- А чего про них знать? Разными путями к нам пристали. Кое-кто, вроде меня, до войны в тюряге сидел, да немцы освободили и к делу пристроили. Другие с Украины от ихнего гетмана Бендеры. А есть такие, что из белой армии, кто по Европам долго мыкался и наконец своего часа дождался. Имеются и из пленных.
- Довольно пестрая, скажу вам, компания подобралась.
- Точно, - согласился Непейвода. - Даже слишком пестрая: в клеточку, в полосочку и цветочки! Как ситец, в который девки наряжаются! - Развалившись на топчане, он, отчаянно фальшивя, затянул:
Тюрьма, тюрьма! Твои оковы,
Твои железные замки,
Твои решетки и засовы,
И часовые, и штыки!..
"Недосидел и по тюрьме скучает!" - усмехнулся Николай Степанович.
- Эх, гитару бы мне сейчас, сестричку семиструнную! Уж я бы вдарил - аж слезой прошибло! Такие песни знаю, что любого проберут. Немцы и те заслушивались, хотя слов не понимали. Бывало, потянет меня на песню, возьму гитару, а Глобке - был там один с такой фамилией, сам рыжий и нос весь в конопушках, - говорит: "Вилли (это он так мое имя переиначил), песню давай!" Ну я и рад стараться!
Глаза у Непейводы увлажнились. По всему было видно, что воспоминания растрогали его, и, продолжая полулежать на топчане, он вновь запел:
Мы ушли от проклятой погони!
Перестань, мое сердце, дрожать!
Нас не выдадут черные кони,
Вороных никому не догнать!
Помолчал, мечтательно глядя в потолок, и сознался:
- Жаль, Селезня нет, вот у кого голос так голос! Заслушаетесь! Вовремя я его к рукам прибрал, не то бы пропал человек! Теперь во где у меня сидит! - Непейвода сжал кулак. - Со всеми потрохами тут! Хорек наказал его в деле проверить, боится, как бы в сторону, как иные, не вильнул. А я полное ручательство за Селезня дал! Верный, сказал, человек, свой в доску, на попятную не пойдет. - Непейвода расправил плечи и, отогнув рукав пиджака, взглянул на часы: - Пора. Пока за Антоном схожу, пока до места с ним дойдем - в самый раз будет. Если желаете нас в работе посмотреть, милости прошу.
Ночь над Сталинградом была беззвездной и безлунной. Отсутствие света в окнах, погашенные фонари на улицах делали ее еще темнее.
- Как по заказу. Хоть глаз выколи - ничего не видать! - хмыкнул Непейвода и посоветовал Магуре: - Вам лучше издали наблюдать, чтоб патрульных не остерегаться. Можно, конечно, и с чердака. Но советую подальше держаться: мало ли чего может случиться.
- Например? - спросил Николай Степанович.
- Ну, патруль на нас глаз положит. Это как ракетами стрельнем. Тогда придется чесать, пятками мелькать, не то загремим. Решайте, как вам будет лучше.
Насвистывая под нос незамысловатую мелодию, Непейвода ненадолго скрылся в одном из домов, чтобы вскоре выйти на улицу с Антоном.
- …Тю! - присвистнул Непейвода, не увидев у подъезда связника из-за линии фронта, и подумал, что тот хитер и осторожен.
- Забыл, что сейчас комендантский час? - напомнил Антон. - Загребут в такое время в комендатуру.
- Пусть другие патруля страшатся, - улыбнулся Непейвода. - Мне комендантский час нипочем, и ты его тоже не сильно бойся. Остановят, так пропуска покажем. С подписью самого коменданта! Потопали.
Они двинулись по безлюдной улице, не замечая, что следом за ними идет Магура.
Наконец Непейвода остановился, задрал голову и посмотрел на высившийся перед ними пятиэтажный дом с заклеенными окнами.
- Еще чуть-чуть, и на месте будем.
Они поднялись на пятый этаж. У входа на чердак Непейвода повозился в двери отмычкой и открыл ее.
- Пригнись, не то шишку заработаешь, тут стропил много, - посоветовал он Антону и оглянулся, ожидая хоть сейчас увидеть связника.
Но в лестничном проеме никого не было. И Непейвода поглубже натянул на лоб фуражку, втянул голову в плечи и шагнул в глубину чердака, где от нагревшейся за день жестяной кровли стояла дурманящая духота. Лишь оказавшись у слухового окна, он распрямился, успокоенно вздохнул.
- Может, ты звезды меня считать привел? - съехидничал Антон. - Забыл, наверно, что нынче их нет. А больше тут делать нечего.
- Это не скажи, - не согласился Непейвода. - Делу нас предостаточно. Пяти минут не пройдет, как работать придется. И тебе и мне, в четыре руки. Вроде как музыканты это делают, когда одно пианино оседлают. - Он расстегнул пиджак и достал странной формы, ни разу прежде не виданный Антоном пистолет: - Гляди, как заряжать надо.
Переломив ствол, Непейвода вставил в пистолет патрон с картонной гильзой.
- Держи!
Антон поднял пистолет к глазам и увидел на его рукоятке несколько чужих, выбитых на металле букв.
- Первый раз, видно, в руках держишь? Ракетница это, самая настоящая. А с виду на игрушку похожа. Только этой игрушкой и убить при желании можно. Это если с близкого расстояния выстрелить. Но лучше по прямому назначению использовать. Так вернее.
Из-за невидимого горизонта донесся тихий, но с каждой минутой нарастающий гул. И тотчас пронзительно завыла сирена.
- Летят! - обрадовался Непейвода. - Хоть часы по ним проверяй, любят точность! Только бы город ночью не проскочили…
Он достал из кармана вторую ракетницу, зарядил ее и выстрелил в небо.
Лопнув где-то чуть ли не в поднебесье, ракета рассыпала вокруг огненные брызги, которые начали медленно опускаться, пока не погасли, оставив после себя белые дымовые дорожки.
- Как налетят - сразу стреляй, - приказал Непейвода. - На вокзал целься: там на путях нынче не протолкнешься - сколько составов набилось. А я на порт буду наводить.
Сирена выла не переставая, жалобно предупреждая весь город о приближающейся беде. С вокзала ей откликнулся гудок паровоза. Он поплыл над крышами и унесся к Волге, эхом отдаваясь в ее пологом берегу и теряясь на быстрине.
Когда первая эскадрилья люфтваффе оказалась над Сталинградом, Непейвода толкнул в бок Антона:
- Давай. Самое время!
"Пора", - решил Магура. Он стоял и прислушивался к голосам на крыше. Николай Степанович взвел курок револьвера и сделал несколько неслышных шагов к слуховому окну.
- Не возись! - донесся крик Непейводы. Он спешил и нервничал, так как гул самолетов уже был над самой головой. - Ну? - нетерпеливо повторил Непейвода. - Жми на курок!
- Гад ты! - прошептал Антон и, размахнувшись, ткнул кулаком в нерезкую во мраке скулу Непейводы, и тот покачнулся, ноги его заскользили по жести.
Не ожидая такой выходки от дружка, Непейвода собрался что-то сказать, но вторым ударом Антон выбил у него ракетницу и толкнул к самому краю крыши.
- Говоришь, убить этой игрушкой можно? Пробовал уже? Так я сейчас тоже попробую! Дураком был, что тебя слушался и вовремя не прибил!
"Молодец!" - похвалил парня Николай Степанович.
Теперь можно было не спешить с арестом Непейводы. Обезоруженный и готовый свалиться с крыши во двор, он был не опасен. А Антон, выбрав верное решение, мог оказаться незаменимым в дальнейших поисках Хорька. Лишь бы только не сделал промашку, не отступил…
- Фашистом стал? - сквозь зубы проговорил Антон и поднял ракетницу на уровень глаз.
За спиной у Непейводы был край крыши. Один лишь шаг, и, потеряв под ногами опору, он бы полетел в черный провал.
- А-а! - взвыл Непейвода, упал животом на покатую крышу, дернул Антона за ногу и, не давая ему подняться, пополз за выступ печной трубы.
- Гад! - крикнул Антон. Он приподнялся и, не раздумывая, нажал спусковой курок ракетницы.
Прочертив свой жутковатый след, ракета ударилась о трубу. При ее вспышке Антон, а следом и Магура увидели, как Непейвода ловко перепрыгнул на крышу соседнего дома.
- Не уйдешь! - прошептал Антон, забыв, что уже выстрелил, а больше ракет нет.
А Непейвода уходил все дальше: в темноте было слышно, как под его ногами гулко гремит кровля.
Антон пополз по листам железа, достиг слухового окна и чуть не столкнулся с Магурой.
- Не уйдет, - успокоил парня Николай Степанович и повторил: - Далеко не уйдет.
16
Давно умолк радиодиктор, предупредив всех сталинградцев о воздушной тревоге, давно попрятались в бомбоубежище соседи по дому, а Хорек продолжал пристально смотреть с балкона в небо и зябко ежился на ночной прохладе.
Он ждал. И дождался. Когда к городу приблизилось первое звено немецких бомбардировщиков, в небе вспыхнула ракета.
Вспышки ракет, а они взрывались в разных частях Сталинграда, разбрасывая вокруг себя огненные брызги, несказанно радовали Хорька. Даже когда со стороны вокзала послышались глухие взрывы, резидент не ушел в квартиру, продолжая сжимать посиневшими от напряжения пальцами перила балкона.
Хорек смотрел на зловещие зарева, прислушивался к разрывам бомб и думал о том недалеком времени, когда ему придется встретиться с Гросскуртом и доложить полковнику об успешном выполнении задания. Произойдет это, если судить по бомбардировке, довольно скоро. Под звуки победного марша в поверженный город вступит армия великой Германии, и Волга ляжет у ног доблестных воинов, с честью прошедших по дорогам Европы! Тогда можно будет проститься с кличкой и страхом, незримо сопутствующим все минувшие годы. Наконец-то состоится долгожданная поездка в Германию, на землю предков. Поездка была обещана за два года до начала войны, когда атташе германского посольства торжественно поздравил со вступлением в ряды "Союза немцев, проживающих за границей" и приказал переехать из Энгельса Саратовской области в Сталинград.
"Вы будете нужны рейху в Сталинграде, - сказал Кестринг. - Со мной связи не ищите. Я сам найду возможность встретиться с вами. Живите тихо, незаметно, не привлекая к себе внимания, и знайте, что фатерлянд и наш фюрер надеются на вас!"
Кестринг не солгал. Все минувшие годы атташе не забывал о существовании в Сталинграде верного национал-социалистской идее человека, чьи предки еще в восемнадцатом веке покинули Германию и обосновались в России. О себе Кестринг напомнил в первый месяц войны в зашифрованном письме, где сообщал о волне, диапазоне и времени передач станции "Густав", адресованных Хорьку. Сейчас, в сорок втором, он напомнил о себе вновь, прислав со связником привет.
Совсем близко от дома взорвалась фугасная бомба. Взрывная волна ударила в окна, и стекла в них жалобно зазвенели.
"Жаль, - Хорек привстал на цыпочки и за громадами домов увидел пожарище, - слишком мало людей вышло сегодня с ракетницами. Если не считать этого уголовника, то подавать самолетам сигналы должны шестеро. Так, по крайней мере, утверждал Непейвода. Можно ли ему до конца верить? Но иного выхода у меня нет, опираться, к сожалению, приходится на всякое отребье. Неужели в абвере не могли подобрать людей с более или менее чистой репутацией? Отчего почти вся присланная группа состоит из подонков?.."
Хорек смотрел на пламя, которое виднелось за домами, смотрел жадно, не в силах наглядеться и отвести взгляда от пожарища. И думал, что среди самолетов люфтваффе обязательно имеется один с аэрофотосъемочной аппаратурой. К утру в штабе военно-воздушных сил Германии проявят отснятую над Сталинградом пленку, отпечатают снимки и увидят, каковы результаты ночной бомбардировки города. И, понятно, вновь вспомнят о резиденте абвера и его людях, оказавших рейху неоценимую услугу в наводке бомбардировщиков.
Хорьку было невдомек, что специальные команды ПВО создали в оврагах за городом ложные очаги пожаров, которые отвлекли внимание немецких асов, что сотрудниками управления НКВД в эти минуты схвачены ракетчики и с помощью их ракетниц и системы сигналов чекисты наводят вражеские бомбардировщики на пустырь и прорезавшие Сталинград балки. В результате всех своевременно принятых мер в городе не пострадал ни один промышленный объект. Но всего этого германский резидент не знал и даже не подозревал…
На балконе Хорек простоял чуть ли не до утра, радуясь успехам своих ракетчиков, и лишь стук в дверь заставил его вернуться в квартиру и семенящей походкой пройти в прихожую…
17
Непейвода задыхался, но не позволял себе остановиться и хоть на короткий миг перевести дыхание. Он спешил, торопился подальше уйти от Антона, ругал себя на чем свет стоит за неосмотрительность, потерю ракетницы и со страхом думал о встрече с Хорьком. Как сознаться резиденту, что Антон, за которого он ручался головой, не только отказался выполнить приказ и стрелять, но еще чуть не угробил его - Непейводу? Разговор явно предстоит не из приятных. Остается одно: бежать подальше из города от мстительного, не прощающего малейшей ошибки Хорька…
Непейвода остановился, потер ушибленное колено:
"Домой сейчас нельзя - туда Антон мог рвануть. Хорошо, что деньжата и золотишко хранятся там, где никто не подозревает. Ни Антон, ни Хорек…"
Бросать в городе накопленные ценности и деньги Непейвода не собирался и направился скверами и проходными дворами к центру города.
"Интересно, как другие отстрелялись?" - еще подумал он и еле удержался на ногах, так как земля под ним дрогнула: за линией железной дороги взорвалась фугасная бомба, следом, где-то совсем рядом, захлебываясь, ударила зенитная пушка.
Небо, только что черное, осветили лучи прожекторов. Они сошлись, перекрестившись, и тут же разошлись, выискивая в вышине вражеские самолеты.
За первой фугаской грохнула вторая, земля загудела.
"Во дают! - в восторге подумал Непейвода, отряхивая с брюк песок. - Знать, другие постреляли свои ракеты! Выходит, нечего мне за свою шкуру дрожать. Встречу Хорька - скажу, что это моя работа! - Он снова обрел спокойствие и, если бы не ушиб колена, зашагал как прежде, чуть пританцовывая на ходу и посвистывая под нос. - За наводку деньжат отвалят: немцы слово крепко держат. Только дождаться надо, когда их армия в город вступит. Обещали летом Сталинград взять - сам Хорек про это хвалился…"
У порога квартиры Непейвода решил:
"Если спросит про Антона, то совру, что парень с крыши свалился. Или что-нибудь другое похитрее приплету. Отверчусь, чтоб Селезень грузом на мне не висел… Только врать надо с умом, а то засыплюсь".
Он постучал, как было условлено, три раза. Когда же дверь гостеприимно отворилась, поспешно шагнул через порог и тут же замер при виде сотрудника госбезопасности.
- Заждались, - сказал тот. - Думали, что до утра придется ждать.
Непейвода оглянулся: позади, заслонив собой дверь, в прихожей стоял лейтенант.
- Оружие?
Непейвода не шелохнулся, и лейтенанту пришлось обыскать ракетчика, забрать у него тугой бумажник с деньгами и документами.
- Придется еще подождать, - решил лейтенант. - Спешить некуда. Если хозяйка будет так добра и угостит чайком…
- Чаю? С великим удовольствием! Помогите только фитили в керосинке подрезать, а то спасу нет - и коптят, и коптят.
Непейвода повел головой и встретился с взглядом хозяйки квартиры.
Гликерия Викентьевна стояла, скрестив на животе руки, и улыбка на ее лице собрала морщины возле маленьких, удивительно живых старушечьих глаз.
- Знаете этого гражданина?
- Одну минутку… - заспешила Гликерия Викентьевна и, приглядевшись к Непейводе, призналась: - Да, он приходил к моему жильцу. Не скажу, как зовут и где проживает…
- Когда ждете жильца?
- Затрудняюсь ответить. Довольно неаккуратный, скажу вам, молодой человек. Приходит, когда вздумается. Хорошо, что отдала ему второй ключ, иначе пришлось бы постоянно отворять дверь.
- Часто этот гражданин к вашему жильцу приходил?
- Раза два, не больше.
"Открещивается старушенция! - со злостью подумал Непейвода и тут же обрадовался: - Правильно ответила! Нечего им знать, что я с беглым Селезнем якшался…"
18
Антон никак не мог прийти в себя:
- И как я этого гада сразу не раскусил? Песни пел сладкие, в дружки навязывался, а сам хуже фашиста и еще меня в свое паскудное дело собирался втравить! Вначале про грабежи плел, дескать, в такое, как сейчас, время раз плюнуть кассу магазина обчистить или сберкассу взять! Вокруг столько горя, а ему лишь бы карман набить, и все заботы! Жаль, не попал я в него и он голову себе не свернул!
Магура слушал Антона, скрывая улыбку. Николаю Степановичу захотелось похвалить парня, который сделал верный выбор, поступил смело и решительно.
- Как думаешь, куда он мог бежать?
- Только не к себе, на это у него ума хватит, - решил Антон. - Может, в хату, где меня вначале поселил на Дар-горе?
- Там его сейчас ждут, - сказал Николай Степанович. - Куда бы ты на его месте поспешил, где бы решил скрыться?
- Где? - переспросил Антон. - Ну, выбрал бы такое место, где бы себя в безопасности считал…
- И где бы никто не рассчитывал найти?
- Верно, - кивнул Антон и хлопнул себя по лбу: - Есть такая крыша! В самый раз по нему! Хозяйка знакомая - сам меня с ней свел! У нее, только у нее может переночевать. Думает, что я его сейчас по всему городу выискиваю и не скоро домой вернусь.
- Если он пошел к тебе на квартиру, то уже арестован.
Антон поубавил шаг и посмотрел на Магуру:
- Выходит, не только его хату под наблюдение взяли, а и ту, где я квартирую? Выходит, и меня брать собрались?
- Выходит, что так, - согласился Николай Степанович. - И обязательно бы взяли, если бы на крыше ты повел себя иначе, стал пособником врага.
- Это чтоб сигналы самолетам давал, заодно с вражиной, с гадом ползучим был? Не на такого напали! Я в жизни оступался - было такое, срок получил - тоже такая строка в биографии есть, но чтоб фашистам помогать город бомбами крушить и людей убивать - этого от Селезня никто и никогда не дождется!
Они уже подходили к дому, где с недавних пор снимал угол Антон, когда Николай Степанович спросил:
- Приходилось прежде слышать о Хорьке?
- Нет, - ответил Антон, заходя в подъезд. - А это кто такой?
- Есть такой в городе. Непейводу с его компанией направляет на всякие дела, вроде сегодняшнего.
- Стойте! - воскликнул Антон. - Слышать не слышал и видеть не видел, потому как глаза мне завязали. А вот рядом с ним был! Непейвода все по его приказам делает! И меня при нем прощупывал, а потом приемник чинить попросил!
- Как думаешь, долго ли станет Непейвода отпираться от знакомства с Хорьком?
- Не! - поспешно ответил Антон. - Тотчас все выложит. Такие, как он, за свою шкуру страсть как боятся.
На третьем этаже он открыл своим ключом дверь и первым шагнул в квартиру.
- Вот он, гад ползучий!
Антон рванулся к Непейводе и занес над ним ракетницу, но оказавшийся рядом лейтенант госбезопасности перехватил руку и крепко, словно она попала в тиски, сжал. Селезень охнул и выпустил ракетницу.
- Боже! - вскрикнула Гликерия Викентьевна. - Не делайте ему больно! Умоляю! Я этого не перенесу!
- Отставить! - приказал Магура.
Лейтенант послушно отпустил Антона.
- Вы не успели исполнить свой песенный репертуар, - сказал Николай Степанович, шагнув к убравшему голову в плечи Непейводе. - Боюсь, что вам теперь будет уже не до песен, - и приказал арестованному: - Следуйте!