Циркач помахал рукой, показывая, что достаточно, Клот закрыл рот, смущаясь, сел на место.
- Видите? Это же великолепно! Этот малый и его брат близнец в свое время сделали великолепный выбор, просто восхитительный! Огнедышащие ящерицы Амикара, разве не прекрасно? Помимо многих лет жизни они теперь едят железо без какого-либо вреда для собственного здоровья…
Циркач замолчал, вернулся к пятерым людям, посмотрел на патрульных.
- Я немного отвлекся, но теперь, надеюсь, вы понимаете, что я могу предложить вам. За небольшую плату вы получите все, о чем мечтали…
- Например, служить вам в качестве безмолвного раба, как бывший губернатор нашей области? - неожиданно для самого себя прервал Антон разглагольствования Циркача.
Позади раздался удивленный вздох одного из клоунов, маг замолчал и посмотрел на Антона ничего не выражающим взглядом.
- Он обманул меня. Точнее, пытался обмануть, - после долгой паузы ответил Циркач. Повернулся к Боголепову и сказал: - Что ты сделал, кварга? Говори!
- Я… я хотел украсть эликсир, - склонившись в жалком поклоне, проскулил Боголепов. - Хотел украсть все ради себя одного, чтобы жить дольше.
- Другими словами, нарушил договор, - сказал Циркач. - При этом не подумав, насколько опасным может быть прием даже второй дозы, не говоря о четырех, которые он стащил из моего дома.
Боголепов склонился еще ниже, ничего не ответив. Циркач посмотрел на Антона, чуть приподняв одну бровь, и сказал:
- Видишь, мальчик, с какими отбросами мне приходится иметь дело?
Вздохнув, он снова посмотрел на патрульных:
- Так вот, мои дорогие дэши, я делаю вам предложение, которое вы вправе принять… или не принять.
Он указал на Ивана.
- С одной стороны - продление жизни, способность обращаться в животное и некоторые черты, присущие ему: сила, ловкость, хитрость - смотря кого выберете.
- С другой стороны - пару лет вашей жизни, отданные добровольно мне, в обмен на несколько десятков лет, которые ожидают вас при заключении сделки. Насчет денег… а боги с ними, что за ерунда, в конце-то концов? Первую часть сделки мы пропустим - считайте это моим подарком! - он улыбнулся им, как лучшим друзьям. - Что скажете?
На минуту под куполом повисла тишина, все смотрели на двух полицейских, которым сделали уникальное предложение, раньше доступное только богачам. Бессоновы и Антон смотрели с тревогой, понимая, что если эти двое согласятся, то у них не остается никаких шансов выбраться отсюда, они будут в полной власти Циркача. Артисты же смотрели жадно, чувствуя напряжение, возникающее в воздухе. Они не раз были свидетелями подобных сцен, но каждый раз для них был словно первым. Это было… завораживающе. Только Боголепов не сводил взгляда с пляшущего над головой огонька, который, казалось, только и ждал момента кинуться на несчастного губернатора.
Неожиданно Белобрысый полицейский, чьего имени они так и не узнали, шагнул вперед и сказал:
- Я согласен. Что надо сделать?
- Прекрасно, прекрасно, - кивнул Циркач. - Я не сомневался в тебе?..
- Максим.
- Максим, - улыбнулся Циркач. - Рашан, верни ему оружие.
Мускулистый клоун подошел к полицейскому, протянул тому рукоятью вперед пистолет и пробасил:
- Держи, приятель. Добро пожаловать.
- А ты, сержант Гришков? - спросил Циркач.
- Не соглашайтесь! - крикнул Сашка.
Сержант посмотрел на ребят, по его лицу ничего нельзя было прочитать. Он посмотрел на Циркача и спросил:
- Если я откажусь?
- В таком случае, я рискну превратить вас насильно, - вежливо ответил Циркач. - Мне нужны послушные рабы… я, знаете ли, имею одно хобби… позвольте вам показать. Платон!
Антон вздрогнул, услышав знакомое имя. Не прошло и полминуты, как из темноты в ярко освещенный круг манежа вошел знакомый худой мальчик, тот самый, что помог им сбежать из трейлера Циркача. Сейчас Платон выглядел еще более изможденным, Антон готов был поклясться, что он похудел килограмм на десять. Платон вел на поводке пять собак разной породы, но все они, как одна, были могучими бойцовыми псами, а не диванными шавками, тявкающими на всех подряд. Собаки угрожающе порыкивали, их глаза зло рыскали кругом, словно выискивая жертву.
- Прекрасные собачки, верно? - улыбнулся Циркач. Он прикоснулся к голове одного из псов - жуткой помеси бульдога и овчарки - и собака тотчас испуганно сжалась, заскулив. - Я их не очень-то люблю, но признаю, что они весьма хороши. Платон умеет обращаться с ними, у него прямо талант к этому, верно?
Бледный подросток кивнул, не произнеся не слова.
- Я собираю собачек. Пока что моя коллекция, как видите, не очень-то велика, но всегда, где бы я не начал свое дело, появляется возможность ее пополнить.
Он усмехнулся:
- Вы, дэши, кое в чем похожи друг на друга как две капли воды. Эта ваша въедливость. Желание добиться справедливости.
Циркач вздохнул, погладил собаку. Собаку… Антон нахмурился. Неожиданно в голове возникла идея. Он прикусил губу, надеясь, что никто ничего не заметит. Если у него получится, то возможно, у них есть шанс. Но надо было сосредоточиться, а как это сделать в такой ситуации?
Между тем Циркач продолжал:
- Иногда это утомляет. Иногда вы утомляете. Вам предлагаешь бесплатно почти все, что пожелаете, только чтобы вы не лезли в мои дела, а вы в ответ спрашиваете: "а что будет если я откажусь?.. Что будет, если я передумаю?.. Что будет, если…"
Циркач вдруг размахнулся и ударил собаку. Она испуганно заскулила и упала на пол. Мужчина обернулся к Гришкову, его черные глаза пылали, он закричал:
- Вот что будет! Ясно тебе? Вы - цепные псы! И вы будете псами, моими псами, будете слушаться моих команд, будете жрать баланду и спать в вольере! Ясно тебе?! ЯСНО?!
Гришков в ужасе отступил назад, глядя на взбешенного человека, с лица которого словно сорвали маску, обнажив истинное лицо сумасшедшего алхимика. Какое-то мгновение казалось, что сейчас Циркач кинется на сержанта, но маг каким-то чудом овладел собой, взял себя в руки, превратившись в улыбчивого мужчину среднего возраста во фраке.
- Извините, сорвался, - Циркач деланно хохотнул. - Надо было позавтракать, я всегда не в своей тарелке, если как следует не позавтракаю, знаете ли.
Все, включая ближайших сподвижников, испуганно таращились на мага, который приглаживал растрепавшиеся волосы рукой. Все, кроме Антона - она почему-то смотрел на Боголепова, так и трясущегося от страха позади Циркача.
Наконец, маг вздохнул и, улыбаясь, обратился к Гришкову:
- В общем, вы поняли, о чем я говорю. Если вы не хотите совершить сделку, то я насильно волью вам в глотку этот милый эликсир, - он приподнял одну из склянок с зеленой жидкостью в ней, свет от нее осветил лицо Циркача, превратив его в угловатый череп. - После этого я покажу вам одну из собачек Платона - он, как я уже говорил, большой их любитель - а когда произнесу нужные слова, вы превратитесь в одну из этих замечательно уродливых тварей.
Настя в этот момент как раз смотрела на Платона и заметила, как при последних словах Циркача по бледному лицу подростка пробежала судорога злости. Она быстро посмотрела на Антона, но мальчик, казалось, полностью ушел в себя. Он не сводил взгляда с Боголепова, не обращая ни на что вокруг внимания.
- Антона, - шепотом позвала она. Мальчик никак не отреагировал на нее. Тогда Настя чуть повысила голос: - Анто-он!
Мальчик вздрогнул, словно просыпаясь ото сна, посмотрел на Настю.
- Посмотри на Пла…
Но договорить она не успела, Антон приложил палец к губам:
- Т-с-с.
И снова стал смотреть на бывшего губернатора… или все-таки не на него? Настя почувствовала растерянность и злость, но дергать Антона больше не собиралась. Раз он не хочет им помочь - они справятся сами.
А маг и владелец Цирка между тем продолжал:
- Как вы сами понимаете, выбор не большой и любой разумный человек согласится, что лучше получить что-то взамен и жить спокойной и сытой жизнью дальше, чем жертвовать всем ради каких-то призрачных идеалов.
- А эти что же, отказались? - спросил Сашка, кивая на собак.
Циркач улыбнулся:
- Ты очень сообразительный мальчик, и я уже предвкушаю тот момент, когда мы, наконец-то, сможем пообщаться с тобой поближе, - он помолчал, улыбаясь каким-то своим мыслям, и добавил: - Отвечая на твой вопрос: да, это самые принципиальные из всех дэшей. Еще несколько - самых старых - валяются где-то там, в глубине цирка… Но их очень и очень немного. В своих путешествиях я убедился, что такие понятия как честь и долг в последнее время не очень-то популярны. Сами видите, их всего пятеро, из нескольких сотен, которым я предлагал такую сделку. Где же остальные, спросите вы?
- Убиты? - спросила Настя.
Циркач засмеялся, несколько раз хлопнул в ладоши:
- Вовсе нет. Доживают свои жизни в кругу семьи и близких, довольные и сытые, согретые любовью детей и друзей. Более того, их жизнь заметно улучшилась: они стали здоровее, сильнее, излучают прямо таки животный магнетизм, если вы понимаете, о чем я. И вряд ли кто посмеет сказать, что это плохо. Верно, сержант-дэш?
Гришков молчал, глядя себе под ноги. Его напарник - наверное, правильней будет сказать, бывший напарник - стоял рядом с гигантом Рашаном, играющим клоуна в этом мерзком цирке, прибежище мрачного и сладкоголосого зла, который олицетворял собой Циркач.
- Что будет с ребятами? - спросил Гришков.
Циркач пожал плечами, и в этом жесте сквозило недовольство.
- Это, в общем-то, не ваше дело, но я, так и быть, отвечу на вопрос, только ради того, чтобы развеять тревоги, - он улыбнулся, кивнул Антону, как старому знакомому. - Этот мальчик, Антон Захаров, должен ответить мне на пару вопросов, касательно эликсира, а так же того, как ему удавалось столько времени прятаться от моих людей. С этими двумя, - он махнул рукой в сторону Бессоновых, - я не знаком, поэтому они не представляют для меня никакого интереса.
- Вы их отпустите? - тотчас спросил Антон, отвлекаясь от своих мыслей.
- Возможно, - пожал плечами Циркач без особого воодушевления.
- Я расскажу все, что знаю, только отпустите их!
- Антон, не смей! - воскликнула Настя.
Циркач улыбнулся, не обращая на девочку никакого внимания, и в этой улыбке не было ни грамма веселья.
- Ты в любом случае расскажешь все, мой мальчик. Сейчас ты не в том положении, чтобы ставить какие-то условия. Отсюда убежать через окно тебе не удастся.
Здоровяк Рашан хохотнул, но натолкнувшись на злой взгляд хозяина, тотчас замолчал.
Циркач кашлянул и продолжил:
- Когда мальчик расскажет мне все, что знает, он будет свободен. Возможно, я по доброте душевной предложу ему сделку. Хотя в его ситуации она может привести к интересным последствиям… - он замолчал, в черных глазах блеснул огонек любопытства, и Антон с дрожью понял, что идея, которая только что пришла в голову этому сумасшедшему не сулит ему ничего хорошего.
- Как бы то ни было, этим прекрасным молодым людям ничего не грозит, - сказал с улыбкой Циркач. - Я хочу только поговорить с ними, ничего больше. А потом они будут вольны идти на все четыре стороны.
- Ложь, - тихо, но отчетливо произнесла Настя.
Странное дело, но это, казалось, обидело Циркача. Он поджал губы и холодно ответил:
- Я никогда не лгу, заключая сделку. Я в самом деле отпущу вас, после того, как мы поговорим. Мне не нужны дети, вы меня не интересуете ни в малейшей степени.
Кажется, сейчас он говорил правду, но почему-то легче от этого не стало.
- Время идет, - сказал Циркач, обращаясь к патрульному, стоящему рядом с детьми. - Надо принимать решение, мой друг.
Сержант Гришков бросил взгляд на ребят и тихо, так тихо, что его едва можно было услышать, сказал:
- Я принимаю предложение. Я согласен.
Одна из собак рыкнула, и Настя готова была поклясться, что в этом звуке прозвучало неприкрытое презрение.
- Прекрасно! Просто великолепно! - воскликнул Циркач. - Я рад, что вы сделали правильный выбор, сержант-полицейский. Прошу, можете забрать свое оружие.
Клоун-толстяк передал пистолет Гришкову, скалясь кривыми желтыми зубами. Циркач с улыбкой наблюдал, как сержант крутит в руках оружие, словно не знает, что с ним делать. Наконец, маг хлопнул в ладоши, привлекая всеобщее внимание, и сказал:
- Итак, с этим вопросом мы покончили, - он с улыбкой чуть поклонился патрульным. - Как я и предполагал, вы весьма рассудительные личности, не ставящие какие-то неосязаемые сущности выше вполне практичных вещей. Этот подход я одобряю, я сам совершенно такой же.
Циркач повернулся к ребятишкам, тесной - и одинокой - кучкой стоящих в нескольких метрах от него.
- Теперь можно и поговорить, - Циркач потер руки, раздался неприятный шуршащий звук. Его губы изгибались в улыбке, но в темных, почти черных глазах плясали огоньки жестокой насмешки и холодного любопытства сумасшедшего экспериментатора. - Больше всего мне хотелось бы знать, как у тебя получается превращаться с помощью моего эликсира - а я вижу все признаки, что виноват именно он - но при этом не слушаться моих команд. Я думал такое невозможно, но ты живое доказательство обратного. Исключение, только подтверждающее правило? Возможно. Но мне не нравятся такие исключения… Эй! Эй, ты слышишь меня?
Антон не обращал никакого внимания на Циркача. Мальчик заворожено смотрел на позабытый всеми (кроме испуганного до чертиков Боголепова) огонек, ритмично пульсирующий над головой губернатора. Глаза Антона были пусты, в них, как в зеркале, отражалась пляска огня, ничего больше. Он что-то бормотал под нос, губы шевелились, но слов не было слышно.
Циркач несколько секунд смотрел на мальчика, перевел взгляд на огонь, снова посмотрел на Антона. Неожиданно худое лицо мага озарилось пониманием, он что-то крикнул, щелкнул пальцами, гася огонек над головой Боголепова и поворачиваясь к Антону, но слишком поздно. На месте мальчика уже был комок белого огня, словно тело Антона поглощалось невидимым пламенем, идущим изнутри.
- НЕ СМЕТЬ! - рявкнул Циркач, но слишком поздно.
Несколько мгновений еще можно было различить лицо Антона, а потом он улыбнулся, и нестерпимо яркая белая вспышка осветила манеж, заставляя всех вскрикнуть и инстинктивно зажмуриться, всех, кроме Циркача, на лице которого было написано понимание и злость. Маг кинулся к мальчишке, собираясь остановить его, но не успел.
Антона Захарова больше не было.
Глава шестнадцатая
Номер со зверями
Антон слышал все, что говорил Циркач и остальные, слышал очень хорошо, но не обращал внимания. Сначала он прислушивался к словам, а потом просто перестал: мысль, которая крутилась в голове, требовала полного сосредоточения. Вот он и отбросил в сторону болтовню Циркача, сосредоточившись только на том, что предстояло сделать. Он не был уверен, что у него получится, но и выбора не было: если он не сможет, то их, скорее всего, превратят во что-нибудь столь же неприятное, как эти псы. Впрочем, едва подумав об этом, он выкинул и эту непрошенную мысль из головы.
Он снова посмотрел на пляшущий огонек над головой Боголепова, огонек, так похожий на пламя свечи в кабинете Малика. Огонек трепетал под неощутимыми сквозняками, иногда казалось, что еще немного - и он потухнет, но каждый раз пламя вспыхивало с прежней силой, зло рассыпая искры в разные стороны. Эта пляска завораживала, Антон почувствовал ту самую сонную дремоту, охватывающую его в классе. Не хватало только бубнящего очередную непонятную ерунду Малика и тогда…
- Антон!
Мальчик вздрогнул и посмотрел на Настю.
- Посмотри на Пла…
- Тс-с, - прошептал в ответ Антон и, не обращая внимания на вытянувшееся лицо Насти снова стал смотреть на огонек. Он понимал, что обидел ее, но сейчас это тоже было не важно. Он извиниться перед ней позже, когда это все закончится. Сейчас надо попробовать сделать так, чтобы это позже вообще наступило.
Циркач снова что-то начал говорить, но Антон слышал только бормотание, похожее на то, которое слышишь, когда ныряешь с головой под воду и отнимаешь от ушей ладони: разговоры людей, больше похожие на унылое брюзжание призраков. Так хотелось спать. Просто взять и уснуть. Сознание поплыло, он даже почувствовал запах нагретого солнцем дерева и услышал потрескивание горящей свечи. Огонек словно вырос в размерах, затмив все остальное… Антон качнул головой, выплывая из транса, прислушался.
- …этот мальчик, Антон Захаров, должен ответить мне на пару вопросов, касательно эликсира, а так же того, как ему удавалось столько времени прятаться от моих людей. С этими двумя я не знаком, поэтому они не представляют для меня никакого интереса.
Антон понял, что Циркач имеет ввиду Бессоновых, поэтому спросил:
- Вы их отпустите?
- Возможно.
- Я расскажу все, что знаю, только отпустите их! - попросил мальчик, понимая, что надеяться напрасно, но не в силах сдержаться.
- Антон, не смей!
- Ты в любом случае расскажешь все, мой мальчик, - Циркач с циничной улыбкой смотрел прямо в глаза Антону. - Сейчас ты не в том положении, чтобы ставить какие-то условия. Отсюда убежать через окно тебе не удастся.
Антон несколько секунд смотрел в темные глаза Циркача, а затем опустил взгляд. Нет, он не смутился, он просто боялся, что маг увидит, что Антон собирается сделать. И помешает.
Мальчик дождался, пока Циркач продолжил свою самовлюбленную речь, а потом снова посмотрел на позабытый магом сгусток огня. Сосредоточился и почти тотчас почувствовал сонливость. Может быть, у него что-то и получится, уроки Малика явно не прошли даром… если, конечно, он не учил его, как можно заснуть в любой обстановке. Оставалось надеяться, что все-таки старик преследовал несколько иную цель. Он же наверняка хотел, чтобы Антон… чтобы Антон… научился…
Сознание поплыло на теплых волнах сна, мысли начали путаться, перескакивать с одного на другое, но все равно, где-то глубоко внутри он оставался самим собой и четко понимал, чего добивается. Циркач что-то говорил, кажется, он обращался к Антону, спрашивал его о чем-то, но отвечать не хотелось, ничего не хотелось, хотелось только смотреть на огонек, который был такой теплый, что умудрялся согревать даже издалека, Антон ощущал идущее от него тепло лицом, ладонями, грудью, хвостом…
Хвостом?!
Мальчик почувствовал ликованием, разом охватившее его, сметавшее сон мощным порывом невидимого ветра. У него получилось, он чувствовал это. Правая рука пульсировала в такт участившемуся сердцебиению, краем глаза они видел трепещущий зеленый свет, которого не было, и который все же был. Белое сияние тотчас поглотило слабый болотный огонь, но это было не важно, Антону уже все стало не важно, он сосредоточился на одном - закончить начатое, не останавливаться, останавливаться было нельзя, иначе он проиграет и подведет своих друзей. Циркач посмотрел на огонек, которым сам же и наказал Боголепова, обернулся к Антону, и мальчишка увидел, что тот все понял, увидел по дрогнувшим губам, по нахмурившимся бровям, Циркач сообразил, но слишком поздно, слишком…
- НЕ СМЕТЬ!
Этого окрика Антон не услышал - весь мир, включая звуки, поглотила безмолвная белая вспышка.