А в ста шагах от них скифские пехотинцы уже образовали некое подобие фаланги в несколько рядов глубиной. Ромул видел, что темнокожие воины противника вооружены очень легко по сравнению с римлянами. На головах у большинства были войлочные колпаки, лишь у некоторых имелись металлические шлемы. Кольчуг почти не было видно. Единственным средством защиты, имевшимся у каждого, служил маленький круглый или овальный щит. Эти люди с копьями, мечами и секирами не станут непреодолимым препятствием для стремительно атакующего клина.
- Им нас не остановить, - пропыхтел, словно в ответ на его мысли, Бренн. - Это всего лишь легкая пехота.
Его друг был прав. Ромула вновь охватила растерянность. Что, если его видение все же не означало истребления и гибели? Если им удастся прорваться, то на дороге к форту их уже ничто не задержит. Но какую же игру вел Митра?
Когда римляне подошли ближе к строю скифов, те метнули копья. Легионер, шедший справа от Ромула, оказался нерасторопен, замешкался, поднимая щит, и широкое железное острие пробило ему шею. Не издав ни звука, он упал; тем, кто шел позади него, пришлось перепрыгивать через его тело. Никто не пытался помочь ему. Рана оказалась смертельной. Копья задели еще нескольких человек; их тоже оставили валяться на земле. Сейчас не было ничего важнее, чем быстрота и сила атаки. С расстояния в двадцать шагов римляне метнули свои пилумы, уложив сразу многих врагов, и, еще прибавив шагу, кинулись вперед.
Ромул нацелился на бородатого татуированного скифа, голову которого защищал куполообразный железный шлем.
Противников разделяло двадцать шагов, потом десять.
- За Забытый легион! - взревел Бренн. - ЗА-БЫ-ТЫЙ ЛЕ-ГИ-ОН!
Как один человек, легионеры ответили громовым, страшным кличем.
Этот клич объединял их всех, думал Ромул. Они ведь и вправду были забытыми солдатами Рима, сражавшимися за спасение собственной жизни на самом краю земли. Продолжал ли дома кто-нибудь думать о них и тревожиться об их участи? Вряд ли. У них не было никого, кроме друг друга. А этого, как выяснилось, недостаточно. Скрипнув зубами, Ромул покрепче сжал горизонтальную рукоять щита. Римский скутум, снабженный тяжелым железным шипом, мог служить отличным тараном.
Между тем скиф сообразил, что острие клина устремилось прямо на него, и испуганно озирался по сторонам.
Слишком поздно.
Ромул вскинул скутум вверх и разбил скифу нос. Воин застыл на месте, оторопев от резкой боли, а Ромул уже воткнул гладиус ему в грудь. Голова в шлеме качнулась и уплыла вниз. Но задние ряды успели изготовиться, и перед Ромулом предстало сразу несколько рычащих бородатых лиц. Опустив щит, Ромул позволил инерции, набранной клином, нести себя вперед. Он видел рядом только Бренна и еще одного легионера, но знал, что за спиной у него еще около сотни человек.
Еще один скиф дико заорал и, широко размахнувшись, попытался мечом ударить Ромула. Тот умело принял удар на металлическую оправу щита. Его противник снова поднял руку, чтобы повторить удар, и Ромул, сделав выпад, глубоко вонзил лезвие гладиуса ему в подмышку. Он хорошо знал, какие повреждения причиняет такой удар: пройдя между ребрами, клинок протыкает легкое и несколько крупных сосудов, случается, даже задевает сердце. Скиф по-рыбьи раскрыл рот. Напором артериальной крови клинок почти выбросило наружу; воин рухнул наземь уже мертвым. Ромул скорчил довольную гримасу. Ну вот, двое готовы, думал он. Осталось еще несколько сотен. Судя по многоголосым крикам, раздававшимся у него за спиной, весь клин успешно продвигался вперед.
Раздумывать было некогда.
На Ромула кинулись сразу двое крепко сложенных мужчин, очень похожих друг на друга, вероятно, братьев. Один голыми руками ухватился за край щита и отжал его вниз, а второй нанес удар длинным кинжалом. Ромул с трудом увернулся, но все же лезвие скользнуло по нащечнику шлема и задело его по лицу под правым глазом. Первый скиф все еще пытался вырвать у него скутум, и Ромулу не оставалось ничего, как выпустить щит, - драться сразу с двумя противниками было невозможно. От неожиданности скиф упал навзничь.
А его брат злорадно улыбнулся, увидев, что Ромул остался без щита, и, подавшись вперед, попытался рубануть своим кинжалом по открытым ногам молодого легионера. Ромулу нужно было действовать молниеносно. Скиф находился слишком далеко для того, чтобы его можно было ударить гладиусом. Ромулу оставалось лишь одно - врезать ему левой рукой по голове. Полуоглушенный воин покачнулся, и Ромул получил возможность воспользоваться мечом. Он ухватил костяную рукоять обеими руками и вонзил клинок скифу в бок. Железо проскрежетало по кости и проткнуло почку.
Раздался звериный крик невыносимой боли; Ромул, склонившись, провернул меч в ране - чтобы убить наверняка.
Второй воин вскочил на ноги и увидел, как его брат бьется в агонии на земле. С перекошенным от гнева лицом он кинулся на Ромула. Это было с его стороны непростительной глупостью. Ромул воспользовался одним из тех приемов, которым обучил его Бренн: стоя на месте, он снял левую руку с рукояти гладиуса и сильно ударил скифа в лицо металлическим наручем. Выиграв таким образом время, он высвободил меч из тела убитого и одним прямым ударом покончил и с этим неумелым противником.
Быстро оглянувшись по сторонам, Ромул увидел, как обстоят дела у его товарищей. Справа от него Бренн, словно одержимый, пробивался сквозь ряды скифов. Ростом и мощью он до полусмерти пугал врагов еще до того, как начинал рубиться с ними. А ведь галл не только был богатырем, но и не знал себе равных во владении оружием. Ромул с благоговейным восторгом смотрел, как Бренн сошелся со скифом, который лишь немного уступал ему ростом, и заставил противника быстро отпрыгнуть и свалить спиной сразу двоих товарищей, стоявших позади него. Затем он потерял равновесие, и галл нанес ему мощный удар ногой в живот. Скиф упал, Бренн кинулся к нему, мимоходом обрушив нижний край щита на голову другому скифскому пехотинцу. Тот рухнул без сознания с рассеченной до кости головой. Только Ромул сразу понял, почему так получилось. Бренн не упускал из виду ни одной хитрости, которая могла бы помочь в бою. И в легионе он точно так же, как в лудус, остро затачивал нижнюю кромку оправы своего щита.
- Всего ничего осталось! - заорал с левого фланга Гордиан, указывая вперед окровавленным гладиусом.
Ромул ухмыльнулся. Действительно, путь на запад им преграждали только три шеренги врагов.
С новой яростью легионеры ринулись вперед. Еще несколько ударов мечами - и скифов на их пути не осталось. На флангах клина все еще продолжали сражаться, но легковооруженные противники римлян к тому времени совсем пали духом. Когда преграда осталась позади, легионеры позволили себе ненадолго задержаться. Семеро из них пали в этом бою, более дюжины получили легкие ранения, но больше девяноста человек остались невредимыми и были в силах преодолеть расстояние, отделявшее их от лагеря легиона. Тяжело дыша, багровые от напряжения, они остановились, радостно оглядывая безлюдный ландшафт.
- Никогда еще так не радовался пустой дороге, - сказал Гордиан, вытирая пот со лба. - А ты молодец, парень.
Ромул обрадовался похвале, но ничего не сказал.
Гордиан заметил, как Бренн бросил на друга встревоженный взгляд.
- В чем дело?
Сквозь крики раненых и уже нестрашные боевые кличи скифских пехотинцев, оставшихся позади, Ромул услышал топот копыт. Ему сразу вспомнились Карры, и по коже побежали мерзкие холодные мурашки.
- Конница, - сказал он упавшим голосом.
Встревоженный Гордиан всмотрелся в лежавшую перед ними дорогу. Там пока еще никого не было.
Вопросы посыпались со всех сторон, но Ромул не стал отвечать.
Теперь уже все слышали то же, что и он.
Бренн стоял спокойно и думал о жене и сыне, которые погибли, когда его не было рядом, чтобы защитить их. О дяде, который спас его ценой своей жизни. О двоюродном брате, которого Бренну не удалось спасти. Только смерть могла успокоить муки совести, которые непрестанно пробуждали в нем мысли об этих потерях. И если бы ему удалось сохранить жизнь Ромулу, отдав взамен свою, он погиб бы не зря.
Поэтому, первым увидев с высоты своего роста приближавшихся всадников, Бренн улыбнулся. Чуть ли не весело.
Их было двести с лишним. Все облачены в чешуйчатую броню, достававшую до середины бедер, и вооружены копьями, маленькими секирами на длинных ручках, мечами и круто изогнутыми луками, все на одинаковых красно-гнедых конях. Чтобы еще сильнее напугать противника своим видом, всадники сдержали лошадей и остановились. От измученных римских солдат их отделяло примерно двести пятьдесят шагов по заснеженной равнине. Вполне достаточно, чтобы разогнать коней в галоп.
Я точно предсказал будущее, горько думал Ромул. Но этого не увидел.
Находившийся рядом Новий побледнел. Теперь уж ни о каких шансах не могло быть и речи.
Он был не одинок в своем настроении. Ромул тоже пал духом и смирился наконец с ожидавшей их горестной участью. Это предсказание было лучшим из тех, которые мне удавались. И последним. Теперь мы наверняка погибнем. Пехота и лучники готовы навалиться сзади, тяжелая кавалерия преграждает путь вперед… Теперь деваться точно некуда. Одна дорога - в элизиум. Неожиданно для самого себя Ромул вдруг собрал в душе свою не успевшую еще внятно сформироваться веру в воинского бога. "Митра, - взмолился он, - не отворачивайся от нас! Мы достойны твоего благосклонного внимания".
- Как эти мерзавцы попали сюда? - крикнул старший оптион.
Действительно, ведь Скифия лежала далеко от Маргианы, на юго-востоке, их разделяли горные цепи, и все перевалы в это время года на много месяцев засыпало снегом.
Так что ответ был только один.
- Они обогнули горы, - сказал Ромул.
Ничем иным объяснить появление скифов среди зимы было невозможно.
- Но почему именно сейчас? - продолжал допытываться оптион.
- Чтобы застать нас врасплох, - объяснил Бренн. - В разгар зимы никому не пришло бы в голову ожидать серьезного нападения.
- Боги небось прогневались, - бросил Гордиан, сделал рукой охранительный знак против зла и без гнева взглянул на Ромула. Они снова стали товарищами. - Но хоть какая-то надежда есть?
- Вряд ли, - ответил Ромул.
Как ни странно, его слова сразу разнеслись по рядам и вызвали унылый ропот.
- Остается надеяться, что гонцам Дария удалось добраться, - сказал Гордиан. - А то как бы весь легион не пропал.
С тыла к клину приближались пришедшие в себя скифские пехотинцы. Передовой кавалерист шевельнул поводьями и послал своего коня шагом. Затем он переведет его на рысь, потом в галоп…
И подпишет им окончательный приговор.
- Командир, что будем делать? - спросил Ромул.
У оптиона был растерянный вид. Он привык передавать солдатам приказы центуриона, а не командовать самостоятельно.
- Стоит им разогнать лошадей - и они легко разрежут наш строй, - продолжал наседать Ромул.
Оптион окинул неуверенным взглядом лощину. На склонах тоже собрались пешие воины, а за их спинами - лучники. Пытаться бежать туда бесполезно - в гору, да еще и под обстрелом с двух сторон.
- Может, ударим на них сами, пока не поздно? - предложил Ромул. - Вдруг сможем еще раз прорваться.
- Ударить на них? - переспросил оптион, не веря своим ушам.
- Да, командир, ударить самим. - Ромул окинул взглядом испуганные лица товарищей. Удар конницы с полного галопа смел бы их, в этом не было сомнений. А потом скифские пехотинцы без особого труда завершили бы дело. - И побыстрее.
Оптион, непривычный и к нажиму со стороны рядовых легионеров, и к принятию решений, колебался.
Бренн покрепче стиснул рукоять меча. То, что предлагал Ромул, было наилучшим, нет, единственным вариантом. Если новый командир так и не решится действовать, придется вмешаться самому. И если понадобится, убить дурака.
Но тут, игнорируя растерянного офицера, к товарищам повернулся Гордиан. Он тоже понял, что Ромул прав.
- У нас остался один шанс, - крикнул он. - Ни назад, ни в стороны пути нет.
- Что делать-то? - отозвалось сразу несколько голосов из глубины строя.
- Раздолбать этих треклятых кляч, - объяснил Гордиан. - Пока они еще ходу не набрали.
Легионеры казались озадаченными, но возражать никто не стал. Гордиан поспешил воспользоваться моментом.
- Тогда вперед! Время не терпит!
Грозный рев сотряс воздух. Лишь Новий и его дружки, казалось, были недовольны.
Ромул не стал мешкать.
- Выстроить клин! - прогремел он. - Вперед!
Оптион-тугодум не нашелся что ответить. Легионеры ринулись вперед в отчаянной попытке выжить и увлекли его за собой.
Ромул занимал все то же положение на острие клина. Справа от него находился Бренн, а слева Гордиан. Через несколько шагов они уже мчались со всех ног, подняв щиты для защиты от скифских стрел. Те, кто находился позади, не могли на бегу держать щиты над головами - сейчас важнее всего была быстрота. А это значило, что, как только конные лучники откроют стрельбу, легионеры, чье место было в середине клина, начнут гибнуть.
Скифские катафрактарии в ответ устремились навстречу римлянам. У каждого в руках был лук с наложенной на тетиву стрелой; они откинулись в седлах на скаку и изготовились стрелять.
Противников разделяло уже менее ста шагов.
Стрелы, описав в воздухе изящные дуги, со свистом посыпались на легионеров. Воина, бежавшего позади Бренна, ранило в щеку. Несколько стрел воткнулось в щиты Ромула и Гордиана, отчего их сразу стало трудно держать в руках, но о том, чтобы остановиться и выдернуть стрелы, нечего было и думать. Гордиан негромко забубнил молитву, обращенную к Марсу, богу войны.
Пот катился по лицу Ромула, затекал в порез под правым глазом. От соли ранку резко защипало, и боль помогла ему сосредоточиться. У некоторых легионеров должны были остаться пилумы, подумал он. Если хоть кто-нибудь попадет в скифа, их станет меньше. В их строю появится брешь. В которую нам, может быть, удастся пробиться. Митра, защити нас. Дай нам силы, чтобы выжить. Пятьдесят шагов…
- Копья приготовить! - заорал он. - По моей команде кидаем в кого придется!
Бренн горделиво улыбнулся. Ромул прямо на глазах превращался в командира.
Легионеры привыкли не раздумывая выполнять приказы. Те, у кого еще оставались пилумы, уверенным движением отвели правую руку назад. Бросок копья на бегу был хорошо отработанным приемом.
Снова посыпались стрелы. Те, кому пробило горло, лишь негромко охали, те, кому стрелы вонзались в глазницы, отчаянно вопили. Некоторых ранило в открытые голени. Люди падали прямо под ноги тем, кто находился сзади, и легионерам приходилось наступать на своих товарищей, раненых, убитых наповал или просто споткнувшихся от усталости. Но сейчас о них некогда было думать.
Тридцать шагов. Неплохая дистанция для броска.
- Целься по передовым! - выкрикнул Ромул. - Бросок!
Точно попасть пилумом в цель непросто даже стоящему на месте воину. На бегу это еще труднее. По команде Ромула восемь или десять копий полетело навстречу приближающимся всадникам. Большая часть из них не долетела до врагов. Только два копья попали в цель - прямо в грудь татуированному всаднику, возглавлявшему атаку, и убили его наповал. Он взмахнул руками, свалился с лошади, его тело сразу растоптали скакавшие следом кони.
Гордиан восторженно заорал.
Как и надеялся Ромул, лошадь убитого тут же свернула в сторону, пытаясь избежать столкновения со стремительно приближавшимся римским клином. И во вражеском строю появился небольшой просвет. Туда и нацелился Ромул.
Но остальные скифы продолжали беспрестанно стрелять. С двадцати шагов промахнуться по несчастным легионерам было невозможно. С каждым шагом кто-нибудь падал на снег, окрашивая его своей кровью в ярко-алый цвет.
Поблизости раздался чей-то крик, но слов нельзя было разобрать. Ромул рискнул повернуть голову. Стрела попала Гордиану в левое плечо у самого основания шеи, как раз там, где кончался ворот кольчуги.
Ветеран ошарашенно посмотрел по сторонам. Попытался заговорить, но не смог. Его рука притронулась к деревянному стержню, торчавшему под ключицей, но тут же упала. Гордиан отлично понимал, что если выдернет стрелу, то сразу умрет.
Ромула захлестнула волна горя, но, увы, он ничего не мог поделать. Гордиан был все равно что мертв.
Выронив гладиус, ветеран наклонился вперед, крепко взял Ромула правой рукой за плечо и чуть слышно произнес одними губами:
- Друг мой!..
Чувствуя себя так, будто ему на сердце обрушился камень, Ромул кивнул.
Но тут Гордиан из последних сил оттолкнул его. В тот же миг скифское копье вонзилось старому воину в незащищенный левый бок. Пущенное с такого близкого расстояния, оно легко проткнуло кольчугу. Глаза Гордиана широко раскрылись, и он рухнул на колени.
Ромул резко отвернулся.
- Держись, парень, - крикнул ему Бренн. - Я тут!
Но битва складывалась не в их пользу. Конная лава обтекала фланги застрявшего клина, и всадники беспрерывно расстреливали легионеров. Скифы просто ездили по кругу и стреляли, стреляли…
Продвижение клина почти застопорилось. Каждый убитый оставлял новую брешь в стене щитов, и отражать скифские стрелы и копья становилось все труднее и труднее. Ромул подумал, что из девяноста легионеров, вступивших в бой, вряд ли осталось более сорока. И те стремительно теряли волю к борьбе.
Потом он увидел, что именно так резко подорвало дух его товарищей. С тыла подходила орда пехотинцев, которые должны были разделаться со всеми оставшимися.
Ромул покачал головой. Митра отвернул от них лицо. Юпитер никак не давал о себе знать. Им всем предстояло полечь здесь.
- Все кончено, - сказал он устало.
- Ну уж нет! - взревел Бренн и, выхватив пилум из безжизненной руки кого-то из павших римлян, швырнул его в приближающегося конника. Бросок был великолепен - копье с такой силой вонзилось скифу в грудь, что тот перелетел через круп лошади и грянулся наземь.
Но тут же на его месте появился другой.
Галл нахмурился. Для Ромула же это послужило дополнительным подтверждением того, что боги отвернулись от них.
Вдруг Бренн стиснул рукоять своего громадного меча и открыл рот; судя по выражению лица, он хотел о чем-то предупредить Ромула.
Последовал тяжелый удар, у Ромула все замелькало перед глазами, а потом исчезло в ослепительной вспышке. Его ноги подогнулись, и он упал на землю.
- Нет! - заорал Бренн. - Ах ты, безмозглый баран!
Это было последним, что услышал Ромул.