Сегодня я проснулся. Сон окончился, но никогда не изгладится из моей памяти. Ваш очаровательный образ, хотя и неполный, существует и навсегда останется в признательном сердце Джорджа Малькольма".
Наш герой вложил письмо в конверт и запечатал его перстнем с гербом Малькольмов.
- Возьмите, - сказал он, протягивая письмо Согору. - Вам остается только передать это послание вашей госпоже.
Индус поклонился, опустив голову и приложив руки к груди. Потом, повернувшись спиной к своему собеседнику, достиг балкона и прыгнул вниз.
Джордж быстро подошел к окну, чтобы проследить за странным визитером, но никого не увидел. Темная фигура посыльного исчезла во мраке.
Молодой англичанин задумался.
"Хорошо ли я исполнил свой долг? - спрашивал он самого себя. - Не преступно ли я поступил с женщиной, перед которой остался должником, хотя бы только потому, что она выделила меня из остальных и доказала это лучшими минутами моей жизни? Не обязан ли я был пойти на свидание в последний раз, вместо того, чтобы на приглашение отвечать запиской? Индус, не без основания, сказал, что мой отказ является оскорблением, тогда как если бы я пошел на свидание, то оскорбительный характер разрыва странной связи был бы значительно снижен".
Много раз задавал себе он этот вопрос с той минуты, как, оставив отца и брата, направился к себе в комнату. Эти мысли сильно беспокоили его. Но, наконец, он приподнял голову, как бы избавившись от страшной тяжести.
"Да! Сто раз да! Я исполнил свой долг! Один только долг! Такая любовь, которую я чувствую глядя на Марию Бюртель, должна быть совершенно чиста! Неверность, даже и невольная, загрязнит в моем сердце чистый образ этого невинного существа! Честь приказала мне отказаться, и я отказался!"
Погруженный в такие мысли, Джордж Малькольм не заметил, как прошел целый час после ухода Согора.
Вдруг англичанин вздрогнул. К его ногам упал белый, довольно тяжелый предмет. Он наклонился, чтобы поднять его и заметил, что это не что иное, как письмо, привязанное к камню. Развернув его, он прочитал строки, написанные прекрасным почерком по–английски:
"Приходите. Маска спадет, и сон не окончится, потому что возобновится в любви".
А немного ниже еще два слова:
"Посланный ждет".
Джордж снова подошел к окну, желая проникнут в ночной мрак. Он заметил стоявшую под балконом человеческую фигуру. Это был Согор.
Джордж - отдадим ему должное - не колебался ни минуты. Взяв лист бумаги, он написал только два слова:
"Слишком поздно".
Затем, обернув им, в свою очередь, камень и бросив его в сад, он с шумом затворил окно, чтобы предотвратить дальнейшие попытки индуса проникнуть в комнату.
- Ну, теперь все кончено! - прошептал он с видимым облегчением.
И он бросился в постель, измученный усталостью и волнениями этого вечера, и быстро заснул, мечтая о Марии Бюртель.
Согор же несколько минут спустя уже отдавал записку Джорджа Малькольма прекрасной незнакомке.
Во время чтения ответа ее лицо побледнело еще сильнее. Горькая улыбка сжала губы.
- А! - вскричала она. - Слишком поздно! Ну, хорошо! Ты отталкиваешь мою любовь! Так я обещаю мою ненависть! Принцесса Джелла не знает забвения и прощения! Берегись, Джордж Малькольм!
Принцесса, назвавшая свое имя, высокий титул, произнесла это громко перед Согором.
- Госпожа, - спросил индус, - что вы думаете делать?
- Отомстить за себя! - ответила Джелла.
- Каким образом?
- Еще не знаю как, но клянусь тебе, что месть будет ужасной и достойной оскорбления!
- Госпожа поручит исполнить месть мне?
- Тебе?
- Вы же знаете, для вас Согор готов на все!
- Знаю, но что ты можешь сделать?
- Я могу убить! По одному вашему знаку я могу влить в жилы Джорджа Малькольма яд, убивающий через год и заставляющий переносить страшные страдания! Может быть, лучше удушить его сегодня ночью? Я готов! Мой аркан задушит его!
Принцесса, посмотрев на Согора, приподняла плечи.
- Запрещаю тебе и думать о Джордже Малькольме, - прошептала она. - Для тебя среди всех англичан этот должен быть священным. Помни это!
На лице индуса появилось выражение удивления.
- Как? - прошептал он. - Вы хотите, чтобы он жил?
- Да, я хочу, чтобы он жил, страдая! Чтобы он жил, видя, как все, кого он любит, умирают, как гибнут все его надежды! Я хочу истоптать ногами слишком гордое сердце, отторгнувшее мою любовь! Хочу, наконец, чтобы он долго призывал смерть, и убью его сама, сказав за что убиваю! Понимаешь ли теперь мою месть, Согор, и не находишь ли ее лучше своей?
Индус распростерся перед принцессой, глаза которой мрачно блестели непримиримой ненавистью.
- Госпожа, - пробормотал он, - вы велики! Я обожаю в вас дочь Шивы и Бовани - богини ненависти.
- Тамерлиды - сыновья богов, - возразила принцесса с гордостью, - а я - дочь тамерлидов.
Глава 16. Первое приглашение
Помнят ли наши читатели разговор между Джоном Малькольмом и Джорджем на другой день после приезда сына в Бенарес? Напомним его читателям.
Джордж спрашивал отца о таинственной цели его жизни, умолял, чтобы он принял его в помощники, как тот обещал ему в своих письмах. Судья просил у сына отсрочки на месяц, говоря, что по истечении этого срока не станет от него ничего скрывать.
Прошли три недели с этого времени. Джордж с нетерпением считал дни и призывал час, когда ему можно будет, наконец, разделить с отцом опасности предприятия и славу успеха.
Джон Малькольм стал еще деятельнее, его сыновья и воспитанницы поражались тому, как хватало сил этому человеку, столь преклонных лет, вести насыщенную ежедневным трудом почти без отдыха жизнь.
С самого раннего утра Джон Малькольм садился верхом на лошадь и без сопровождения даже лакея покидал усадьбу в неизвестном направлении. Джордж, попросивший один раз сопровождать его, получил категорический отказ.
Обычно он возвращался к ужину. Пыль, покрывавшая лошадь, свидетельствовала о большом расстоянии, которое преодолевал вместе с нею всадник. Час или два Джон Малькольм разговаривал с сыновьями. Выражение внутренней радости сверкало на его одухотворенном лице. Затем, удалившись к себе, он приводил в порядок заметки, привезенные им из поездки, и лампа его горела часто до самого рассвета. Нередко лакей замечал, что постель хозяина не была даже примята. Он выразил свое удивление Джорджу, который не замедлил передать его отцу.
- Батюшка, - сказал сын судье, - вы целые ночи проводите за работой?
- Не буду отрицать, но это необходимо.
- Вы совсем не спите!
- Немного сплю. Но у меня нет времени!
- Это приводит меня в отчаяние, батюшка!
- Почему же?
- Хотя у вас и стальная воля, вы все–таки человек! Продолжая вести такую жизнь, вы убьете себя!
- Если я буду продолжать жить таким образом, то умру, совершенно согласен с тобой.
- Как?
- Успокойся, милое дитя, успокойся. Такая жизнь скоро кончится.
- Это правда, батюшка?
- О! Абсолютная правда! Нить Ариадны, которая ведет меня среди мрака, не вырвется теперь из моих рук… Через неделю для меня настанет отдых, не полный, конечно, не праздность, но больше не будет переутомления, потому что ты удвоишь наши силы, разделив мои мысли, тайны и труды… Посмотри на меня: надежда и уверенность в успехе поддерживают, и я не чувствую ни духовного, ни телесного утомления!
Старик говорил правду. Нечеловеческие труды не оставили на нем даже следа. Каким Джордж видел своего отца в день приезда, таков он был и теперь. Та же гибкость в походке, та же твердость в чертах лица, тот же блеск в глазах, та же откровенная улыбка.
Молодой человек, совершенно успокоившись и отогнав от себя мимолетный страх, стал думать о Марии Бюртель, овладевшей всем его существом.
Джордж и Мария были теперь женихом и невестой, подобно Эве и Эдварду. Они знали, что должны принадлежать друг другу, твердо веря, что ничто в мире не может разъединить их, стать между ними. Они ощущали силу отцовского благословения, не боялись людей, не боялись невзгод и твердо шли к счастливому будущему, полные непоколебимой уверенности во взаимной привязанности.
Джордж и Мария любили друг друга! Это говорит о многом. Джорджу стоило только задуматься, как перед ним представал образ Марии. Стоило Марии закрыть глаза - и она видела своего жениха.
Все было настолько безоблачным, что следовало ожидать грозы.
Однажды вечером Джон Малькольм, уезжавший с утра, вернулся к ужину. Он быстро прошел к себе в кабинет для того, чтобы сменить одежду и вернуться к детям. Множество писем на имя Джона Малькольма лежало возле его прибора. Два из них отличались атласной бумагой и толщиной и были запечатанны красным сургучом. На одной из печатей красовался герб Англии. На другой было изображение индийского божества.
Джон Малькольм, пробежав глазами адреса, положил письма на стол, не распечатав ни одного из них, и воскликнул со смехом:
- Отложим серьезные дела в сторону! Проделав сегодня верхом двадцать миль, я вполне заслужил двухчасовой отдых!
Мария наполнила хересом стакан из богемского хрусталя.
- Выпейте вина, милый батюшка! - сказала она с ангельской улыбкой, подавая стакан сэру Джону.
- Благодарю, милое дитя, - ответил судья. Выпив вино, он прибавил, целуя молодую девушку. - Отцовский поцелуй ангела заставляет забыть усталость, жажду, голод!
- Батюшка, - спросил Джордж, - неужели вы действительно сегодня проскакали двадцать миль?
- Не меньше, друг мой.
- По ведь вы рискуете здоровьем!
- Ты же видишь, все как раз наоборот. Я здоров, как никогда.
- Потому что вы скорее счастливы, чем благоразумны! Но все это плохо кончится!
- Ну, ну! не брани своего отца! Главные труды закончены! Я завершил посев, и час жатвы приближается!
- Что, конечно же, не помешает вам завтра продолжать жизнь, которую можно назвать самоубийством!
- Вот в этом ты глубоко ошибаешься…
- Почему?
- Завтра я отдыхаю.
- Отдыхаете? - прошептал Джордж с комическим удивлением.
- Да… да… да… - ответил, смеясь, Джон Малькольм, - да, сто раз да, завтра я отдыхаю!
- Хотел бы не сомневаться, но что–то верится с трудом!
- Напрасно.
- Так вы почувствовали, наверное, упадок сил?
- Нет, но сегодня я сделал открытие, постоянно ускользавшее от меня. С этого часа я буду работать у себя в кабинете и надеюсь, что скоро добьюсь блестящих результатов.
- Ах, батюшка! - вскричал обрадованный Джордж, - какая приятная новость. Наконец–то вы окажетесь среди нас. Нам больше не придется жить в доме, в котором хозяин постоянно отсутствует.
Джордж выразил общую мысль, поэтому благодаря приятной новости обед был весел и очень оживлен.
Когда подали десерт и слуги удалились из комнат, поставив на стол портвейн и другие вина, судья начал распечатывать письма одно за другим. По–видимому, они были малоинтересны для него, потому что, пробегая их глазами, он бросал прочитанное на пол. Скоро из всех писем осталось только два, о которых мы уже упоминали.
Джон Малькольм разорвал конверт одного из них и прочел с большим вниманием.
- Милые дети, - затем сказал он, обращаясь к молодым девушкам, - вот здесь кое–что касается и вас, я вполне уверен, что новость, полученная мной, заставит ваши сердца забиться от радости!
- Что же это такое? - почти одновременно спросили Мария и Эва.
- Приглашение.
- А! - радостно вскричала Мария, - какое счастье. Наверное, речь идет о бале, не так ли, батюшка?
- Да… о большом празднике…
Молодые девушки захлопали в ладоши.
- Кто же дает бал и приглашает нас?
Джон Малькольм прочел вслух:
"Лорд Сингльтон, губернатор Бенареса просит сэра Джона Малькольма, сэра Джорджа Малькольма, сэра Эдварда Малькольма, мисс Марию и мисс Эву Бюртель оказать ему честь посетить праздник, который он дает во дворце своей резиденции в субботу 8 сентября 1830 года".
- Этот бал, организуемый губернатором, наверное, должен быть восхитительным. Он будет проходить в обширных залах и садах, наполненных чудесами, не правда ли, батюшка? - с живостью спросила Мария.
- Больше чем восхитительный, милые дети, - возразил Джон Малькольм. - Уверяю вас, лорд Сингльтон смело соперничает с Востоком по великолепию как убранства своего жилища, так и устраиваемых им торжеств.
- Итак, бал состоится в будущую субботу?
- Да.
- Сегодня понедельник, у нас еще достаточно времени для подготовки туалетов…
- Кокетки! - улыбаясь, сказал Джордж.
- Кокетки, если хотите, господин жених, - смеясь, в тон ему отвечала Мария. - Но несомненно также и то, что мы должны поддержать честь нашего флага! Мы хотим, чтобы вы гордились нами, хотим затмить всех принцесс и поразить принцев! Одним словом, хотим быть красавицами! Или вы думаете, что это будет трудно?
- Напротив, и потому хочу дать вам хороший совет.
- Какой?
- Чтобы быть красавицами из красавиц, очаровательными из очаровательных, вам следует сделать только одно.
- Что же?
- Остаться такими, какие вы есть.
- Льстец! - ответила Мария и погрозила жениху своим тоненьким пальчиком.
- Но, - возразил Джордж, - вы хорошо знаете, что то, что считается лестью для других, правда для вас с Эвой.
Эдвард, в свою очередь, поддержал брата. Между влюбленными началась одна из тех ссор, которые составляют самую прелестную сторону человеческих отношений.
Спустя некоторое время решили обратиться за советом к Джону Малькольму, который помирил всех, подтвердив, что Джордж и Эдвард правы, что всюду, где только покажутся, Мария и Эва будут лучше всех и что искусство женщин ничего не прибавит к их молодости и грации.
- Откуда лорду Сингльтону известно о моем приезде в Бенарес? - спросил Джордж у отца.
- Я сам сообщил ему об этом несколько дней тому назад, сказав, что буду иметь честь представить тебя ему… Я хотел и обязан был сделать это, но у меня не хватило времени. Глубоко сожалею об этом и спешу исправить свою вину. Завтра же ты поедешь со мной в губернаторский дворец.
- Лорд Сингльтон. Что он за человек?
- Трудно ответить на этот вопрос. Может быть, он и не имеет качеств выдающегося деятеля, но верно, что он честен, храбр, обладает умом если и не блестящим, то вовсе и не посредственным. Но если, не дай Бог, судьба неожиданно поставит его в критические обстоятельства, когда английское владычество в Индии будет зависеть от него одного, он, может быть, и не найдет в себе силу–волю, которая повелевает обстоятельствами, ту непоколебимую энергию, которая восторжествует, несмотря ни на какие препятствия. Однако я вполне уверен, что он не перенесет поражения и умрет в борьбе, не отступив ни на шаг… Это мое беспристрастное мнение о лорде Сингльтоне, дворянине. Его рыцарская любезность вынуждает прямых потомков древних владык Индии, самых заклятых врагов английского владычества, внешне симпатизировать ему. Я готов поклясться, и никто не сможет опровергнуть моего мнения, что во всех трех королевствах не найдется более достойного дворянина, чем лорд Сингльтон.
- Это очень лестный отзыв, - сказал Джордж.
- Да, я это знаю и был бы в отчаянии, если бы случилось иначе. Я симпатизирую лорду Сингльтону, уважаю его и смею думать, что и он удостаивает меня некоторым уважением.
- Лорд Сингльтон еще не стар?
- Да и не молод. Ему около пятидесяти, но он хорошо выглядит, так как окружает себя такими заботами, что ему можно дать не более сорока.
- Он женат?
- Вдовец. Пятнадцать лет тому назад лорд приехал из Англии со своей женой, слабое здоровье которой не выдержало убийственного климата Индии. Лорд Сингльтон тосковал много лет, но так как время ослабляет горе, то и на него подействовал общий закон. Не знаю, забыл ли он, но уверен, что утешился, по крайней мере, внешне.
- Он ведет свободный образ жизни?
- Да, подобно принцу. Лорд получает баснословные доходы с собственного состояния, а кроме того, имеет огромное жалование.
- И принимает много гостей?
- Почти каждую неделю он приглашает главных деятелей Индийской компании на изысканный обед, раз в месяц открывает залы для приема гостей и, наконец, раз в год даст бал, знаменитый на всю Индию и который будет очень интересен и для тебя.
- Не могу понять, что меня там может заинтересовать, - возразил Джордж. - В окружении незнакомых людей мне всегда бывает как–то не по себе.
- Конечно. Это случается, когда попадаешь в общество простолюдинов. Но на этот праздник приглашены потомки древних фамилий, отпрыски тамерлидов, считающие себя рожденными от богов, принцы, одетые в национальные костюмы, настолько роскошные, что заставили бы побелеть от зависти наших европейских миллионеров, и, наконец, люди, носящие имена своих древних предков.
- Как им удалось сделать ото? - спросил Джордж.
- Я уже говорил тебе, - ответил сор Джон, - что все эти патриции, пренебрегая земным происхождением, воображают себя сыновьями богов… Это и объясняет, каким образом и для чего их предки царствовали, когда наша земля еще была охвачена хаосом.
- Согласен с вами, - со смехом ответил Джордж, - теперь я начинаю думать, батюшка, что праздник у лорда Сингльтона покажется мне чрезвычайно любопытным.
Глава 17. Второе приглашение
Джон Малькольм держал в руке второе письмо, на красной печати которого имелось изображение какого–то индийского бога.
- Очень странно! - прошептал он, рассматривая печать.
- Что именно, батюшка? - спросил Джордж.
- Посмотри, - сказал судья, протягивая конверт сыну, - видишь ты это изображение?
- Да, там изображен страшный идол, вот и все.
- Это печать тамерлидов.
- Древнее племя индийских раджей, о которых вы только что говорили мне?
- Именно.
- Разве вы состоите в постоянной переписке с кем–нибудь из сыновей Брахмы?
- Нет, поэтому–то я и не понимаю, кто мог прислать мне это письмо.
- Распечатайте и узнаете.
Старик сломал печать и воскликнул с живейшим удивлением:
- Еще одно приглашение!
- На бал? - в один голос спросили молодые девушки.
- Нет, дорогие мои, речь идет совершенно о другом празднике, и приглашение к вам не относится.
- Что же это такое? - с любопытством спросил Джордж.
Судья прочитал вслух:
"Принцесса Джелла просит сэра Джона Малькольма, гражданина Бенареса и его сыновей, сэра Джорджа и сэра Эдварда, оказать ей честь своим присутствием на охоте за пантерой, которая состоится в четверг 6 августа 1830 года в Перавасском лесу. Приглашенные собираются в девять часов утра на перекрестке дорог, возле развалин пагоды Кали. После охоты принцесса предложит своим гостям ужин в своем деревенском доме Шагабад".
- Охота за пантерой! - воскликнул Джордж, и его глаза заблестели. - Ах, батюшка, ничто в мире сейчас не могло бы быть приятнее для меня, чем эта новость!
- Боже мой, что я слышу! - прошептала Мария, и лицо ее побледнело. - Боже мой, охотиться на пантеру! Это же очень опасно и может обернуться бедой!