- Может и не плохо. Но вы сами же и показываете свою некомпетентность. Вы пишите неправду. Вроде фильма Кубанские Казаки. Это лакировка действительности. Например, в частности вы упоминаете об использовании в нашей армии коз. Ну, как телок для солдат. Так сказать, козы шли за солдатами. Как в Римской Армии. А дело было не так. В нашей армии коз не было.
- Ну как же не было? - возмутился Мелехов. - Я сам…
- Частный случай ничего не решает, - парировал Лавровский. И добавил: - Мы всегда использовали солдат в роли коз. Что? Вы этого не знали? Вам кажется это ужасным? Но это настоящая правда. Не выдуманная. Мы не Римляне. Вы выдумали коз, - продолжал профессор, - так же как выдумали Зеленый Камень. Нет никакого Зеленого Камня. То есть он есть, но к вашему сожалению не обладает способностью к перемещению в другое пространство. И, следовательно, вы здесь довольно долго морочили нам голову совершенно антинаучными доводами и экспериментами. Я предлагаю… - Лавровский не договорил. Свист, топанье ногами, овации слились в единую торжественную похоронную для Мелехова музыку. Особенно Василий запомнил топот ног. Такой ритмичный, марширующий грохот торжествующих ног. - Вы больше не работаете в Системе Академии Наук.
Это были последние слова, которые помнил Мелехов. Он пытался работать во многих местах. Но быстро увольнялся. Хотел изобразить из себя коммерсанта, но кто-то как будто нарочно не давал ему даже шанса победить в этом деле. Сюда в Дог Стар они с Надей попали случайно.
Как они с Надей получили путевку в этот санаторий? Стаффорд Бак у Нади и Мелехова? И еще: может быть, вам не обязательно знать, что Василий Мелехов - это Иван? Ведь если они не помнят друг друга, то и читателю лучше этого не знать.
Он быстро спустился с горы. Поставил машину на обочину. И побежал наверх. Папка лежала за рубашкой. Василий лихорадочно поискал спички. Нет. Он опять побежал вниз к Мерсу. В машине тоже не было спичек. Мелехов хотел смочить тряпочку соляркой, но решил, что от прикуривателя дизельное топливо не загорится. Он осмотрелся и вытер потный лоб указательным пальцем.
Он хотел сжечь папку, чтобы не осталось отпечатков пальцев. Хотя, конечно, ее можно и просто закопать. А вдруг, как нарочно, ее кто-нибудь найдет?
Наконец Василий нашел старый коробок с двумя спичками. Первая погасла. От второй смоченная соляркой тряпочка загорелась. От нее запылала и пустая папка. Пока она горела, Мелехов прятал деньги. Каждую следующую пачку он зарывал через равные, как ему казалось, промежутки. Тройка, семерка, туз. Тройка, семерка, Дама. Что же такое Дама?
За деревьями были дома. Но его никто не видел. Василий быстро сел в машину и быстро рванул по асфальту в сторону города.
На эти деньги можно жить много, много лет. Если ничего не делать. Действительно, любое действие приводит к потере денег.
- Удивительно. Но это так, - сказал вслух Василий. - Что же делать? Вот, если, например, открыть здесь, в этом тихом месте собственную лабораторию на эти деньги? Фантастика. Это невозможно.
Он подъехал к лагерю. Там уже была милиция. Уже успели заявить о пропаже, подумал Василий.
- Педантичные немцы. - Мелехов хотел развернуться, но от милицейской машины ему помахали рукой.
Пришлось подъехать.
- Ну в чем дело? - спросил дрогнувшим голосом бывший ученый.
- По кочану, - спокойно ответил младший лейтенант. - Я ничего не буду выдумывать.
- А что я нарушил, я не понял? - неожиданно для самого себя ответил Василий.
- Пересек двойную сплошную линию.
- Вот теперь я понял, чем отличается Новая Земля от Этой. Там нет Двойной Сплошной Линии, - сказал Мелехов. - Теперь мне это совершенно ясно.
- Ты не пьяный, случайно? - спросил офицер. - Что ты такое говоришь про Новую Землю?
- Да это я так, - ответил Василий, - для себя. А для вас могу сказать только, что здесь нет этой пресловутой линии.
- Если у тебя голова работает, ты должен ее вообразить, - сказал лейтенант.
- Я ничего не буду платить.
- И не надо. Я только выпишу тебе протокол. А заплатишь судье.
Василий немного понервничал и уже хотел проехать в лагерь, когда вспомнил, что ему, собственно, здесь нечего делать. Надо ехать в город искать жену. Но тут увидел ее на территории за забором. Надя махала ему рукой. На поводке она держала Бака. Как все прекрасно, подумал Василий. Если бы только не заставляли воображать Двойную Сплошную Линию.
Он посигналил перед воротами.
- Таможенный досмотр, - сказал появившийся неизвестно откуда таможенник. Его звали Петька. Он крикнул:
- Пашка, иди сюда.
- Ну чего еще? - сказал Пашка. Он вылез из будки, как медведь из берлоги.
- Ворованные баксы. Этот человек не может пройти на ТУ сторону.
- Да нет у меня ничего! - воскликнул Василий.
- А где же они? Сгорели? - спросил Пашка.
- Нет, парень, - сказал Петька, неужели ты не знал, что баксы не горят?
Они начали шмонать машину и нашли все сто тысяч долларов. А ведь он зарыл их на горе.
- А их не… - опять начал Мелехов.
- Баксы не только не горят, - сказал Пашка. И добавил: - Их, как талант, нельзя зарыть в землю. Неужели ты еще этого не понял, ученый?
- Придется тебе подождать здесь. На переправе.
- И долго?
- Как отработаешь, так и все.
- И заметь, это не так плохо, - сказал Пашка.
- Другие ждут без работы, - сказал Петька.
- Значит, вы считаете, что мне повезло? - сказал Василий.
- Конечно.
- А что надо делать?
- Чего? - спросил Петька. И добавил: - Ну не знаю чего. Может, отправить его поработать на маршрутке? Ты как?
- Я не против, - сказал Василий. - Сколько надо это делать?
- Да я не тебя спрашиваю, - сказал Петька.
- Удивляюсь я тебе, ученый, - сказал Пашка. - Чуть что, а ты уже готов отказаться от науки.
- Да, - поддержал соратника Петька. - Не ты ли мечтал о своей лаборатории?
- Разве это возможно?
- У нас все возможно. Будешь строить мост.
- Но я не архитектор!
- Вот именно, что вы архитектор, - сказал Пашка.
- Ты видишь, парень, какая очередь на тот берег? - Петька протянул длинную руку, показывая за лагерь.
- А зачем они туда лезут? Черемуха, что ли, уже поспела? - ляпнул, глупо улыбнувшись Мелехов. - Че-то я не пойму.
- Он не понимает, - сказал Петька.
- Прикидывается, - ответил Пашка.
Они отошли, и Василий обратился к милиционеру:
- А с какой стати таможенники проверяют машины на дороге?
- Да какие это таможенники! - махнул рукой лейтенант. - Черти, а не таможенники.
- Чертей не бывает, - сказал Мелехов. Все громко засмеялись. Он только покачал головой, удивляясь такому веселию.
Как и раньше он сутками не выходил из лаборатории. Только теперь в комнате стояла не железная кровать, а дорогой красный кожаный диван. Петька и Пашка подарили.
- Чтоб тебе, как богу спалось, - сказали они.
И был такой хороший сон. Два белых лебедя плавали у желтого пруда. Белые цветы и белые камни украшали эту воду. Но здесь никого не было. Мелехов чувствовал, что это хорошо. Это была не искусственная природа. Здесь была жизнь.
- Тут хорошо, - сказал он. - А что, собственно, в этой природе хорошего? - спросил он. У кого? Да так просто, спросил и все. И добавил: - В этой природе нет бессмысленной смерти. Неужели это все-таки возможно?
Что-то здесь все-таки не то. А что тут необычного?
- Нет человека! - воскликнул он. И добавил: - Но ведь я это вижу. Значит, я здесь. А где моя Надя и моя любимая собака? И кто живет во втором доме?
- Ну чего же ты? - услышал Василий голос Петьки. - Иди.
- Там тебя ждут, - сказал Пашка. - Шагай.
- Вроде бы хорошо, - ответил Василий, - как у Брейгеля, все настоящее. Но я что-то боюсь. Вдруг там никого больше нет?
- Есть, есть, - ответил Петька.
- Но почему их нигде не видно?
- Они придут вместе с тобой, - сказал Пашка.
- Правда?
- А почему не правда?
- Почему ты нам не веришь? - Пашка вынул из кармана большой сэндвич с курицей и стал есть. Мягкий хлеб тонул в его длинных и тонких пальцах. Петька тоже вынул сэндвич.
- С чем? - спросил, глотнув слюну Мелехов. - Тоже с маринованным под лимонным соком филе курицы. Чеснок добавляли?
- Прости, что не предлагаем тебе, - сказал Петька. - И этот сэндвич не с цыплячьим филе. Это бастурма. Мягкая бастурма.
- Сколько дней мариновали? Три?
- Больше.
- Сколько? Пять?
- Семь. Зря ты интересуешься этими подробностями, - сказал Пашка.
- Почему?
- Тебе еще больше захочется есть, - ответил Петька.
- Ничего страшного. Чем дольше разлука, тем радостней встречи час.
- Ты имеешь в виду еду? - сказал сладко чавкнув Петька. - Я бы советовал тебе не торопиться.
- Ты можешь сразу не достать там еды, - сказал Пашка.
- Надеюсь, ты не свернешь сразу же шеи этим великолепным гусям? - Петька вынул из сэндвича мягкий, очень хорошо промаринованный кусочек говядины граммов на сорок-пятьдесят, втянул носом ароматный воздух и бросил его в свою перевернутую пасть.
- Вам следовало бы знать, - печально сказал Василий, что после семи дней мясо прокисает. Потом живот будет болеть.
- Я не понял, - сказал Петька, - ты нам, что, аппетит, что ли, хочешь испортить?
- А я не понимаю, почему мне не дают такой же сэндвич, раз там, - он показал на гениальный пейзаж, - есть нечего. Вы же практически отправляете меня на необитаемый остров.
- А он прав, - Петька кивнул на ученого.
- Прав, но по-другому не бывает, - ответил Пашка. - прибыть в другое время это всегда означает попасть на необитаемый остров.
- Человек в наше время - это Робинзон Крузо.
- Если ты сейчас наешься, у тебя там голова работать не будет.
- Ты можешь растеряться и погибнуть.
- Ладно. Можно задать вам последний вопрос? Неужели я так быстро построил этот мост? А кстати, где он?
- А вот эта картина, этот пейзаж и есть тот мост в вечную жизнь, - сказал Петька.
- Этот Брейгель?! Я создал этого псевдо-Брейгеля?
- Да, в видимом спектре этот картина результат ваших открытий.
- Но здесь так много работы. Я-то здесь всего три дня. Не отсидел даже пятнадцать суток.
- Ошибаешься, - Петька бросил в свою огромную пасть остатки сэндвича.
- Как это? Я ведь помню, что не так уж много сделал, - сказал Мелехов. Даже если время…
- Не совсем так обстоит дело, как вы думаете, - сказал Пашка. - Просто…
- Да зачем портить ему кайф? - сказал Петька. - Никто не любит, когда ему заранее рассказывают содержание.
- Содержание чего? - спросил Мелехов и вдруг почувствовал себя атомом в мощнейшей центрифуге. Петька и Пашка, лагерь Дог Стар - всё замелькало у него перед глазами. Потом вытянулось в длинную сужающуюся трубу. - Банально, - подумал он. - Значит, всё как обычно.
- Ты че, коза, гонишь?
- А что такого я сказала? - спросила Эдит. - И подожди. Это кто коза? Я коза?! Ах ты пень березовый! - воскликнула буфетчица и большим вяленым лещём, который несла к этому столу, ударила Фиксатого по свежевыбритой щеке. Тот упал со стула под соседний стол. Сбросил с глаз скатерть. Он стащил ее со стола и почистил только что выглаженные брюки. Хотя было утро, но пол в пивной был уже грязный.
- Спокойно, Фиксатый, - сказал сидевший за этим же столом Вован.
- А я спокоен, - сказал Женя Фиксатый. Он нагнулся и вытащил из голенища блестящего хромового сапога гармошкой финку.
Он сделал большой шаг в сторону и с криком:
- Запорю падлу! - побежал на Эдит. Она испугалась и с визгом скрылась за стойкой.
Жена Фиксатого Полина в это время была в зале. Она убирала остатки закуски с дальнего стола. Полина подошла и постаралась успокоить мужа.
- Ну чего ты так расстроился? Она это просто так сказала. Ну, чтобы поддержать разговор.
- Ты хоть слышала, что именно эта тварь сказала? Завалю! - он опять с рычаньем бросился на дверь буфета. Потом повернулся, разорвал на груди рубаху и показал на Ле и Эстэ, расположенные на ней. - По-вашему, я мог бы носить на своей груди не русских людей?
- Почему же не русских? - спросила Полина. Она тоже села за этот стол и поправила сначала свой кокошник, а потом раздвинула рубашку своего мужа Евгения Фиксатого. - По-моему, нормальные русские люди, - она показала ладонью на Ле и Эстэ.
- А она говорит, что один жид, а другой чурка! Может такое быть? Ладно бы еще сказала: космополит и гастарбайтер.
- Да она просто так сказала, чтобы позлить тебя.
- Да нет, - встрял в разговор Вован. - Эдит сказала, что узнала это из достоверных источников.
- Да ерунда, - сказала Полина, - какие такие могут быть достоверные источники? Откуда?
- Оттуда, - Вова показал на небо.
- Да бросьте вы. Неужели опять Пришелец явился. Ванька?!
- Не-а. Другой говорит.
- А что еще она говорит.
- Говорит, - продолжала Полина, - что русские, то есть мы, выиграли войну.
- Да, - добавил Вован. - Только не понимаю, кто из этого делает тайну. Все знают, что мы выиграли войну.
- Да чокнутый какой-то, наверное, - сказала Полина.
- Она выдумала Пришельца, - сказал Литовский. По кликухе Фиксатый. - Вы хоть видели его?
- Мы нет, но Эдит говорит, что мужик тот у нее дома, - сказала Полина.
- Слово на букву Б. - Решила всех Пришельцев перетрахать, - сказал Женька. - Но уверен, что она врет. Зеленая ограда. Какой-то стрелочник, пизда, остановил все поезда, кошмары - слово на б - кошмары - слово на букву б - кошмары. - Напевая эту веселую песню, он двинулся к прилавку.
Он встал по ту сторону прилавка, и сразу к нему бросились несколько человек с пустыми кружками.
- Налей нам, Женя, - просили они наперебой.
- Пей братва! - он налил им несколько кружек разбавленной шипучки. Потом порылся под прилавком и, кряхтя, вытащил ящик чешского пива в витых бутылках.
- А это нам! - крикнул Вова и подхватил приготовленный Фиксатым ящик чешского пива.
- Оставьте пиво, ироды! - послышался грозный голос из-за двери. - Это я Пришельцу приготовила.
- Ты у меня только покажись, коза толстожопая, завалю! - ответил Женя. И добавил: - Если сейчас приведешь Пришельца - не трону. Даю тебе двадцать минут.
Эдит поняла, что Фиксатый успокоился, и вышла через заднюю дверь. Предварительно она хотела крикнуть, чтобы гады не трогали чешское пиво. Хотела еще добавить, чтобы Полина присмотрела за буфетом. Но не стала ничего говорить. Пусть не знают, что она ушла. Ведь они не верят, что здесь опять появился Пришелец. Такое два раза не бывает. Тогда был Иван, а сейчас Василий.
- Тоже хорошее имя, - сказала сама себе Эдит. Ведь она уже успела переспать с Василием.
Он появился в дождливую ночь перед ее окнами.
Она только что приняла самодельный душ, то есть помылась из кувшинчика, стоя в тазу. Кто бы это мог быть? За бутылкой самогонки к ней не ходили. Она продавала свой самопал через знакомую институтку. Эта Ира никогда, правда, не училась в институте. Ее спрашивали:
- Почему тогда институтка?
- Я всегда мечтала учиться в институте. Ты ведь не мечтала?
Так и звали ее во всех пивных этого города:
- Ирка-Институтка.
Клиентов у нее в последнее время было мало. Можно сказать, что вообще не было. Все готовились к отъезду в Германию. Она говорила:
- Раньше немцы угоняли русских в Германию, А теперь дураки и жулики сами туда собрались. - Дело в том, что кто-то, а скорее всего, агенты местного НКВД, шляющиеся по рынкам, запустили утку, что после войны у немцев не стоит. Ну, или стоит совсем мало.
- Короче, - как сказал один урка, - нужны производители.
Сначала надо пройти медкомиссию.
- Ну, для некоторых это в общем-то не очень трудно.
- А что надо делать? - спросила этого урку баба, торгующая тут, при выходе из рынка, семечкам.
- Надо за одну ночь трахнуть шестерых, - ответил он.
- Каких таких шестерых? - Прости, я не поняла, то есть.
- Шестерых баб должен - на е с приставкой: вы! - рявкнул с досадой мужик с соседнего торгового места. Он продавал самосад.
- Да не может быть, - только и ахнула она.
- Я даже слышал, - сказал другой табачник, что трахать на самом деле надо одну и ту же тетку.
- Этого никто не сможет, - спокойно и категорически заявила женщина, торгующая калеными семечками. Она даже с досадой выплюнула шелуху вместе с семечком.
Вместо Райского пейзажа у небольшого озера с лебедями Василий Мелехов попал под дождь у приличного домика, впрочем, на довольно грязной улице. Грязь была не из-за мусора, а из-за отсутствия асфальта. Да и какой тут мог быть асфальт? Асфальтовый завод еще только начинал свою работу.
- Кто там? - спросила мягко Эдит. И добавила: - Если за бутылкой - башку расшибу. Я уже спать легла. Да и не торгую я здесь уже давно.
- Нет, нет, - торопливо ответил Василий. - Я заблудился. Сильный дождь.
- Не ври, не такой уж он сильный.
- Простите, я увидел огонек в вашем окне и решил постучать.
- Стучи в другом месте. Впрочем, ладно, заходи. Кажется, ты хороший парень. Заходи, - она уже собиралась кинуть Мелехову ключи, но только замахнулась, а не бросила. - Впрочем, - добавила она, - у меня два условия.
- Я согласен на все.
- Тогда заходи.
- А какие все-таки будут условия? - спросил Василий в сенях, смахивая излишки воды с плаща.
- Вы сказали, что согласны на все. Или я неправильно вас поняла?
- Да правильно. Но все-таки. Вдруг вы собираетесь меня съесть.
- Ты почти угадал, - просто ответила могучая дама. - Так ты уходишь? Или остаешься. Хватит мне морочить голову.
- Тогда быстро в душ.
- А потом?
- Потом в опочивальню. А ты как думал. У нас здесь на мужиков в очереди записываются.
После душа и продолжительного секса ему дали поесть. Была уха из стерляди, шашлык из бараньих ребрышек. Хлеб, картошка и квас.
- А вина? - заикнулся было ученый.
- До вина еще дело не дошло, - просто ответила дама.
Скоро, то есть когда уже начало светать, он узнал, что записываться в очередь на мужиков начали не сразу после войны, а совсем недавно. Прошел слух, что мужики, которых и так-то после войны осталось совсем немного, будут добровольно уезжать в Германию.
- На хорошие заработки. Возможно даже, - схватилась за голову женщина, - им будут платить не рубли, а марки. А это валюта. Пока что рубль как назло еще очень слаб.
- У вас много рублей? - поинтересовался Василий.
- Хватает. Эх, - добавила она, - если бы мне стать мужиком!
- И чего бы?
- Уехала бы в Германию к чертовой матери. Пусть на меня стоят в очередь. Баксы бы зарабатывала. И трахалась.
- И чего бы? - Василий приподнялся на локте.
- И трахалась бы, и трахалась. Ты знаешь, я это очень люблю.
- Кстати, там не баксы, а марки. И да: ты можешь записаться в публичный дом.