людьми?), что сейчас обитали в темном подземелье. Он бесшумно пересек спальню, направляясь к двери в главную залу…
…и метнулся в сторону, едва успев увернуться от блеснувшего в свете фонаря клинка.
Клинок отдернулся. Сверкнули круглые стекла очков.
- Эсу-сенсей…
Граф Мицуками вскинул руку, призывая к молчанию.
Эшер схватил его за локоть и потащил к выходу, очерченному слабым светом звезд. Послышался тихий маслянистый шорох - граф убрал меч в ножны. Он не выразил ни малейшего удивления, столкнувшись с человеком, которого все считали мертвым.
- Они там, внизу?
- Заперты, скорее всего, - шепотом ответил Эшер. - За ними ухаживают, и они все еще сохранили способность говорить и думать. Один из них - сын госпожи Цзо, второй - ее племянник.
Мицуками резко выдохнул, с шипением проталкивая воздух сквозь зубы. Затем, после краткого молчания, сказал:
- Должно быть, они встретили тенма на берегу озера. Может быть, заразились от них. Ваша многоуважаемая жена выяснила, что в этих местах люди пропадали не только из-за разразившихся прошлой весной беспорядков или разборок между бандами. А вчера, когда мы осматривали горы, решая, где нужно расположить взрывчатку, чтобы завалить входы в шахты, доктор Бауэр сказала, что президент Юань выкупил у нее все улики, которые указывали бы на существование этих тварей.
- Я дважды видел госпожу Цзо в обществе Хуан Дафэна, - мрачно ответил Эшер. - Да, вполне возможно, что однажды ночью ее сын и племянник по пути домой столкнулись с яогуай где-нибудь на мосту и, пытаясь защититься, подхватили от них инфекцию, но мне кажется, что на самом деле все обстояло несколько иначе. Как себя чувствует миссис Эшер? И доктор Карлебах?
- С ними все в порядке. Ваша жена по духу - истинный самурай, Эсу-сенсей, и она умеет хранить тайны. Она носит глубокий траур в знак скорби по вам и отклоняет ухаживания посольских холостяков.
Эшер невольно усмехнулся:
- Она меня убьет, когда все закончится.
Мицуками улыбнулся:
- Я успел заметить, что вы любите эту женщину, Эсу-сенсей, а она любит вас. Она облачилась в черное, скрыла лицо под вуалью и рыдает на людях, но глаза у нее не покраснели. В ее глазах нет того выражения, что бывает у женщин, понесших тяжелую утрату. К тому же она сообщила мне, что вы подумывали взорвать шахты при помощи гелигнита.
Эшер закатил глаза.
- Она хорошо справляется со своей ролью, - возразил полковник. - Что же касается вашего друга, Ка-ру-ба-ку-сенсея, то его горе неподдельно и ужасно. Теперь все его помыслы только о мести.
Он кивком указал на темный прямоугольник дверного проема.
- Значит, вы считаете, что эта ужасная женщина намеренно допустила, чтобы ее сын и племянник заразились от тварей. Зачем? На что она рассчитывала? Продать их Юаню? Не думает же она, что им удастся сохранить самоконтроль и при этом обрести власть над крысами.
- Только не ее сыну и племяннику, - сказал Эшер. - Мы еще не всё нашли.
22
Громыхнули выстрелы, разрывая ветреную ночь, потом послышался женский крик. Звуки по-прежнему доносились с юго-запада, со стороны "Садов императрицы". Эшер выдохнул:
- Нам надо поторопиться. Одному богу известно, как скоро сюда прибудет полиция.
Мицуками посмотрел на часы:
- Я заплатил исправнику за два часа, - сказал он. - До тех пор Огата не даст беспорядкам затихнуть, тем более, что там русские.
- Напомните мне, - с усмешкой ответил Эшер, - чтобы я порекомендовал вас для работы в департаменте… Не то чтобы сам я имел к нему какое-то отношение…
- Конечно же, нет, - согласился полковник и добавил: - Ге-раа-сенсей.
- Никогда не встречал профессора Геллара.
Они быстро прошли по крытой галерее, где большая часть пространства была занята ящиками, двумя возками и велосипедом, и пересекли дворик, определяя направление по островерхой крыше двухэтажного "тыльного" дома, за которой терялись холодные яркие звезды. За решетчатым окном флигеля виднелась пустая спальня, освещенная лампами и обставленная в полуевропейском стиле - возможно, дом свиданий, калитка которого выходила в переулок Большого тигра. Не здесь ли Ань Лутан устраивал "особые развлечения" для Гранта Хобарта? Постель была смята, на стенах висели две написанные маслом картины, запечатлевшие яростную любовную схватку греческих богов. Насколько он знал, в китайской порнографии эротичность отсутствовала почти полностью.
Следующий дворик оказался необитаемым. Выходящей на улицу калитки здесь не было, зато восточная постройка вытянулась вверх на два этажа; окна верхнего помещения были наглухо закрыты ставнями, и Эшер еще днем заметил, что на самом деле второй этаж представлял собой что-то вроде террасы, с которой открывался вид на узкий перешеек между озерами.
Дворик был засыпан мусором и пылью, и только перед запертым главным домом виднелось чистое пространство. Тут десятилетиями не подметалось, но к двери вела утоптанная дорожка, проложенная между зарослями сорняков. Замок оказался цилиндрическим - такие выпускали лет двадцать назад.
Эшер передал Мицуками фонарь, направив узкий луч света на замок.
- Вы верите в цзян-ши, Мицуками-сан? - тихо спросил он. - В кёнси?
Он не оглянулся, продолжая работать отмычками, но услышал за спиной протяжный выдох.
- Не знаю, что я ответил бы вам, спроси вы меня об этом две недели или месяц назад, - наконец заговорил полковник. - Тенма в холмах, эти твари, из-за которых погиб Ито…
- Это не цзян-ши.
Эшер затаил дыхание, осторожно орудуя тонкой проволокой в замке, пока не почувствовал, как механизм поддается его усилиям. Потом плавно повернул ручку. Если в доме затаился вампир, он наверняка услышал их перешептывания и пощелкивание рычажков. Даже если сейчас в полный голос запеть "Правь, Британия", неожиданностью это станет только для тех редких обитателей усадьбы Цзо, которые еще не приготовились защищать дом от хулиганов или сами не присоединились к буйствующей на улице толпе.
Он толчком распахнул дверь, забрал фонарь и провел лучом света по стенам открывшегося помещения.
- Цзян-ши существуют, - продолжил он. - Я говорил с ними, путешествовал в их компании, убивал их и видел, как убивают они.
Говоря, он следил взглядом за узким конусом желтого света: дверные проемы по обеим сторонам большой комнаты, в восточной стене дверь открыта, в западной - закрыта. Поблескивает сталью еще один европейский замок.
- В Европе… на западе… они не доверяют живым, хотя порою нуждаются в нас. По-моему, здесь случилось так, что один из них - а может, и не один - нанял всю семью Цзо, чтобы те оберегали его в обмен на помощь в их преступной деятельности. Думаю, в подвале мы найдем его логово.
Он снова отдал Мицуками фонарь и опустился на колени перед запертой дверью, доставая отмычки.
Невысокий японец огляделся, тщетно всматриваясь в скрывавшую комнату темноту.
- Разве это возможно?
- А разве возможно все то, что вы видели до этого? Вы останетесь здесь и будете прикрывать мне спину? Возможно, безопаснее было бы спуститься вместе со мной.
- Я самурай, - спокойно ответил полковник, опустив ладонь на рукоять катаны. - Но не идиот. Решение за вами. Вы знаете этих существ. Я - нет.
- Давайте найдем люк. Внимательно смотрите и слушайте. У вас может быть всего мгновение для того, чтобы увернуться - а может не быть и его. Прежде чем напасть, он напустит на вас сонливость.
Как и подозревал Эшер, люк обнаружился в запертой западной комнате. На месте, раньше занятом кроватью или шкафом, теперь зиял черный проем в полу, и из него тянуло уже знакомой промозглой сыростью.
- Не могли бы вы остаться здесь? - тихо попросил он. - Сейчас тварь может быть на охоте, и я не знаю, когда она вернется.
Меч Мицуками с шелестом покинул ножны.
Эшер начал спуск, держа фонарь над головой. Подвал был глубоким, как тот, который он видел в часовне на французском кладбище - два полных поворота лестницы, тридцать кирпичных ступеней. В воздухе висел слабый запах старой крови. Подступившая со всех сторон темнота видела немало смертей, и наводить здесь порядок желающих не было.
Он открыл дверь. Луч света отразился от блестящих глаз, до которых было не более трех ярдов.
Темную комнатушку наполнило тихое хихиканье.
Чувствуя, как от удивления пересохло в горле, Эшер полностью открыл заслонку.
Вампир сидел на груде подушек, повернувшись лицом к двери. Он не шевелился, если не считать вздрагивающих от смеха мышц живота и гримасы на лице. Длинные волосы - длиннее, чем у Лидии, - черным водопадом стекали с плеч, делая еще более заметной мертвенную бледность желтоватой кожи. Черные глаза поймали и отразили свет фонаря. Это были глаза безумца.
И не удивительно, подумал Эшер, у которого от потрясения перехватило дыхание. Не удивительно.
Вампир - мужчина во цвете лет - был полностью обнажен, если не считать голубой шелковой простыни, прикрывающей низ живота. Руки ему отрезали чуть ниже головки плечевой кости, ноги, судя по проступающим под тканью очертаниям, - в нескольких дюймах от начала бедра. Плоть вампира восстанавливается не так, как человеческое тело, поэтому нельзя было сказать, сколько времени прошло после операции. Но на гладкой восковой поверхности шрамов над подмышечной впадиной Эшер заметил крохотные зародыши детских кулачков, размером меньше, чем у новорожденного…
Чтобы срезать их, хватило бы простой бритвы.
Двадцать лет. Он снова и снова возвращался к этой мысли, не в силах стряхнуть с себя оцепенение. Может быть, больше…
На шелковой простыне и подушке у головы вампира виднелись пятнышки засохшей крови.
Ему приводят сюда жертв…
Некоторое время Эшер стоял и смотрел за заходящегося смехом вампира и его сверкающие клыки. Десны кровоточили, в местах лицевых швов на бледной коже проступали пятна. Точно такие же синяки Эшер видел на лице Ито.
Его заразили кровью Иных. И он ничего не мог с этим сделать, даже если бы понимал, что происходит. И, возможно, теперь он способен призвать их.
Эшер взлетел вверх по лестнице. В спину ему бился раскатистый хохот вампира. Почти слившийся со стеной Мицуками всматривался в тьму за пределами освещенного пятачка и лишь коротко покосился на Эшера.
- Бежим!
Не издав ни звука, Мицуками схватил свой фонарь и бросился за Эшером через боковую комнату и главный зал. Едва они выскочили во дворик, как грянули выстрелы, на этот раз не вдалеке, а совсем близко. Пули вошли в деревянную дверную раму рядом с лицом Эшера. Через двор бежало трое мужчин, и у одного из них глаза по-кошачьи отражали свет фонаря. Эшер отскочил влево и выстрелил в ответ. Мицуками пнул рассохшуюся дверь, ведущую в двухэтажную боковую пристройку. Вслед за японцем Эшер нырнул в темноту и побежал вверх, на закрытую ставнями террасу.
Ставни изнутри запирались на задвижки, но замков на них не было; Эшер распахнул ставень, швырнул в открывшийся проем оба фонаря и оттащил Мицуками в самый дальний угол комнаты, где громоздились стулья и ширмы, укрытые кусками ткани от всепроникающей зимней пыли.
Вдвоем они скорчились за мебелью, слушая, как по лестнице грохочут шаги. Через несколько мгновений в комнату ворвались их преследователи и тут же бросились к открытой ставне, под которой, как знал Эшер, тянулась узкая полоска земли, ведущая от стены усадьбы к перешейку между продолговатым северным озером и его южным соседом. От того места, где ему едва удалось отбиться от яогуай и крыс, стену отделяло несколько сот ярдов, а вход в ближайший хутун был еще дальше.
Один из мужчин выругался:
- Гоу пи!
- Ты их видишь?
- Поймайте их, - произнес третий голос, от которого веяло холодом. - Идите за ними.
- Цзи-туань, мы не видим, куда они пошли…
- Так спускайтесь и найдите их.
Мужчины вернулись к лестнице. Тот, кого назвали Цзи-туанем, повернул голову, и Эшер заметил, как его глаза отражают лунный свет. Вампир? Или зараженный, как те двое в подвале, которые приняли кровь Иных в надежде, что смогут управлять ими силой мысли? Смогут использовать этих неудержимых солдат, не способных на предательство и не нуждающихся в плате, алчущих лишь живой плоти… которые не побегут от неравной схватки и которых почти невозможно убить.
Или и то, и другое?
Когда мужчины ушли, Эшер и Мицуками выбрались из укрытия и подошли к прямоугольнику окна, на которым вставало усеянное звездами небо. Ветер тут же хлестнул Эшера по щекам и обжег холодом кончик носа. Выглянув наружу, он увидел, людей, которые выбегали из переулка Большого тигра на усыпанный галькой берег озера и расходились кто на юг, кто на север, хрустя башмаками по льду. Преследователи старались держаться все вместе, с опаской оглядываясь вокруг. Что ж, значит, обитающие здесь существа по-прежнему представляют опасность для бойцов госпожи Цзо, хотя ее сын и племянник сами стали яогуай.
Из дворика донесся разгневанный женский голос. Эшер бесшумно пересек комнату и в щель между ставнями увидел, как госпожа Цзо, все еще одетая в синее шелковое платье с вышивкой, хлестнула Цзи-туаня по лицу.
- Собачье мясо!
- Мы поймаем их, тетушка.
- Что с твоим братом и моим сыном?
- Я сейчас спущусь к ним.
- А Ли?
- Тетя, я…