- Боги, совсем забыл, - пробормотала она после паузы и сказала: - Праг!
Антон почувствовал, как теплая волна прокатилась по венам, мышцы расслабились и мальчик обмяк на руках мускулистого клоуна, державшего его за предплечья огромными руками. Глаза снова заслезились, и несколько секунд Антон просто тер их, пытаясь избавиться от жжения, как будто под веки насыпали песок.
- Пришел в себя? - спросила женщина.
Антон слабо кивнул.
- Отлично. Ты молодец, бывает, что после того, как их отпускают, некоторые… скажем так, расслабляются у них не только мышцы. Это приносит некоторые неудобства, да и стыдно в общем-то.
За его спиной заржали псевдо-клоуны, женщина улыбнулась краешком губ.
- Дверь закрыта, босс, - доложил кто-то за спиной Антона. Он обернулся, посмотрел на еще одного мужчину огромной комплекции, волосатого и с такой густой бородой, что он больше походил на медведя, чем на человека.
- Отлично, - ответила женщина тем же мужским голосом. - Надо будет потом вернуть ковер, пошлите кого-нибудь через недельку.
- Конечно, босс, - ответил человек-медведь.
Женщина-босс потянулась, Антон отчетливо услышал треск позвонков.
- Боги, как надоел этот маскарад, ты бы знал, Антон, - сообщила она. - Можно было бы попробовать превратиться в твоего отца, но я решил, что ты похож на мать… большинство детей похожи на свою мать. Поэтому пришлось временно прикинуться женщиной в годах. Было довольно не просто сделать эликсир, имея в распоряжении только твой образ… А ведь надо было создать что-то похожее, иначе ты бы убежал, не разбирая дороги. Этого допустить было никак нельзя, - она вдруг посмотрела на него, и Антон со страхом увидел улыбку на морщинистом лице, улыбку, которая совершенно не касалась холодно прищуренных любопытных глаз. - Нам ведь надо столько обсудить с тобой, Антон Захаров, м?
- Кто… - Антон закашлялся, горло пересохло.
- Кто я такой? - спросила женщина мужским голосом. - Разве ты не догадался.
Антон помотал головой, не решаясь говорить.
- Почему молчишь? Горло болит? - участливо спросила женщина, улыбнулась, взяла с маленького столика стакан, чуть приподняла его: - Будешь?
Антон снова качнул головой. Брать из рук этой женщины хоть что-то он не собирался.
- И правильно, - улыбнулась женщина. - Неизвестно, кстати, что бы с тобой сделал этот напиток.
Она широко улыбнулась, и Антон вдруг подумал, что эта женщина или безумна или очень близка к этому. И голос… Этот хорошо поставленный голос звучал очень знакомо.
Между тем женщина несколько секунд задумчиво смотрела на мальчика, словно решая в уме какую-то сложную задачку, а потом улыбнулась, отсалютовала стаканом Антону и сказала:
- А я, пожалуй, выпью. Твое здоровье!
И одним глотком осушила стакан.
Следующее произошло мгновенно. Не было ни вспышек света, ни громких звуков, не было спецэффектов, как сказал бы Сашка Бессонов. Просто лицо немолодой женщины вдруг исчезло, уступив место знакомому бледному лицу с горящими черными глазами.
- Ох-х, так гораздо, гораздо лучше, - все тем же голосом сказал мужчина, больше не притворявшийся женщиной. - Теперь, когда я, можно сказать, вернулся домой, можно и поговорить, верно, Антон?
И Циркач улыбнулся искренней белоснежной улыбкой.
***
По приказу Циркача в помещении зажгли свет и Антон быстро сообразил, что они находятся посреди манежа того самого цирка, где все это началось. Сейчас скамейки были пусты, а рампы под потолком не горели тем горячим ярким светом, скорее они едва мерцали, отчего по углам помещения прятались тени. Не было слышно никакого шума, стояла тишина, отчего казалось, что цирк находится где-то под землей, а не посреди огромного города, столицы страны. Хотя, если вспомнить, где именно находилось Убежище и как в него попадали люди, удивляться тому, что здесь было тихо, не приходилось. Вполне могло оказаться, что они не под землей, а, например, под водой. Или на верхушке какой-нибудь горы.
По приказу Циркача принесли кресло, в которое он тотчас сел, с любопытством поглядывая на выстроившихся перед ним пленников. Их было пятеро: Антон, Бессоновы и два полицейских, которые оказались втянутыми в эту историю совершенно случайно и сейчас стояли, ничего не понимая. По одну сторону кресла встала красивая женщина, Селин, с другой стороны расположился тот самый волосатый мужчина похожий на медведя. На бортиках манежа расселись остальные: братья Клот и Глот, гимнасты, похожие на мартышек (они постоянно о чем-то шепотом переругивались), мрачные татуированные мужчины, какие-то женщины, красивые странной, таинственной красотой востока. Они все были здесь, весь цирк собрался посмотреть на тех, за кем они так долго и тщательно охотились.
Они все словно ждали, что же произойдет дальше. Ждали, когда же можно будет сделать свой ход, каким бы он ни был.
- Так-так-так, - пробормотал Циркач, рассеяно поглаживая острый подбородок. Его взгляд перебегал с одного лица на другое. - Что же мне с вами делать, друзья мои?
- Так, я это, не понял, - сказал один из полицейских, которого Антон окрестил Толстым.
Он шагнул вперед, поправляя ремень. Было видно, что он боится, но держит себя в руках. Антон с надеждой посмотрел на него. Может быть, он поможет?..
- Гражданин, объясните-ка…
- Да-да? - Циркач посмотрел на полицейского с преувеличенным вниманием.
Парень покраснел, но все равно сказал:
- Объясните, где мы и кто вы такой. И вообще, какое право вы имеете так поступать с представителями власти?
Циркач встал и с любопытством посмотрел на полицейского.
- Я с радостью отвечу вам, уважаемый… - он вопросительно взглянул на патрульного.
- Сержант Гришков.
- Уважаемый сержант Гришков, - кивнул Циркач. Он встал, подошел к ним и ребята отступили на пару шагов назад, прекрасно зная, кто такой этот человек и на что он способен.
- Отвечая на второй вопрос: меня зовут Циркач и я - так уж получилось - владелец всего этого, - он обвел руками воздух вокруг себя.
- Владелец цирка?
- Не только, - чуть склонив голову ответил мужчина с черными, как вар, глазами. - Также владелец всех этих… людей, пусть будет так.
Сержант Гришков изумленно посмотрел на невозмутимую женщину, оставшуюся у "трона" Циркача, на людей, сидящих на бортиках манежа и на зрительских местах. Они все молча смотрели на него в ответ, поблескивали только их глаза. Ни один из них не возразил. Ни один не усмехнулся, не возмутился, не проявил никакой эмоции. Для них это было само собой разумеющимся. Это была их жизнь. Гришков сглотнул слюну - ему не надо было никакого другого подтверждения, чтобы понять, что слова этого странного человека, называющего себя Циркач - абсолютная правда.
- Что касается местоположения… Мы все, как вы можете видеть, сейчас находимся в помещении цирка, который мы - точнее, я - называем Цирк Зверей, - вежливо сказал Циркач. - Где точно мы находимся, я даже затрудняюсь ответить… Постойте-ка.
Он чуть повернулся и спросил через плечо:
- Селин, дорогая, не подскажешь, где мы сейчас находимся?
- Где-то на пятьдесят миль севернее Манчестера, милорд.
- На пятьдесят миль севернее Манчеззтера… что бы это ни значило, - с прежней милой улыбкой сказал Циркач полицейскому.
- Манчестера? - изумленно выдавил он.
- Ага, - кивнул владелец Цирка, и на его лице отразилось беспокойство. - Это означает что-то плохое? Вы не хотите находится близко от Манчеззтера?
- Манчестера, милорд, - подсказала Селин, Циркач рассеяно кивнул, по-прежнему глядя на полицейского.
Ошарашенный полицейский покачал головой, не зная, что ответить. Циркач улыбнулся и сказал:
- Что ж, раз я удовлетворил ваше любопытство, надеюсь, вы окажете такую же услугу и мне. У меня, собственно, всего один вопрос: что, во имя всех богов, мне теперь с вами делать, а?
Патрульные удивленно посмотрели на него, не понимая вопроса. После минутной паузы ответил опять Толстый:
- В смысле - что делать? Есть какой-то выбор? Немедленно верните нас и этих детей обратно и мы…
- Боюсь, это никак не возможно, - перебил его Циркач.
- Что? - переспросил патрульный.
- Никак не возможно, говорю, - повысил голос маг, словно разговаривал с глухим. Его голос звучал виновато, но Антон понимал, что тот просто забавляется. Непонятно зачем, непонятно, какую цель преследуя, но он просто… издевался над полицейским.
- Вы… да я… - патрульный задохнулся, не находя слов, и схватился за кобуру на поясе.
- Это ищешь? - гулким голосом поинтересовался толстяк-клоун, стоящий неподалеку от полицейских. Он наставил пистолет на полицейского и гаркнул: - БАМ!
Сержант так сильно дернулся назад, что чуть не упал. Зрители засмеялись.
- Вы так и не ответили на мой вопрос, - пробормотал Циркач. Он задумчиво посмотрел на полицейских, перевел взгляд на Антона и тот почувствовал, что сейчас маг решает, что делать дальше. И ждать от этого решения ничего хорошего не приходилось.
Циркач вдруг улыбнулся искренне и радостно.
- Кажется, я придумал!
Он хлопнул в ладоши и крикнул:
- Принести эликсир! И приведите овчарку!
Полицейские недоуменно переглянулись, сержант Гришков едва заметно кивнул и попытался переместится влево, но на его плечо тотчас легла тяжелая рука. Клоун-здоровяк возвышался над патрульным как башня.
- Стой спокойно, приятель, - пророкотал он.
В этот момент за границей, очерченной кругом света от прожекторов, возникло какое-то шевеление. Очень медленно неясная игра теней оформилась в фигуру человека. Он выступил в поток света и медленно побрел вперед, толкая перед собой тележку с знакомым Антону деревянным ящиком. Голова мужчины была наклонена так низко, что лица было не разглядеть. И все же… все же было в нем нечто знакомое.
- Оставь здесь, - сказал Циркач, обращаясь к мужчине.
- Да, господин, - тусклым голосом ответил тот и выпустил тележку из рук. Она гулко ударилась о пол, ящик покачнулся и чуть не вылетел через низкий бортик. Толпа вокруг ахнула.
- Кварга! Что ты делаешь! - закричал Циркач и воскликнул, ткнув указательным пальцем в сторону съежившегося мужчины. - Кагашш!
Что-то вспыхнуло, мужчина закричал и начал сбивать с волос пляшущие рыжие огоньки. Запахло паленой шерстью. Настя вскрикнула, Антон почувствовал тошноту и вместе с тем ужас: даже не столько от того, что сделал Циркач, а оттого, что он узнал несчастного. Никогда бы Антон не подумал, что презентабельный, солидный мужчина с красивой прической может превратиться в нечто, едва напоминающее человека, одетого в засаленные обрывки одежды и заросшего так, что было не разглядеть лица. Но когда мужчина поднял голову и затряс головой, отчего грязны космы разлетелись в разные стороны, Антон узнал его.
- Вижу, вы вспомнили моего давешнего приятеля, - с довольной улыбкой заметил Циркач. Он снова лучился добродушием, только его тонкие ноздри едва заметно трепыхались, выдавая настоящие чувства. - Мой друг после завершения сделки решил, что в Цирке ему будет гораздо лучше. Верно я говорю?
- Да, господин, - унижено пробормотал мужчина, склоняясь в низком поклоне. Мужчина, некогда носивший имя Ильи Александровича Боголепова и занимающий пост губернатора области, теперь был похож на бомжа со свалки. От его грязных волос все еще поднимался сизый дымок. Над головой Боголепова замер шарик огня, шипящий, как рассерженная кошка, и изредка плюющийся искрами во все стороны. Бывший губернатор испуганно смотрел на огонек, не решаясь пошевелиться.
- Никчемный придурок, - равнодушно сказал Циркач, теряя интерес к своей жертве и отворачиваясь от нее.
- Итак, на чем мы остановились? - как ни в чем не бывало поинтересовался Циркач, обращаясь к двум заметно притихшим патрульным. - Ах да!
Он улыбнулся, подходя ближе к полицейским, и на этот раз они тоже сделали шаг назад, видимо, сообразив, что имеют дело… имеют дело с чем-то непонятным, но весьма опасным. Впрочем, далеко отойти они не могли: за их спинами стояли две громоздкие фигуры клоунов.
- Вы местные дэши… э-э…
- Полицейские, милорд, - подсказала Селин.
- Да-да, полицейские, - кивнул Циркач. - Вы - местные полицейские. Цепные псы на службе закона.
- Эй, послушайте… - начал возмущенный сержант, но тотчас вокруг его шеи сомкнулась пятерня.
- Перебивать невежливо, - грубым голосом произнес толстый клоун, чуть сдавливая горло сержанта, отчего тот захрипел и разом сник.
- Я не люблю дэшей… полицейских, - продолжал Циркач, прохаживаясь перед пленниками. - Как ни странно, где бы я не оказывался, они всегда считали, что я совершаю нечто противозаконное. Хотя, что может быть противозаконным в обычной, ничем не примечательной торговле? Я всего лишь продаю - другие покупают. Я никого не обманываю, сделка честна, не моя вина, что некоторые осознают цену, которую они платят, только спустя много лет.
Он помолчал, задумчиво посмотрел на Антона.
- Полицейским не нравится, что я делаю. А что именно я делаю?
Антон покачал головой, словно вопрос предназначался ему.
- Всего лишь продаю мечту, кто этого хочет, получая взамен маленькую частицу того, что, как они считают, им не нужно.
Циркач мечтательно посмотрел на невидимый потолок, теряющийся в темноте, где-то там, наверху.
- Любовь, слава, красота, даже деньги… Все это я могу продать. Легко, - он с улыбкой посмотрел на притихших детей и патрульных. - Могу продать смерть. Быструю или медленную, как пожелаете. Забавно, но этот товар пользуется стабильно высоким спросом. Удивительно, как люди желают поубивать друг друга желательно так, чтобы подозрение пало не на них. Получается, что вы больше боитесь не само акта свершения убийства, не того, что ваши руки будут запачканы кровью других, а именно возмездия, которое может за этим последовать. Что за странный вывих сознания? Никогда не мог этого понять, но вы… вы можете оправдаться даже сами перед собой, перед своей совестью, перед… как вы это называете? Душой?
Ему никто не ответил, и Циркач снова улыбнулся своей странной, чуть мечтательной улыбкой сумасшедшего.
- Чаще всего люди просят бессмертия, - он помолчал. - И они правы в своем желании. А раз есть спрос - есть и товар. И, друзья мои, скажу честно - это мое лучшее изобретение, лучшее, что я могу предложить своим клиентам!
Он щелкнул пальцами и крышка на ящике, притащенном бывшим губернатором области, беззвучно отлетела в сторону, в темноту. Увидев слабое зеленое сияние над ящиком, Антон сразу же понял, что там. Впрочем, чего уж там, он понял это и раньше.
- Не в моей власти дать бессмертие, - сказал Циркач, подходя к ящику и опуская руку внутрь. - Но я могу продлить отпущенный вам срок на определенное количество лет. Для этого достаточно заключить со мной сделку… и выпить это.
Он достал из ящика сияющий зеленой жидкостью бутылек и показал его остальным. Его лицо в этом странном, потустороннем свете стало похожим на застывшую маску. Здесь шло представление, в тысячный раз, одно и тоже… но каждый раз с новыми актерами, если только не считать того, кто всем этим руководил.
Голос Циркача стал тихим, таким тихим, что его едва можно было расслышать в глубокой тишине, наступившей на арене цирка.
- В наших мирах время жизни каждого отсчитано до последней секунды. Кому сколько дано - тот столько и проживет. Но каждый может распоряжаться этим величайшим даром по своему усмотрению. Я же нашел способ продлить годы жизни других с помощью… пусть будет магии, за неимением лучшего слова.
Он достал вторую бутылку, задумчиво посмотрел на нее, потом взглянул на патрульных, как завороженных глядевших на сияющие зеленым свечением пузырьки в руках Циркача. Владелец цирка улыбнулся хищной улыбкой, но они не видели этого.
- Выпив эликсир, вы получите возможность по желанию превращаться в животное, любое, какое только выберите. Помимо этого, вы получите срок жизни этого животного. Будет это тигр - пожалуйста, вы проживете еще столько же, сколько живет тигр. Хотите больше? Выбирайте черепаху, если вас устраивает такая жизнь. Но учтите одну вещь: отпущенное вам, как человеку, время будет идти пока вы человек. Это не бессмертие и не благотворительная распродажа, это только бизнес.
- Если это не благотворительная распродажа, то чего вы хотите взамен? - спросил второй патрульный, до сих пор молчавший.
Циркач улыбнулся ему, кивнул, признавая справедливость вопроса и, после короткой паузы, ответил:
- Оплата состоит из двух частей. Первая - материальная. То, что у вас считается ценным. Как вы думаете, мы смогли купить квартиру в том городе, в Москве? Очень, между прочим, разорительное мероприятие, дорогие мои, - он поцокал языком, расстроено качая головой.
- А второе?
- Второе… второе - небольшая частичка того, чем вы, как я уже говорил, вправе распоряжаться.
Циркач снова улыбнулся, демонстрируя крепкие зубы хищника.
- Вы все равно получите больше, хоть и в другой шкуре, можно так выразиться. Я требую малого. Всего лишь год-другой вашей жизни в обмен на десятилетия - или столетия? - жизни в чуть другом облике. Не обязательно, чтобы об этом кто-то знал, это ваше личное дело, я не знаю, ложитесь спать в облике, который выберите… Представляете, как приятно осознавать, что не тратишь года своей жизни на сон? Это же просто здорово!
Антон обратил внимание, что Белобрысый полицейский едва заметно кивнул, видимо, соглашаясь с этим фактом. Циркач, кажется, этого не заметил, он продолжал говорить все быстрее, размахивая руками и рисуя перед ними замечательные картины.
- Кроме этого у эликсира есть побочный эффект, весьма, я бы сказал, приятный: человек, выпивший эликсир, получит немного обаяния и харизмы того животного, которое он выбрал, - Циркач радостно улыбнулся и понизил голос: - Именно поэтому не многие выбирают черепаху, как вы понимаете.
Артисты цирка засмеялись, Старший картинно приставил длинный палец ко лбу, словно пытаясь что-то вспомнить.
- О чем это я? А, да! Обаяния, харизмы, грации и даже силы! Представляете, быть в человеческом облике почти таким же сильным, как медведь! Это ведь восхитительно, не правда ли, Иван?
Бородатый мужчина - тот самый, похожий на медведя - осклабился, демонстрируя крепкие зубы. Антон с трепетом понял, почему этот человек так напоминает медведя.
Он и был медведем.
- А гибкость змеи? Многие женщины отдали бы одну руку ради того, чтобы быть худыми и гибкими, как эти прекрасные представители вашего животного мира! - при этих словах Селин холодно улыбнулась, ее глаза чуть блеснули. Между тем Циркач подскочил к братьям близнецам, Клоту и Глоту и схватил одного из них за руку, заставляя встать. - А посмотрите на этого замечательного представителя неизвестной вам фауны!.. Клот, продемонстрируй нашим гостям, будь добр.
Клот открыл рот набрал воздух и выдохнул его. Раздался гул и Антон с ужасом увидел, что глотка близнеца завибрировала от жара, который, похоже, полыхал где-то в глубине тела мужчины: казалось, будто где-то там, в горле, у него начинает разгораться печь, освещавшая язык, небо, зубы тревожным оранжевым пламенем.