– Хозяин – барин. Что в итоге? – Денис выехал с парковки, направившись в сторону офиса.
– Полтора миллиона евро. Пятьсот наличкой – при подписании договора. Двести пятьдесят на расчетный счет после подписания. Семьсот пятьдесят – после регистрации, на расчетник.
– Ну, это их общая позиция, я надеюсь?
– Говорит – да.
– Фаруху не передавал?
– Не успел. Позвонить?
– Нет. Я сам.
Дмитриевский повесил трубку и включил радио. Оттуда полился голос Сезарии Эворы. Дослушал песню, убавил звук и позвонил Фаруху, рассказав об условиях, которые выдвинули ребята. Тот, человек эмоциональный и любящий поторговаться, в этот раз, к удивлению Дмитриевского, воспринял все чрезвычайно спокойно.
– Давай так, – сказал он после короткой паузы. – Попытайся тысяч двести скинуть. А я тебе перезвоню через пару часов. В принципе-то нормально.
– Хорошо, – ответил Денис, вновь делая громче радио.
2
Витя проснулся очень рано, часов в шесть, сходил в туалет и, вернувшись в палату, снова улегся на койку. Сон больше не шел, и он просто лежал с закрытыми глазами, прислушиваясь к похрапыванию соседей. Что-то тревожило его. Как будто сверлило изнутри бормашиной неясных предчувствий. Так и провалялся до восьми утра, а в начале девятого в палату заглянула Бронникова. Увидев, что Витя не спит, улыбнулась ему:
– Смолин! Проснулся, я вижу? Одевайся, завтракай – и поехали.
– Куда?
– Сюрприз!
– Не люблю сюрпризы, Анна Валентиновна…
– Полюби, – улыбнулась Бронникова. – Через полчаса чтоб был готов. Буду ждать тебя внизу, на улице.
Через тридцать минут, натянув джинсы и пуловер, Витя вышел на улицу и почти сразу был засунут на заднее сиденье серой "Волги". Анна же расположилась на переднем.
– Служебная? – спросил он.
– Ага, – ответила Анна. – Рая в отпуске.
– Главврач?
– Заместитель.
– Куда едем-то? – Витя немного поерзал.
– Увидишь, – не сдавалась Бронникова.
Подал голос водитель машины, молодой парень, заросший щетиной, в потертой кожаной куртке и кожаных же перчатках с открытыми пальцами.
– В плен взяли пациента, Анна Валентиновна? – улыбнулся он. – На дачу, картошку копать?
Виктор фыркнул, а Бронникова хихикнула:
– Не, мы в этом году не сажали… Слава богу!
Неожиданно на телефоне Бронниковой заиграла какой-то очень знакомая для Вити мелодия, но он не успел распознать ее. Анна быстро ответила на звонок:
– Да, Алла Николаевна. Едем, едем… Будем минут через десять. Помню! Давайте…
– Кто это? – не переставал любопытствовать Виктор.
– Алла Николаевна, – ответила Бронникова, – умнейшая женщина. Мечта поэта. И программиста!
– А… – Витя улыбнулся в ответ. – Понятно. Спасибо за полную информацию.
– Пожалуйста, – ответила Анна. Витя хотел было снова съязвить, но не стал: вспомнил название услышанной мелодии.
– Саймон и Гарфанкел… – удивленно пробормотал он, восхищенный собственной памятью.
Бронникова уставилась на Витю, округлив красивые темные глаза:
– Что?
– У вас на звонке мелодия – Саймон и Гарфанкел. "Миссис Робинсон", по-моему…
Анна удивленно молчала, зато проснулся водитель, повернулся к Вите:
– И что?
– Да ничего, собственно, – ответил тот. – Первый раз слышу на телефоне эту мелодию…
– А у меня? – не унимался водитель. – У меня знаешь какая?
Витя внимательно посмотрел на него:
– Ленинград? "Дачники"?
– Не-а, – ответил парень. – Хотя идея хорошая… Анна Валентиновна, наберите меня…
Бронникова, покопавшись в телефоне, удивилась:
– А у меня твоего номера нет…
– Как нет, Анна Валентиновна? Ну ничего себе! – обиделся шофер. – Я сейчас вам позвоню, вы уж, пожалуйста, запишите…
Одной рукой он ковырялся в телефоне, а второй придерживал руль. Телефон Бронниковой вновь зазвучал симпатичной мелодией.
– Анна, не берите! – попросил Витя. – Красивая песня!
– А как же! – возмутился шофер. – Как же она мне позвонит тогда!.. Наберите меня.
Бронникова сделала это, и через секунду Гарик Сукачев начал орать, что его бабушка курит трубку.
– Чуть-чуть не угадал, – улыбнулся Витя.
Тем временем они подъехали к красно-белому трехэтажному зданию школы.
– Нам туда? – спросил Витя, опасливо вылезая из "Волги". Бронникова молча направилась внутрь, кивком показав, куда идти.
Пройдя сквозь пост охраны, где сидел строгий пожилой мужчина, поднялись на третий этаж давно не знавшего ремонта здания обычной средней школы. Прошли немного по коридору и остановились у двери в школьный класс. "Информатика" – гласила табличка на старенькой, недавно покрашенной двери. Смолин, открыв от удивления рот, переводил взгляд с двери на Бронникову и обратно. Почти сразу к ним подошла женщина – крупная красивая блондинка лет сорока.
– О, Алла Николаевна! – улыбнулась Бронникова. – Доброго вам утра!
– Привет-привет еще раз! – обрадовалась та. – Привела?
– Ага. – Анна кивнула на Витю. – Прошу любить и жаловать, Виктор Смолин, учитель компьютерных технологий.
Тот крякнул от неожиданности. Рот его, который вроде бы только что пришел в порядок, снова распахнулся, без всякого на то Витиного позволения.
– Отлично. – Алла осмотрела нового учителя. – Виктор… Как вас по отчеству?
– Борисович.
– Отлично, Виктор Борисович! Я – Алла Николаевна. Завуч. На вас – два девятых класса и один десятый. Всего шесть уроков. Сегодня, потом в четверг и в пятницу. И на следующей неделе еще три. И кружок еще. К олимпиаде ребята готовятся. К городской.
Витя так и продолжал удивленно молчать, и только безостановочное хлопанье его ресниц говорило о крайней степени изумления. Завуч, в свою очередь, приняла его молчание за согласие. Открыв дверь в класс, зашла внутрь, пригласив его за собой:
– Пойдемте в девятый, представлю вас.
Витя послушно поплелся в класс; он совершенно не ожидал подобного и не мог понять, как выпутаться из этой передряги. Все тело покрылось капельками пота, как будто он на секунду оказался в хорошей русской бане, и только ладони похолодели от сильного страха.
– А Саймон ваш у Боба Дилана все содрал… – злобно пробурчал Витя, проходя мимо Бронниковой. И зашел в кабинет.
Алла Николаевна представила Смолина как молодого учителя из другой школы, который на несколько уроков заменит заболевшего Лоркина. Через полминуты Витя, программист из Петербурга, оказался один на один с группой школьников тринадцати – четырнадцати лет, изучающих каждое его движение. Смолин вытер пот со лба и, сев за стол, оглядел класс.
* * *
В полдвенадцатого Борис Аркадьевич переминался с ноги на ногу у палаты, где лежала Лена, которая так и не очнулась. Ни в палате, ни в коридоре не было ни одной живой души, и только в конце коридора бродил пожилой мужчина, оглядываясь в поисках персонала.
Вчера вечером Скрипник не воспользовался советом Петровой по поводу выпивки и, найдя странную гостиницу, совмещенную с ночным клубом, быстренько заселился в нее, закрылся в номере и лег в постель. Не думал о еде, только о питье, поставил на тумбочку у кровати литровую бутылку воды. Спать хотелось до такой степени, что глаза слипались, не давая даже аккуратно разложить снятую одежду и сходить в душ. Он проспал как убитый до десяти и, проснувшись, сразу поехал в больницу. А тут никого.
– Петрова явится не раньше двух, – заявила Валерия, когда он, не найдя доктора в палате, спустился в приемный покой. – Она говорила вчера – приезжайте не раньше трех…
– А сестра где? Кто за больными ухаживает?
– Сестра на два отделения работает. В кардиологию, наверное, ушла. Туда ночью Машку привезли Федорову. Муж ее тут где-то по этажам бродит. Погуляйте до трех. Петрова приедет и все расскажет. Чего и как.
Скрипник развернулся и пошел к двери. Под ногами хрустнули остатки пластмассовой детали уничтоженного вчера телевизора. Снова поднялся наверх и заглянул в палату. Никаких изменений. Лена лежала на койке у окна, красивая, бледная, в одиночестве. Борис медленно приблизился к ней, минутку молча постоял у постели, поцеловал Лену в губы и вышел в коридор. И наткнулся на уже знакомого пожилого мужчину.
– У тебя кто здесь лежит, уважаемый? – спросил Скрипника мужчина, придирчиво рассматривая его. Сам он был весь какой-то взъерошенный и нервный и явно чувствовал себя не в своей тарелке.
– Подруга, – ответил Борис.
– А у меня жену, Машку, ночью забрали в кардиологию. Сердечко прихватило. Я как чувствовал – не надо было в море уходить. Ушел с ребятами на два дня, вернулся – она в постели. Ну а я – в скорую звонить! Телевизор включила! Я когда дома – не разрешаю всякую муть смотреть. Песенки да хаханьки – это ладно еще… А тут домой захожу, в телевизоре какой-то упырь орет: я, мол, экстрасенс… Машка бледная, корвалолом пахнет, в обмороке почти лежит. Я бегом к кровати, пульт хватаю и выключаю эту чертовщину. Но вижу – поздно, все, яд уже попал в кровь. Вызвал скорую. Спасибо, ребята быстро приехали. Отвезли сюда, вкололи что-то, шоковое состояние сняли, а у нее и спрашиваю: ты, мать, что еще смотрела-то? А она мне как давай: следствие вели… экстрасенсы против детективов… пусть говорят… Я тогда хвалу боженьке пропел, что Машка моя вообще жива осталась. После таких-то ужасов!
Скрипник молча выслушал эту тираду, не вполне понимая, что происходит, а мужчина, не получив отклика, решил увести разговор в более привычное русло.
– Я Матвей Аскольдович вообще-то, – сказал он, протягивая Борису руку. – Но лучше просто Матвей. Для друзей – дядя Мотя.
– Борис, – ответил Скрипник, пожимая руку новому знакомому.
– А с твоей-то подругой что приключилось?
– Херня какая-то приключилась, батя, – ответил Борис, не очень-то выбирая выражения. – Лечащий врач, Петрова, в три только будет. Может, и прояснится что-нибудь…
– То есть ты до трех свободен?
– Ага.
– Поехали до меня. Пообедаем. У меня щи Машкины остались. Она их позавчера делала. Кастрюля на пять литров. Представляешь? Запасливая! На говядинке свежей варила, у Митрофановых брали, пальчики оближешь. И чуть-чуть, капелька, куриного мяса. Поехали?
– Да у меня чего-то аппетита нет. Со вчерашнего дня.
– Ты просто Машкиных щей, братец, не едал никогда. Поехали!
Борис Аркадьевич сдался быстро. Уже через десять минут они оказались дома у дяди Моти. Тот жил в деревянном двухэтажном строении вроде дачи, первый этаж представлял собой одну большую комнату, разделенную на кухню и зону отдыха. Скрипник нашел себе место в кресле-качалке, приземлил туда свое немного уставшее от перипетий тело. Матвей же начал хозяйничать на кухне. Еще через десять минут на небольшом деревянном столе образовался натюрморт из двух глубоких тарелок с дымящимися ароматными щами, миски с овощами и зеленью, хлебницы, из которой аппетитно выглядывали несколько кусочков ржаного хлеба. Борис без дополнительных позывных встал с кресла-качалки и направился к столу: аромат щей внезапно пробудил в нем острое чувство голода. Матвей же, в свою очередь, вытащил из морозилки запотевшую пол-литрушку водки и, налив две рюмочки, жестом предложил Скрипнику садиться. Борис, вместо того чтобы сесть, обошел накрытый стол и ущипнул Матвея за бок. Тот замер от неожиданности. Скрипник же проговорил, улыбаясь:
– Проверил: ты вообще реален ли, дядя Мотя…
– А… – усмехнулся тот. – А логика где? Если я – твоя иллюзия, себя и щипай. Я-то здесь при чем?
И устроился за столом, проворчав:
– И щи стынут, и водка греется, а это не по-христиански, друг мой.
Борис Аркадьевич наконец сел за стол. Взял щедро наполненную водкой рюмку и, посмотрев на нее, проговорил немного устало:
– Спасибо за угощение, Матвей Аскольдович. Вот уж не думал, что первую карельскую рюмочку выпью именно вот так.
Он опрокинул рюмку и закусил лучком, который заранее предусмотрительно положил на кусочек черного хлеба.
– Дело житейское, – ответил Матвей и, выпив, почти сразу налил еще по одной.
* * *
В офисе Денис оказался около пяти. Поднимаясь на свой этаж, умудрился столкнуться с Замятиной. Та, конечно же, не могла не воспользоваться случаем и соблазнила его на чашечку американо. Дмитриевский, естественно, согласился, и они отправились в кофейню на первом этаже бизнес-центра.
В это время наверху, в офисе, Аблокатов доделывал заявление, которое завтра нужно было сдать в канцелярию одного из городских комитетов. Он старался закончить и свинтить из офиса как можно быстрее, пока с показа не вернулся Дмитриевский и не загрузил его еще чем-нибудь, срочно-необходимым. В восемь транслировали футбол, "Зенит", и он планировал спокойно доехать до дома, купить пива, пиццу и насладиться футбольно-холостяцким вечером. Но, нажимая кнопку "Сохранить", услышал бряканье СМС-сообщения в телефоне.
– Твою мать, – пробормотал он, читая послание Орловой.
"Костя, закинешь меня домой, а?"
Аблокатов начал набирать текст, объясняющий невозможность удовлетворения данной просьбы из-за футбола, пива, пиццы – в общем, уже сформировавшихся планов на вечер. Пока он писал, прилетело продолжение:
"Устала сегодня. Массажик бы…"
И смайлик. Конечно же, смайлик. Аблокатов представил Лодыгина, лежащего ничком на зеленой траве идеального поля стадиона "Петровский", и мяч в сетке ворот за его спиной… И тут же на смену этой не очень радостной картине пришла другая, в которой Ольга в темно-красной ажурной тунике шла к нему, плавно покачивая бедрами…
Костя стер почти готовое сообщение.
"Где тебя забрать?"
"На Суворовском, – мгновенно отреагировала Орлова, – в апелляшке".
"15 минут", – ответил Костя, выключил компьютер и вышел из офиса.
"Ну что, Костик, расставил приоритеты?", – съехидничал голосок у него в голове. Но Аблокатов не стал ни прислушиваться к нему, ни вступать с ним в споры.
В это же время Денис и Валя допивали кофе. Дмитриевский попросил счет и с улыбкой поинтересовался:
– Ты не закурила случаем, Валенька? От жизни такой?
– Какой?
– Как ты там говорила… "Искать и найти". Ну, найду я… А дальше что?
– Нет, – ответила та, – даже и не знаю, что должно случиться, чтобы я вновь начала… Третья мировая? Лахта-центр под окнами? Вместо каштанов… Заставят возглавить сборную по футболу? Наверное, только это… А дальше что? Плыть вперед, как Колумб! Если нашел – только вперед. Назад нельзя уже… Не поймут…
– Кто?
– Как кто? Главный. Спросит все с нас. Как на экзамене: тяни билет и выходи отвечать…
– Пойду перекурю… – нахмурился Дмитриевский и взял только что принесенный счет.
– Дай я оплачу, Денис Александрович, – попросила Замятина, – я же тебя сюда затащила…
– Не, милая, так не пойдет…
– Последний из джентльменов, – улыбнулась она, немного поправив прическу, – по эту сторону Аничкова моста…
– Ага, – засмеялся Денис. – Пользуйся моментом. А то я побежал…
– Бегущий воин – трус! – рассмеялась Валя.
– Так я же в атаку, – парировал Дмитриевский и, сделав в ее сторону полупоклон, направился в офис, забыв о недавнем желании выкурить сигаретку.
Добрался до дома около семи вечера. Припарковавшись, вылез из машины. Дойдя до парадной, остановился в задумчивости и решил перекурить на скамейке, где уже расположился за тем же занятием его сосед снизу, кадастровый инженер Вася Васин, веселый и интересный парень. Они поздоровались, и Вася протянул Дмитриевскому зажигалку, видя, что тот начал хлопать по карманам пальто.
– Дома не курится? – поинтересовался Вася.
– Дети… Какое там… – ответил улыбкой Денис и выпустил в темное питерское небо колечко дыма.
Посидели немного молча. Потом Вася встал и, затушив окурок о краешек переполненной урны, протянул Денису ладонь:
– Удачи! Ты какой-то загруженный… В отпуск не надо? Отдохнуть?
– Да не, – еще раз улыбнулся Денис. – Я не устаю…
– Железный человек?
– Скорее Человек-паук…
– Ясно! Давай!
И Вася исчез в парадной. А у Дениса зазвонил телефон.
– Ну что там еще? – проворчал он и взял трубку.
Звонил Фарух. Он сильно нервничал:
– Денис, я улетаю завтра! В Казань… Тесть заболел. Самолет в одиннадцать. Я из офиса поеду в аэропорт. Часов в девять. Доверенности, документы готовы – в офисе. Не хочу тормозить процесс, пока ребята в интересе. Заедь, выдам финансирование и документы – запустишь сделку. До девяти только – потом уеду. Хочу сам.
– Фарух, я не смогу до девяти, вот хоть режь, хоть кусай – не могу. В девять только стартовать смогу из района. Дети, сам понимаешь… Туда-сюда…
– Ничего. Отправь кого понадежней.
"Кого понадежней… Кого? Скрипник пьет водку в Карелии. Забирохин вообще куда-то свинтил. Кого?"
– Костя подъедет, – сказал Денис, прервав паузу, – Аблокатов. Ты его видел пару раз у меня, на совещаниях.
– Хорошо. Удачи тебе!
– И тебе! Держись!
А в это время Аблокатов заканчивал массаж верхней части тела Ольги и плавно перебирался вниз, к ногам. Она ничком лежала на разобранной белоснежной кровати, полностью обнажив свое абсолютно совершенное, с точки зрения Аблокатова, тело и тихонько мурлыкала. На небольшой аккуратной тумбочке возле кровати стояли бокалы с вином, неотъемлемая часть их вечерних свиданий, и лежал Костин смартфон. Он заиграл песню "Queen" именно тогда, когда Аблокатов прикоснулся губами к бедру Ольги. Костя чуть приподнялся и взглянул на поющий аппарат. Звонил Дмитриевский.
– Ну что там еще? – проворчал Аблокатов и снял трубку. Орлова перевернулась на спину и, наблюдая, как тот внимает указаниям шефа, нежно поглаживала его ножкой.
– Денис, мы завтра утром с Ро едем к дяде Ване. Забыл? Ты же сам нас отправил… Вопрос по Никитинской…
– Заедь к Фаруху, забери все, завези в офис, а потом отправляйтесь к дяде Ване. Опоздаешь немного. Ничего страшного. Предупреди. Понял?
– Да.
– Отлично. Спокойной ночи.
– Ага, – ухмыльнулся Аблокатов и, повесив трубку, улыбнулся Орловой:
– Погоди, я с Марианной передоговорюсь…
– Успеешь, – промурлыкала Оля, – вечерок длинный…
Костя почему-то не захотел перечить ей.
3
Витя вдохнул, выдержал минутную паузу, еще раз огляделся. Ничего особенного: обычный школьный класс для уроков информатики. По периметру кабинета – компьютеры, по центру – парты. За ними и сидели ребята, которые внимательно наблюдали за каждым движением Смолина.
– Еще раз – всем добрый день, – чуть успокоившись, начал Витя. – Меня зовут Виктор Борисович, и я некоторое время буду вашим учителем. Где вы сейчас? На какой теме? Алгоритмы?
– Да, – недовольно буркнул низенький рыжий парень с первой парты, – алгоритмы сортировки начали.
– Так… – сказал Смолин тоном заправского учителя и улыбнулся. – Кто еще считает эту тему скучной?
Двое самых смелых ребят подняли руки. Витя продолжал улыбаться:
– Да не бойтесь вы. Сказал же – я всего-то на пару уроков к вам.
Вскоре в классе не осталось ни одного ученика, который бы не поднял руки.
– Окей, – продолжил Витя, – тогда еще один вопрос. А кто считает, что информатика – скука смертная и нужна только для того, чтобы научиться работать в текстовом редакторе?