- Мари, я здесь потому, что хотел увидеться с вами. И не приписывайте мне больше, чем я заслуживаю. Я предан только вам, и никому другому. Что навело меня на мысль спасти Малыша Пьера? Моя любовь! Пришло бы это мне в голову, если бы я не горел желанием увидеть вас? Не надо делать из меня героя или полубога: я всего-навсего страстно влюбленный мужчина, который ради вас рискует своей головой. Без вас мне и дела бы не было до всех династических споров. Какое я отношение имею к Бурбонам старшей ветви или к отпрыскам младшей линии? Ведь у меня с прошлым ничего не связано. Мои политические взгляды - это вы, моя вера - тоже вы. Если бы вы были сторонницей Луи Филиппа, я был бы на его стороне, раз вы за Генриха Пятого, то и я за него. Если вы попросите мою жизнь, я скажу: "Она ваша", но не заставляйте меня больше терпеть столь невыносимую ситуацию.
- Что же вы в таком случае предполагаете делать?
- Сказать Берте правду.
- Правду? О! Вы не посмеете!
- Мари, я вам заявляю…
- Нет, нет!
- О! Выслушайте меня, Мари. Видите ли, с каждым днем я все больше и больше вырастаю из коротких штанишек, в которых провел все отрочество. И, поверьте мне, между тем подростком, которого вы встретили однажды на дороге, плачущим от боли и дрожавшим от страха при одном лишь упоминании материнского имени, и мною, каким я стал теперь, нет ничего общего… И нынешней твердостью духа я обязан своей любви. Теперь я могу выдержать взгляд, долгие годы заставлявший меня с трепетом падать на колени. Я все рассказал матери, и она мне ответила: "Теперь я вижу перед собой не мальчика, а мужчину; поступай как хочешь!" И вот мое решение: я отдаю вам себя без остатка. Однако мне хочется, чтобы и вы поступили так же, как и я. Вы только представьте, в какую безумную борьбу вы вовлекли меня, жениха Берты! Предположим на секунду, что это именно так. И вам бы не приснилось даже в кошмарном сне, какие муки выпали на долю столь несчастного существа, каким был я. Еще маленьким я слышал рассказ о республиканских свадьбах, когда кровавой памяти Каррье связывал попарно живых и мертвых и бросал их в Луару. Вот чем бы обернулся для меня брак с Бертой. А вы, Мари, видя наши муки, стали бы от этого счастливее? Ответьте! Нет. И тогда я решил: или я никогда не увижу Берту, или при первой же встрече я постараюсь объяснить ей, к чему привела моя проклятая застенчивость, как она ввела в заблуждение Малыша Пьера, как мне не хватило смелости сказать ему всю правду, пока еще было время… Наконец… наконец… я ей не скажу, что я ее не люблю, но я ей скажу, что я люблю вас, Мари.
- Боже мой! - воскликнула Мари. - Но известно ли вам, Мишель, что, если вы так поступите, Берта умрет от горя?
- Нет, Берта не умрет, - прозвучал позади них голос Малыша Пьера.
Они и не услышали, как он поднялся по лестнице.
Вскрикнув от неожиданности, молодые люди обернулись.
- Такая благородная и смелая девушка, как Берта, - продолжил Малыш Пьер, - поймет все, что ей скажет барон де ла Ложери, и сумеет пожертвовать своим счастьем ради будущего сестры. Но вы будете освобождены от столь тяжелого объяснения; я совершил ошибку или, вернее, заблуждался, и мне ее исправлять; тем не менее, господин Мишель, - добавил с улыбкой Малыш Пьер, - прошу вас на будущее: когда вы захотите со мной пооткровенничать, выражайте яснее ваши мысли.
Когда молодые люди услышали голос Малыша Пьера и вскрикнули от неожиданности, их первым движением было разбежаться в разные стороны.
Однако Малыш Пьер соединил их руки.
- Любите друг друга без тени упрека, - произнес он, - вы оба проявили слишком большое великодушие по сравнению с тем, что можно ожидать от нашего бедного человеческого рода; любите друг друга безоглядно, ибо счастливы только те люди, которые видят в любви предел своих мечтаний.
Мари опустила глаза, однако это не помешало ей ответить Мишелю на пожатие руки.
Молодой человек упал на одно колено перед невысокой крестьянкой.
- Я жажду, - произнес он, - получить все счастье, на которое вы мне приказываете надеяться, чтобы не жалеть о том, что не отдал за вас жизнь.
- Что вы такое говорите? Зачем отдавать жизнь? Увы! Теперь я знаю, что нет ничего более бесполезного и ненужного, чем смерть! Вспомните бедного Бонвиля! В чем мне пошла на пользу его смерть? Нет, господин де ла Ложери, надо жить для тех, кто вас любит, и раз вы дали мне право оказаться среди них, позвольте мне вам пожелать: живите для Мари, а она - я могу за нее ответить - пусть живет для вас.
- Ах, сударыня! - воскликнул Мишель. - Если бы все французы могли видеть вас, как я сейчас, если бы они узнали, как знаю я…
- Да, тогда у меня были бы шансы в один прекрасный день взять реванш, особенно если все французы были бы еще к тому же и влюблены. Но сейчас речь идет о другом. Прежде чем думать о новом наступлении, лучше обсудим, как уйти. Для начала посмотрите, пришли ли наши друзья. Я вас должен упрекнуть, мой храбрый часовой: ваше внимание было настолько занято мадемуазель Мари, что я мог бы до утра ожидать на улице условного сигнала. Мне повезло, что ваш голос был слышен с улицы; к счастью, вы весьма кстати оставили открытой входную дверь, и войти к вам было так же легко, как и на постоялый двор.
Пока Малыш Пьер, улыбаясь, все это выговаривал Мишелю, подошли еще двое: они должны были сопровождать Малыша Пьера; после короткого совещания они согласились с тем, что их слишком много и они могут привлечь к себе внимание. И им пришлось остаться.
Так Малыш Пьер, Мишель и Мари вышли без провожатых.
Набережная казалась пустынной. На мосту Руссо не было видно ни одной живой души. Мишель освещал дорогу.
Мост они прошли без приключений.
Мишель вышел на берег; Мари и Малыш Пьер, держась рядом, следовали за ним.
Ночь была ясная, настолько ясная, что беглецы не осмелились идти по открытой местности.
Мишель предложил свернуть на дорогу в Ле-Пельрен, пролегавшую среди деревьев параллельно реке. Его предложение было принято, и они пошли по дороге, соблюдая тот же порядок, что и раньше.
Благодаря лунному свету время от времени перед ними широкой серебристой лентой представала река с разбросанными то тут, то там поросшими лесом островками, видневшимися темными пятнами на светлом фоне реки и уходившими в небо кронами деревьев.
При всех своих недостатках лунный свет имел и свои преимущества. Мишель, который выполнял роль проводника, был, по крайней мере, уверен, что не сбился с дороги и мог еще издали увидеть корабль.
Когда они прошли или, вернее, обогнули, поселок Ле-Пельрен, молодой барон оставил Малыша Пьера и Мари в укромном месте около реки, а сам, подойдя к самому берегу, свистнул, подавая сигнал Жозефу Пико.
Жозеф не ответил тревожным криком и Мишель, который до сих пор не мог унять свое волнение, начал успокаиваться. Не услышав ответа, он уже не сомневался в том, что шуан вот-вот появится.
Мишель ждал минут пять; вокруг стояла не нарушаемая ничем тишина.
Ему пришлось подать сигнал во второй раз, но теперь его свист был более протяжным и резким.
Никто не ответил, никто не пришел.
Подумав, что, возможно, он ошибся и вышел не на то место, Мишель побежал вдоль берега.
Через двести шагов он увидел, что остров Куерон и деревня с тем же названием остались позади.
Впереди не было ни единого островка, за которым могло бы укрыться судно.
Оно должно было ждать его именно в том месте, где он останавливался в первый раз, между деревнями Куерон и Ле-Пельрен; судно должно было стоять на якоре как раз позади острова, мимо которого он пробежал. Отсутствие Жозефа Пико Мишель не мог объяснить ничем, кроме как несчастным случаем.
И тут ему в голову пришла мысль.
Ему с самого начала не понравилась физиономия шуана, и он опасался, что огромные деньги, обещанные за выдачу Малыша Пьера, могли его прельстить. Мишель поделился своими опасениями с Малышом Пьером и Мари, когда они подошли к нему.
Однако Малыш Пьер недоверчиво покачал головой.
- Не думаю, - сказал он, - если бы этот человек нас выдал, мы уже давно были бы арестованы; впрочем, это не объясняет отсутствие корабля.
- Вы правы: я не вижу лодки, которую должен был выслать капитан.
- Возможно, еще не время.
Не успел он произнести эти слова, как словно в ответ раздались два удара колокола в селении Ле-Пельрен.
- Вот слышите, - сказал Мишель, - пробило два часа.
- А время встречи было согласовано с капитаном?
- Сделав приблизительные расчеты, моя мать просила его быть на месте встречи в пять часов.
- Возможно, он не рассчитывал, что мы явимся на три часа раньше, и потому нас не ожидает.
- Что же нам делать? - спросил Мишель. - Я несу слишком большую ответственность, чтобы брать инициативу на себя.
- Надо взять лодку, - ответил Малыш Пьер, - и попытаться найти корабль. Возможно, капитан, зная, что нам известно место стоянки корабля, решил, что мы доберемся до него самостоятельно.
Мишель сделал сотню шагов в сторону Ле-Пельрена, когда заметил причаленную к берегу лодку. На ее дне лежали еще не высохшие весла: это говорило о том, что лодкой пользовались совсем недавно.
Вернувшись к своим спутникам, чтобы сообщить им эту новость, он предложил переждать в укромном месте, пока он переплывет реку.
- Вы хотя бы умеете управлять лодкой? - спросил Малыш Пьер.
- Признаюсь, - ответил Мишель, покраснев, так как не умел этого, - что я не очень-то силен в этом.
- В таком случае, - предложил Малыш Пьер, - мы поплывем вместе с вами, и я буду вашим лоцманом; раньше мне не раз приходилось это делать ради забавы в Неаполитанском заливе.
- А я, - сказала Мари, - помогу ему грести, мы с сестрой часто переплывали озеро Гран-Льё.
И они забрались в лодку втроем; когда они уже были на середине Луары, сидевший на корме и следивший за течением реки Малыш Пьер крикнул, наклонившись вперед:
- Вот он! Вот он!
- Кто? Что? - спросили в один голос Мари и Мишель.
- Корабль! Корабль! Посмотрите, вот там, там!
И Малыш Пьер указал рукой вниз по течению реки в направлении Пембёфа.
- Нет, - сказал Мишель, - не может быть, чтобы это был он.
- Почему?
- Потому что он удаляется от нас, вместо того чтобы плыть нам навстречу.
В эту минуту они поравнялись с мысом островка. Мишель спрыгнул на землю, помог своим спутникам вылезти из лодки и, не теряя ни минуты, побежал к противоположному концу островка.
- Вот где наш корабль! - крикнул он, возвратившись, Малышу Пьеру и Мари. - Скорее в лодку! И наляжем на весла!
Все трое снова бросились к лодке. Мари и Мишель сели за весла, в то время как Малыш Пьер устроился у руля. Они гребли изо всех сил.
Плывя по течению, лодка быстро нагоняла шхуну, и нагнала бы, если бы шхуна плыла с той же скоростью, что и раньше.
Вдруг неожиданно веревки и мачта, четко вырисовывавшиеся на фоне светлого неба, скрылись за черным квадратом раскрывшегося грота.
И тут же над ним развернулся второй кусок полотна - марсель.
Затем пришел черед расправиться бизани.
Воспользовавшись поднявшимся попутным ветром, "Молодой Карл" поднял все паруса.
Мишель принял весло из слабых рук Мари; он склонился над веслами, словно каторжник на галере; его отчаянию не было предела, ибо ему хватило секунды, чтобы понять, какая незавидная судьба ждала их после отхода шхуны.
Он хотел крикнуть, позвать, поднять весло, однако Малыш Пьер из предосторожности приказал ему ничего не делать.
- Ба! - воскликнул Малыш Пьер, который, невзирая на все превратности судьбы, никогда не терял присутствия духа. - Смотрите, Провидение не желает, чтобы я покинул благословенную землю Франции.
- Ах! - воскликнул Мишель. - Лишь бы речь шла только о Провидении!
- Что вы хотите этим сказать? - спросил Малыш Пьер.
- Боюсь, что под этим кроются какие-то жуткие козни!
- Ну, будет вам, мой бедный друг; возможно, виной всему простая случайность. Они просто ошиблись относительно дня или часа встречи; к тому же, кто мог поручиться, что нам удалось бы проскочить мимо кораблей, которые сторожат вход в устье Луары? Может быть, это и к лучшему.
Однако Малышу Пьеру не удалось убедить Мишеля; тому хотелось броситься в Луару, чтобы вплавь нагнать шхуну, которая постепенно исчезала в утреннем тумане, и Малышу Пьеру понадобилось немало усилий, чтобы хоть немного успокоить молодого человека.
Возможно, ему не удалось бы уговорить его, если бы не вмешательство Мари.
Отчаявшись, Мишель опустил весла.
В это время в Куероне часы пробили три раза, через час должен был наступить рассвет.
Нельзя было терять ни минуты; Мишель и Мари налегли на весла. Доплыв до берега, они оставили лодку на том же месте, где взяли ее.
Приняв решение вернуться в Нант, они должны были поспешить войти в город до рассвета.
На обратном пути Мишель хлопнул себя по лбу.
- Ох! - воскликнул он. - Какой же я дурак!
- Почему? - спросила герцогиня.
- Надо было возвращаться в Нант другой дорогой.
- Ба! Все дороги хороши, если соблюдать меры предосторожности. А что мы сделали бы с лодкой?
- Мы бы ее оставили на другом берегу.
- А несчастные рыбаки, кому она принадлежит, искали бы ее целый день! Будет! Не хватало еще, чтобы мы отняли кусок хлеба у бедняков, которые и без того недоедают.
Они подошли к мосту Руссо. Малыш Пьер настаивал, чтобы Мишель отпустил его одного в город вместе с Мари, но Мишель и слышать этого не хотел; возможно, ему хотелось побыть рядом с Мари (девушка немного успокоилась после слов Малыша Пьера, но все же время от времени вздыхала, однако эти вздохи отнюдь не мешали ей вести разговор с пылким влюбленным), возможно, он чувствовал себя слишком счастливым рядом с Мари, чтобы решиться так быстро расстаться с ней.
Единственное, на что его смогли уговорить, так это на то, чтобы он пошел не впереди или рядом с ними, а немного позади.
Перейдя площадь Буффе, они не успели повернуть на улицу Святого Спасителя, как Мишелю послышались чьи-то шаги. Резко обернувшись, он увидел в ста шагах от себя в тусклом свете уличного фонаря человека, который поспешно нырнул в подворотню.
Первым желанием Мишеля было броситься за ним. Однако он тут же сообразил, что Малыш Пьер с Мари за это время уйдут далеко вперед и он не сможет их догнать.
Поэтому, побежав вперед, он нагнал их.
- За нами следят, - сообщил он Малышу Пьеру.
- Ну и пусть, - ответил тот с присущей ему невозмутимостью, - мы умеем уходить от преследования.
Малыш Пьер увлек Мишеля за собой в переулок, и, не пройдя и сотни шагов, они вышли к началу уже известной Мишелю улицы, и он узнал дверь, которую ему указал нищий, прицепив к ней веточку остролиста.
Малыш Пьер, взяв в руки молоток, ударил три раза с неодинаковыми интервалами.
Дверь отворилась словно по волшебству. Мари и следом за ней Малыш Пьер вошли во двор.
- Хорошо, - сказал Мишель, - теперь я посмотрю, следит ли еще за нами тот человек.
- Ни в коем случае! - воскликнул Малыш Пьер. - Вас приговорили к смертной казни; если вы об этом уже забыли, то я помню; мы вместе подвергаемся опасности и потому должны соблюдать одни и те же меры предосторожности. Входите поскорее!
Тем временем на крыльце появился тот же человек, которого застал Мишель накануне вечером за чтением газеты; он был в том же домашнем халате, что накануне, и выглядел так, как будто его только что разбудили.
Узнав Малыша Пьера, он поднял руки к небу.
- Хватит, хватит, - сказал Малыш Пьер, - у нас не осталось времени, чтобы сетовать на судьбу. Все пропало: нас выследили. Дорогой Паскаль, впустите нас.
Мужчина указал на полуоткрытую дверь позади него.
- Нет, не в дом, а в сад, - сказал Малыш Пьер, - очевидно, не пройдет и десяти минут, как дом будет окружен. Скорее в укрытие! В укрытие!
- В таком случае следуйте за мной.
- Мы идем за вами, мой бедный Паскаль. Сожалею, что пришлось вас побеспокоить в столь ранний час, но больше всего мне жаль, что вам, по всей вероятности, придется переехать, если вы не хотите, чтобы вас арестовали.
Дверь в сад была открыта.
Однако прежде чем выйти из сада, Мишель протянул руку к Мари.
Заметив жест молодого человека, Малыш Пьер подтолкнул девушку к Мишелю.
- Ну, поцелуйте же его, - сказал он, - или хотя бы позвольте ему поцеловать вас. При мне можно: я вам здесь вместо матери, и к тому же я считаю, что бедное дитя заслужило поцелуй. Вот и хорошо! А теперь наши дороги расходятся: вы отправитесь в одну сторону, мы в другую. Однако будьте уверены, заботы о моих делах не помешают мне заняться вашими.
- Но смогу ли я увидеться с Мари? - спросил робко Мишель.
- Я знаю, что это очень опасно, - ответил Малыш Пьер. - Но говорят, что у влюбленных и пьяниц есть свой бог, который их охраняет; так вот я верю в этого бога и разрешаю вам нанести один визит на Замковую улицу, дом номер три, но не больше, ибо, так или иначе, я верну вам вашу подругу.
И с этими словами Малыш Пьер протянул Мишелю руку, которую молодой человек почтительно поцеловал. Затем Малыш Пьер и Мари поднялись в старый город, в то время как Мишель пошел вниз по направлению к мосту Руссо.
XV
РЫБАК РЫБАКУ РОЗНЬ
В тот несчастный для него день, когда баронесса де ла Ложери задержала его у себя на целый вечер, метр Куртен весь измучился от переживаний.
Прижавшись ухом к двери, он подслушал разговор матери с сыном от начала до конца и, следовательно, узнал о шхуне.
С отъездом Мишеля рушились все вынашиваемые им с такой любовью планы; несмотря на высокую честь, которую ему оказала баронесса, Куртен только и думал о том, как бы отделаться от нее и вернуться на ферму, так как рассчитывал, что воспоминаниями о Мари, он, по крайней мере, задержит молодого хозяина; не следует забывать, что с отъездом молодого хозяина он терял ниточку, которая, по его расчетам, должна была привести его в таинственный лабиринт, где скрывался Малыш Пьер. Но, на его беду, баронесса де ла Ложери вернулась в замок совсем в другом настроении. Взяв с собой в замок Куртена, баронесса рассчитывала таким образом скрыть от него отъезд сына, избавив Мишеля от лишних вопросов и слежки арендатора; однако, обнаружив, что дом, в котором уже несколько недель квартировали солдаты, был в чудовищном беспорядке и почти полностью разорен, а это в ее глазах граничило с катастрофой, она почти забыла о том, что мэр Ла-Ложери не внушал ей большого доверия, и не отпускала его от себя, чтобы было кому послушать ее жалобы.
И если бы не отчаянный и вполне праведный гнев баронессы, который она выражала с присущей ей эмоциональностью, Куртен нашел бы какой-нибудь благовидный предлог, чтобы распрощаться с хозяйкой Ла-Ложери и поскорее вернуться на ферму.