- Никак нет. Мощная машина, добротная. Полтонны тянет и не сопит… - похвалил сержант трофейный мотоцикл, но вспомнил, что перед ним не простой офицер, а из "Смерша", на всякий случай прибавил. - Наши "семьдесят вторые" тоже ничего ход имеют. На бездорожье, даже обгоняют… И с топливом не такие капризные…
- Вот и хорошо. А теперь, по седлам, братцы. Время поджимает… Хорошо б засветло успеть воротится.
- Бог не выдаст, немецкая свинья не съест, товарищ майор… - отшутился Ефимкин. - Кони справные, заминки не будет.
* * *
Майор Дегтяренко, командир 54-го штрафбата, внимательно изучив документы Корнеева, понимающе кивнул.
- Чайку с дороги, или чего покрепче?
- Можно и покрепче… - не стал отказываться Корнеев. Предвечерняя поездка на мотоцикле в одном кителе, не смотря на выданное в госпитале раньше сезона теплое белье, не доставила разведчику особого удовольствия. Дни стоят хоть и довольно теплые, а все-таки не июль-август… - Кстати, если предложишь пожевать чего, тоже не откажусь.
- Сейчас все организуем, а пока… - комбат достал из тумбочки початую бутылку трофейного коньяка, щедро плеснул в две алюминиевые кружки и вышел из-за стола. - Ну, за победу!
Офицеры со стуком сдвинули посуду и залпом выпили.
- И чем же мои люди заинтересовали "Смерш"? Насколько я понимаю, тут в основном трусы, нарушители воинской дисциплины и разгильдяи. Предателей или шпионов особисты сразу в расход пускают.
- Задание у меня, комбат, не шутейное, так что ходить вокруг да около некогда. Спрашиваю в лоб - у тебя есть люди, которым правильно умереть важнее чем дожить до победы?
- Ну ты и спросил, - мотнул головой Дегтяренко. - Вообще-то они все здесь вину кровью искупают. После каждого боя… на половину состава либо представление пишу, либо похоронку…
- Да знаю я, - досадливо отмахнулся разведчик. - Знаю… Не первый день на фронте. Но даже в самой страшной атаке, шанс выжить и уйти по ранению остается у каждого…
- Вот как? - комбат внимательно посмотрел на Корнеева. - Тогда ты не по адресу.
- Не понял тебя, майор?
- Да не ершись ты… майор… Ишь, вспетушился! Думаешь, упрекаю за то, что смертников ищешь? Брось… Не маленькие дети. Просто, я на батальоне всего ничего. Прежний комбат погиб шесть дней назад. И мой начштаба, тоже, всего две недели как вступил в должность. Дела полистали, конечно, но ведь бумага и человек не одно и то же, верно? И рад бы помочь, но… Гм, за Хохлом послать, что ли… - неожиданно оживился Дегтяренко. - Эй, кто там! - рявкнул громче.
На его зов в дверях показалась голова вестового.
- Каптенармуса Хохлова из второй, позови боец, - велел комбат.
Солдат молча кивнул и скрылся с глаз.
- Сержант Хохлов у нас старожил…
- Что, такой везучий?
- С какого боку посмотреть… - пожал плечами Дегтяренко. - Я думаю, чем такое везение, лучше быстрое ранение… Отлежался в госпитале, а там восстановление в звании и все такое прочее. А то отбегаешь целехоньким полные девяносто дней, а на девяносто первый - на пулю нарвешься и ага…
- Тоже верно.
- Р-разрешите в-войти?
В дверях образовалась нескладная личность в солдатской пилотке и линялой гимнастерке размера на три больше необходимого. Полноту картины завершали нелепые докторские очечки, висевшие на самом кончике толстого, мясистого носа.
- Разрешаю…
Одновременно с этими словами, комбат встал с табурета.
- Садись сюда, майор. Мой кабинет в твоем распоряжении. Работай. А я, если не возражаешь, пойду. Заодно, распоряжусь насчет ужина. Толку из меня чуть, а в батальоне дел - за гланды. Ну, а ты, Сергей Фомич, помоги человеку. У майора из "Смерша" к тебе вопросы есть. И не виляй, отвечай, как на духу. Сам знаешь, проверю…
- От ч-чего же не п-помочь, хорошему ч-человеку, - сговорчиво кивнул тот и чуть развязано прибавил. - Н-небось, гражданин майор, не огород себе вскопать з-зовет…
- Присаживайся, сержант, - не поддержал предложенного шутейного тона Корнеев. - Когда узнаешь, что мне требуется - охота балагурить пропадет.
Комбат коротко кивнул и вышел. Тем временем Хохлов осмотрелся и занял ближайшую к выходу табуретку. Потом поправил очки и выжидающе уставился на майора. Его лицо больше не улыбалось.
- Как я уже говорил комбату, мне нужны люди, для которых умереть героически важнее, чем остаться в живых. Есть у тебя, Сергей Фомич, на примете такие бойцы?
- В-в штрафбате, как в Ноевом к-ковчеге - всякой твари п-по паре, - неопределенно пожал плечами тот. - Одним с-словом, гражданин майор, я так понимаю, что вам н-нужны добровольцы с-смертники? В-верно? А какой р-резон хлопцам шило на м-мыло менять?
- Не совсем… - остановил Хохлова Корнеев. - С голой грудью на амбразуру, или с гранатой под танк бросаться не придется. Не сорок первый, воевать научились… Наоборот, я очень надеюсь, что мы уцелеем… Но для этого мне нужны люди, которым умирать не страшно, которым - смерть во благо.
- Мы?! - с ударением переспросил сержант.
- Да… - подтвердил Корнеев. - Я сам пойду с ними. Надеюсь, Сергей Фомич, ты не собираешься спрашивать: куда?
- З-зачем спрашивать, - пожал плечами тот, но под безразмерной гимнастеркой это было почти не заметно. - У нас, у всех одно н-направление - н-на Берлин. Так, дай п-подумать… И много н-народу надо?
- Шестеро. Но я не каждого возьму. Так что с десяток будет в сам раз…
- К-Купченко В-Василий, это раз. Б-бывший старлей. Б-боксер. Чемпион округа в п-полутяже. Дома жена и дите м-малое. Без офицерского п-продуктового аттестата туго им п-приходится… Да и отношение у властей, с-сам п-понимаешь, тоже с-соответственное… Муж - враг, жена оставалась на оккупированной т-территории. Он родом из Харькова…
- А сюда за что попал?
- Орден "Красного Знамени" ему в феврале д-дали. И к нему пять суток отпуска. А н-на третий день он - в-в драку ввязался. Какие-то пацаны к его соседке прямо в парадном п-пристали. Ограбить хотели, или что иное. А у Василия удар б-будь здоров. Да и злость ф-фронтовая. Маленько не рассчитал. Одного - н-насмерть пришиб, двое - в больнице. И все бы ничего, но у одного у-уродца отец оказался из… особо з-заслуженных…
- Понятно. Но вряд ли он мне подойдет. Ребенок, любимая жена…
- Т-так то оно так, - потер скуластый подбородок сержант. - Но ты же с-сам, майор, сказал: чтоб и смерти не боялись и в-выжить хотели. Не сомневайся… Вася К-Купченко пулям не кланялся, сам видел. Но и по минному полю д-дуриком не пер. Зато, если, после выполнения т-твоего задания ему и звездочка, и еще одна награда упадет, то он, п-после войны, того… заслуженного п-под лавку загонит. А не судьба, так жену г-героя обидеть побояться. Верно к-кумекаю?
- Согласен, - вынужден был признать правоту ротного каптенармуса Корнеев. - Годится. Кто второй?
- Второй? Т-ты не сомневайся, майор, если В-Василий тебе подходит, т-то я вот т-таких же десяток к-кликну, а д-дальше уж ты сам с-смотри. Ч-чего попусту языком м-молоть. Как говориться: лучше один раз у-у…
- И опять ты прав, Фомич, - согласился Корнеев. - Давай, сержант, собирай бойцов. По душам после говорить будем…
- Да, ч-чуть не забыл. Вчера к нам разведчика п-прислали. Кажись, к-капитан… Этот уж т-точно по твоей ч-части будет. И в-во второй, старший л-лейтенант. Из п-полковой…
- Зови всех, сержант. Поглядим… Кстати, не обижайся, сам ты из каких родов войск сюда загремел?
- Не обижаюсь. Я - военврач, хирург…
- Аборт что ли чьей-то ППЖ делал? - припомнил самую "ходовую" статью нарушений для фронтовых медиков Корнеев.
- Н-не угадал, м-майор. Г-генерала я зарезал… - как-то ссутулился тот, зябко поведя плечами.
- Иди ты, - не поверил Корнеев. - В самом деле?
- Да, - кивнул сержант. - Из-за самонадеянности. Двен-надцатая операция з-за день. Мне б п-полчасика отдохнуть, в-воздухом подышать. А я на нашатырь п-понадеялся. Г-глупо вышло! С-сам то л-ладно, а жизнь человеческую п-почем зря з-загубил. Так вот…
* * *
Выстроившиеся у командного блиндажа добровольцы, отобранные сержантом Хохловым, и в самом деле походили друг на друга, как братья. В меру рослые, широкоплечие, а офицерскую выправку не портило даже не подогнанное по фигуре, мешковатое солдатское обмундирование. Но на все это Корнеев обратил внимание гораздо позже. Сейчас он смотрел только на стоявшего в конце шеренги бойца и не верил собственным глазам.
- Андрей?! - спросил неуверенно. - Малышев, ты?
- Так точно, гражданин кап…, виноват, майор.
- Да иди ты в жопу со своими извинениями… - Корнеев шагнул ближе и сграбастал в объятия бывшего заместителя. - Здорова, братуха. Что за бредятина? Ты-то каким макаром здесь очутился?
- Виноват, гражданин майор. Оступился. Теперь, вот, искупаю кровью. Родина оказала мне доверие…
Малышев не ответил на объятия друга и даже как-то чуток отстранился.
- Слышь, Андрюха, ты, чё, особо умным хочешь казаться? - нахмурился Корнеев. - Или тебя еще раз послать?
Льдинки в глазах Малышева немного растаяли, и лишнюю влагу пришлось удалить резким поворотом головы. Аж позвонки хрустнули.
- Товарищи бойцы, - не по-уставному обратился Корнеев к остальным штрафникам, продолжая удерживать Малышева в объятиях. - Обождите чуток. Вот, неожиданно своего боевого друга встретил. Поговорить нам надо. Вольно, можно курить…
Потом схватил своего бывшего заместителя за рукав и оттащил на пару шагов в сторону.
- Рассказывай, что случилось?! Меня ж всего десять дней не было… Уму не постижимо!
- А тебя разве, еще не проинформировали? - немного удивился Малышев.
- Я что, по-твоему, спектакль разыгрываю? Андрей, лучше не зли меня. Дам в морду!
- Не имеешь права, майор… - штрафник оттаял еще немного, но только самую малость. И голос, и взгляд весельчака Андрюхи Малышева, казался безжизненным и пустым. - Расстрелять, это сколько угодно, а бить штрафников - уставом запрещено…
- Да ты пойми, чудак человек, - ткнул его в бок кулаком Корнеев. Вроде не сильно, но чувствительно. - Я еще в расположении роты не был. Из госпиталя прямо к аналитикам. А от Стеклова - сюда. Ну же, не томи? Что произошло?
- Маша погибла…
Слова прозвучали сухо, как пистолетный выстрел, и почти также убийственно.
- Ма… Она же… Я ж ее в тыл… О, Господи… Как это случилось?
- "Вервольф". Снайпер. Прямо в живот…
- С-сука! Он же не мог не видеть, что она беременна. Не понимаю… Зачем снайперу ефрейтор медслужбы?
- Она в моем кителе была.
Корнеев потер пальцами переносицу, как делал только в моменты наибольшего волнения.
- Дай закурить.
Андрей молча протянул товарищу мятую пачку дешевых сигарет и запоздало удивился:
- Ты же не куришь? Или решил отменить свой зарок?
- Что? - словно приходя в сознание, переспросил Корнеев.
- Я говорю, что ты раньше не курил…
- Да, верно… - майор неумело вернул уже вытащенную сигарету в полупустую пачку. Рука его заметно дрожала, и сигарета легла в обойму только с третьей попытки.
- Это ужасно, Андрей…
- Только не говори мне о войне… О том, что на ней гибнут, и что гибнут самые лучшие…
- Зачем, ты и сам все это знаешь. Не первый год воюешь… Но, при чем здесь штрафбат?
- Я пленного застрелил, Коля, - помутнел взглядом Малышев. - Понимаешь, держу в руках ее тело… Еще мягкое, теплое, поднимаю глаза и вижу перед собой фрица… Немецкого офицера. Вот тут мне башню и снесло. Выхватил пистолет и всадил в него всю обойму. А потом еще и конвоиров помял чуток, когда те меня вязать кинулись…
- Что ж Веселовский не вступился? Ведь о тебе и Маше даже командиру фронта было известно. На свадебку не приходил, но поздравление адъютантом передавал.
- Если б генерал не заступился, меня б уже давно шлепнули… Немец какой-то слишком уж важный был. Его в Москву отправлять хотели. Мне особый отдел такую статью шил, что лучше самому застрелиться… - вздохнул Малышев.
- Да, брат… Твоего горя и врагу не пожелаешь. Я даже не знаю, что тебе и сказать.
- А ничего и не говори, Коля. Маши не вернуть, а я уж как-нибудь вывернусь, если пуля не приголубит.
- Ну, тут-то я тебя не брошу. Раз судьба так повернула, не использовать ее злой подарок я не имею права. На кону, Андрей, жизни многих тысяч людей. А то - и больше. Пойдешь со мной?
- Хоть в ад…
- Остановимся, пока, на вражеском тылу…
Корнеев повернулся лицом к курившим штрафникам. Хохлов, заметив это движение, скомандовал:
- Группа, смирно! Гражданин майор…
- Отставить. Товарищи бойцы, прежде чем начать разговор о предстоящем задании, я хочу убедиться в вашей хорошей физической подготовке. Доходяги мне не нужны. Отжимайтесь, кто сколько хочет, но не менее двадцати раз. Всем понятно? Упор лежа принять! К тебе, Андрей это не относится, - остановил Корнеев бывшего заместителя.
- Это почему еще?! - дернул щекой тот. - Никогда в любимчиках не ходил…
- Отставить пререкаться! При чем здесь это. Я просто хорошо тебя знаю, Леший… - назвал он боевого товарища привычным позывным. - Ты же хочешь отомстить за Машу? А я дам тебе эту возможность, даже ценой твоей жизни… Можешь не сомневаться. Обещаю!
- Спасибо, командир. Я больше не сорвусь, не подведу, веришь?
- Не верил бы, так и разговор бы не затевал.
Корнеев повернулся к штрафникам. Все, кроме Хохлова продолжали ритмично отжиматься. Бывшие офицеры и в самом деле находились в отличной физической форме. А так как сержант успел им шепнуть парочку слов о чрезвычайной важности задания и сопутствующие этому возможности, штрафники старались показать будущему командиру все, на что способны.
Сперва Корнеев подумал, что Хохлов вообще не отжимался, но взглянув пристальнее, заметил и сбитое дыхание, и более яркую красноту щек сержанта.
- Выдохлись? - спросил участливо. - Оно и понятно. Доктора все больше за чужим здоровьем следят. А на свое обращают внимание только когда очень уж прижмет.
- Никак нет, гражданин майор. Разрешите доложить, сержант Хохлов поставленную задачу выполнил.
- Не понял?
- Было приказано отжаться: сколько, кому хочется, но не менее двадцати раз. Двадцать раз я отжался, а больше - не имею желания… Прикажете продолжить?
- Зачем вам это, Хохлов? - не удержался от усмешки Корнеев. - Вы же военврач… Да и в штрафбате свое практически отбыли? Не сегодня-завтра, комбат представление подаст… За проявленную сообразительность, хвалю, но и только. Нет и еще раз нет. Боец вы так себе, а хирург, во вражеском тылу, мне без надобности. Легкораненые своим ходом вернутся. Тяжелые - отход товарищам прикроют. Да и врачам, вскоре работы прибавится. Фашисты теперь не просто оборону держать будут, они - жизни свои поганые защищать станут. А загнанная крыса самая опасная.
- Но…
- Все, сержант, возражения не принимаются. Вы свободны, товарищ доктор. Если хотите, могу походатайствовать перед комдивом, о скорейшем пересмотре вашего дела. Хотя, более чем уверен, что это произойдет само собой в самые ближайшие дни.
- Я…
- Благодарю за оказанную помощь, Сергей Фомич. Извините сержант, но дальнейшая информация только для отобранных в дело. Кругом! В расположение шагом марш!
И подождав, пока негодующий Хохлов отошел на некоторое расстояние, скомандовал остальным:
- Прекратить упражнение. Вольно… Что ж, товарищи, я вижу вы все в отличной физической форме. Но, вас восемь, а мне нужны только пятеро. Кто из вас служил в разведке?
Вперед шагнул белобрысый крепыш, с усеянным веснушками лицом.
- Звание, фамилия, последняя должность?
- Старший лейтенант Гусев. Командир взвода полковой разведки.
- Сколько служишь?
- Призыв сорок третьего.
- Награды?
- Орден "Красной Звезды", Орден "Красного Знамени", медаль "За отвагу", медаль "За боевые заслуги".
- За что оказались в штрафбате?
- Не выполнение поставленного задания. Потеря личного состава.
- Здесь, подробнее… И прошу учесть, что мы с капитаном Малышевым в разведке почти с начала войны. Фальшь учуем сразу.
- Да мне перед вами, гражданин майор, финтить ни к чему, не особисты… - пожал плечами Гусев. - Все предельно просто, глупо и обидно. Получил задание. Отправился с группой на передовую. А когда преодолевали нейтралку, немец неожиданно открыл шквальный минометный огонь. Заметил что-то, или просто пристреливался, попробуй теперь угадай. Залпов пять сделал, но нам хватило. Бойцов моих всех насмерть уложили, а меня контузило. Как оклемался, пополз обратно. Что одному за линией фронта делать? А дальше, сами знаете. Особый отдел, трибунал и штрафбат.
- Понятно. Годишься. Становись рядом с Андреем. Звать-то тебя как?
- Иван.
- Позывной, небось, Гусь?
- Так точно.
- Да, с фантазией у начальства, как всегда, не густо. Вопрос к остальным: кто владеет приемами рукопашного боя? Шаг вперед.
Вперед шагнуло сразу пятеро.
Корнеев оглядел последнюю пару штрафников и развел руками.
- Извините, парни, не судьба. В нашем деле одной храбрости мало, надобно еще и умение. Надеюсь, свидимся еще. Кругом! В расположение, шагом марш… - и прибавил, не слишком громко, но отчетливо. - Легкого вам ранения.
Потом повернулся к оставшимся добровольцам.