Сарра не сказала этого, но Рене видел, что она уже бессильна сопротивляться ему. Тогда он молча двинулся к ней, и она осталась стоять на месте, не убегая от него. Он схватил ее за руки - она не отдернула их… Он прижался к ее лицу пылающими устами - она не отшатнулась и только тихо пробормотала:
- Боже великий и милосердный! Спаси моего Генриха и убей меня!
И Бог явил чудо! В то время как негодяй судорожно сжал в своих объятиях трепещущее тело беззащитной женщины, она вдруг обрела все хладнокровие, всю энергию, все самообладание. За поясом Рене торчал кинжал. Сарра выхватила его и по самую рукоятку погрузила в грудь Флорентийца.
Руки Рене разжались, и он рухнул на землю в предсмертных конвульсиях.
XXI
Вернувшись в Лувр с Лагиром, король Карл приказал вызвать Пибрака и, пока паж исполнял его поручение, сказал Лагиру: - Итак, вы утверждаете, что не знаете графа Амори де Ноэ?
- Нет, в лицо я его знаю, но только незнаком с ним, - ответил гасконец. - Ну а наваррского короля? - Его величества я не знаю даже в лицо!
- Хорошо, мы все это проверим. Пибрак, друг мой, - обратился король к вошедшему капитану гвардии, - отведи этого молодого человека в При-Дье и потом вернись ко мне.
Пибрак удивленно взглянул на Лагира, как бы не понимая, в чем провинился этот юноша, но все же, подчиняясь приказанию Карла, сказал гасконцу: - Ступайте, сударь. Когда они вышли из королевского кабинета, Лагир шепнул: - Если увидите Ноэ, скажите ему, что я заявил, будто незнаком с ним, хотя и знаю его в лицо, ну, а наваррского короля я даже и в лицо не знаю. Очень возможно, что король захочет дать нам очную ставку, так вы, пожалуйста, предупредите его.
Пибрак утвердительно кивнул головой, а затем, впустив Лагира в При-Дье, сказал:
- Не отходите от двери, потому что ублиетта открыта. Скоро я опять приду к вам и все объясню.
Затем Пибрак вернулся к королю Карлу. Он приказал привести Генриха Наваррского, а когда последний явился, сказал ему:
- Кузен! Вы - король, это правда, но наваррские короли всегда были вассалами королей Франции.
- За исключением того времени, когда мой предок Карл Злой открыто воевал с ними! - гордо возразил Генрих Наваррский.
- Иначе говоря, вы отказываетесь признать свою зависимость от меня?
- Я - ваш пленник, государь, но ведь и Франциск I был одно время пленником императора Карла V.
- Значит, вы отрицаете мое право судить вас? - спросил Карл.
- Ваше величество, вы, конечно, можете даже осудить меня на смертную казнь, потому что я, повторяю, - в ваших руках. Но мне кажется, что даже простого смертного не отдают под суд без достаточных оснований. Между тем этих оснований я в данном деле не вижу: ведь нельзя же считать основанием ненависть королевы-матери. Но неужели же мне завоевывать расположение королевы изменой вашему доверию, государь? - Что вы хотите сказать этим?
- Господи, но это так просто, государь! Ведь королева только потому и ненавидит меня, что я не желаю идти рука об руку с нею в ее властолюбивых замыслах.
- Берегитесь, кузен! Над вами тяготеет страшное обвинение, а вы осмеливаетесь сами обвинять французскую королеву чуть ли не в государственной измене?
- Господи, я ничуть не обвиняю королеву, мне только кажется странным, что еще при вашей жизни она уже хлопочет о наследнике престола!
Сказав это, Генрих расстегнул камзол и достал оттуда письмо герцога Франсуа к королеве-матери, взятое, как помнит читатель, графом де Ноэ с груди пажа, убитого кабатчиком Летурно.
Король Карл взял это письмо и, пробежав его глазами, побледнел от злобы.
В этот момент портьера у двери приподнялась, и оттуда показалась голова Пибрака. - Что вам нужно? - крикнул король.
- Я хочу показать вашему величеству ряд интересных документов, которые откроют вам глаза на махинации герцога Гиза! - ответил Пибрак и подал королю связку бумаг, отобранную у Лашенея.
Самого поверхностного взгляда было достаточно, чтобы убедиться, какие планы таили принцы Лотарингского дома. Они мечтали о французской короне, хотели устранить Карла и для этого заигрывали с его братом, герцогом Франсуа, и королевой-матерью, а так как в это время наваррский король встал им на дороге, то они вознамерились поссорить его с королем Карлом и оклеветали его. Да, теперь Карл IX был уже почти уверен, что Генрих Наваррский совершенно ни при чем в этой истории с похищением; однако ему хотелось сделать еще последнее испытание, и он гневно воскликнул:
- Я прикажу обезглавить герцога Гиза и сошлю королеву-мать в один из замков… Вас же, кузен… Впрочем, прежде чем я окончательно выскажусь относительно вас, я должен произвести один опыт. Скажите, не знаете ли вы некоего Лагира?
- Нет, государь, не помню такого! - спокойно ответил Генрих. - Вы видали его когда-нибудь? - Не помню, государь; мне кажется, что нет.
- Хорошо! Пибрак, вели принести сюда камзол пажа, подходящий по росту к наваррскому королю.
Пибрак исполнил приказание короля и вскоре принес требуемое. Тогда Карл сказал:
- Хорошо! Теперь ступай и приведи сюда заключенного в При-Дье, а вы, кузен, потрудитесь одеть пажеский камзол и встать за моим креслом, как если бы вы были заправским пажом.
Через несколько минут Пибрак привел Лагира. Гасконец при входе в комнату низко поклонился королю, бросил равнодушный взгляд на стоявшего за креслом пажа и выжидательным взором уставился на короля Карла.
Последний внимательно наблюдал за ним, но на лице хорошо владевшего собою гасконца нельзя было прочитать ничего, кроме ожидания.
- Ну-с, кузен, так вы не знаете этого юноши? - спросил король.
- Кажется, я видал его где-то, государь! - ответил Генрих. При этих словах Лагир вздрогнул, отступил на шаг и с видом величайшего изумления посмотрел на человека, который был одет пажом, но которого король именовал кузеном.
Это вышло у гасконца так естественно, что король Карл окончательно убедился в непричастности Генриха Наваррского к истории похищения королевы, и, несколько подумав, произнес:
- Свет пролит наконец, и вы свободны, кузен! Пибрак, верни шпагу его величеству наваррскому королю! Что же касается вас, молодой человек, - обратился он к Лагиру, - то выбирайте: или вы назовете мне своих соучастников, или вернетесь в При-Дье, где пробудете до самого дня суда. - Я не предатель, государь, - ответил Лагир.
- Что же делать, в таком случае уведи его в При-Дье, Пибрак!
Капитан опять увел арестованного, однако в коридоре, опасливо оглянувшись по всем сторонам, сказал: - Вы умеете плавать и нырять, надеюсь? - Умею. А что?
- Возьмите вот эту свечку, кремень и огниво, а затем вот вам веревка с узлами. Привяжите эту веревку к кольцу около ублиетты - вы рассмотрите его с помощью свечи - и затем опускайтесь по веревке вниз. Сквозь воду вы увидите светящуюся полоску: это - оконце, через которое у нас случайно удрал Лашеней. Небольшая холодная ванна - - и вы будете спасены, ну, а когда вы выплывете в Сену, то вас уж подберет какая-нибудь лодочка.
- Да я и так доплыву до берега, лишь бы выбраться! - радостно воскликнул Лагир, с благодарностью принимая от Пибрака перечисленные им предметы.
Пибрак запер узника и отправился обратно в прихожую короля. Проходя по коридору, он услыхал на дворе большой шум и, высунувшись в окно, убедился, что это приехала из Медона королева-мать.
- Гм… - пробурчал Пибрак, - я, кажется, вовремя выручил Лагира; ведь королеве-матери захочется хоть на ком-либо сорвать гнев, а так как наваррскому королю, слава богу, удалось вывернуться вполне благополучно, то все пало бы на голову несчастного гасконца.
Действительно, Екатерина Медичи вернулась во дворец в мрачном расположении духа. Во-первых, она была недовольна оборотом, который приняло дело вследствие наглой и смелой лжи Лагира еще в медонском домике; во-вторых, она ожидала, что при входе во дворец встретит ее сын, король Карл; между тем он не только не сделал этого, но еще через дежурного офицера приказал просить мать к себе.
Войдя в королевский кабинет, Екатерина Медичи была поражена бледностью сына.
- Что с вами, государь, здоровы ли вы? - заботливо спросила она.
- Вы чересчур много заботитесь о моем здоровье, - загремел в ответ король, - поговорим лучше о вас. В каком замке предпочитаете вы, ваше величество, провести остаток своих дней?
- К чему этот вопрос, сын мой? - изумленно спросила Екатерина.
- К тому, что я ссылаю вас! - крикнул Карл, швыряя матери письмо герцога Франсуа. - А, так я, по-вашему, болен, и вы заботитесь о моем наследнике? Вот как, вот как?.. - Он захохотал хриплым, злым смехом. Вдруг его лицо сильно покраснело вплоть до белков глаз, и, схватившись за виски, он простонал: - Боже мой, уж не напророчили ли вы? Мне дурно… Все кружится перед глазами… Как болит голова!..
Королева испуганно смотрела на сына. А тот вдруг с протяжным воем схватился за голову и тяжело рухнул на пол.
- Помогите! Помогите! Помогите! - отчаянно закричала Екатерина.
Вбежали пажи и подняли короля с пола. Вдруг он с силой оттолкнул их и, обнажив шпагу, бросился на мать с криком:
- А, ведьма! Ты хотела убить меня? Ну погоди, негодная! Погоди, убийца!
Королева в ужасе бросилась бежать, но Карл настиг ее. Еще минута - и совершилось бы страшное матереубийство; однако в комнату вбежал лейб-медик короля Мирон; он охватил Карла сзади и обезоружил его.
Король спокойно осмотрелся по сторонам и затем с довольной улыбкой уселся на пол, бессмысленно напевая неприличную солдатскую песенку. - Король помешался! - сказал Мирон.
Екатерина выпрямилась с дикой энергией и радостно сказала:
- В таком случае отныне править страной буду уже я, королева-мать!
XXII
Скинув с себя костюм пажа, надетый лишь для испытания Лагира, Генрих Наваррский вернулся к себе в комнату и уселся читать.
Не прошло и часа, как в дверь постучали и вошел Пибрак, вид которого свидетельствовал о крайней тревоге и растерянности.
- Ваше величество, - сказал он, - вам нужно бежать, не теряя ни минуты!
- Да что с вами, Пибрак? - изумленно спросил Генрих. - Ведь только что король…
- Во Франции нет больше короля, государь: государством правит на правах регентши королева Екатерина! - Пибрак, да вы бредите?
- Увы, нет, государь! Подобно Карлу VI, королем Карлом IX овладело буйное умопомешательство, и королева-мать объявила себя регентшей. - Черт возьми! - сказал Генрих. - Если это так, то действительно луврский воздух становится для наваррского короля опасным.
- Надо бежать, не теряя ни минуты, государь!
- Вы со мной?
- Конечно, государь! - воскликнул Пибрак. - Ведь мне тоже придется не сладко!
- Но как мы выйдем из Лувра?
- Пойдемте, государь, только поскорее! Наверное, у маленькой потерны еще не сменили стражи, и там стоят мои швейцарцы. Но главное, нельзя терять ни одной минуты.
Наваррский король накинул плащ и вышел вслед за Пибраком в коридор. Но здесь их стерегла неожиданная неприятность - навстречу им попался офицер, который сказал Пибраку: - Капитан, королева-правительница приказала мне потребовать у вас вашу шпагу и доставить вас в Венсенскую крепость. Пибрак нагнулся к королю и шепнул:
- Спасайтесь скорее, государь, а то и вас тоже арестуют! Генрих решил последовать доброму совету, но едва только он сделал шаг в сторону, как тот же офицер, отобравший шпагу у Пибрака, заявил: - Ни с места, ваше величество!
- Как? - крикнул Генрих Наваррский. - Ты осмеливаешься, негодяй…
- Ваше величество, - спокойно ответил офицер, - ее величество королева-правительница приказала мне потребовать шпагу у вашего величества. - Меня тоже отправят в Венсенскую крепость?
- Нет, государь, ее величество приказала содержать вас под домашним арестом.
- Ну что же, - смеясь сказал Генрих, - я нахожу, что это очень внимательно с ее стороны! - и, не переставая смеяться, он вручил офицеру свою шпагу. - Прощайте, государь! - печально сказал Пибрак. - Скажите "до свиданья", милый Пибрак! - Ну так до свиданья, государь!
Пибрака увели, а Генрих Наваррский по приглашению офицера вернулся в свои комнаты. Как мог он убедиться вскоре, его апартаменты были оцеплены часовыми и были приняты все меры к тому, чтобы он не мог убежать.
Генрих уселся читать, но его мысли были в разброде, и он никак не мог сосредоточиться. Тогда он принялся расхаживать по комнате, но вскоре и это занятие утомило его. Наконец он распахнул окно, выходившее во двор, и прилег на подоконник.
На дворе никого не было, кроме пажа Готье, забавлявшегося с ручным соколом.
- Эй, Готье! - осторожно крикнул Генрих. Паж подошел поближе и почтительно поклонился наваррскому королю.
- Мне до смерти скучно, - продолжал Генрих. - Не можешь ли ты подняться ко мне наверх?
- Это будет, пожалуй, трудно, ваше величество, но… попытаюсь!
Паж Готье был ближайшим другом Рауля, Рауль любил Нанси, а Нанси была предана наваррскому королю, следовательно, и Готье тоже втайне держал сторону наваррского короля.
Кроме того, вообще вся низшая дворцовая прислуга обожала Генриха за веселость, ловкость и простоту обращения. Поэтому Готье не остановился перед неприятностями, ожидавшими его в случае обнаружения его проделки, и смело сказал часовому у двери комнаты Генриха:
- Пропустите! У меня поручение от королевы-матери к его величеству наваррскому королю.
Готье был любимым пажом короля Карла IX и пользовался большим почетом, когда король находился в добром здравии. Правда, в данный момент король был не в себе, но ведь он мог и выздороветь; поэтому, руководствуясь такими соображениями, часовой без соблюдения всяких формальностей пропустил пажа к Генриху Наваррскому.
Генрих чрезвычайно обрадовался посетителю и сейчас же увлек его к дальнему окну, чтобы там без помехи расспросить обо всем. На вопрос, как обстоят дела, Готье ответил:
- Вашему величеству, вероятно, известно, что король помешался? Ну, так королева объявила себя регентшей, и теперь в Лувре водворился герцог Гиз. Всех швейцарцев отправили в Сен-Жермен, и дозорную службу в Лувре держат ландскнехты. Вот уже целый час, как в Лувре только и слышишь немецкую речь. - Ну а что говорят обо мне?
- Говорят, что ваше величество предстанет на суд парламента, который непременно приговорит вас к смертной казни. Говорят также, что королева Екатерина очень опечалена смертью одного из важных свидетелей против вашего величества, а именно, Рене Флорентийца. - Как, Рене умер? - воскликнул Генрих.
- Пока еще он не умер, но врачи говорят, что ему не выжить от полученной раны. - Да когда же он ранен? - Сегодня днем. - Кем? - Какой-то неизвестной женщиной. - Где же все это случилось?
- В одном из домиков ближайшей пригородной деревушки Шайльо. "Это - Сарра!" - подумал Генрих и спросил: - Что же сталось с этой женщиной?
- Она исчезла неизвестно куда; королева-мать сейчас же послала солдат с приказанием привести убийцу, но ее нигде не могли найти… Однако, ваше величество, мне надо идти, а то еще королева пронюхает, что навещаю вас. - Но все-таки ты придешь еще разочек? - спросил Генрих.
- Постараюсь наведаться сегодня же вечером, - ответил паж, уходя.
Целый день Генрих провел в тоскливом безделье, так как ему решительно нечем было заняться. Наконец около десяти часов вечера паж Готье пришел снова. - Дела обстоят неважно, государь, - сказал он, входя. - Королю все еще не лучше, и Лувр наводнен лотарингцами. Говорят, что не сегодня-завтра будет избиение гугенотов. Но это, разумеется, не мешает друзьям вашего величества думать о вашем спасении, и я даже имею записку для передачи вам. - Записку? От кого? - От графа де Ноэ. - Где ты видел его?
- В кабачке Маликана. Граф находится там под видом трактирного слуги. Готье передал Генриху записку, в которой было написано: "Лагир спасся. Мы опять соединились, чтобы работать над вашим освобождением".
Когда Генрих прочел эту записку, его взор загорелся радостным блеском, и он сказал:
- С такими людьми, как мои гасконцы, не пропадешь. С ними я не побоюсь целой армии. Я знаю, они способны сжечь Лувр, лишь бы освободить меня!
XXIII
Поговорив с наваррским королем, Готье как ни в чем не бывало направился к себе, но не успел он сделать несколько шагов по коридору, как его остановил шедший навстречу офицер. - Ба, господин Готье! - сказал он. - Вы откуда?
- Я ходил к наваррскому королю с поручением от ее величества королевы-правительницы.
- Но ведь, кажется, один раз вы уже были у наваррского короля сегодня? - Да, ее величество посылала меня.
- Вот, знаете ли, странность! А я только что от ее величества, которая сказала мне: "Я не поручала ничего пажу Готье и не собиралась ничего поручать ему. Если же ему так нравится водиться с врагами отечества, то отправьте его в Венсен к Пибраку". Ничего не поделаешь!.. Пожалуйте шпагу, мой юный друг, и пойдемте со мной!
Офицер взял под руку растерявшегося пажа Готье и увел его.
Ввиду этого нечего удивляться, что весь следующий день Генрих Наваррский тщетно поджидал пажа. Готье не шел, и Генриху было решительно не с кем обменяться парой слов, так как вся стража состояла из ландскнехтов, говоривших только по-немецки.
Так прошел весь день. К вечеру в дверь комнаты Генриха постучали. Генрих с радостью крикнул: "Войдите", но велико же было его разочарование, когда вошедший опять-таки оказался ландскнехтом.
- Опять немец! - недовольно пробурчал Генрих. - Говоришь ли ты по крайней мере по-французски, каналья, черт возьми?
Ландскнехт молчаливо закрыл дверь и, подойдя к Генриху, поднял забрало. Король вскрикнул и удивленно отступил на шаг назад: перед ним был сам Амори де Ноэ. - Тише, ваше величество! - шепнул он. - Но как ты попал сюда? Ноэ подвел Генриха к окну и сказал:
- Взгляните туда, где стоят два часовых-ландскнехта, государь. - Ну что же? - Это Гектор и Лагир! - О, мои гасконцы! - с восхищением прошептал Генрих.
- А в прихожей расхаживает еще один ландскнехт. Это Пибрак, которому удалось бежать из Венсенской крепости.
- Значит, теперь я могу уйти отсюда? - весело произнес Генрих.
- Да, через окно! - и Ноэ вытащил из-под доспехов связку, которая оказалась веревочной лестницей.
- Но допустим, что я выберусь из Лувра, произнес Генрих Наваррский. - А дальше?
- У Сен-Жерменского собора стоят наготове оседланные лошади. Только надо торопиться, так как через час начнется избиение гугенотов. - Какое избиение?
- О, королева Екатерина - страшная женщина; она воспользовалась припадком безумия короля, чтобы устроить давно задуманное побоище. - Но гугеноты будут защищаться! - Им придется пасть в неравном бою. - Но адмирал… - Дом Колиньи оцеплен войсками! - Тогда Конде… - Герцог Конде в Венсенской крепости!
- Так как же ты хочешь, чтобы я спасался бегством, если мои братья подвергаются такой опасности? - крикнул Генрих.
- Я хочу избавить вас от ненужной и верной смерти, государь.
- Умереть со своими - значит восторжествовать! - сказал Генрих и по привычке схватился за то место, где у него обыкновенно висела шпага. Увы! Шпаги не было.
- Государь, но ведь, это безумие, - умоляюще крикнул де Ноэ.
- Шпагу, дайте мне скорее шпагу! - крикнул Генрих в ответ. И словно Господь Бог захотел явить чудо: в ответ на этот страстный крик открылась другая дверь, и на пороге ее показалась Маргарита со шпагой в руке.