- Но когда же нам представится возможность непосредственно поговорить с ее королевским высочеством? - спросил Паскаль, склонившись перед Малышом Пьером в низком поклоне.
- Малыш Пьер призовет вас, как только ее королевское высочество найдет подходящий дворец для своего странствующего величества; подождите немного: Малыш Пьер не настроен надолго разлучаться со своими друзьями.
- Малыш Пьер - храбрый парень! - весело воскликнул Гаспар, - и я надеюсь, что его друзья докажут делом, что они достойны его дружбы.
- А пока прощайте, - продолжил Малыш Пьер. - Теперь, когда мое инкогнито раскрыто, я рада, мой храбрый Гаспар, что ваше сердце обманывалось столь недолго! Настало время пожать друг другу руки и разойтись.
Дворяне по очереди почтительно приложились губами к руке, протянутой им Малышом Пьером.
Затем каждый пошел своей дорогой: кто направо, а кто налево - и вскоре они потеряли друг друга из виду.
Бонвиль и Малыш Пьер остались одни.
- А мы? - спросил своего спутника Малыш Пьер.
- Мы отправимся в противоположную сторону.
- Тогда в путь, не будем терять ни минуты! - произнес Малыш Пьер и побежал по дороге.
- Постойте! Постойте! - крикнул Бонвиль. - Только, пожалуйста, не так быстро! Надо, чтобы ваше высочество…
- Бонвиль! Бонвиль! - заметил Малыш Пьер, - вы забываете, о чем мы условились.
- Да, это так, Мадам должна меня простить.
- Опять! Ну вы просто неисправимы.
- Необходимо, чтобы Малыш Пьер разрешил мне нести его на спине.
- Как! Да со всей охотой. Вот тут словно нарочно установлен дорожный столб. Идите же, граф, идите сюда.
Малыш Пьер забрался на столб.
Бонвиль подошел поближе, и Малыш Пьер устроился у него на спине.
- Честное слово, вы хорошо держитесь, - сказал Бонвиль, отправляясь в путь.
- Черт возьми! - заметил Малыш Пьер, - игра в лошадки была моей любимой забавой в детстве.
- Вот видите, - произнес Бонвиль, - хорошее воспитание никогда не проходит бесследно.
- Скажите, граф, - спросил Малыш Пьер, - ведь разговаривать нам не запрещено?
- Совсем наоборот!
- Ну тогда вы, старый шуан, ответьте мне, начинающему, почему вы несете меня.
- Ну и любопытный же он, этот Малыш Пьер! - подхватил Бонвиль.
- Нет, ведь ваше предложение не вызвало у меня возражений, хотя согласитесь, что ваша спина не самое лучшее место для принцессы из дома Бурбонов.
- Для принцессы из дома Бурбонов! - повторил Бонвиль. - А где вы тут видите принцессу из дома Бурбонов?
- Правда… Ну тогда почему Малыш Пьер, умеющий не только ходить, но и бегать, прыгать через канавы, забрался на спину к своему другу Бонвилю и тем самым стеснил его в движениях?
- А я вам отвечу: все потому, что у Малыша Пьера слишком маленькая ножка.
- Вы правы: маленькая, зато крепкая! - заметил Малыш Пьер таким тоном, словно его собеседник задел его самолюбие.
- Да, но, несмотря на все достоинства, у нее слишком малый размер, чтобы не быть опознанной.
- Кем?
- Теми, кто пойдет по нашим следам!
- Мой Бог! - заметила Мадам с нарочитой грустью в голосе. - Кто бы мог подумать, что наступит день или ночь, когда я пожалею, что у меня не такая нога, как у герцогини де ***!
- Бедный маркиз де Суде, - сказал Бонвиль, - что бы он подумал, - он и так не раз удивлялся вашим познаниям придворной жизни, - если бы услышал, с какой уверенностью и с каким знанием дела вы судите о ножках герцогинь?
- Полноте! Я ведь паж, и мне полагается это делать.
Затем, немного помолчав, она добавила:
- Я понимаю, что вы хотите запутать следы, но мы не сможем идти так до бесконечности: даже святой Христофор и тот бы утомился; рано или поздно эти проклятые ноги встретят на своем пути какую-нибудь грязную лужу и оставят отпечатки следов.
- Мы все же попытаемся пустить собак по ложному следу, - сказал Бонвиль, - хотя бы на какое-то время.
И молодой человек свернул налево, казалось привлеченный журчанием ручья.
- Что с вами? - спросил Малыш Пьер. - Вы сбились с пути? Вот вы уже бредете по колено в воде.
- Именно так, - ответил Бонвиль, движением спины подбросив повыше Малыша Пьера. - Пусть теперь нас поищут! - продолжил он, ступая по воде.
- О! Какая находчивость! - воскликнул Малыш Пьер. - Бонвиль, вы пренебрегаете своим призванием. Вам бы надо было родиться в девственном лесу или в пампасах. А теперь тем, кто решится нас преследовать, будет нелегко найти наш след.
- Не смейтесь. Тот, кто идет за нами, отнюдь не новичок: он воевал в Вандее еще во времена Шаретта, когда тот почти в одиночку задавал трепку синим.
- Тем лучше! - весело отозвался Малыш Пьер. - Хотя бы получим удовольствие от схватки с достойным противником.
После этих слов Малыш Пьер, несмотря на всю свою самоуверенность, задумался и замолчал, в то время как Бонвиль мужественно продолжал идти вперед, стараясь не поскользнуться на гальке и не зацепиться ногами за коряги, усеявшие дно; так он брел по руслу ручья еще с четверть часа или около того.
И вот, наконец, они добрались до впадения ручья в другой, более широкий проток, тот самый, что огибал Козью тропу.
Вскоре Бонвиль уже шел по пояс в воде и ему пришлось предложить Малышу Пьеру, если тот не испытывал желания промочить ноги в неприятной холодной воде, подняться повыше, то есть расположиться уже не на спине у него, а на шее. Но ручей становился все глубже и глубже, и, к своему большому сожалению, Бонвиль был вынужден выйти на берег и продолжить путь по твердой земле вдоль русла горной реки.
Однако беглецы вскоре оказались перед необходимостью сделать выбор между Сциллой и Харибдой, ибо берег горной речки, поросший колючим кустарником и ежевикой, представлял собой настоящую неприступную крепость, где укрывались дикие кабаны.
Бонвиль опустил Малыша Пьера на землю: у него уже не было сил нести его ни на спине, ни на шее.
Ему ничего не оставалось, как отважно шагнуть в колючие заросли, пригласив Малыша Пьера последовать за ним. Хотя кустарник был густой, молодой человек шел в ночи не сбиваясь с пути, как человек, привыкший к переходам по трудным лесным тропам.
И беглецам улыбнулась удача: пройдя с полсотни шагов, они вышли на одну из так называемых просек, проложенных в лесу параллельно друг другу как для того, чтобы отмечать границы рубки леса, так и для того, чтобы служить пешеходными тропами.
- В добрый час! - сказал Малыш Пьер, который никак не мог привыкнуть к тому, что надо было продираться сквозь кустарник выше его роста. - По крайней мере, теперь мы сможем спокойно продолжить свой путь!
- Да, и не оставим следов, - произнес Бонвиль, ударив ногой по сухой и каменистой земле.
- Остается только узнать, - сказал Малыш Пьер, - в какую сторону нам идти.
- Теперь, после того как мы задали непростую задачку нашим преследователям, мы отправимся туда, куда вы должны были уже прибыть.
- Вы знаете, что завтра вечером я должен встретиться в Ла-Клутьере с нашими друзьями из Парижа.
- Мы можем добраться до самого Ла-Клутьера, почти не выходя из леса; здесь мы в большей безопасности, чем на открытой местности. Мне известна тропа, ведущая к лесам Тувуа и Гран-Ланд, к западу от них и располагается Ла-Клутьер. Только сегодня нам туда не попасть.
- Почему?
- Потому что нам придется идти в обход в течение целых шести часов, что вам сейчас не по силам.
Малыш Пьер от нетерпения топнул ногой.
- Не доходя одного льё до Ла-Бената, - сказал Бонвиль, - я знаю одну ферму, где нас встретят как желанных гостей и где мы сможем отдохнуть перед последним переходом.
- Тогда скорее в путь! - воскликнул Малыш Пьер. - Но в какую сторону?
- Позвольте мне выйти вперед, - сказал Бонвиль, - и повернуть направо.
Бонвиль пошел в указанном направлении с таким же решительным видом, с каким свернул в лесную чащу с берега горной речки.
Малыш Пьер последовал за ним.
Время от времени граф де Бонвиль останавливался, чтобы оглядеться по сторонам и дать возможность своему юному спутнику перевести дыхание. Он предупреждал его о рытвинах и неровностях, подстерегавших их впереди, и это доказывало, насколько хорошо ему знаком Машкульский лес.
- Как вы видите, - сказал он, когда они в очередной раз остановились, - мы избегаем тропинок.
- Да, но почему, мне бы хотелось это знать?
- Потому что наши следы наверняка будут искать на тропинках с их рыхлой почвой; здесь же, на земле нехоженой, не изрытой экипажами и лошадьми, выследить нас будет труднее.
- Но мы потеряем больше времени?
- Да, однако такая дорога безопаснее.
Минут десять они шли молча; вдруг Бонвиль остановился и схватил за руку своего спутника; первым желанием у того было спросить, что случилось.
- Тихо! Говорите как можно тише, - сказал Бонвиль.
- Почему?
- Вы ничего не слышите?
- Нет.
- А до меня доносятся голоса.
- Откуда?
- Я слышу разговор в пятистах шагах от нас; мне даже кажется, что сквозь ветви я различаю красный огонек.
- В самом деле, я его тоже вижу.
- Что это?
- Я бы хотела вас об этом спросить.
- Чертовщина!
- Возможно, это угольщики.
- Нет, сейчас не тот месяц года, когда они перерабатывают срубленный лес; в то же время, если бы мы наверняка знали, что это именно они, мне бы совсем не хотелось, чтобы нас увидели: как ваш проводник я не имею права полагаться на случай.
- А вы не знаете какой-нибудь другой дороги?
- Знаю.
- И что же?
- Я решил пойти по ней только в самом крайнем случае.
- Почему?
- Потому что нам придется переходить болото.
- Ба! И это говорит тот, кто идет по воде, словно святой Петр. Неужели вы не знаете ваше болото?
- Да я там сотню раз охотился на куликов, но…
- Но что?
- Но охотился днем.
- И что там такого особенного?
- Это такая бездонная трясина, что даже средь белого дня я раз десять чуть было не утонул.
- Ну что ж, попытаемся погреться у огня, разведенного славными угольщиками. Должна вам признаться, что я совсем не против немного погреться.
- Стойте здесь, а я пойду на разведку.
- Но как же…
- Ничего не бойтесь.
И с этими словами Бонвиль бесшумно растворился в темноте.
VIII
ГЛАВА, В КОТОРОЙ МАЛЫШУ ПЬЕРУ ВЫПАДАЕТ СЛУЧАЙ ОТВЕДАТЬ ЛУЧШИЙ В ЕГО ЖИЗНИ ОБЕД
Когда Малыш Пьер остался один, он неподвижно замер и, прислонившись к дереву, стал напряженно вглядываться в темноту и прислушиваться к каждому шороху.
В течение пяти минут он не услышал ничего, кроме неясного гула, доносившегося с того места, где был разведен огонь.
Неожиданно раздавшееся в лесу лошадиное ржание заставило Малыша Пьера вздрогнуть.
И почти в ту же секунду он услышал легкий шум в зарослях и перед ним возник Бонвиль.
Граф, не заметив прижавшегося к стволу дерева Малыша Пьера, дважды позвал его.
Малыш Пьер вышел ему навстречу из темноты.
- Тревога! Тревога! - произнес Бонвиль, увлекая за собой Малыша Пьера.
- Что случилось?
- Нельзя терять ни секунды! Скорее за мной!
Затем, на ходу, он объяснил:
- Это егеря расположились на привал. Если бы там находились только они одни, я бы смог даже погреться у их костра так, что они бы не только меня не увидели, но и не услышали, но меня учуяла лошадь.
- Я слышал, как она заржала.
- Ну вот, теперь вы понимаете… Больше ни слова. Нам остается только надеяться на наши ноги.
В самом деле, Бонвиль и Малыш Пьер молча прошли шагов пятьсот по узкой просеке, к счастью встретившейся на их пути.
Затем Бонвиль повел Малыша Пьера к кромке леса, и, остановившись, сказал:
- А теперь передохните.
Пока Малыш Пьер переводил дыхание, Бонвиль попробовал сориентироваться на местности.
- Мы заблудились? - с беспокойством в голосе спросил Малыш Пьер.
- О! Не надо волноваться! - ответил Бонвиль. - Я только пытаюсь найти дорогу, которая позволила бы нам обойти это чертово болото.
- Пошли через болото, если оно самый короткий путь к нашей цели, - сказал Малыш Пьер.
- Да, по-видимому, так нам и придется поступить, - произнес Бонвиль, - я вижу, что у нас нет другого выхода.
- Тогда вперед! - сказал Малыш Пьер. - Только показывайте мне дорогу.
Бонвиль, ничего не сказав в ответ, вышел вперед, словно спеша доказать необходимость побыстрее уйти отсюда. Вместо того чтобы следовать в том же направлении, что и раньше, он свернул направо и пошел перелеском.
Не прошло и десяти минут, как заросли стали редеть, темнота начала рассеиваться, и путники, выйдя на опушку леса, услышали впереди шелест колыхавшегося на ветру тростника.
- А! - заметил Малыш Пьер, которому были знакомы эти звуки. - Кажется, мы пришли.
- Да, - ответил Бонвиль, - не скрою, что наступают самые опасные минуты нашего ночного путешествия.
И с этими словами молодой человек вынул из кармана похожий на кинжал нож. Срезав небольшое деревцо, он очистил его от ветвей и спрятал их в кустах.
- А теперь, - произнес он, - мой бедный Малыш Пьер, вам придется снова забраться ко мне на спину.
Малыш Пьер не заставил себя долго просить и в ту же секунду выполнил требование своего проводника, а тот направился к болоту.
Бонвилю было очень нелегко продвигаться вперед с ношей за спиной и с длинным шестом в руке, которым он ощупывал дно под ногами.
Нередко он проваливался по колено в липкую трясину, и земля, казавшаяся ему вначале такой податливой и мягкой, когда он ставил на нее ногу, вдруг становилась необычайно плотной и не спешила выпускать его из своих цепких объятий, так что ему приходилось прилагать много усилий, чтобы высвободиться. Можно было подумать, что разверзнувшаяся под его ногами бездна не хотела отпускать свою добычу.
- Позвольте, дорогой граф, высказать мое мнение, - сказал Малыш Пьер.
Бонвиль остановился и вытер лоб.
- Если бы, вместо того чтобы барахтаться в трясине, вы пошли вдоль виднеющихся то здесь, то там зарослей тростника, у вас под ногами, как мне кажется, была бы твердая земля.
- Конечно, - сказал Бонвиль, - но мы бы оставили после себя следы.
Однако, немного помолчав, он произнес:
- Будь что будет! Вы правы, так будет лучше.
И, свернув, Бонвиль пошел к зарослям тростника.
В самом деле, поросшие травой корни тростника образовали островки с фут шириной, представлявшие собой довольно плотные кочки на зыбкой поверхности болота: молодой человек сначала ощупывал их шестом, а затем уже ступал на них, перепрыгивая с одной на другую.
Однако, устав нести на себе Малыша Пьера, Бонвиль время от времени, не рассчитав прыжок и поскользнувшись, с большим трудом удерживался на ногах. Вскоре, совсем выбившись из сил, он, чтобы перевести дыхание, был вынужден попросить Малыша Пьера спуститься с его спины на землю.
- Ну вот вы и выдохлись, мой бедный Бонвиль, - сказал Малыш Пьер, - когда же закончится ваше болото?
- Нам осталось сделать шагов двести или триста, а затем до самого Ла-Бената будет только лес, который подходит к самой ферме.
- Вы сможете дойти?
- Надеюсь.
- О Боже, если бы я мог нести вас в свою очередь или, на худой конец, идти за вами!
Эти слова вернули графу утраченные силы, и, отказавшись прыгать по кочкам, он решительно шагнул в трясину.
Однако чем дальше он продвигался вперед, тем более илистой и вязкой становилась почва.
Неожиданно, не проверив шестом место, куда он шагнул, Бонвиль оступился; его стремительно начала засасывать трясина, и ему показалось, что он скоро уйдет в нее с головой.
- Если вы увидите, что меня начинает затягивать целиком, - крикнул он, - прыгайте вправо или влево: опасный участок никогда не бывает широким!
Малыш Пьер прыгнул в сторону, но вовсе не потому, что хотел спасти свою жизнь, а чтобы освободить Бонвиля от лишней тяжести.
- О, мой друг! - воскликнул он, и его сердце сжалось, а на глазах выступили слезы, когда он услышал в крике Бонвиля столько преданности и самоотречения, - подумайте о себе, я вам приказываю!
Граф уже успел погрузиться в болото по пояс. К счастью, он успел выбросить шест впереди себя, и тот упал концами на две кочки, представлявшие собой довольно твердую опору, и благодаря шесту, а также с помощью Малыша Пьера, державшего его за воротник куртки, он сумел выбраться на твердое место.
Вскоре почва уже не уходила из-под ног, черная линия леса, видневшаяся до сих пор на горизонте, приблизилась и разрослась в ширину. Беглецы вышли на окраину болота.
- Наконец! - воскликнул Бонвиль.
- Уф! - произнес Малыш Пьер, соскальзывая на землю, как только почувствовал, что его спутник выбрался на твердое место. - Наверное, дорогой граф, вы чувствуете себя совершенно разбитым.
- Нет, - ответил Бонвиль, - у меня просто не хватило дыхания на весь путь.
- О Боже! - воскликнул Малыш Пьер. - И у меня нет ничего, что помогло бы вам восстановить силы, нет даже фляги, как у солдата или паломника, нет даже куска хлеба, как у нищего!
- Ба! - сказал граф, - сила моя не в желудке.
- Тогда скажите, мой дорогой граф, откуда вы черпаете свои силы, и я постараюсь последовать вашему примеру.
- Вы голодны?
- Признаюсь, что не отказался бы от еды.
- Увы! - вздохнул граф. - Вот теперь вы заставляете меня пожалеть о том, чего я меньше всего опасался.
Малыш Пьер рассмеялся и, стараясь шуткой подбодрить своего спутника, произнес:
- Бонвиль, позовите придверника, передайте дежурному камергеру, чтобы он приказал поварам приготовить мне легкий ужин. Я бы охотно отведала тех вальдшнепов, что сейчас, как я слышала, с криками выпархивали из-под наших ног.
- Ваше королевское высочество, кушать подано, - сказал граф, преклонив колено и протягивая на тулье шляпы какой-то предмет, который Малыш Пьер торопливо схватил.
- Хлеб! - воскликнул он.
- Черный хлеб, - сказал Бонвиль.
- Хорошо! Ночью не видно, какого он цвета.
- Черствый хлеб, окаменевший!
- Но хлеб всегда остается хлебом!