- Не жалко! Навались! Кому самого крепкого? Давай, подставляй!
И подставляли. Увидев направленные на него автоматы и услышав приказ Баженова, солдат обратился к толпе за помощью.
Автоматчики стащили "черпалу". Тот сразу смолк. Просил отпустить. Вот это быстрое протрезвление и знакомые демагогические призывы к толпе насторожили Баженова. Черпалу захватили с собой. Богун повез его в подразделение, которое значилось в его книжке, и там сказали: не наш.
В приемной комендатуры Баженова ожидал военврач Равич. Баженов ввел гостя в кабинет, предложил накормить и угостить спиртом. Спирту, сказал он, хватит на несколько госпиталей- цистерна!
- За дворец для госпиталя спасибо. Пришел просить еще трофейных медикаментов, а лучше всего - отдайте мне ключ, там ведь есть и кокаин и прочее. У меня все будет в полной сохранности.
Равич шумно понюхал воздух и спросил:
- Откуда это пахнет?
- Отбивали у мародеров цистерну спирта для вас.
- А здесь у вас есть этот спирт?
- Есть. Отобрали несколько четвертей. - Баженов распорядился принести четверть.
Равич нагнулся к бутыли, понюхал содержимое, посмотрел на просвет и спросил:
- Пили?
- Пили, черти!
- А вы?
- Разве тут есть время выпить, даже если захочешь! Запах приятный.
- Чем пахнет?
Баженов понюхал.
- Яблоками. Не самогоном. Именно яблоками пахнет,
- Благодарите бога. Это яд! Метиловый спирт. Тридцать - пятьдесят граммов - слепота. Семьдесят - сто - смерть. Медленная, от удушья. Спасти почти нельзя.
- Значит, все выпившие…
- Да! Постарайтесь выявить - кто, может успеем кого-нибудь спасти.
- Значит, гитлеровцы нарочно оставили метиловый спирт?!
- Вы удивляетесь? Гитлеровцы отлично учитывают жадность к водке определенной категории солдат и даже офицеров.
- Метиловая мина замедленного действия!
- И безотказная. Вам определенно везет, товарищ комендант. Пусть мне дадут ключ от склада с медикаментами. Если мне не хватит моего дворца, займу ваш дом. Кто пил - гоните ко мне!
И вот перед Баженовым стояла новая задача. Нужно было срочно действовать.
- Когда ж у тебя закончатся срочные дела, - подкусывал Сысоев, - и мы наконец сядем обедать? Не знаю, как лейтенант Ольховский, но и Платон Валерианович и я проголодались.
- Срочные дела не кончатся никогда, пообедаем сейчас. Богун, дай команду, зови майоров, Чернявского.
Все уже рассаживались за стол, когда вошел майор Свешников и подал Баженову несколько листков курительной бумаги для махорки.
- Добрый дядя, - сказал Свешников, - раздавал нашим новобранцам из местных жителей махорку и эту вот бумагу для закрутки. Полюбуйтесь, что на ней написано.
Баженов вслух прочитал:
"Братья украинцы! Наши главные силы движутся на город. Не верьте коммунистам! Не давайте обманывать себя. Не идите в ряды Красной Армии, разгромленной нами, которая из последних сил…" А заканчивалось так: "кого захватим с оружием в руках, расстреляем на месте…"
- Что сейчас делается в батальоне?
- Это произошло в роте призванных из местного населения. "Угощавшего" задержал командир. "Угощавший" - некто Пасюк - выхватил из кармана пистолет и пальнул в командира. Бросился бежать, отстреливался, крикнул "Помогай, Федя!" И второй за ним. Обоих задержали. Оба ранены, легко.
- Поехали! И вы тоже, майор Бичкин.
Когда роту выстроили, перед ее фронтом, у стены, поставили обоих власовцев со связанными руками.
Баженов выступил перед бойцами. Затем говорил майор Свешников.
Бичкин командовал. Дезертиров и провокаторов, врагов своего народа, иуд, предателей, как их назвал Баженов в своей обвинительной речи, расстреляли перед строем.
- Зря поспешили, надо было передать их майору Север цеву, - сказал Свешников.
- Сегодня для меня главное - боеспособность роты, - возразил Баженов. - Командиру дано право - в экстренных случаях применять оружие. Я воспользовался этим правом. Готов отвечать за это.
Конечно, и полковник Петрищев, и Сысоев, и Чернявский не сели без них обедать. Пока Богун "организовывал" обед, Сысоев и Баженов вошли в столовую, где стоял накрытый стол.
- Мы с Чернявским допросили пленных, - сказал Сысоев. - Трое очень уверенно утверждают, что существует
специальная команда какого-то икс-оружия огромной силы. Оно разной мощности и, в частности, малый калибр употребляется против танков. Эту спецчасть охраняют, и никого близко к ней не подпускают. Пропаганда ли это? Судя по танку, который мы видели, это не только пропаганда. Надо сделать все, чтобы раскрыть секрет этого оружия, пусть хоть на малом калибре, и упредить… если это икс-оружие существует.
- А что я могу сделать? Ты же видишь!
- Ты? Очень много. Надо поохотиться за икс-оружием в городе, занятом противником.
- Ты как?
- Надо подумать… - Он оглядел комнату и вдруг спросил: - Что у тебя за купеческий вкус?
Баженов посмотрел вокруг. Он впервые увидел и этот широкий низкий диван красного бархата, и эти ковры на полу, и зеленые бархатные портьеры, и две горки с хрусталем, и серебряные чашки с серебряным кофейником, и какие-то удивительные кружева на столах, и искусственные цветы.
- Какого черта ты притащил все это барахло? - спросил Баженов у Богуна, помогавшего Куракову устанавливать супницу, гусятницу.
- Это майор Бичкин так приказали, чтоб вам красивее жилось. Не сгорать же такому добру.
- А цветы откуда?
- Так шо ти ж дивчата принесли: Тамара, Сусанна и Галя.
Сысоев даже не мог смотреть на Баженова, смотрел в окно.
- Выбрось цветы! - закричал в ярости Баженов. - А снова явятся дивчата, гони к черту. Понял? Как ты узнал их имена?
- Так шо товарищ майор Бичкин симпатизирует им, даже до себя в комнату приглашали. Дело молодое…
- Какого черта! Я же приказал ему!..
_ Не надо при бойце, - тихо заметил Сысоев.
_ Кураков, зови майоров и гостей обедать, - распорядился Баженов. - Только обосновался здесь, - все еще сердито продолжал он, - гляжу: "три красавицы небес шли по улицам Мадрида", - он замолчал, не уверенный, что сейчас уместно говорить цитатами.
- Ну? - нетерпеливо напомнил Сысоев.
- Ходят по тротуару туда-сюда, в окна заглядывают, а потом просят часового впустить. В чем дело? - спрашиваю. Оказывается, они местные, только что вернулись в город, одна - студентка; рады нам и предлагают свои услуги - убрать дом и даже украсить. Расспросил их, откуда, кто. Студентка - дочь партизана Невысокого из "Орешка". Верить, вроде, можно. Поблагодарил, выставил. Так нет же! Уже познакомились с майором. Я ему запретил. А он уже и в гости пригласил. Цветы ты, Богун, поставил?
- Так што я. Цветок - он не виноватый. Я у майора половину взял из тих, шо ему дивчата принесли.
- Что посоветуешь, Петер?
- От строевиков держи девчат подальше. Сам понимаешь… А что твои помощники собой представляют?
- Ты же их видел, поговори с ними!
- Я встречался с майором Бичкиным в запасном полку, когда он был начальником штаба, - типичный "фенд-рик"! - Так Сысоев называл недалеких офицеров, щеголявших своей "фронтовой" грубостью. Всем, кроме большого начальства, они говорили "ты" и любили хвастать своими якобы сверхгероическими похождениями.
Наконец все сели за стол. Выпили пива.
- Пиво, - сказал полковник Петрищев, - дают в Англии только раненым. Пиво быстро восстанавливает силы.
- Пиво и мне Равич прописал, - подтвердил Ольховский.
- После такого дня, - сказал Бичкин, - меня эта водичка не устраивает, мне нужно нечто более существенное. Как, товарищ комендант?
- Офицерам за обедом, - отозвался Петрищев, - не требуется разрешения старшего пить водку, если спиртное не запрещено.
- При исполнении служебных обязанностей запрещено, - возразил Баженов, - а работа у нас круглые сутки. Пейте, но в меру.
- Душа меру знает, - обрадовался Бичкин и налил из фляжки в фужер.
- Двое лей, один держи! - Чернявский подставил и свой бокал. Он выпил, захлебнулся воздухом, откашлялся и сказал: - Надо сильнее разбавлять.
Бичкин выпил еще и еще. Это он называл "пить по-фронтовому". Он раскраснелся и тараторил без умолку.
На просьбу Баженова воздержаться от "выражений" он ответил, что "фронтовая выпивка требует и фронтовых словечек".
- Он часто такой? - тихо спросил Сысоев.
- Нет. Оказался весьма исполнительным и боевым, но любит прихвастнуть, щегольнуть, стремится к "прелестной жизни" и периодически обнаруживает страсть к спиртному. Ну, что мне сейчас с ним делать?
- После обеда отправишь спать.
Опьяневший Бичкин, встречая осуждающие взгляды Баженова, Сысоева и Петрищева, говорил без умолку, говорил о трудностях фронтовой жизни, о том, что хоть на время обеда надо забыть о строгой дисциплине и "ослабить гайки".
- Никакая отвага в боях и никакие ордена, - сказал полковник Петрищев (у Бичкина на груди красовались три ордена), - не могут оправдать недисциплинированность. У советского офицера, как вам известно, должна быть иная сущность.
- Филиповский мне так объяснил, - перебил Бичкин, - почему он часто выпивает: очень, говорит, тяжело под огнем. Трудно выдержать. Выпьешь - легче.
Майора Свешникова, плотно сбитого, среднего роста, сдержанного, чуть медлительного, дисциплинированного, без "военной косточки", Сысоев мысленно назвал "лектором". Так он определял людей начитанных, умеющих четко, хоть излишне пространно, излагать мысли и любящих к случаю и без случая поучать других. И все же Свешников понравился Сысоеву. Такого можно оставить за себя.
За обедом Свешников сообщил, что по его подсчетам уже прибыло около тысячи жителей. Они пока остановились в домах пригорода. Час назад двое пошли за водой к Днепру и подорвались. Пришлось разминировать и эту часть берега. Всего же подорвалось одиннадцать гражданских. Написано "мины", а лезут в дом. Военврач Равич обещал помочь организовать больницу для местных с местным же фельдшером. Медикаменты есть трофейные.
После обеда Сысоев уединился с Чернявским, а Баженов отправил Бичкина спать и спросил Свешникова:
- Почему вы не остановили Бичкина? Ведь видите - не знает меры.
- Что же, прикажете мне опекать его?
- Да, опекать. Побеседуйте, если надо. Уводите от спиртного. Вам легче, вы одного звания, на меня обидится. Иначе придется откомандировать его.
- Не откомандировывайте. Буду опекать - Найдите радиста, узнайте, где поставлены радиомаяки, и организуйте наблюдение. Может, и сбросят парашюты. И еще: вместо Бичкина проверьте ночью все посты.
Ночь прошла спокойно. Стреляли, конечно, и мины разрывались, и вдоль проспекта летали снаряды. Ранило пятерых гражданских, и одного часового убило, и тушили Два загоревшихся дома. Еще выловили пятерых фрицев. в комендатуру доставили девять парашютов с грузом боеприпасов и продовольствия.
На рассвете полк Коленко, действовавший на левом Фланге дивизии Бутейко, занял большую часть нижнего города. Да что толку? Она отлично просматривалась и обстреливалась с высокого берега. Траншеи и дзоты по железнодорожной ветке и по линии Днепровского шоссе, на крутом берегу, не были ни прорваны, ни заняты.
Командарм сердился. Мало! Недостаточно активно действуют. Бои в городе сковывали две дивизии и другие части, необходимые для действий в западном направлении, на "Узел". Командарм торопил. Надо было упредить противника, подтягивавшего новые силы для контрнаступления на "Ключевой".
Сысоев, сидевший с Баженовым, Андронидзе и Чернявским в комендантском кабинете, был тоже недоволен, но по иной причине. Многие пленные, как об этом сообщил Андронидзе, находившийся в городе на КП дивизии Бутейко, сообщают о каком-то новейшем оружии огромной силы, которое вот-вот, со дня на день, обещают применить, чтобы уничтожить советские войска на западном берегу Днепра и двинуться на Москву. Будет ли это оружие применено одновременно на всех фронтах, или будет испытываться только на фронте восьмой гитлеровской армии, пленные не знали. И в чем принцип действия этого оружия также не знали. Сысоев сам допрашивал наиболее "перспективных" пленных, но так ничего и не уточнил. Массовые показания пленных заставляли быть начеку. Нет дыма без огня…
Баженов, Сысоев, Андронидзе и Чернявский обсуждали различные варианты, как лучше забросить Чернявского в город, занятый противником. "Просочиться" ни ночью, ни днем через городскую линию фронта (самое краткое расстояние) сейчас было почти невозможно. Оставался вариант - "просочиться" со стороны Днепра, но для этого надо было ехать через переправу и на лодке переправиться на сторону противника южнее города, - это заняло бы слишком много времени, да и процент вероятности удачи мал. Можно было пробраться с запада, через поля.
Но после рейда, в "котором принимал участие Баженов, очень усилил наблюдение за этим участком. Его авиация ночью "вешала фонари".
Все же этот вариант был наиболее деловым, и сейчас его обсуждали в деталях. Идти по полю одному Чернявскому или с группой? А если с группой, то какого состава, по какому маршруту, с какими задачами и прочее.
Баженов уже несколько раз замечал, что дверь в приемную слегка приоткрывалась и тотчас же закрывалась. А ведь часовому приказали - никого!
Баженов подошел к двери и быстро открыл ее. За дверью, возле часового, стоял Богун.
- Заходи, Богун!
Старшина вошел, и когда Баженов закрыл дверь, сказал:
- Так што можете отправлять меня прямо в штрафную роту…
И Сысоев, и Андронидзе, и Чернявский удивленно смотрели на него.
- Докладывай!
- Вот эти руки, - он поднял их, чтобы все видели, - держали хитлера, того самого "бравого" солдата! Убежал, гад! Ну, что вы скажете!
- Чего ж не стрелял?!
- Я и спрашиваю, чего не стрелял? - повторил Богун я сам же ответил: - Спугався в людыну стреляты. А то ж не людына, то хитлер!
- Ну вот что, - разозлился Баженов, - трусов и толстовцев мне не надо. К черту! Такому место только в штрафной роте!
- А опердежурный его защищает: не надо, говорит, в штрафную роту. Неизвестно, говорит, кто был на машине. А я говорю: и дитю видно - хитлеры, все до одного "бравые солдаты"!
- Ни черта не понимаю! Какой опердежурный, о чем Речь? Докладывай все по порядку. Ты говоришь, испугался стрелять по "бравому" солдату?
- Та не я! За кого вы меня принимаете? Испугался тот, цей придурковатый автоматчик, хай ему грець…
- Вы его усадите, товарищ комендант, - посоветовал Чернявский. - Смотрите, как его трясет, будто шаланду в шторм. Дайте ему водки, пусть войдет в гавань.
Баженов так и сделал. Выяснилось следующее. После долгах и тщетных розысков Богун напал на след "бравого", проявил изрядную находчивость, захватил его и, так как был около Герасимовки, зашел к опердежурному, чтобы тот известил Баженова. Появился подполковник Овсюгов и прогнал обоих из дежурки. Богун пошел на узел связи, а его и туда не пускают с арестованным. Снова пошел к опердежурному. Овсюгова не было, и Богун упросил, чтоб постерегли пленного, пока он один сбегает на узел связи.
Только зашел на узел связи, сел у окна писать донесение, глядь, а часовой из дежурки ведет "бравого" солдата, и рядом идет женщина-санинструктор, и идут они прямо к грузовой машине на дороге, а в кузове стоят пять автоматчиков. Подошли они, и те, что в машине, втащили "бравого" солдата и санинструктора в машину и газанули. А часовой стоит, как дурак, с автоматом в руках и не стреляет. Богун - к опердежурному. Оказалось, что пришла санинструктор узнать, куда дислоцировалась ее часть. "Бравый" солдат ее узнал. Из нашего медсанбата, говорит. А она: не я одна, все вон на нашей машине подтвердят. Вот и послал опердежурный часового с ними- выяснить. А часовой объясняет так: "неудобно ж стрелять в невыясненного человека, и в машине свои". Богун просил организовать погоню. Тут пришел Овсюгов, заставил все рассказать, выслушал и поднял Богуна на смех. Где, мол, это видано, чтобы шпионы и диверсанты ездили днем, открыто, на машине и даже заходили к опердежурному! Тогда Богун разыскал майора Северцева, и тот сразу же поднял тревогу и дал телефонограммы, куда надо. Богун поехал с Северцевым и с автоматчиками в погоню за "бравыми" на "виллесе". Нашли в лесу, у дороги, брошенную грузовую машину. И - ни- человека.
Собака повела по следу. Женщину с машины задержали. Северцев продолжает поиски других.
- Эх, Богун, Богун! - Чернявский засмеялся и добавляя - И на старуху бывает проруха, и хорошие капитаны иногда садят корабли на мель!
- Не огорчайся, - сказал Баженов, - иди отдыхай. В штрафную тебе еще рано. А того автоматчика из дежурки - надо бы. На, выпей!
Богун слегка захмелел. Он постоял, послушал, о чем говорят офицеры, и попросил:
- Так дайте слово мне. Старый конь борозды не испортит.
"Просачивать" Чернявского, сказал он, надо только в городе. И сделать так, как это однажды сделал Бутейко: дать противнику понять, что на таком-то участке у нас слабо, по наблюдателям противника не стрелять и так далее. Или же сделать это на участке, где будут действовать разведчики противника. А когда хитлеры двинутся на нас - отступить, оставив спрятанного Чернявского, переодетого в немецкое. Он смешается с хитлерами. А потом хитлеров потеснить, а с ними и Чернявский уйдет.
Посовещались, да на том и порешили. Чернявский, когда выяснит (не более чем за двое суток), что у противника есть в городе новое оружие, даст одну зеленую и одну красную ракету. А если икс-оружия в городе нет, то возвратится. В том случае, если представится возможность проникнуть в расположение противника за "Западной речкой" (бронетранспортеры противника иногда прорываются по полю), он даст Две зеленые ракеты. Откуда, когда и все прочие детали решили уточнить позже, по утверждении плана.
Андронидзе обещал сейчас же поехать и согласовать этот план со своим начальником и выше. Чернявский пусть готовится.
Баженов поручил Богу ну вернуться на грузовой машине в село и привезти обещанную Льохой картошку и овощи. В Герасимовке заодно узнает у Северцева о результатах погони за "бравыми".
Часовой придерживал за плечо подростка, рвавшегося в кабинет.
- Я до вас, товарищ комендант?
- А. Игорек из "Орешка"! Впусти его. Ну как? Нашел "бравого" солдата и шпионов с рациями?
- Условий не создают, товарищ комендант! Всех, кого мы приводили, Невысокий повыпускал и нас еще ругал.
- Чего же ты теперь хочешь?
Не по летам рослый, подвижной паренек подошел поближе к Баженову и, косясь на Сысоева, прошептал:
- Выполнил приказ старшины Богу на.
- Говори, это мой начальник.
- А я не один! Пусть пропустят моего отца и Петра Петровича. Старшина Богун приезжал в село за картошкой и спрашивал, где найти партизана Кучеренко, я сказал - покажу, а Петра Петровича дома не было. Я обещал привести, вот и привел.
- Это какого Кучеренко, штурмана?
- Этого самого и моего отца тоже.
- Так зови их сюда!
Вошли двое мужчин. Один коренастый, в замасленном старом кожаном пальто и такой же кепке, сапогах; второй высокий и худой, в старой шинели, ушанке и солдатских ботинках.