- Вот тут-то мне особенно нужна ваша помощь, - сообщил старый бестиарий. - Там сидит большой лев, которого мы поймали несколько дней назад. Разодрал переднюю лапу шипом какого-то дерева, и рана загноилась. И с каждым днем становится все хуже и хуже.
Подойдя к клетке, Ромул заглянул в нее. Оттуда резко пахло мочой. Внутри он увидел льва с великолепной гривой; он расхаживал взад-вперед по клетке, тяжело хромая при каждом шаге. Когда зверь повернулся, Ромул увидел рану, о которой говорил Гиеро. Глубокая, уродливая и сильно воспаленная, она тянулась от левого колена до плеча. На запах гниющей плоти слетались тучи мух, они кружили вокруг животного и пытались добраться до раны. Лев яростно размахивал хвостом, но ему не удавалось отогнать маленьких мучителей дольше чем на одно мгновение. Ромул придвинулся поближе, чтобы лучше видеть. Рана действительно имела ужасный вид и несомненно погубит животное, если ничего не предпринять. Заметив дерзкого незнакомца, огромный зверь злобно зарычал, и Ромул отскочил, забыв даже о том, что их разделяют толстые брусья. Клыки льва не уступали длиной человеческому пальцу.
- Ну что, сможете вылечить его? - обеспокоенно спросил Гиеро. - Он стоит кучу денег - живой.
- Пока не знаю, - ответил Тарквиний. - Сначала нужно будет его связать.
Ромул вновь посмотрел на льва и почувствовал, что тонет в глубине его янтарных глаз. Он спрашивал себя, чувствует ли зверь сейчас то же самое, что будет чувствовать, сидя в клетке под трибунами перед тем, как выйти на арену. Запертый. Одинокий. Разъяренный. Как можно ловить этих великолепных кошек для развлечения? Так же как и его самого, вынужденного сражаться и убивать других гладиаторов? Только для того, чтобы позабавить кровожадных жителей Рима, этого льва и тысячи других зверей поймали, а потом будут долго везти, чтобы убить в амфитеатре. Можно охотиться на льва в пустыне, но это… Ромула переполняло отвращение, но он ничего не мог поделать. Это жизнь, такая, какая есть.
- А если моим рабам удастся связать его? - требовательно спросил Гиеро.
- Тогда мы посмотрим, насколько серьезна рана, - ответил гаруспик. - И только потом будем чистить и зашивать ее.
- А ваше лечение поможет? - продолжал допытываться бестиарий и добавил, чуть ли не подмигнув: - Если нет, то придется вам идти своим путем. Ладно уж, немного еды и пару фляг с водой я вам дам.
- Я уверен, что мой друг легко справится с этой раной, - отозвался Тарквиний.
У Ромула даже живот заболел от волнения. Ему никогда еще не приходилось врачевать такие серьезные раны. Что задумал гаруспик? Юноша бросил на Тарквиния сердитый взгляд.
- Тогда прекрасно, - сказал Гиеро и вновь посмотрел на своих новых попутчиков - теперь уже с надеждой. - Пойду соберу людей.
Глава XXVII
АЛЕКСАНДРИЯ
Прошло три месяца…
Озеро Мареотис, около Александрии, зима 48 г. до н. э.
Гиеро был в восторге. Долгий трудный путь из Эфиопии близился к концу. Оставалось лишь сравнительно короткое плавание в Италию, где он продаст всех до одного животных из своего каравана. Завершался очередной год тяжелой работы, и бестиарий всей душой предвкушал тот, момент, когда он скинет с себя эту обузу, а его кошелек раздуется от золота. Пойманных животных перевозили на сотни миль, перегружая клетки с повозок, запряженных мулами, на барки и снова на повозки. Конечно, не обходилось и без неприятностей - ведь невозможно наловить так много животных и довезти их без потерь.
Один из жирафов сломал заднюю ногу, просунув ее между досками клетки, и его пришлось убить. Много антилоп умерло без какой-либо видимой причины. Опытный Гиеро считал, что это случается от тревоги. Но больше всего расстраивался бестиарий из-за потери громадного слона. Когда его пытались перевести на одну из открытых плоскодонных барок, животное перепугалось и бросилось в море. На суше он мог никого не опасаться, но в море его сразу заметили враги, против которых и он оказался бессильным. Даже возле берега всегда было много акул-молотов и других громадных хищников. Гиеро знал, что в это время года они постоянно крутятся здесь. Все, оцепенев, смотрели, как первая, самая дерзкая акула набросилась на слона. Почувствовав укус, гигант яростно затрубил и быстро поплыл дальше. Эта ошибка его и погубила. На запах крови тут же собралось множество морских хищников - больше двух десятков, но расправиться со слоном им удалось далеко не сразу. Жалобные стенания животного размягчили даже давно ожесточившееся сердце Гиеро. В конце концов слон перестал сопротивляться, хотя маленький серый островок еще долго метался по окрашенной в красный цвет воде.
Но причин для того, чтобы быть довольным, у него больше, думал бестиарий. Ромулу удалось полностью вылечить льва, который мог умереть от раны на лапе. Они с Тарквинием смогли помочь многим другим животным, а также и нескольким раненым рабам. В общем, экспедиция заканчивалась на редкость успешно. Удалось сохранить множество животных попроще, прежде всего антилоп и буйволов. Помимо вылеченного крупного самца было еще несколько львов, четыре леопарда, жираф и три слона. Но самой лучшей добычей следовало считать громадного, покрытого броней зверя с мощным рогом на носу. Гиеро поймал такого впервые в жизни. Казалось, что у носорога непропорционально короткие ноги, но на бегу он легко обгонял человека. Его толстая кожа походила на металлическую кирасу, и он был почти неуязвим. Прежде чем его связали, это злобное создание, обладавшее плохим зрением, но острым нюхом, насмерть забодало двоих рабов, а еще несколько до сих пор мучились от ран.
Но это нисколько не заботило бестиария. Он заранее предусмотрел подобные мелкие потери. А если боги будут и дальше улыбаться ему так же, как с самого начала этой экспедиции, то он вернется в Александрию еще богаче, чем был. Одна-две такие поездки, и он сможет уйти на покой. Гиеро искоса посмотрел на Ромула. Этот молодой человек и его тихий спутник со страшными шрамами по всему телу, так неожиданно появившиеся из пустыни, оказались очень полезным дополнением к его команде. На протяжении минувших недель он не раз уговаривал их остаться у него на службе. Они делали вид, что предложение их интересует, но хитрый бестиарий, конечно же, понял, что им просто нужно добраться до Италии. Впрочем, ему не на что было жаловаться. Пришельцы более чем окупили и свое питание, и провоз.
- Ну? - спросил бестиарий, сойдя на берег. - Что вы об этом скажете?
Ромул с трудом заставил себя поверить своим глазам. Над дальним берегом озера возвышались протянувшиеся на несколько миль могучие стены. Столица, основанная почти триста лет назад Александром Македонским, оказалась огромной.
Ромул давно уже не видел больших городов. Последним был Барбарикум, а перед этим - Селевкия. Но эта протянувшаяся с востока на запад метрополия затмевала оба города. Даже Рим, сердце могущественной Республики, не мог сравниться с нею.
Тарквиний же не мог найти слов. Для него достижение Александрии явилось кульминацией всей его жизни. Все прошедшие годы он убеждался в правоте Олиния. Это ошеломляло его - и страшило. У Тарквиния было такое ощущение, будто рок неудержимо несет его куда-то.
- Великолепное зрелище, верно? - кричал Гиеро. - Да здесь каждая улочка шире самых больших улиц Рима, а дома построены из белого мрамора. И еще тут есть маяк. В десять раз выше любого дома, какой вы когда-нибудь видели, а ведь он построен двести с лишним лет назад.
- Не забудь про библиотеку, - напомнил гаруспик. - Ей нет равных во всем мире.
- Ну и что? - Бестиарий махнул рукой. - Мне-то зачем все эти древности?
Тарквиний рассмеялся.
- Может быть, ты и не любишь читать, но многие любят. Ученые приезжают сюда со всего света, чтобы учиться. Ту есть книги по математике, медицине и географии, каких не найдешь больше нигде.
Гиеро поднял брови от изумления. Худощавый белокурый человек то и дело чем-нибудь удивлял его. Было заметно, что и он, и Ромул хорошо образованы, и потому их общество оказалось куда более привлекательным для бестиария, нежели компания Гракха или кого-то другого из его наемников. И бестиарий стремился нанять их к себе на службу еще и по этой причине. Во время странствия они провели вместе долгие часы, и между ними сложилось определенное доверие. Гиеро также поймал себя на том, что побаивается Тарквиния, хотя и не мог объяснить почему.
- Смотрите! - сказал Ромул.
Где-то в центре города поднималась к небу тонкая струйка дыма.
- Это не домашний огонь, - выдохнул бестиарий. - Может быть, большой похоронный костер?
- Нет, - пояснил Тарквиний. - Там идет сражение.
Ромул растерянно смотрел на дым.
- Откуда ты знаешь? - вскинулся Гиеро. Пока что он ни разу не упомянул о гражданской войне между Птолемеем и его сестрой Клеопатрой, а остальные и вовсе не разбирались в этих делах.
- Так написано в небесах, - сказал гаруспик.
Бестиарий не сразу нашелся что сказать (и это было для него очень необычно), только открыл, а потом закрыл рот.
Ромул постарался скрыть улыбку.
- Ты прорицатель?
Тарквиний склонил голову.
Гиеро явно расстроился.
- Вы никогда прежде не говорили об этом.
Темные глаза Тарквиния остановились на лице бестиария.
- Незачем было.
Гиеро громко сглотнул.
- Ну, как знаешь.
- А кто сражается? - спросил Ромул.
- Недавно фараон и его сестра напрочь рассорились, - пояснил Гиеро, пытаясь вновь взять разговор под свой контроль. - Вероятно, потому и начались какие-то беспорядки. Наверняка не о чем волноваться.
Ромул всмотрелся в небо над городом. В нем что-то было. Воздух изменился, что ли? Он плохо понимал, что видит, но испытывал нехорошее предчувствие и отвел взгляд.
- Там участвуют и чужестранные войска, - сказал Тарквиний.
- Греческие или иудейские наемники, - с победоносным видом ответил Гиеро. - Их очень много в Египте.
- Нет…
Гиеро, напуганный зловещим тоном гаруспика, умолк.
- Я вижу легионеров, их тысячи.
Мои соотечественники? Здесь? Ромулу хотелось кричать от радости.
- Римляне сражаются с египтянами?! - воскликнул он.
Тарквиний кивнул.
- Они в очень тяжелом положении. Врагов гораздо больше, чем их.
Ромул сам изумился своему стремлению кинуться на помощь легионерам. Прежде его не слишком озаботила бы мысль о том, что может случиться с гражданами Рима или его войсками. В конце концов, римляне ведь не заботились о рабах. Но жизнь изменила его. Теперь он был взрослым мужчиной и не принадлежал никому. Пройдя как гладиатор, солдат и пират через множество кровавых боев, Ромул обрел непоколебимую веру в себя.
И я понял, кем являюсь, горделиво думал он. Я римлянин. Не раб. А мой отец - аристократ.
Тарквиний, стоя рядом, незаметно для Ромула наблюдал за ним. Ему нравилось то, что он видел.
Ромул вздохнул. На самом деле все это были пустые мысли. Он не имел никаких доказательств статуса гражданина и постоянно подвергался угрозе обвинения в том, что он беглый раб. Татуировка Митры на плече не полностью скрывала шрам на том месте, где было выжжено клеймо. Достаточно нарваться на кого-нибудь вроде Новия, а таких людей, без всякого сомнения, среди солдат, осажденных врагами в чужом городе, нашлось бы немало. И новоприобретенная уверенность Ромула поколебалась.
- Что они тут делают? - спросил он.
- Неужели римская гражданская война докатилась и сюда? - спросил бестиарий, поглаживая бороду.
- Не исключено, - ответил гаруспик. - Но ветра нет, дым идет прямо вверх. Я больше не могу ничего сказать.
После слов Тарквиния наступило молчание. Естественно, Гиеро был очень недоволен. Ведь именно он пострадает, если из-за событий в городе нормальная работа порта окажется нарушена. И все же присутствие римских солдат в Александрии могло повредить не только ему, но и всем остальным. Ромулу и Тарквинию требовался корабль, на котором они могли бы переправиться в Италию, но привлекать к себе излишнее внимание они не хотели.
Бестиарий, без устали ломавший голову над тем, как бы выйти из опасного положения, заговорил первым:
- Интересно, это люди Помпея или Цезаря?
- Трудно сказать, - нахмурился Тарквиний. - Я ощущаю присутствие в городе и тех и других. Борьба еще не закончена.
- А нам какая разница? - сердито осведомился Ромул. - Давайте подождем здесь, пока не наступит покой. У нас есть пища и вода. И нам незачем лезть в схватку и рисковать головой. Как только пыль уляжется, торговля возобновится.
Друзья были опытными мореходами, и им не составило бы труда наняться на корабль, направляющийся домой. А то, что они участвовали в экспедиции бестиария, придало бы им вес в глазах любого капитана, намеревающегося возить диких животных. Чтобы избежать нежелательного внимания, достаточно было просто спрятать оружие и доспехи.
Но слова Ромула задели Гиеро.
- Я не могу сидеть здесь, как последний дурак. Ты хоть представляешь себе, сколько пищи все это зверье сжирает каждый день? Если Тарквиний не ошибается, то лучше всего отправиться дальше. В другой порт.
- Есть вариант получше, - сказал Тарквиний.
Оба повернулись к нему.
- Подождать, пока стемнеет, и выяснить все самолично.
Ромул вновь почувствовал тревогу, а Гиеро чуть не приплясывал от нетерпения.
- Мы могли бы разведать обстановку. Поговорить с местными жителями.
- Мне кажется, это опасно, - возразил Ромул.
В отношениях между ним и Тарквинием все еще сохранялась напряженность из-за того, что гаруспик продолжал скрывать причины своего бегства из Италии.
- Мы уже семь лет живем среди опасностей, можно сказать, дышим ими, - спокойно ответил Тарквиний. - И все же добрались сюда.
Ромула не на шутку испугало отсутствующее выражение на лице гаруспика.
- При Каррах и в Маргиане мы не могли ничего поделать! - крикнул он. - И поэтому пришлось выкручиваться. Но ведь сейчас можно избежать ненужной опасности!
- Ромул, мне предначертано судьбой побывать в Александрии, - торжественно произнес Тарквиний. - И я уже не могу отступить.
Гиеро, как зачарованный, вслушивался в этот непонятный для него спор, переводя взгляд то на одного, то на другого своего спутника.
Ромулу страшно не хотелось отправляться в охваченный войной незнакомый город. Да и в воздушных потоках над Александрией он видел множество знамений, одно хуже другого. Он уставился на Тарквиния - тот стоял с отрешенным видом. Спорить с ним было бесполезно. Не желая вновь разглядывать небо над городом, Ромул опустил голову. Митра, защити нас, молился он. Юпитер, не забудь своих верных слуг.
Гиеро не стал вдаваться в то, что происходило между его собеседниками.
- Ладно, - сказал он. - Думаю, что никто лучше вас с этим делом не справится.
Ни Тарквиний, ни Ромул не ответили. Первый был глубоко погружен в свои мысли. Второй же изо всех сил старался обуздать страх.
Их ждала Александрия.
* * *
Они занимали просторные, высокие, полные воздуха покои. На толстых коврах, покрывавших полы, стояла инкрустированная серебром мебель из черного дерева. Длинные коридоры с изящными колоннами и стенами, украшенными фресками, вели в другие столь же богатые палаты, прекрасные внутренние дворы и сады. Тут и там били фонтаны, и повсюду возвышались статуи египетских богов. Почти из всех окон открывался вид на изумительный Фаросский маяк. Но все это не могло заставить Фабиолу полюбить Александрию. Египет был чужой страной с незнакомыми людьми и диковинными нравами. Бледнокожие слуги, которые, подобострастно кланяясь, непрерывно скребли, чистили и убирали помещения, немыслимо раздражали ее. И окружающая роскошь нисколько не помогала преодолеть клаустрофобию. Вот уже несколько недель она безвылазно сидела во дворце и почти впала в отчаяние. К тому же ей пришлось все время находиться подле Цезаря.
Фабиола прислушалась к доносившимся снаружи крикам толпы. Она уже привыкла к этим звукам, но все равно они продолжали леденить ее кровь.
Секст ободряюще взглянул на нее, но это не слишком помогло.
Брут тоже заметил, что она то и дело смотрит на закрытое окно.
- Не волнуйся, любовь моя, - сказал он. - Поблизости стоят четыре когорты. Толпа ни за что не доберется до нас.
В Фабиоле словно сломалось что-то.
- Не доберется! - крикнула она. - Но ведь мы тоже не можем выйти! Мы сидим тут, как крысы в подвале, потому что Цезарь откусил куда больше, чем может проглотить.
Брут помрачнел.
- Фабиола… - начал было он.
- Я права, и ты это знаешь. Как только Цезарь узнал, что Помпей мертв, он направился сюда, как к себе домой, - перебила она. - Разве удивительно, что египтянам это не понравилось?
Ее возлюбленный ничего не ответил. Он привык к тому, что быстрые и решительные действия Цезаря почти всегда позволяли застигнуть противника врасплох. Но на сей раз - Брут вынужден был признать - тактика не сработала.
Фабиола между тем распалялась все сильнее.
- Да еще и приказал ликторам расчищать ему дорогу! Неужели Цезарь уже стал царем Египта?
Доцилоза испуганно взглянула на нее. Ее хозяйка вела опасные речи.
- Говори тише, - приказал Брут. - И успокойся.
Фабиола послушалась. Поблизости жили другие военачальники Цезаря, и, если ее крамольные речи услышат, беды не оберешься. Ни в коем случае нельзя позволять себе расслабляться и впадать в истерику. Пустая трата энергии.
Вместо того чтобы двинуться в Египет со всей своей армией, Цезарь разделил ее на три неравные части, и те, что побольше, отправил обратно в Италию и в Малую Азию, где они должны были обеспечить мир. А сам кинулся в погоню за Помпеем. Сразу было ясно, что из этого не выйдет ничего хорошего, поскольку пришлось плыть в Александрию. Вскоре после Фарсальской битвы Цезарь с небольшим войском - не более трех тысяч человек - прибыл туда и распорядился поставить корабли на якоря на некотором расстоянии от берега. Нужно было узнать, какой прием приготовили ему египтяне. Когда же вскоре появилась лодка с лоцманом, ему поручили известить городские власти о прибытии римлян. Ответ последовал незамедлительно. Как только Цезарь сошел на землю, его приветствовал царский посланец, торжественно вручивший ему какой-то сверток.
В нем оказались голова Помпея и его перстень с печаткой.