Глава 19
Преуспевающие корабельные магнаты путешествуют по высшему классу. Они гонятся за богатством и властью на роскошных яхтах и собственных самолетах, в дорогих отелях и величественных виллах.
Мин Корио Бугенвиль была совершенно равнодушна к этой свободе.
Дни она проводила в кабинете, а ночи - в маленькой, но элегантной квартире этажом выше. Во всех отношениях она была очень экономна, и единственную слабость питала к китайским древностям.
Когда ей было двенадцать, отец продал ее французу, владевшему собственной пароходной компанией из трех грузовых судов, которые ходили между портами на побережье между Пусаном и Гонконгом. Линия процветала, и Мин Корио родила Рене Бугенвилю трех сыновей.
Потом началась война, и японцы захватили Китай и Корею. Рене убило в бомбежку, а трое ее сыновей погибли где-то в южной части Тихого океана, после того как их призвали в императорскую японскую армию. Выжили только сама Мин Корио и ее единственный внук Ли Тонг.
После капитуляции Японии она подняла и продала одно из судов мужа, затонувшее в гавани Пусана. И начала медленно восстанавливать флот Бугенвиля, скупая старые суда по цене металлолома. Прибыли почти не было, но она держалась, пока Ли Тонг не получил свой диплом магистра в Уортонской школе бизнеса в Пенсильванском университете и не начал руководить повседневными операциями. Вскоре, почти как по волшебству, "Морские перевозки Бугенвиль" превратились в одну из крупнейших судоходных компаний мира.
Когда численность армады грузовых судов и танкеров достигла 138, Ли Тонг перенес главную контору в Нью-Йорк. Повинуясь сложившемуся за тридцать лет ритуалу, он послушно сидит вечером у кровати бабушки и обсуждает с ней финансовые проблемы их огромной, раскинувшейся по всему миру империи.
Внешность Ли Тонга обманчива: он напоминает жизнерадостного восточного крестьянина. С его смуглого лица, словно вырезанного из слоновой кости, не сходит улыбка. Если бы министерство юстиции и полдюжины агентств охраны правопорядка заглянули в книгу неразгаданных морских преступлений, Ли Тонга повесили бы на ближайшем фонарном столбе, но, как ни странно, ни в одном из этих агентств нет на него досье. Он таится в тени бабушки, он даже не числится ни директором, ни работником "Морских перевозок Бугенвиль". Но именно он, безымянный член семьи, руководит всеми грязными операциями, на которых держится компания.
Он чересчур подозрителен, чтобы доверяться наемным работникам, и предпочитает лично осуществлять самые выгодные незаконные операции.
Его дела часто связаны с кровопролитием. Ли Тонг не против убийств, если те выгодны. Он одинаково на месте и на деловом обеде в клубе 21, и когда перерезает чье-нибудь горло в гавани. Сейчас он сидит на почтительном удалении от постели Мин Корио, сжимая в неровных зубах длинный серебряный мундштук. Бабушка не одобряет его привычку курить, но Ли держится за нее - не столько как за удовольствие, сколько за возможность проявить некоторую независимость.
- Завтра ФБР поймет, как исчез президент, - сказала Мин Корио.
- Сомневаюсь, - уверенно ответил Ли Тонг. - Люди, проводящие химический анализ, хороши, но не настолько. Я бы сказал - скорее через три дня. А потом неделя на то, чтобы найти яхту.
- Хватит ли времени, чтобы перерезать ведущие к нам нити?
- Хватит, онуми, - сказал Ли Тонг, используя почтительное корейское "матушка". - Будь спокойна, все нити ведут к могиле.
Мин Корио кивнула. Его слова были ей совершенно понятны. Ли Тонг своей рукой убил семерых корейцев, которые помогали ему в похищении.
- По-прежнему никаких новостей из Вашингтона?
- Ни слова. Белый дом ведет себя так, словно ничего не случилось. На самом деле в качестве президента используется двойник.
Она посмотрела на внука.
- Как ты это узнал?
- Шестичасовые новости. Телекамеры показали, как президент садится в вертолет, чтобы лететь на свою ферму в Нью-Мексико.
- А остальные?
- Для них тоже подыскивают дублеров.
Мин Корио отпила чаю.
- Забавно, что мы рассчитываем на государственного секретаря Оутса и штат президента, чтобы они успешно устраивали маскарад, пока не будет готов Луговой.
- Это единственная открытая им дорога, - сказал Ли Тонг. - Они не смеют делать никаких объявлений, пока не узнают, что с президентом.
Мин Корио смотрела на чаинки на дне своей чашки.
- Все равно мне кажется, что, возможно, мы откусили чересчур большой кусок.
Ли Тонг понял.
- Все равно, онуми. Конгрессмены просто случайно оказались в той же сети.
- Но не Марголин. Это ты придумал заманить его на яхту.
- Верно, но ведь Луговой говорит, что его эксперименты успешны в одиннадцати случаях из пятнадцати. Не очень высокий процент. Если не получится с президентом, у нас есть запасной подопытный кролик, чтобы получить требуемый результат.
- Ты хочешь сказать, три запасных подопытных кролика.
- Если ты включаешь Ларимера и Морана в порядок преемственности, то да.
- А если Луговой добьется успеха во всех случаях? - спросила Мин Корио.
- Тем лучше, - ответил Ли Тонг. - Наше влияние будет гораздо шире, чем мы первоначально надеялись. Но иногда я думаю, онуми, стоит ли финансовое вознаграждение риска потерять весь бизнес.
- Не забудь, внук, что во время войны американцы убили моего мужа, твоего отца и двух его братьев.
- Месть не всегда выгодна.
- Тем больше оснований защищать наши интересы и остерегаться лживых русских. Антонов сделает все, что в его силах, чтобы не заплатить нам.
- Если они так глупы, что на критической стадии предадут нас и загубят весь проект.
- Они так не думают, - серьезно сказала Мин Корио. - Умы коммунистов расцветают на предательстве. Верность за пределами их понимания. Они всегда выбирают самую скользкую дорожку. И это их ахиллесова пята, внук.
- Так что ты думаешь?
- Мы будем и дальше играть роль их верных, но доверчивых партнеров.
Она помолчала, задумавшись.
- А когда проект Лугового завершится? - поторопил он.
Она подняла голову, на ее старческом лице появилась хитрая улыбка. Глаза лукаво блеснули.
- А потом мы выдернем ковер у них из-под ног.
Глава 20
Когда люди Бугенвилей перевозили русских на пароме со Стейтен-Айленда, они отобрали у всех часы и удостоверения. Им завязали глаза, на уши надели радионаушники, в которых непрерывно звучала камерная музыка. Через несколько минут они уже были в воздухе, с темной воды гавани их поднял реактивный гидросамолет.
Полет был долгим и утомительным и наконец закончился аккуратной посадкой. Луговому показалось, что они сели на озеро. После двадцатиминутной поездки русских, потерявших всякое представление, где они, по металлическому мостику провели в лифт. И только когда они вышли из лифта и по коврам коридора прошли к своим комнатам, повязки с глаз и наушники сняли.
Оборудование, предоставленное Бугенвилями, поразило Лугового до глубины души. Электроника и лабораторные инструменты значительно превосходили все, что он видел в Советском Союзе. Все несколько сотен затребованных им приборов были установлены.
Не стали упущением и условия жизни и отдыха для его сотрудников. Всем предоставили личные спальни с отдельными ванными, а в конце коридора располагалась элегантная столовая, которую обслуживали превосходный повар-кореец и два официанта.
Обстановка, в том числе кухонные холодильники и печи, офисная мебель и комната контроля показателей - все было выполнено со вкусом, цвета согласованы, стены и ковры выдержаны в зеленых и синих тонах. Дизайн и исполнение каждой мелочи было такими же совершенными, как все в целом.
И все-таки это жилье, удовлетворяющее любые потребности, было роскошной тюрьмой. Людям Лугового не разрешалось ни входить, ни выходить. Двери лифта всегда были закрыты, а лифт лишен внешнего управления. Луговой обошел все помещения, но не нашел ни окон, ни выхода. А снаружи не пробивалось ни звука.
Дальнейшие исследования были прерваны прибытием его подопытных.
Накаченные успокоительными, они были в полусознании и не отдавали себе отчета, где находятся. Все четверо были подготовлены и помещены в небольшие закрытые контейнеры, которые назывались "коконами". Мягкое нутро коконов не имеет швов, все углы закруглены, и глазу не на чем остановиться. Тусклое освещение создавалось отражением внешнего света и окрашивало все в коконах в однообразный серый цвет. Особым образом сконструированные стены отражали все звуки и электрические токи, которые могли вмешаться в деятельность мозга.
Луговой с двумя ассистентами сидел у консоли и на многочисленных цветных видеомониторах разглядывал лежащих в коконах людей. Большинство было в трансе. Но одного вывели почти на сознательный уровень, он был открыт для внушения и дезориентирован интеллектуально. Ему ввели миорелаксанты, успешно парализовав все движения тела. Голову закрывал пластиковый капюшон, прилегающий к черепу.
Луговому все еще трудно было представить себе, какая сила сосредоточена в его руках. Он внутренне дрожал, понимая, что начинает один из величайших экспериментов века. То, что он сделает в следующие несколько дней, может преобразить мир, как открытие атомной энергии.
- Доктор Луговой?
Размышления Лугового прервал незнакомый голос; Луговой удивленно повернулся и увидел коренастого мужчину со славянскими чертами и черными волосами, который словно вышел из стены.
- Кто вы такой? - спросил Луговой.
Незнакомец говорил очень тихо, словно не хотел, чтобы его подслушали.
- Меня зовут Суворов, Павел Суворов, секретарь посольства.
Луговой побледнел.
- Бог мой, вы из КГБ? Как вы сюда попали?
- Просто повезло, - саркастически ответил Суворов. - Я получил приказ наблюдать за вами с того дня, как вы оказались в Нью-Йорке. После вашего подозрительного визита в контору Бугенвилей я сам занялся наблюдением. Я был на пароме, когда вы встретились с людьми, привезшими вас сюда. В темноте мне нетрудно оказалось смешаться с вашими сотрудниками и вместе с ними совершить эту поездку. С приезда я оставался в своей комнате.
- Вы хоть представляете себе, во что сунули нос? - спросил Луговой, покраснев от гнева.
- Еще нет, - невозмутимо ответил Суворов. - Но мой долг узнать это.
- Операция проводится по приказу с самого верха. И не касается КГБ.
- Об этом судить мне…
- Вы будете пылью на сибирском морозе, - прошипел Луговой, - если вмешаетесь в мою работу.
Суворов сделал вид, что раздраженный тон Лугового его развеселил. На самом деле он начал понимать, что, возможно, вышел за рамки своих полномочий.
- Может, я смогу вам помочь.
- Каким образом?
- Вам могут понадобиться мои особые навыки.
- Мне не требуются услуги убийцы.
- Я думал скорее о побеге.
- У меня нет причин убегать.
Суворов все больше раздражался.
- Вы должны понять мою позицию.
Теперь ситуацией овладел Луговой.
- Меня занимают проблемы более серьезные, чем ваше бюрократическое вмешательство.
- Какие? - Луговой рукой обвел комнату. - Что здесь происходит?
Луговой долго, задумчиво смотрел на него, но потом уступил тщеславию.
- Исследование вмешательства в работу мозга.
Суворов поднял брови.
- Вмешательства в работу мозга?
- Я предпочитаю термин "контроль мозга".
Суворов посмотрел на мониторы и кивнул.
- Поэтому шлемы?
- На голове подопытных?
- Именно.
- Микроэлектронный интегрированный модуль, который содержит сто десять датчиков; они фиксируют все функции организма - от пульса до выделения гормонов. Модуль также воспринимает все данные, проходящие через мозг субъекта, и передает их в компьютер, установленный в этой комнате. Мысленный разговор, так сказать, переводится затем в понятную речь.
- Не вижу никаких электронных терминалов.
- Это прошлый век, - ответил Луговой. - Все, что мы хотим записать, можно телеметрически передать через атмосферу. Нам больше не нужны провода и терминалы.
- Вы можете понять, о чем он думает? - недоверчиво спросил Суворов.
Луговой кивнул.
- Мозг говорит на собственном языке, и этот язык раскрывает мысли хозяина мозга. Мозг говорит непрерывно, днем и ночью, давая нам яркую картину своей работы, показывая, как человек мыслит и почему. Эта речь - продукт подсознания, и она так стремительна, что лишь компьютер, способный оперировать в наносекунды, может ее расшифровать.
- Я понятия не имел, что наука о мозге достигла таких высот.
- Когда мы определим ритмы его мозга и запишем их, - продолжал Луговой, - мы получим возможность предсказывать его намерения и физические движения. Мы сможем определять, что он собирается сказать, или предугадывать его ошибки. И что самое главное, мы можем вовремя вмешаться и остановить его. Компьютер в мгновение ока сможет стереть ошибочное намерение и изменить мысль.
На Суворова это произвело огромное впечатление.
- Религиозный капиталист обвинил бы вас в том, что вы вторгаетесь в человеческую душу.
- Как и вы, товарищ Суворов, я верный член коммунистической партии. И не верю в спасение души. Но в данном случае мы не можем допустить заметных перемен. Ни в фундаментальных мыслительных процессах, ни в манерах и строе речи.
- Форма контролируемого промывания мозгов.
- Это не примитивное промывание мозгов, - возмущенно ответил Луговой. - Мы работаем куда тоньше, чем представляется китайцам. Они считают, что нужно уничтожить эго человека, чтобы переучить его. Но их эксперименты с наркотиками и гипнозом провалились. Гипноз вещь слишком неопределенная и кратковременная, чтобы представлять ценность. А наркотики просто опасны: они случайно приводят к неожиданным изменениям личности и поведения. Когда я закончу работу с этим субъектом, он вернется в реальный мир и будет жить так, словно ничего не произошло. Я намерен изменить только его политические взгляды.
- А кто этот субъект?
- Не узнаете? Вы его не узнали?
Суворов внимательно посмотрел на экран. Глаза его округлились, и он подошел на два шага ближе; его лицо напряглось, губы беззвучно шевелились.
- Президент? - произнес он недоверчивым шепотом. - Это действительно президент Соединенных Штатов?
- Во плоти.
- Но… как?
- Дар наших хозяев, - неопределенно объяснил Луговой.
- А побочные эффекты?
- Никаких.
- Он будет помнить что-нибудь из этого?
- Когда через десять дней проснется, будет помнить только, как лег спать.
- Вы действительно способны это сделать? - спросил Суворов с настойчивостью сотрудника спецслужбы.
- Да, - уверенно блестя глазами, ответил Луговой. - И гораздо больше.
Глава 21
Два фазана взлетели в небо, бешеное хлопание их крыльев нарушило утреннюю тишину. Советский президент Георгий Антонов поднес к плечу дробовик "Пёрде" и один за другим быстро спустил оба курка. В окутанном влажным туманом лесу прозвучали два выстрела. Одна птица остановилась в полете и упала.
Владимир Полевой, глава Комитета государственной безопасности, подождал несколько мгновений; убедившись, что вторым выстрелом Антонов промахнулся, он сбил птицу.
Антонов смерил Полевого жестким взглядом.
- Опять унижаешь начальство, Владимир?
Полевой правильно понял деланный гнев Антонова.
- У вас была трудная мишень, товарищ президент. У меня - совсем легкая.
- Тебе нужно было стать дипломатом, а не работать в тайной полиции, - со смехом сказал Антонов. - Ты дипломат не хуже Громыко. - Он помолчал и осмотрел лес. - Где наш хозяин?
- Президент Л’Эстранж в семидесяти метрах слева от нас.
Ответ Полевого прозвучал на фоне целого залпа, донесшегося откуда-то из подлеска.
- Хорошо, - сказал Антонов. - У нас есть несколько минут на разговор.
Он протянул дробовик Полевому, который заменил пустые гильзы и щелкнул предохранителем.
Полевой подошел ближе и тихо заговорил:
- Я не стал бы высказываться слишком свободно. Французы повсюду рассовали подслушивающие устройства.
- Да, в наши дни тайнам редко удается продержаться несколько дней, - вздохнул Антонов.
Полевой понимающе улыбнулся.
- Да, наши оперативники вчера вечером засекли встречу Л’Эстранжа с его министром финансов.
- Я должен что-нибудь знать?
- Ничего ценного. Разговор в основном касался необходимости убедить тебя принять план финансовой помощи, предложенный американским президентом.
- Если они настолько глупы, чтобы полагать, будто я не воспользуюсь преимуществами наивной щедрости президента, то они еще глупей, если думают, что я прилетел сюда это обсуждать.
- Успокойся, французы не подозревают об истинной причине твоего визита.
- Есть новости из Нью-Йорка?
- Только одна - Гекльберри Финн осуществляет наш план.
Полевой произнес Гекльберри с акцентом, как Гакльберри.
- Все идет хорошо?
- Потихоньку.
- Итак, старая сука сделала то, что мы считали невозможным.
- Загадка в том, как ей это удалось.
Антонов посмотрел на него.
- Мы не знаем?
- Нет. Она отказалась делиться. Ее сын окружил операцию словно кремлевской стеной. И до сих пор мы не смогли преодолеть ее систему безопасности.
- Китайская шлюха! - рявкнул Антонов. - Она что, считает нас пустоголовыми школьниками?
- По-моему, она родом из Кореи, - сказал Полевой.
- Никакой разницы. - Антонов замолчал и тяжело опустился на поваленное дерево. - Где проводят эксперимент?
Полевой покачал головой.
- Этого мы тоже не знаем.
- У вас есть связь с товарищем Луговым?
- Поздно вечером в пятницу он вместе со всеми своими сотрудниками покинул Манхеттен и уплыл на пароме в Стейтен-Айленд. Перед посадкой они не выходили. Мы потеряли всякую связь с ними.
- Я хочу знать, где они, - ровным тоном сказал Антонов. - Хочу знать точное место проведения эксперимента.
- Над этим работают мои лучшие агенты.
- Нельзя позволять ей держать нас в неведении, особенно когда ставка - миллиард долларов золотом из нашего резерва.
Полевой бросил на главу коммунистической партии хитрый взгляд.
- Ты собираешься заплатить ей?
- А лед на Волге в январе тает? - с широкой улыбкой ответил Антонов.
- Ее трудно будет перехитрить.
В подлеске послышались шаги.
Антонов посмотрел: подходили егеря с фазанами, и снова взглянул на Полевого.
- Найди Лугового, - тихо сказал он, - а все остальное решим со временем.
В четырех милях от них в фургоне перед сложным микроволновым приемником сидели двое. Они записывали разговор Антонова с Полевым в лесу.
Это были специалисты из французской разведки. Оба говорили на шести языках, включая русский. Они одновременно сняли наушники и обменялись любопытными взглядами.
- Как думаешь, что бы это значило? - спросил один.
Второй пожал плечами.
- А черт его знает? Вероятно, какой-нибудь русский шифр.
- Интересно, извлекут ли наши аналитики что-нибудь важное?