- Поднимайтесь, черт возьми, поднимайтесь! - закричал Питт Доверу.
Грудь его вздымалась, кровь шумела в ушах. Собрав все силы, он толкал 220-фунтового Довера вверх по трапу.
Неожиданно послышался крик. Луч фонарика осветил наклонившуюся в люк фигуру; человек схватил Довера за руки и вытащил из люка. Питт инстинктивно понял, что это Джордино.
Могучий маленький итальянец как всегда появился в нужном месте в самое нужное время.
Сам Питт тоже выбрался и оказался в трюме, где хранился нейротоксин. Здесь крышка люка уцелела, потому что земля на склоне в районе кормы не такая плотная. Множество рук подхватили Довера и перенесли во временно безопасную кормовую надстройку. Джордино схватил Питта за руку.
- Есть жертвы, - мрачно сказал он.
- Сколько? - спросил Питт.
- Четверо ранены, в основном переломы, и один мертв.
Джордино как-то неуверенно замолчал, и Питт понял.
- Мендоза?
- Один из барабанов сломал ей ноги, - объяснил Джордино. Питт никогда раньше не слышал у него такого мрачного тона. - Сложный перелом. И кость пробила ее костюм.
Он замолчал.
- Токсин попал ей на кожу, - закончил Питт, и его захлестнула беспомощность.
Джордино кивнул.
- Мы вынесли ее наружу.
Питт увидел Мендозу - она лежала на кормовой палубе "Пайлоттауна".
Над головой в небо вздымалось огромное облако вулканического пепла, северный ветер относил его от корабля.
Она лежала в стороне, одна. Те, кто не был ранен, занимались уцелевшими. Рядом с ней стоял только молодой офицер с "Катобы"; все его тело конвульсивно изогнулось, словно парня рвало.
Кто-то снял с нее шлем. Волосы, разметавшиеся по ржавой палубе, оранжево блестели под солнцем. Мендоза открытыми глазами смотрела в пустоту, рот свело от нестерпимой боли. Кровь, шедшая из раскрытого рта, носа и ушей, уже начала сворачиваться; образовались застывшие ручейки медного цвета. Кровоточили даже углы глаз. Немногие участки кожи лица, которые были видны, уже почернели.
Единственное чувство, какое испытал Питт, - холодный гнев. Гнев кипел в нем, когда он нагнулся и ударил кулаком по палубе.
- Это здесь не кончится, - горько сказал он. - Не кончится.
Глава 11
Оскар Лукас мрачно смотрел на свой стол. Его все раздражало: холодный кофе в чашке, едкий как кислота, офис с дешевой мебелью, долгие часы на работе. Впервые с тех пор, как он возглавил охрану президента, ему захотелось в отставку, чтобы кататься на лыжах в Колорадо, своими руками построить дачу в горах.
Он покачал головой, чтобы избавиться от фантазий, отхлебнул диетического напитка и в десятый раз принялся изучать планы президентской яхты.
Яхта "Орел", построенная в 1919 году богатым филадельфийским бизнесменом, в 1921 году была куплена министерством финансов для президента. С этого времени на ее палубу ступали тринадцать президентов.
Герберт Гувер, оказавшись на борту, забывал про таблетки. Рузвельт смешивал мартини и обсуждал с Уинстоном Черчиллем военную стратегию.
Гарри Трумен играл в покер и на пианино. Джон Кеннеди отмечал свои дни рождения. Линдон Джонсон развлекал британскую королевскую семью, а Ричард Никсон принимал Леонида Брежнева.
Сконструированная с прямым, на старинный манер носом, отделанная красным деревом яхта имела водоизмещение сто тонн и была длиной 110 футов, а шириной двадцать. Осадка пять футов, скорость до четырнадцати узлов.
На "Орле" были пять кают для хозяев, четыре ванны и большая застекленная надстройка, которая служила столовой и гостиной. Экипаж состоял из тринадцати моряков береговой охраны; их каюты и камбуз располагались в носовой части.
Лукас просмотрел досье членов экипажа, заново проверил их окружение, семейные истории, личные привычки и особенности, результаты психологических опросов. И не смог найти ничего подозрительного.
Он откинулся и зевнул. Часы показывали 21:20. "Орел" уже три часа стоял у Маунт-Вернона. Президент - сова, встает поздно. Лукас был уверен, что он и гостей будет держать в гостиной за обсуждением государственных дел, и ему в голову не придет, что кто-то может хотеть спать.
Лукас повернулся и посмотрел в окно. Надвигающийся туман - хорошая новость. Он мешает снайперам, главной угрозе жизни президента. Лукас убеждал себя, что гоняется за призраками. Все, что можно предусмотреть, он предусмотрел.
Если угроза существует, он не знает ни ее источника, ни метода осуществления.
Туман еще не дошел до Маунт-Вернона. Летняя ночь еще была прозрачна и чиста, огни соседних улиц и ферм отражались в воде. Здесь река разливалась на милю с лишним, ее крутые берега поросли деревьями и кустарниками. В ста ярдах от берега стоял на якоре катер береговой охраны, повернув нос вверх по реке; антенна его радара постоянно крутилась.
Президент сидел в шезлонге на носу "Орла" и красноречиво разъяснял Маркусу Ларимеру и Алану Морану свою программу помощи Восточной Европе. Внезапно он встал, подошел к поручню и наклонил голову, прислушиваясь. На соседнем лугу паслись коровы. Эта картина увлекла президента: политические проблемы были забыты, на первый план вышел деревенский мальчишка. Через несколько секунд президент вернулся на место.
- Простите за перерыв, - сказал он с широкой улыбкой. - Мне захотелось отыскать ведро и надоить молока на завтрак.
- Газеты сошли бы с ума от восторга, печатая снимки того, как вы ночью доите коров, - рассмеялся Лаример.
- Больше того, - саркастически добавил Моран, - вы могли бы выгодно продать это молоко русским.
- Это не так фантастично, - сказал Марголин, сидевший в стороне. - В Москве масло и молоко совсем исчезли из магазинов.
- Это факт, господин президент, - серьезно сказал Лаример. - Калорийность питания среднего русского всего на двести калорий выше калорийности голодной диеты. У поляков и венгров положение еще хуже. Да наши свиньи питаются лучше их.
- Именно об этом и речь, - заговорил президент. - Мы не можем отвернуться от голодающих женщин и детей только потому, что они живут под властью коммунистов. Их бедственное положение делает мой план, отражающий щедрость американского народа, еще более неотложным. Подумайте, какие блага он принесет нам - добрую волю стран Третьего мира. Подумайте, как это вдохновит будущие поколения. Возможных выгод не счесть.
- Не могу согласиться, - холодно возразил Моран. - По-моему, ваше предложение - глупость, неразумная игра. Миллиарды долларов, которые они тратят ежегодно на поддержку своих стран-сателлитов, почти истощили их финансовые ресурсы. Бьюсь об заклад, деньги, полученные от вас, они тут же пустят в свой военный бюджет.
- Возможно, но, если их неприятности не прекратятся, Советы станут еще опасней для Соединенных Штатов, - сказал президент. - Из истории известно, что страны с серьезными экономическими проблемами охотно втягиваются в конфликты с другими странами.
- Например, в попытки захватить контроль над нефтью Персидского залива? - спросил Лаример.
- Это для них постоянный соблазн. Но они хорошо знают, что страны Запада применят силу и не допустят, чтобы нашей экономике перекрыли кровоток. Нет, Маркус, они ставят более легкие цели. Достигнув одной из них, они захватят власть над всем Средиземным морем.
Лаример поднял брови.
- Турция?
- Совершенно верно, - ответил президент.
- Но Турция член НАТО, - возразил Моран.
- Да, но начнет ли Франция войну из-за Турции? А Англия или Западная Германия? Еще лучше: спросите себя, пошлем ли мы туда на смерть американских парней, как в какой-нибудь Афганистан? Правда такова, что у Турции мало природных ресурсов, из-за которых стоило бы воевать. Советская армия за несколько недель дойдет до Босфора, а Запад будет протестовать только на словах.
- Маловероятно, - сказал Моран.
- Согласен, - заметил Лаример. - По моему мнению, дальнейшая советская экспансия маловероятна ввиду распада их системы.
Президент протестующе поднял руку.
- Здесь дело совсем в другом, Маркус. Любые внутренние беспорядки в России определенно выйдут за ее границы и захлестнут Западную Европу.
- Я не изоляционист, господин президент. Бог свидетель, моя работа в сенате говорит об обратном. Но мне надоело, что Соединенные Штаты постоянно должны поворачиваться по ветру, чтобы потакать капризам европейцев. Мы немало своих ребят положили в их землю за две войны. Я говорю: если русские хотят съесть остальную Европу, пусть подавятся, и скатертью дорога.
Лаример, довольный, сел. Он сказал то, чего не мог сказать публично. И хотя президент с ним не согласился, в глубине души он задумался о том, сколько простых американцев согласны с сенатором.
- Будем реалистами, - спокойно сказал он. - Вы же знаете, я не могу бросить наших союзников.
- А как же наша конституция? - спросил Моран. - Как вы объясните, что берете доллары наших налогоплательщиков из перегруженного бюджета при его дефиците и тратите их на поддержку наших врагов?
- Я называю это гуманитарной помощью, - устало ответил президент.
Он понял, что надежды на победу в этом споре нет.
- Простите, господин президент, - сказал Лаример, вставая. - Я не могу искренне поддержать ваш план помощи Восточному блоку. А теперь, с вашего позволения, я пойду спать.
- Я тоже, - сказал Моран, зевая. - У меня глаза слипаются.
- Вы хорошо разместились? - спросил президент.
- Да, спасибо, - ответил Моран.
- Если не будет приступа морской болезни, - криво улыбаясь, сказал Лаример, - я надеюсь удержать ужин до завтрака.
Они попрощались и спустились к своим каютам. Как только они оказались за пределами слышимости, президент обратился к Марголину:
- Что думаете, Винс?
- Откровенно говоря, сэр, я считаю, что вы понапрасну тратите силы.
- Вы считаете, это безнадежно?
- Посмотрим с другой стороны, - начал Марголин. - Ваш план предусматривает закупки избытков зерна и другой сельхозпродукции и продажу их коммунистам по ценам ниже тех, какие наши фермеры могут получить на экспортном рынке. Но из-за плохих погодных условий в последние два года и инфляционной спирали цен на дизельное топливо уровень банкротств фермеров сейчас самый высокий с 1934 года. И если вы настаиваете на трате средств, почтительно предлагаю тратить их здесь, а не в России.
- Милосердие начинается дома, так, что ли?
- А где же еще? Вдобавок надо учитывать, что вы быстро теряете поддержку партии, а на избирательных участках катастрофически теряете голоса.
Президент покачал головой.
- Я не могу молчать, когда миллионы мужчин, женщин и детей умирают с голода.
- Благородная позиция, но вряд ли практичная.
У президента сделалось печальное лицо.
- Как вы не понимаете! - сказал он, глядя на темную воду реки. - Если мы покажем, что марксизм потерпел крах, ни одно партизанское движение в мире не сможет использовать его как знамя революции!
- Что возвращает нас к спору, - заметил Марголин. - Русские не хотят нашей помощи. Как вы знаете, я встречался с их министром иностранных дел Громыко. Он в самых определенных выражениях заявил: если ваша программа помощи пройдет в конгрессе, любые поставки продовольствия будут остановлены на границах.
- Все равно нужно попытаться.
Марголин про себя вздохнул. Любые возражения - напрасная трата времени. Президента невозможно отговорить.
- Если вы устали, - сказал президент, - пожалуйста, ложитесь. Не надо бодрствовать, лишь бы составить мне компанию.
- Мне пока не хочется спать.
- Как насчет еще одной порции бренди?
- Заманчиво.
Президент нажал кнопку на своем кресле, и из темноты выступила фигура стюарда в белом.
- Да, господин президент. Что угодно?
- Пожалуйста, принесите вице-президенту и мне еще бренди.
- Да, сэр.
Стюард повернулся, чтобы выполнить приказ, но президент поднял руку.
- Минутку.
- Сэр?
- Вы не Клоснер, обычный стюард.
- Да, господин президент. Я Ли Тонг, матрос первого класса. Матрос Клоснер получил увольнительную до десяти часов. Я на вахте до десяти утра.
Президент был одним из немногих политиков, искренне интересующихся людьми. Он мог с одинаковым вниманием говорить с восьмилетним мальчиком и восьмидесятилетней женщиной. Ему нравилось знакомиться с людьми, называть их по именам, как старых знакомых.
- Вы из китайской семьи, Ли?
- Нет, сэр, из корейской. Мои родители эмигрировали в Америку в 1952 году.
- Почему вы поступили на службу в береговую охрану?
- Наверно, потому, что люблю море.
- Вам нравится обслуживать старых чинуш вроде меня?
Матрос Тонг поколебался.
- Если б выбирать пришлось мне, сэр, я предпочел бы служить на ледоколе.
- Не уверен, что мне нравится быть на втором месте после ледокола, - добродушно рассмеялся президент. - Напомните утром, чтобы я попросил коммандера Коллинза перевести вас. Мы с ним старые друзья.
- Спасибо, господин президент, - взволнованно ответил матрос Ли Тонг. - Сейчас подам бренди.
Поворачиваясь, Тонг широко улыбнулся, показав щербинку в верхних зубах.
Глава 12
Густой туман окутал "Орел", обволакивая корпус необычной сырой тишиной. Постепенно расплылись и исчезли красные огни зданий на противоположном берегу реки. Где-то наверху крикнула чайка, но звук казался приглушенным, призрачным, невозможно было определить, откуда он исходит. Тиковые доски палубы скоро покрылись влагой и тускло заблестели в свете пригашенных туманом прожекторов на старом скрипучем причале, стоящем на якоре у берега.
Почти невидимую яхту охраняла небольшая группа агентов секретной службы, расставленных в стратегических точках на склоне, который мягко повышался к элегантному, выстроенному в колониальном стиле дому Джорджа Вашингтона.
Голосовой контакт поддерживали с помощью миниатюрных коротковолновых передатчиков. Чтобы обе руки всегда оставались свободными, агенты пользовались приемниками-наушниками, батареи крепились к поясу, миниатюрный микрофон - на запястье.
Каждый час агенты менялись местами, переходя в следующую заранее определенную точку, а старший группы непрерывно обходил посты, проверяя охрану.
В доме на колесах, припаркованном на подъездной дороге у старого здания, агент Черная Сова смотрел на экраны мониторов. Другой агент управлял оборудованием системы связи, третий наблюдал за предупредительными огнями, связанными с тревожной сигнализацией вокруг яхты.
- Можно подумать, что национальная служба погоды способна дать точный прогноз для мест хотя бы за десять миль от их главной конторы, - ворчал Черная Сова, допивая четвертую чашку кофе за ночь. - В прогнозе "легкий туман". Если это легкий туман, то как они назовут туман, который можно размешивать ложкой?
Агент, следивший за связью, обернулся и снял наушники.
- На сторожевом катере говорят, что ничего не видят под самым своим носом. Просят разрешения подойти ближе к берегу и пришвартоваться.
- Не могу их упрекнуть, - сказал Черная Сова. - Передайте: разрешение даем.
Он встал и помассировал шею. Потом похлопал связиста по плечу.
- Я присмотрю за радио. Вам нужно поспать.
- Вам самому надо бы лечь.
- Я не устал. К тому же ничего не могу разглядеть на мониторах.
Агент посмотрел на большие стенные часы.
- Время ноль один пятьдесят. Десять минут до смены постов.
Черная Сова кивнул и занял опустевшее кресло. Не успел он надеть наушники, как услышал сигнал с катера береговой охраны.
- Контроль, говорит речная охрана.
- Контроль слушает, - ответил Черная Сова, узнав голос капитана катера.
- Проблемы с нашим сканирующим оборудованием.
- Что за проблемы?
- Наш радар заглушает очень мощный сигнал на той же частоте.
На лице Черной Совы промелькнуло удивление.
- Кто-то вас глушит?
- Не думаю. Кажется, столкновение случайное. Сигнал возникает и исчезает. Впечатление такое, словно передают какие-то сообщения. Думаю, кто-то из радиолюбителей по соседству случайно вышел на нашу частоту.
- Обнаружили что-нибудь?
- В это время на реке никакого движения, - ответил капитан. - За последние два часа только сигнал буксира, который тащил в море баржи с мусором.
- Когда прошел буксир?
- Да он не прошел. Встал у берега в нескольких сотнях ярдов выше по течению. Должно быть, капитан буксира пережидает туман.
- Хорошо, речная охрана, продолжайте держать меня в курсе ваших проблем с радио.
- Обязательно, контроль. Конец связи.
Черная Сова откинулся на спинку и принялся мысленно оценивать возможные опасности.
Движения по реке нет, и потому нет опасности, что с "Орлом" столкнется другое судно. Радар катера береговой охраны работает, хоть и не без перебоев. Никакое нападение с берега невозможно, поскольку нулевая видимость не позволяет нацелиться на яхту. Похоже, туман - настоящее благо, только сразу это не понять.
Черная Сова взглянул на часы. До смены постов одна минута. Он быстро просмотрел план с именами агентов, их постами и временем смены.
Он отметил, что агент Лайл Блок должен стоять на посту номер семь, то есть на самой яхте, а агент Карл Поласки - на посту номер шесть, то есть на причале.
Черная Сова нажал кнопку передачи и заговорил в крошечный микрофон, прикрепленный к полоске на лбу:
- Внимание всем постам. Время ноль два часа. Смена постов. Повторяю, смена постов согласно графику. - Потом сменил частоту и вызвал командира группы, используя кодовое имя: - "Катти Сарк", говорит контроль.
Агент Эд Макграт, ветеран, прослуживший пятнадцать лет, ответил почти немедленно:
- "Катти Сарк" слушает.
- Попросите посты номер шесть и семь внимательней наблюдать за рекой.
- В этом супе они ничего не увидят.
- Насколько плохо возле причала?
- Скажем, вам следовало бы снабдить нас белыми тростями с красными концами.
- Сделайте все возможное, - сказал Черная Сова.
Замигал огонек, и Черная Сова отключил Макграта и принял входящий сигнал.
- Контроль, говорит речная охрана. Тот, кто глушил наш радар, теперь делает это постоянно.
- Вы ничего не видите? - спросил Черная Сова.
- Дисплей осциллоскопа на сорок процентов ослеп. Вместо объектов на экране большой клин.
- Хорошо, речная охрана, я сообщу старшему спецагенту. Может, он сумеет отследить источник вмешательства и блокировать его.
Прежде чем сообщить в Белый дом Лукасу о проблемах с радаром, Черная Сова повернулся и с любопытством поглядел на телеэкраны. Никакого изображения на них не было, только неопределенные тени, дрожащие и зыбкие.
Агент Карл Поласки поправил наушники, подключенные к радиоприемнику "Моторола НТ-220", и вытер влагу с бисмарковских усов. За сорок минут, проведенных на причале, он промок и чувствовал себя отвратительно. Он вытер влагу с лица, и она показалась ему маслянистой. Странно.
Его взгляд остановился на прожекторах над головой. Они создавали тусклый желтоватый ореол, но по краям из-за призматического эффекта образовывались радужные переливы. Агент стоял посреди тридцатифутового причала, и с этого места "Орел" был совершенно не виден в тумане. Нельзя было разглядеть даже палубу и огни на мачтах.