- Думаю, на всякий случай стоит связаться с адмиралом и получить подтверждение.
- Сможете сделать это по пути в Лэнгли, - не терпящим возражений тоном сказала она. - Я позаботилась о ваших личных потребностях. Ваша одежда и все, что вам может понадобиться во время двухнедельной операции, уже упаковано и погружено в самолет. - Она помолчала, пристально глядя Питту в глаза. - Хватит разводить церемонии, мистер Питт. Пока мы стоим здесь, умирают люди. Вы не можете этого знать. Но поверьте на слово. Если вы хотя бы наполовину такой, как о вас отзываются, вы перестанете дурачиться и сядете в самолет. Немедленно!
- Сразу вцепляетесь в яремную вену, а, сударыня?
- Если необходимо.
Наступило ледяное молчание. Питт глубоко вдохнул, выдохнул. Посмотрел на Джордино.
- Я слышал, на Аляске в это время года очень красиво.
Джордино умудрился изобразить рассеянный взгляд.
- Нужно будет навестить салуны в Скагвее.
Питт обратился ко второму ныряльщику, снимавшему специальный костюм.
- Корабль весь твой, Чарли. Поднимай таран "Мерримака" и доставь его в лабораторию консервации.
- Постараюсь.
Питт кивнул и вместе с Джордино направился к "Каталине", переговариваясь с ним так, словно никакой Мендозы не существовало.
- Надеюсь, она упаковала мои рыболовные принадлежности, - напряженно сказал Джордино. - Сейчас должен идти лосось.
- А я бы покатался на карибу, - продолжил Питт. - Говорят, они обгоняют собачью упряжку.
Идя за ними, Мендоза вспомнила слова адмирала Сандекера: "Не завидую вам - загнать на борт этих двух дьяволов, особенно Питта! Он способен убедить большую белую акулу стать вегетарианкой. Так что будьте внимательны и не раздвигайте ноги".
Глава 4
Дамские круги вашингтонского общества считали Джеймса Сандекера завидной добычей. Закоренелый холостяк, чьей любовницей была работа, он редко вступал в отношения с лицами противоположного пола дольше, чем на две недели. Чувства и романтика - то, что особенно нравится женщинам, - лежали за пределами его интересов. В другой жизни он мог бы стать романтиком или, как предполагали некоторые, Эбенезером Скруджем.
В свои пятьдесят лет, поклонник физических упражнений, он был в отличной форме.
Невысок, мускулист, в рыжих волосах и бородке ни следа седины.
Бонни Кован, работница одной из самых респектабельных юридических фирм города, считала, что ей повезло, когда она уговорила его пообедать с ней.
- Вы сегодня чем-то озабочены, Джим.
Он не смотрел на нее. Его взгляд скользил по другим посетителям ресторана компании "Инквуд".
- Мне интересно, сколько людей не пришло бы сюда обедать, не будь здесь блюд из морепродуктов.
Она удивленно посмотрела на него, потом рассмеялась.
- Должна признаться, после того как целый день общаешься с тупыми юридическими умами, встретить того, у кого вольный образ жизни, все равно что глотнуть горного воздуха.
Он перестал разглядывать обедающих и посмотрел на нее.
Бонни Кован тридцать пять лет, и она необычайно привлекательна. Она давным-давно поняла, что красота способствует карьере, и никогда не пыталась ее скрыть. У нее прекрасные волосы, шелковистые, ниже плеч. Грудь маленькая, но пропорциональная, как и ноги, которые она умело демонстрирует с помощью короткой юбки. Она также очень умна и никогда не пасует на судебных заседаниях.
Сандекер слегка устыдился своей невнимательности.
- Какое красивое платье, - сказал он, делая слабую попытку проявить внимание.
- Да, красное идет к моим светлым волосам.
- Прекрасное сочетание, - расплывчато заметил он.
- Вы безнадежны, Джим Сандекер, - сказала она, качая головой. - Вы бы сказали то же самое, если бы мы сидели голыми.
- Гмм?
- К вашему сведению, платье коричневое, а волосы у меня каштановые.
Он покачал головой, словно стряхивая паутину.
- Простите, но я предупредил, что я плохой собеседник.
- Мыслями вы точно за тысячу миль отсюда.
Он почти застенчиво взял ее за руку.
- Обещаю на весь остаток вечера сосредоточиться исключительно на вас.
- Женщины страстно любят маленьких мальчиков, которым нужна мамочка. А вы самый жалобный маленький мальчик, какого я видела.
- Осторожней со словами, мадам. Адмиралы не любят, когда о них говорят "жалобные маленькие мальчики".
- Хорошо, Джон Пол Джонс. А как бы покормить умирающих с голоду матросов?
- Все что угодно, лишь бы предотвратить мятеж, - сказал он, улыбнувшись впервые за вечер.
Он безрассудно заказал шампанское и самые дорогие морские деликатесы из меню, как будто это была его последняя возможность. Расспросил Бонни о деле, которым та занята, и умудрился скрыть полное отсутствие интереса, когда она принялась рассказывать последние сплетни о Верховном суде и законодательных манипуляциях конгресса.
Они доели суп и приступили к груше, сваренной в белом вине, когда в вестибюль вошел человек, сложенный, как футболист в щитках, огляделся и, увидев Сандекера, направился прямо к нему.
Он улыбнулся Бонни.
- Мэм, прошу прощения за вторжение.
И быстро заговорил на ухо Сандекеру.
Адмирал кивнул и печально посмотрел на стол.
- Прошу меня простить, но я должен идти.
- Государственное дело?
Он молча кивнул.
- Ну ладно, - покорно сказала она. - По крайней мере вы были моим до десерта.
Он подошел и по-братски поцеловал ее в щеку.
- Мы повторим.
Потом заплатил по счету, попросил мэтра вызвать Бонни такси и вышел из ресторана.
Машина адмирала остановилась у входа в особый туннель к Центру исполнительских искусств имени Кеннеди. Дверцу открыл человек со строгим лицом, в строгом черном костюме.
- Прошу за мной, сэр.
- Секретная служба?
- Да, сэр.
Сандекер больше ни о чем не спрашивал. Он вышел из машины и вслед за агентом прошел по убранному коврами туннелю к лифту.
Когда лифт остановился, его провели к ярусу за ложами. Там оказалась маленькая комната для встреч.
Дэниэл Фосетт с лицом как из мрамора приветственно помахал рукой.
- Простите, что помешал вашему свиданию, адмирал.
- Мне сказали, дело срочное.
- Я только что получил новый отчет с острова Кадьяк. Положение ухудшилось.
- Президент знает?
- Пока нет, - ответил Фосетт. - Лучше подождем антракта. Если он вдруг выйдет из ложи во время второго акта "Риголетто", это воспламенит многие не в меру подозрительные умы.
С кофе на подносе вошел служитель Центра Кеннеди. Сандекер налил себе кофе, Фосетт расхаживал по комнате.
Адмирал подавил желание закурить сигару.
Через восемь минут появился президент. Когда дверь открылась и закрылась, на миг стали слышны аплодисменты после второго акта. Президент был в черном смокинге с белым платочком, аккуратно сложенным в нагрудном кармане.
- Хотел бы сказать, что рад снова видеть вас, адмирал, но всякий раз, как мы с вами встречаемся, происходит кризис.
- Похоже на то, - ответил Сандекер.
Президент повернулся к Фосетту.
- Ну, что у нас плохого, Дэн?
- Капитан автопарома не выполнил указания береговой охраны и повел свой паром обычным маршрутом от Сиварда на материке до острова Кадьяк. Паром только что обнаружили на отмели у острова Мармот. Все пассажиры и экипаж мертвы.
- Боже! - воскликнул президент. - Сколько жертв?
- Триста двенадцать человек.
- Это конец, - сказал Сандекер. - Стоит журналистам учуять жареное, и разразится ад.
- Ничего нельзя сделать, - беспомощно сказал Фосетт. - Новость уже передают по радио.
Президент опустился в кресло. На телеэкранах он кажется высоким. И ведет себя как высокий человек, хотя на самом деле он всего на два дюйма выше Сандекера. Голова над лбом начала лысеть, волосы поседели, а на лице такое напряженное и серьезное выражение, какое редко видела публика. Президент чрезвычайно популярен - благодаря своей сердечности и заразительной улыбке, которая способна смягчить самую враждебную аудиторию. Успешные усилия по объединению США и Канады в одно государство создали ему репутацию, неуязвимую даже для самой оголтелой критики.
- Нельзя больше ждать ни минуты, - сказал он. - Нужно установить карантин во всем Аляскинском заливе и эвакуировать всех в пределах двадцати миль от берега.
- Должен возразить, - тихо сказал Сандекер.
- Хотелось бы знать почему.
- Насколько нам известно, заражение захватывает открытые воды. На материке пока никаких его следов. Эвакуация населения - чрезвычайно трудная массовая операция, которая займет много времени. Жители Аляски, особенно рыболовы, живущие в этом районе, люди упрямые. Сомневаюсь, чтобы они при каких бы то ни было обстоятельствах ушли добровольно, тем более по приказу федерального правительства.
- Упрямый народ.
- Да, но не глупый. Все ассоциации рыболовов согласились не выходить из портов, а на консервных фабриках начали захоронение последних уловов.
- Им понадобится экономическая помощь.
- Да, наверно.
- Что вы рекомендуете?
- Береговой охране не хватает людей и кораблей, чтобы патрулировать весь залив. Флоту придется оказать поддержку.
- Загвоздка, - задумчиво сказал президент. - Чем больше кораблей и людей мы туда направим, тем выше вероятность новых потерь.
- Не обязательно, - сказал Сандекер. - Экипаж катера береговой охраны, первым обнаружившего заражение, не пострадал, потому что рыболовецкое судно уже вышло из смертельно опасной зоны.
- А как же группа высадки и врач? Они ведь погибли.
- Яд успел распространиться на палубу, на поручни - почти на все, к чему они прикасались на судне. Что касается парома, то вся его центральная часть, где размещаются машины, открыта. У пассажиров и экипажа не было защиты. Современные корабли сконструированы так, что их можно герметически закрыть от радиации в случае ядерного нападения. Они могут патрулировать зараженную область почти без всякого риска.
Президент кивнул в знак согласия.
- Хорошо, я отдам приказ флоту, но я не отказался от плана эвакуации. Упрямы жители Аляски или нет, нужно думать о детях и женщинах.
- Другое мое предложение, мистер президент, или просьба, если хотите, - отложить операцию на сорок восемь часов. Это даст моим людям возможность найти источник.
Президент молчал и с возрастающим интересом смотрел на Сандекера.
- Кто этим займется?
- Координатор и руководитель операций чрезвычайной группы доктор Джули Мендоза, старший инженер-биохимик из Агентства по охране окружающей среды.
- Впервые слышу это имя.
- Она считается лучшим в стране специалистом по оценке и ликвидации последствий загрязнения воды, - немедленно ответил Сандекер. - Подводное обследование корабля, который, как мы считаем, стал источником заражения, возглавит мой начальник отдела специальных проектов Дирк Питт.
Глаза президента расширились.
- Мистера Питта я знаю. Несколько месяцев назад он оказался чрезвычайно полезен в канадском деле.
"Ты хочешь сказать, спас твою задницу", - подумал Сандекер, прежде чем продолжить:
- Мы призвали на помощь еще почти двести специалистов по заражениям. Привлекли всех экспертов из частных фирм, чтобы воспользоваться их опытом и техническими знаниями.
Президент взглянул на часы.
- Пора идти, - сказал он. - Без меня не начнут третий акт. Вы получаете свои сорок восемь часов, адмирал. Затем я объявлю эвакуацию и провозглашу весь район зоной бедствия.
Фосетт проводил президента к ложе, и сам сел сзади, но так, что они могли негромко разговаривать, изображая интерес к происходящему на сцене.
- Не хотите отменить плавание с Мораном и Ларимером?
Президент еле заметно покачал головой.
- Нет. Пакет моих предложений касательно помощи странам - сателлитам Советов важнее всего остального.
- Категорически советую отказаться. Это безнадежная борьба, которая заранее проиграна.
- Вы говорите мне об этом не меньше пяти раз в неделю. - Президент прикрыл лицо программой, чтобы никто не увидел, как он зевает. - Как соотношение голосов?
- Ваши противники сплотились. Нам нужно еще пятнадцать голосов, чтобы провести пакет в палате представителей, и пять, а то и шесть, - в сенате.
- Бывало и хуже.
- Да, - печально сказал Фосетт. - Но если в этот раз мы потерпим поражение, вашей администрации не видать второго срока.
Глава 5
На востоке посветлело, и низко над горизонтом появилась темная линия. Постепенно за окнами вертолета она превратилась в симметричный конус, а вскоре - в гору среди моря. За ней виднелась луна, на три четверти полная. Свет из нежно-желтовато-белого перешел в густо-синий, а потом в оранжевое сияние: взошло солнце, и стали видны заснеженные склоны.
Питт взглянул на Джордино. Тот спал - он умел уснуть или проснуться с такой же легкостью, как надевают и снимают старый свитер. Джордино спал с самого Анкориджа. Через пять минут после пересадки в вертолет он опять погрузился в сон.
Питт повернулся к Мендозе. Она сидела рядом с пилотом, и ее лицо было лицом маленькой девочки, которой предстоит увидеть парад. Она не отрывала взгляда от горы. Питту показалось, что в утреннем свете ее черты смягчились. Выражение больше не было деловитым, и в изгибе рта чувствовалась нежность.
- Вулкан Огастин, - сказала она, не подозревая, что Питт смотрит на нее, а не на картину за окном. - Назван так капитаном Куком в 1778 году. По виду не скажешь, но Огастин самый активный вулкан на Аляске: за последние сто лет было шесть его извержений.
Питт с сожалением отвернулся от нее и посмотрел вниз. На острове, казалось, не было никаких признаков человеческих поселений. Длинные потоки лавы спускались по склонам горы к самой воде. Над вершиной висело небольшое облачко.
- Очень живописно, - сказал он, зевая. - Много возможностей для горнолыжного курорта.
- Не советую ставить на это, - рассмеялась она. - Облако, которое вы видите над вершиной, - это пар. Огастин действует постоянно. Последнее извержение в 1987 году превзошло извержение горы Святой Елены в штате Вашингтон. Пепел и пемза долетели до самых Афин.
Питт не мог не спросить:
- А каков его статус сейчас?
- Последние данные говорят, что температура в кратере повышается, вероятно, перед очередным извержением.
- Вы, конечно, не можете сказать, когда оно произойдет.
- Конечно, - ответила она. - Вулканы непредсказуемы. Иногда сильное извержение начинается без всякого предупреждения, а иногда они долго настраиваются, а до кульминации так и не доходит. Они плюются, немного грохочут и снова засыпают. Ученые на острове, умершие от отравляющего газа, как раз пытались определить, произойдет ли извержение.
- Где мы сядем?
- Примерно в десяти милях от берега, на катер береговой охраны "Катоба".
- "Катоба", - повторил Питт, словно вспоминая.
- Да, вы его знаете?
- Несколько лет назад сажал вертолет на его посадочную площадку.
- Где?
- В Северной Атлантике, возле Исландии. - Теперь он смотрел за остров. Вздохнул и потер виски. - Мы с другом охотились за кораблем, вросшим в айсберг.
- И нашли?
Питт кивнул.
- Выгоревшую оболочку. Едва успели опередить русских. Потом мы разбились у берега Исландии. И мой друг погиб.
Она видела, что Питт мысленно снова переживает те события. Лицо его стало печальным. И она сменила тему.
- Нам придется расстаться… временно. Я хочу сказать, когда мы сядем.
Он вернулся из прошлого и посмотрел на нее.
- Вы нас покидаете?
- Вы с Элом останетесь на "Катобе" и будете искать источник распространения "нервного агента". Я отправлюсь на остров - наша группа устроила там временную базу.
- И часть моей работы - посылать вам в лабораторию образцы воды?
- Да. Измеряя степень зараженности, мы можем направить вас к источнику.
- Как по хлебным крошкам.
- Можно сказать и так.
- А что будет, когда мы найдем источник?
- Когда ваша группа извлечет контейнер с отравляющим веществом, армия избавится от него, погрузив в колодец на одном из островов возле полярного круга.
- Насколько глубок этот колодец?
- Четыре тысячи футов.
- И все пройдет гладенько и красиво?
В ее глазах снова появилась деловитость.
- До сих пор это был самый эффективный метод.
- Вы оптимистка.
Она вопросительно посмотрела на него.
- Что вы хотите этим сказать?
- Подъем со дна. На него могут уйти месяцы.
- У нас нет даже недель! - почти яростно ответила она.
- Тут мне судить, - ответил Питт, словно читая лекцию. - Ныряльщики не могут рисковать, работая в воде, где одна капля, попавшая на кожу, может их убить. Единственный разумный способ - работать в скафандрах, а это очень медленно и скучно. Вдобавок нужны хорошо подготовленные работники и специально сооруженные платформы, с которых можно работать.
- Я уже объяснила, - нетерпеливо сказала она, - разрешение президента дает нам карт-бланш на использование любого нужного оборудования.
- Это проще всего, - продолжал Питт. - Несмотря на ваши исследования образцов воды, найти затонувшее судно все равно что отыскать монету на футбольном поле, да еще в темноте при свечке. А если нам повезет и мы наконец его найдем, может оказаться, что корпус разбит на части, а контейнер так проржавел, что его нельзя двигать. Нас везде подкарауливает закон Мерфи. Ни одна операция по подъему с глубины не проходит гладко и благополучно.
Мендоза покраснела.
- Я хотела бы напомнить…
- Не утруждайтесь, - оборвал Питт. - На меня ораторские приемы не действуют. Все это я уже слышал. Вы не заставите петь ради меня хор Нотр-Дама. И не тратьте силы, напоминая, что от нас зависят тысячи жизней. Я это знаю. Не надо тыкать меня в это каждые пять минут.
Она смотрела на него, раздраженная его высокомерным очарованием, чувствуя, что он каким-то образом испытывает ее.
- Вы когда-нибудь видели того, кто испытал на себе действие "агента С"?
- Нет.
- Зрелище не из приятных. Внутренние мембраны буквально разрываются, и жертвы купаются в собственной крови. Из всех отверстий кровь течет рекой. А потом трупы чернеют.
- Вы описываете очень красочно.
- Для вас это игра, - выпалила она, - но не для меня!
Он ничего не ответил. Только кивком указал на "Катобу", видную сквозь лобовое стекло.
- Садимся.
Пилот заметил, что корабль повернулся по ветру. Он опустил вертолет на корму, завис на несколько мгновений и мягко сел на площадку.