Услышав имя главы этрусских богов, Ромул насторожился и прислушался. Римляне называли этого бога Юпитером.
Потом Тарквиний долго сидел безмолвно и неподвижно, вглядываясь в постепенно гаснувшие бесчисленные звезды. Лишь его губы шевелились в беззвучной молитве.
Завороженный происходившим, Ромул лежал не двигаясь, напрягая все силы, чтобы сдержать дрожь.
- Великий Митра, прими мое покаяние, - пробормотал Тарквиний. - Я думал, что поступаю так, как надо. Если я ошибался, то покарай меня по воле своей.
Ромул был не на шутку заинтригован. Что имел в виду его друг? Связана ли эта молитва с их странствиями? На то, чтобы добраться до Африки, потребовалось почти четыре года, но молодой солдат не мог придумать ничего такого, что позволило бы оказаться здесь раньше. У него и в мыслях не было злиться на гаруспика из-за потерянного времени, поскольку без его помощи и бесценного перипла Ромул вообще не смог бы попасть сюда. На протяжении многих лет мудрость друга, его наставления и пророческий дар были для Ромула тем же, что рулевое весло для корабля.
Или дело касалось чего-то совсем другого?
В мозгу Ромула забрезжило какое-то неясное воспоминание, но, к своему великому разочарованию, он так и не смог ухватить его и вытащить на свет. Тут холод наконец-то пронял его, и он зябко поежился.
Поведение Тарквиния сразу изменилось, он вновь стал самим собой - спокойным и непроницаемым.
Ромул решил рискнуть.
- О чем ты говорил?
- Молился, только и всего.
По лицу гаруспика ничего нельзя было прочесть.
- Нет, не только.
Тарквиний промолчал. Внезапный приступ страха перехватил горло Ромула.
- Фабиола? Ты видел ее?
- Нет, - твердо сказал Тарквиний.
- Точно?
- Клянусь.
Так и не избавившись от подозрений, Ромул вглядывался в лицо друга.
По кромке ближайших дюн пробежали тонкие оранжевые лучи восходящего солнца. Сразу потеплело, и настроение обоих друзей улучшилось. Без одеял в холодную ночь трудно было отдохнуть по-настоящему. Но они знали: вскоре станет тепло. Вернее, убийственно жарко. В этот день им необходимо раздобыть пищу. На одной воде нельзя не только совершить далекий переход, но и просто выжить.
Тут-то оно и случилось. Ромул так и не сообразил, почему вдруг вспомнил об одной реплике, которую Тарквиний бросил мимоходом без малого семь лет тому назад.
- Тебя ведь что-то заставило сбежать из Италии, - сказал он мягко. - Ты никогда не говорил об этом. Может быть, расскажешь, что случилось тогда?
В темных глазах Тарквиния мелькнуло изумление, и Ромул понял, что попал в точку.
- Я не могу, - с явной неохотой проговорил гаруспик. - Пока еще не могу.
- Почему? Ты чувствуешь себя виноватым?
Ромула пронзило острое чувство близости к серьезной разгадке.
- И это тоже, - признался Тарквиний. - Да и время еще не подошло.
- А оно когда-нибудь подойдет? - уже сердито спросил Ромул.
- Скоро.
Их разговор перебил какой-то странный рев. Они удивленно переглянулись. Звуки доносились издалека, но сразу стало ясно, что кто-то трубит в рог.
А рог не трубит без трубача.
И бежать им некуда.
Оставался единственный выход - попробовать спрятаться. Дернув Тарквиния за руку, Ромул подполз к краю впадины. Довольно долго они ничего не видели и молча ждали; после прерванного разговора оба испытывали некоторую неловкость. Время тянулось медленно, вскоре совсем рассвело. Приближавшийся с юга шум становился все громче и громче. Среди звуков рогов и барабанов можно было уловить людские голоса, но слов разобрать не удавалось.
И наконец из-за гребня ближайшего холма вылетела свора мчавшихся со всех ног собак. А за ними следовало множество людей. Они растянулись длинной цепью и на бегу колотили в барабаны и дули в рога, стараясь произвести как можно больше шума.
- Это же охота! - воскликнул Ромул.
Тарквиний прищурился и промолчал.
Естественно, все животные, слышавшие эту устрашающую какофонию, устремились на север или на запад. На востоке, где раскинулось море, искать спасения было бесполезно. Два друга, на время забыв обо всем, наблюдали за происходящим. Антилопы и жирафы, слоны и зебры в панике мчались бок о бок, не обращая на соседей никакого внимания. Дикие свиньи визжали от ужаса и крутили на бегу завитыми хвостиками. Сотрясая землю, топотало стадо буйволов. Даже хищников, львов и шакалов, охватил общий страх, и они бежали рядом со своими обычными жертвами, пытаясь спастись. Ромул увидел, как оставшийся, по-видимому, без матери детеныш леопарда соскочил с дерева, где его совершенно не было видно сквозь листву, и присоединился к общему бегству.
Мирно пасшиеся немного севернее зебры вскинули головы, услышав шум, увидели приближавшихся людей, возбужденно замахали хвостами и шагом двинулись в сторону. Но через несколько мгновений уже мчались прочь длинными изящными скачками.
Друзей снедало любопытство. Люди, которых они видели, могли быть или охотниками, или бестиариями, добывавшими животных для представлений на аренах римских городов, но в любом случае они, скорее всего, прибыли издалека, с севера. А ведь именно туда и стремились Ромул с Тарквинием. Волнение, овладевшее ими во время недавнего разговора, улеглось, но юноша ничего не забыл. Поговорить можно будет в другой раз, и тогда уж он не позволит гаруспику уклониться от ответа.
В их отношениях наступил переломный момент.
Тарквиний всматривался в даль.
- Они гонят зверей в узкий овраг.
- Мы можем пойти вслед за загонщиками, - предложил Ромул. - Их мы точно не потеряем.
- Только осторожно, - предупредил Тарквиний.
- Конечно, - раздраженно проворчал Ромул.
Они присели на корточки и стали ждать. Ромул решил, что собаки и охотники пробегут примерно в двухстах шагах от их убежища, никак не ближе. К счастью, равнина от того места, где они находились, шла под уклон к северу. Друзья, ничем себя не выдавая, выжидали. Наконец собаки промчались мимо, их хриплый лай начал стихать. За ними проследовала и тоже стала удаляться гомонящая толпа людей. Когда вновь наступила тишина, друзья поднялись и осторожно осмотрелись. На севере висела туча пыли, поднятая множеством бегущих животных.
Сотни копыт взрыли землю, оставив след, который невозможно было потерять; Ромул и Тарквиний шли по нему добрую милю. Равнина постепенно сужалась, ее, как воронку, ограничивали невысокие холмы. А на склонах, ближе к вершинам, возвышались грубо сделанные из жердей изгороди, не дававшие животным возможности сбежать.
- Отлично придумано! - сказал Тарквиний, указывая на изгороди. - Не знаю, кто устроил эту охоту, но свое дело он знает.
Ромул понял, что имел в виду Тарквиний. Хотя ему никогда не приходилось участвовать в охоте на крупных животных, но в детстве он с наслаждением слушал рассказы о ней.
- Можно больше народу сделать загонщиками и охотниками.
- Или копьеносцами.
- В узком месте?
Тарквиний кивнул.
Внимательно глядя по сторонам, они шли по долине. Время от времени им попадались лежавшие на земле раненые антилопы и зебры. Испуганные криками и шумом животные бежали не разбирая дороги, и тех, кто спотыкался, топтали следовавшие за ними. Надо будет потом вернуться, думал терзаемый голодом Ромул. Прирезать - и на костер.
Ни один ни другой не представляли себе, что найдут в горловине ловушки. И то, что они вскоре увидели, произвело на них немалое впечатление. Достигнув места, где овраг совсем сужался, перед тем как выйти на следующую равнину, лежавшую на сотню шагов ниже, вместо цепи охотников они увидели длинные, сплетенные из толстых веревок сети, полностью перегораживавшие проход. А перед сетями, на некотором расстоянии от них, вырытые в несколько рядов глубокие ямы. Куда ни глянь, животные либо бились в сетях, либо пытались выпрыгнуть из ям. Открывшаяся сцена могла служить воплощением хаоса. Тут и там в слепой панике метались, не зная, куда бежать, отдельные, еще не пойманные зебры, антилопы, шакалы… Громкое ржание, рев и крики сливались с воплями охотников.
К каждому животному, запутавшемуся в сетях, немедленно бежали несколько человек; они высвобождали его, но тут же крепко связывали ему ноги веревками. Их дело, которое приходилось делать очень быстро, было весьма опасным: Ромул сразу увидел, что некоторые загонщики тяжело ранены. Люди с костями, сломанными ударами копыт, затоптанные, проткнутые могучими рогами, корчились на земле, обливаясь кровью и жалобно крича. Никто не спешил им на помощь, тем более что народу было очень много и потери среди охотников не мешали вязать животных. Судя по всему, командовал происходившим невысокий человек в темной одежде, вооруженный длинным посохом.
- Это не охота! - воскликнул Ромул. - Это, наверное, ловят зверей для римского цирка!
- Возможный путь домой, - добавил гаруспик.
Не успел Ромул обрадоваться, как услышал громкий негодующий звериный визг и обернулся. Немного ниже того места, где они стояли, бился в сетях огромный жеребец зебры. Ему уже удалось высвободить задние ноги, и теперь толпа охотников металась вокруг великолепного животного, безуспешно пытаясь набросить на него веревку и повалить наземь. Зебра яростно брыкалась, крутя задом, и выгибала шею, пытаясь достать охотников зубами. Какой-то особенно дерзкий охотник подобрался с петлей совсем близко. Почувствовав его присутствие, жеребец вскинулся на передних ногах и обеими задними копытами точно ударил человека в лицо. Тот упал, словно марионетка, у которой перерезали нитки, и остался лежать неподвижно.
- Дурак, - спокойно сказал Тарквиний.
Ромул вздрогнул. Ни один человек не смог бы выжить после такого удара. А тот, который он нанес Целию той ночью, никого не мог бы убить. Не он виноват в его смерти. Но кто же в таком случае?
Не желая повторить судьбу своего товарища, остальные охотники отступили от зебры. И животное в конце концов освободилось из сети и умчалось прочь, найдя прогал среди ловушек.
Ромул хотел приветствовать этот успех громким криком. Ничто на свете не могло быть заманчивее обещания свободы.
- Давай-ка спустимся, - предложил Тарквиний.
Ромул заколебался было, но понимал, что встретиться с бестиариями стоило. Конечно, он не мог знать заранее, как их примут, но возможность присоединиться к охотничьей партии стоила любого риска. Это многократно увеличило бы шансы двух друзей добраться до Александрии. В необитаемых землях трудно встретить многолюдные караваны, а путешествовать вдвоем слишком уж опасно.
Некоторое время охотники, связывавшие животных, не замечали пришельцев. Их главной задачей было укротить пойманных, пока они не задохнулись в сети, не покалечились или не убежали, как тот жеребец зебры.
Подойдя вплотную, Тарквиний крикнул по-латыни:
- Эй, вам нужны еще люди?
Находившиеся вблизи охотники обернулись на крик. Истощенные, одетые в грубые туники, по большей части босые, эти люди походили на рабов. Увидев незнакомцев, они дружно, как по команде, раскрыли рты от удивления.
- Где ваш господин?
Никто не ответил.
Ромул ничуть не удивился. Охотники со светло-коричневой кожей, темными волосами и темными глазами, похожие на египтян, казались запуганными. Явно чьи-то рабы.
Даже когда Тарквиний обратился к ним на их языке, они не решились заговорить.
Тут подошел крупный длинноволосый человек, до того стоявший около связанного буйвола. Одет он был так же, как охотники, но торчавшие за широким кожаным поясом кнут и рукоятка кинжала сразу позволили понять, кто он такой. Заметив Тарквиния и Ромула, виликус остановился как вкопанный.
- Откуда вы взялись? - подозрительно спросил он по-египетски.
- Оттуда, - ответил Тарквиний, неопределенно махнув рукой на юг.
Озадаченный уверенностью белокурого незнакомца, виликус нахмурился.
- Как вас звать?
- Меня зовут Тарквиний. А это Ромул, мой друг, - спокойно ответил гаруспик. - Мы надеялись получить какую-нибудь работу.
- Это не рынок в Александрии или Иерусалиме, - саркастически ухмыльнулся виликус. - У нас и без вас хватает рабочих рук.
Ромул не понимал разговора, но агрессивная грубость виликуса и не нуждалась в переводе. Тупой и злобный дурак, думал он. Но они не могли позволить себе роскошь разгневать его. Вряд ли им подвернулся бы еще один подобный случай. И потому юноша стоял с безразличным видом, а Тарквиний просто скрестил руки на груди. Они ждали.
- Гракх! - Несомненно, прозвучал голос человека, привыкшего к повиновению. - В чем дело?
Виликус как-то сразу сник. Через несколько мгновений появился низкорослый человек в темно-коричневой мантии, тот самый, которого друзья увидели издалека, и жестом подозвал виликуса к себе.
- Эти двое вдруг взялись неведомо откуда, - пробормотал Гракх. - Говорят, работу ищут.
У обладателя властного голоса была грива седых волос, огромная борода, очень смуглое лицо и проницательные карие глаза. Его посох, заканчивающийся металлическим острием, отполированный долгим использованием, больше походил на оружие, чем на палку для опоры. На кожаном поясе висел тяжелый кошелек, пальцы украшали массивные золотые перстни. Все говорило о его богатстве.
Ромул и Тарквиний терпеливо ждали.
- Я Гиеро Финикиец, бестиарий, - звучным голосом по-египетски представился подошедший, закончив недолгий разговор с виликусом. - А вы?
Гаруспик медленно и спокойно повторил имена. Ромул между тем пытался вспомнить. Гиеро… Где-то, когда-то он слышал это имя. А бестиарий, распознав акцент Тарквиния, нахмурился.
- Вы римляне? - спросил он, легко перейдя на латынь.
Все окружающие недоуменно уставились на него.
- Да, - ответил Тарквиний.
- Что же вы делаете в этой пустыне?
- Мы были стражниками на купеческом корабле, - решительно сообщил Ромул. - Два дня назад на нас напали пираты к югу отсюда. Когда корабль захватили, нам удалось доплыть до берега. Остальным повезло меньше.
- Стражники, говоришь? - Глазки-бусинки Гиеро остановились на изуродованном лице Тарквиния и ржавой кольчуге Ромула. - А не пираты?
- Нет, - возразил Ромул. - Мы честные люди.
- Любопытно, - сказал бестиарий. - Только вчера возле нашего лагеря ночевал экипаж местной триремы. И триерарх сказал, что уже давно не видел здесь пиратов.
Ромул сразу распознал опасность.
В разговор вновь вступил Тарквиний.
- Трирема? В Эритрейском море? - усмехнулся он. - Быть того не может.
- Теперь уже может, мой друг, - самодовольно усмехнулся Гиеро. - Мы, торговцы, пожаловались римским властям в Беренике, и те соизволили направить сюда три корабля. Триремы теперь патрулируют море к югу от Адулиса, и пиратство в наших водах, слава богам, почти прекратилось.
- Замечательно! - воскликнул Ромул. - Если будет на то воля Юпитера, они найдут и покарают мерзавцев, которые убили наших товарищей.
Гаруспик поддержал его одобрительным возгласом.
Гиеро, которого их история явно не убедила, разгладил бороду. Наступила напряженная пауза.
- Почему вы подошли к моим людям? - напрямик спросил бестиарий. - Вам нужна вода? Или пища?
Нельзя было не понять, что оборванные нищие путники нуждаются не только в этом. Гиеро играет с нами, с горечью думал Ромул. Он хочет выяснить, можем ли мы принести ему хоть какую-нибудь пользу. Но у нас больше нет рубина вроде того, которым Тарквиний пожертвовал, чтобы купить шелк у Исаака. Ничего такого, чем мы могли бы оплатить свое путешествие.
- Благодарю за любезное предложение, - церемонно проговорил Тарквиний, склонив голову.
Ромул поспешно последовал его примеру.
Ответом была лишь улыбка, чуть заметная в бороде.
- Если честно, мы рассчитывали присоединиться к твоему отряду, - заявил, набравшись смелости, Тарквиний. - Ты же понимаешь, что путь до Александрии длинный и опасный. Особенно для одного или двоих человек.
Гиеро поморщился.
- Зачем я буду каждый день кормить два лишних рта?
Тарквиний задумался, повесив голову. Похоже, Ромулу нужно было брать инициативу на себя.
У него екнуло сердце. Без сомнения, бестиарий хорошо подготовил и щедро оплатил свою экспедицию, у него хватало и рабов, и охранников. Ромул посмотрел вверх, и сразу же ему на глаза попалась стайка мелких, ярко раскрашенных пичужек. Они беззаботно порхали в воздухе, сверкая перьями на солнце.
Тарквиний искоса наблюдал за ним.
Мы стоим куда больше любого среднего человека, сердито думал Ромул. Гиеро между тем повернулся, чтобы уйти.
- Мой друг обладает серьезными медицинскими познаниями, - сказал ему в спину Ромул. - Он может очистить и зашить рану не хуже любого армейского хирурга. Я тоже кое что могу, хотя мне далеко до его искусства.
Бестиарий резко обернулся и расплылся в улыбке.
- Что же вы сразу не сказали. Такие люди мне пригодятся. У меня много пораненных животных, которые умрут без должного ухода. - Он рассмеялся и добавил: - Да и кое-кого из рабов неплохо бы сохранить.
Ромул знал, что экзотические звери стоили огромных денег, но его оскорбило то, что их жизни считались важнее людских.
- Пойдемте, пойдемте! - нетерпеливо воскликнул Гиеро и направился вместе с двумя друзьями прочь от сетей и ловчих ям.
Гракх подозрительно смотрел им вслед. Пройти пришлось около полумили. На ходу старый бестиарий рассказывал о трудностях, какие довелось перенести в путешествии. В конце концов они оказались среди целого города из загонов и дощатых клеток, которые вытесали из срубленных здесь же деревьев. Там было много антилоп, от самых маленьких, с белыми животами и черными продольными полосами на боках, до больших, с изящными, завитыми в спираль рогами. Они держались вместе, то и дело бросаясь всем стадом из стороны в сторону и поднимая облака пыли. В других загонах содержались буйволы и зебры. Они без устали расхаживали по своим тюрьмам, скребли копытами землю и время от времени ревели, сообщая о своем бедственном положении. Чуть в стороне находился заметно более высокий загон. В нем содержалась пара жирафов.
- Диковинные звери, правда? - сказал Гиеро. - Впервые в жизни мне удалось поймать их целыми и невредимыми. Обычно они ломают ноги в сетях или ямах.
- Но как же ты повезешь их на корабле? - не скрывая любопытства, спросил Ромул.
- Вот это как раз и нужно решить, - хохотнул Гиеро. - Но они принесут мне в Риме такие деньги, что я придумаю, будь спокоен!
Именно в этот момент и пробудилось очень давнее воспоминание. Ромул теперь знал, почему ему знакомо имя Гиеро. Незадолго до того, как его продали в школу гладиаторов, он подслушал разговор между своим первым хозяином Гемеллом и его управляющим. Они говорили об организации экспедиции на дальний юг Египта для отлова диких животных. Главная трудность состояла в том, где найти необходимые деньги. А возглавить эту экспедицию должен был бестиарий из Финикии по имени Гиеро! Ромул украдкой взглянул на старика. Удивительно, но Гиеро мог иметь дело с Гемеллом. Застарелый гнев вспыхнул в сердце юноши, и он решил выяснить все, что только возможно.
Но тут его отвлек сердитый рев, донесшийся из соседней клетки.
Гиеро заметил, как он взглянул на крепкую решетку, сделанную из самых толстых брусьев.