Джек бросился на нос, успев заметить вспышку выстрела - второй пушки галеры. С ужасным грохотом ядро ударило в лапу лучшего станового якоря "Софи", согнуло ее пополам и, отрикошетив, упало далеко в море.
- Восемнадцатифунтовое ядро, - заметил капитан, обращаясь к боцману, стоявшему на своем боевом посту на полубаке. - Может, даже двадцатичетырехфунтовое. - "Эх, нам бы сейчас двенадцатифунтовые орудия", - добавил он про себя.
На галере, естественно, не было бортовых орудий, только погонные и ретирадные. В подзорную трубу Джек Обри увидел, что носовая батарея состояла из двух тяжелых орудий, еще одного полегче и нескольких поворотных пушек. Разумеется, во время сближения шлюп окажется под продольным огнем галеры. Уже раздавался пронзительный скрежет поворотных орудий.
Джек Обри вернулся на шканцы. Заглушая негромкий взволнованный ропот, он крикнул:
- Тишина на баке и на корме! Тишина! Отвязать пушки! Выровнять пушки! Вынуть дульные пробки! Выкатить пушки! Мистер Диллон, угол возвышения как можно больше. Мистер Бабингтон, скажите старшему канониру, что следующий заряд будет с цепью.
В эту минуту в левый борт "Софи" между орудиями номер один и три угодило восемнадцатифунтовое ядро. Вверх взвился вихрь острых обломков дерева. Иные из них были тяжелые, длиной фута два. Пронесшись над полной людей палубой, один обломок сбил морского пехотинца и, почти утратив силу, ударился о грот-мачту. Мучительные стоны свидетельствовали, что некоторые обломки сделали свое дело. Минуту спустя прибежали два матроса и, оставляя кровавый след, унесли своего товарища вниз.
- Орудия развернуты? - прокричал капитан.
- Так точно, развернуты, - послышался после краткой паузы ответ.
- Сначала открыть огонь из пушек правого борта. Стрелять туда, куда они нацелены. Целить вверх. По мачтам. Правильно, мистер Маршалл, делаем поворот.
"Софи" отклонилась от прежнего курса на сорок пять градусов, подставив галере раковину правого борта. Тотчас в середину судна, чуть выше ватерлинии, ударило еще одно восемнадцатифунтовое ядро. От гулкого удара Стивен Мэтьюрин, накладывавший повязку на сонную артерию Уильяма Масгрейва, вздрогнул и едва не забыл положить еще один шлаг. Однако теперь орудия "Софи" были нацелены на противника, и с правого борта один за другим прозвучали два залпа. За галерой возникли белые фонтаны, а палубу шлюпа затянуло резким, едким пороховым дымом. После выстрела седьмого орудия Джек Обри воскликнул:
- Снова перелет.
Судно легло на другой галс, чтобы произвести залп орудиями левого борта. Облако дыма рассеялось, и Джек Обри увидел, как, дав носовой залп, галера под ударами весел рванула вперед, чтобы избежать огня шлюпа. Залп галеры был дан, когда ее качнуло вверх, и одно из ядер, перебив грота-стень-штаг, откололо большой кусок от эзельгофта стеньги. Обломок упал прямо на голову старшего канонира, когда тот высунулся из главного люка.
- Пошевеливайтесь, там, на орудиях правого борта! - крикнул Джек Обри. - Прямо руль!
Он намеревался снова лечь на левый галс, так как если бы он сумел произвести еще один залп орудиями правого борта, то угодил бы в галеру, двигавшуюся слева-направо. Со стороны четвертого орудия раздался глухой взрыв и ужасный вопль: в спешке матрос, работавший банником, плохо вычистил ствол, и в тот момент, когда он забивал внутрь новый картуз, порох вспыхнул от жара. Его оттащили в сторону, вновь пробанили ствол, вставили новый заряд и сблизились с галерой. Но маневр был произведен слишком медленно: галера легла на новый курс - она могла вертеться волчком, располагая множеством весел. Она быстро уходила на зюйд-вест, подгоняемая ветром, дувшим в ее правую раковину. Поставленные с обоих бортов огромные латинские паруса были похожи на заячьи уши. Норвежский кэт в это время находился на зюйд-осте в полумиле от судна, и их курсы быстро расходились. Смена галса заняла непозволительно много времени и стоила чрезмерно большой потери дистанции.
- Полрумба влево, - скомандовал Джек Обри, встав на поручни подветренного борта и внимательно разглядывая галеру, находившуюся почти прямо по курсу шлюпа в ста ярдах с небольшим и увеличивавшую это расстояние.
- Поднять бом-брамсели! Мистер Диллон, установите орудие на нос. Там остались рым-болты от двенадцатифунтовой пушки.
Насколько он мог видеть, они не нанесли галере никакого ущерба: если бы огонь вели по нижней части алжирского судна, то угодили бы прямо в скамьи, на которых вплотную сидели гребцы-христиане, прикованные к веслам; если же стрелять выше… Тут голова его дернулась в сторону, и треуголка покатилась по палубе: мушкетная пуля, выпущенная с корсара, задела ему ухо. Ощупав его, Джек Обри онемел: рука была в крови. Он спустился с поручней и наклонил голову, чтобы не запачкать кровью драгоценный эполет.
- Киллик! - закричал капитан, наклонившись, чтобы из-за туго натянутой шкаторины прямого грота не потерять из виду галеру. - Принесите мне старый мундир и еще один платок.
Он неотрывно смотрел на галеру, которая с очень коротким перерывом между выстрелами дважды огрызнулась огнем из единственного ретирадного орудия. "Господи, как они быстро управляются с этой двенадцатифунтовой пушкой", - пронеслось в голове у Джека Обри. Марсель-лисели наполнились ветром, и "Софи" увеличила ход. Теперь она заметно догоняла алжирца. Джек Обри был не один, кто заметил это: на полубаке раздалось "ура", которое подхватили канониры левого борта.
- Погонное орудие готово, сэр, - доложил, улыбаясь, Джеймс Диллон. - С вами все в порядке, сэр? - спросил он, увидев окровавленную руку и шею капитана.
- Пустяки, царапина, - отозвался Джек Обри. - Что вы скажете о галере?
- Мы ее догоняем, сэр, - спокойно отвечал первый лейтенант, хотя в его голосе ощущалось нешуточное возбуждение. Внезапное появление доктора вывело его из равновесия, и, хотя многочисленные обязанности не позволяли Диллону много рассуждать, оно не давало ему покоя. При этом больше всего ему хотелось оказаться с абордажной партией на палубе галеры.
- Он же обезветрил, - произнес Джек Обри. - Взгляните на этого хитрого негодяя, орудующего с гротом. Возьмите мою подзорную трубу.
- Да нет же, сэр. Конечно же, это не так, - сердито выдвинул колена трубы лейтенант.
- Ну что же… - отозвался капитан. Двенадцатифунтовое ядро пробило нижние лисели правого борта шлюпа, проделав два отверстия в каждом из них, и, пролетев четыре-пять футов, чуть задело койки. - Нам бы одного или двух таких пушкарей, - заметил Джек Обри. - Маршалл!
- Сэр? - послышался издали голос штурмана.
- Что вы скажете о паруснике с подветренного борта?
- Приводится к ветру, направляется к головному кораблю конвоя.
Капитан кивнул головой:
- Пусть канониры носовых орудий и артиллерийские унтер-офицеры всыплют преследователю. Я сам заменю вас и встану к штурвалу.
- Принг мертв. Прикажете назначить другого канонира?
- Позаботьтесь об этом, мистер Диллон, - отозвался Джек Обри и направился на нос.
- Мы его поймаем, сэр? - дружелюбно спросил седовласый матрос из ждавшей своего часа абордажной партии.
- Надеюсь, Кандолл, очень надеюсь, - отвечал капитан. - Во всяком случае, зададим ему взбучку.
"Этой собаке", - добавил он про себя, вглядываясь через прицел в палубу алжирца. Почувствовав, что палуба начинает подниматься, он схватил фитиль и поднес его к запальному отверстию. Послышалось шипение, грохот выстрела и визг лафета, отброшенного отдачей назад.
- Ура, ура! - взревели матросы на полубаке. Ядро пробило всего лишь отверстие в гроте галеры, но это было первое точное попадание. Раздались еще три выстрела - все услышали удар о что-то металлическое на корме галеры.
- Продолжайте, мистер Диллон, - произнес Джек Обри, выпрямляясь. - Стреляйте туда, куда показывает моя подзорная труба.
Солнце опустилось так низко, что было трудно наблюдать за морем. Прикрыв окуляр свободной рукой, капитан сосредоточил все свое внимание на двух фигурах в алых тюрбанах, хлопотавших возле ретирадной пушки. В кнехт правого борта угодила пуля, выпущенная из мушкетона, и какой-то моряк разразился целым градом непристойных ругательств.
- С Джоном Лейки приключилась беда. Пуля попала ему прямо в его хозяйство, - послышался чей-то тихий голос за спиной капитана.
Рядом с ним раздался пушечный выстрел, но прежде чем галера скрылась в дыму, Джек Обри успел принять решение. Алжирец, по сути, терял ход, поставив паруса таким образом, что, хотя они были наполнены ветром, галера не развивала скорости, - вот почему несчастная, неуклюжая, толстозадая "Софи", старавшаяся изо всех сил, ни на что не обращая внимания, потихоньку догоняла стройную, смертоносную, с изящными обводами галеру. Алжирец что-то затеял, хотя в любой момент мог оторваться. Почему он этого не делал? Чтобы увести шлюп как можно дальше в подветренную сторону от кэта - вот зачем. У галеры была реальная возможность лишить шлюп мачт, обстрелять его продольным огнем (имея на весельном ходу абсолютное превосходство в маневре) и даже сделать "Софи" своим призом. Кроме того, увлечь ее в подветренную сторону от конвоя, с тем чтобы парусник, расположившийся с наветренной стороны, смог перехватить полдюжины судов. Джек Обри взглянул через левое плечо на кэт. Даже если бы он попытался уйти, преследователи все равно взяли бы судно на абордаж, поскольку оно было очень тихоходным, не имея ни брамселей, ни тем более бом-брамселей, - гораздо тихоходнее "Софи". Идя прежним курсом и с прежней скоростью, он никогда не догонит алжирца, если не начнет лавировать, тем более что скоро начнет темнеть. Но упускать корсара нельзя. Долг его был ему ясен; как обычно, выбирать приходилось из двух зол. Но надо было принимать решение.
- Беглый огонь! - скомандовал капитан после первого выстрела. - Орудия правого борта, приготовиться!
Сержант Куин, займитесь стрелками. Как только галера окажется на траверзе, бейте по надстройке за скамьями гребцов. Огонь открывайте по команде.
Бросившись на шканцы, он перехватил взгляд Джеймса Диллона с закопченным от порохового дыма лицом. В нем он увидел гнев, если не враждебность.
- Паруса брасопить! - скомандовал капитан, мысленно отмахнувшись от остальных соображений. - Мистер Маршалл, курс на кэт. - Послышался стон разочарования. Джек Обри скомандовал: - Руль на борт!
"Мы его застанем врасплох, будет он у нас помнить, что такое "Софи", - добавил он про себя, встав сразу за бронзовым четырехфунтовым орудием на правом борту. Шлюп развил достаточный ход и очень быстро догонял алжирца. Присев, Джек Обри затаил дыхание, направив все свое внимание туда, где за сверкающей бронзой простиралась морская ширь. "Софи" начала поворот. Весла галеры взмахивали с бешеной скоростью, но было слишком поздно. За десятую долю секунды до того, как галера оказалась на траверзе и шлюп очутился в ложбине зыби, капитан скомандовал: "Пли!" Бортовой залп прозвучал четко, как на линейном корабле, одновременно выстрелили и все мушкеты, имевшиеся на борту. Дым рассеялся, и грянуло "ура": в борту галеры зияла брешь, по палубе в отчаянии носились мавры. В подзорную трубу капитан увидел, что ретирадное орудие сорвано с места, а на палубе валяются несколько тел. Но чуда не произошло: руль остался цел, смертоносной пробоины ниже ватерлинии не было. Однако опасности галера больше не представляла, и он сосредоточил свое внимание на норвежце.
* * *
- Как ваши дела, доктор? - спросил Джек Обри, появившись в кокпите.
- Терпимо, благодарю. Бой начался снова?
- О нет. Это был просто выстрел в сторону носовой части кэта. Корпус галеры скрыт за горизонтом в направлении зюйд-зюйд-вест, а Диллон только что спустил шлюпку, чтобы освободить норвежцев. Мавры вывесили белую рубаху и просят пощады. Вот канальи!
- Рад слышать. Когда корпус содрогается от выстрелов, трудно зашивать рану. Можно мне взглянуть на ваше ухо?
- Царапина. Как ваши пациенты?
- Мне думается, что жизнь четверых или пятерых из них вне опасности. У одного страшно изувечено бедро. Говорят, его ранило обломком дерева. Неужели это правда?
- В самом деле. Большой кусок дуба с острыми краями способен натворить много бед. И такое часто случается.
- … Вел он себя замечательно. Я подлечил беднягу с ожогом. У другого обломок буквально пронзил насквозь головную часть бицепса, едва не задев локтевой нерв. Но со старшим канониром, который здесь лежит, я ничего не могу сделать при таком освещении.
- Мистер Дей? А что с ним? Я решил, что вы его вылечили.
- Так оно и есть. Я вылечил его от тяжелейшего случая запора, вызванного злоупотреблением хинной коркой. Но сейчас у него проникающая рана черепа, сэр. Мне придется прибегнуть к трепанации. Вон он лежит, вы слышите характерное хрипение? Думаю, до утра с ним ничего не случится. Но как только взойдет солнце, с помощью моей пилки мне придется снять крышку черепа. Увидите мозг своего старшего канонира, мой дорогой сэр, - добавил он с улыбкой. - Или, по крайней мере, его dura mater .
- Боже мой, боже мой, - пробормотал Джек Обри. Его охватило глубокое уныние. Всего лишь незначительная стычка с незначительным результатом, и при этом убиты два хороших матроса. Старший канонир почти наверняка умрет: человек не может жить с проломленной головой - на этот счет не может быть никаких сомнений. Могут умереть и другие - такое часто случалось. Если бы не этот чертов конвой, он смог бы захватить галеру. В такие игры играют вдвоем.
- В чем дело? - закричал капитан, услышав на палубе шум.
- На борту кэта затеяли старинную игру, сэр, - докладывал штурман, когда Джек Обри поднялся на мостик с наступлением сумерек. Штурман был родом из северных провинций - не то с Оркнейских, не то с Шетландских островов, и не то это обстоятельство, не то природный дефект портили ему произношение, причем этот дефект становился особенно заметным в минуты волнения. - Похоже на то, что эти чумные крысы снова принялись резать своих пленников, сэр.
- Подведите шлюп к норвежцу, мистер Маршалл. Призовая команда, ко мне!
"Софи" обрасопила реи, чтобы избежать дальнейшего ущерба, выбрала на ветер фор-марсель и плавно подошла к борту кэта. Джек Обри нашел главный проход на надстройке норвежца и перепрыгнул через поврежденную коечную сетку, следом за ним - отряд мрачных, свирепых на вид матросов. На палубе кровь: валяются три трупа. Пятеро серых как пепел мавров прижались к переборке рубки под защитой Джеймса Диллона: немой негр Альфред Кинг сжимал в руке абордажный топор.
- Уведите пленных, - скомандовал капитан. - Заприте их в носовом трюме. Что случилось, мистер Диллон?
- Я не совсем его понял, сэр, но, должно быть, узники напали на Кинга в твиндеке.
- Как было дело, Кинг?
Негр по-прежнему метал яростные взгляды-товарищи держали его за руки, - и его ответ мог означать все что угодно.
- Твоя очередь, Уильямс!
- Не могу знать, сэр, - отвечал Уильямс со стеклянным взглядом и коснулся полей треуголки.
- Теперь ты, Келли!
- Не могу знать, - ответил Келли совершенно с таким же видом и постучал себя костяшками пальцев по лбу.
- Где шкипер кэта, мистер Диллон?
- Сэр, похоже, мавры выбросили их всех за борт.
- Господи боже! - воскликнул капитан. Однако он знал, что подобное случается нередко. Раздавшийся позади него сердитый шум свидетельствовал о том, что новость стала известна экипажу "Софи". - Мистер Маршалл, - воскликнул он, подойдя к планширю. - Позаботьтесь об этих пленных, хорошо? Не хочу, чтобы с ними что-то произошло. - Капитан осмотрел вдоль и поперек палубу, изучил рангоут и такелаж: повреждений было совсем немного. - Вы приведете кэт в Кальяри, мистер Диллон, - продолжал он тихим голосом, не успев оправиться от известия о дикой расправе. - Возьмите с собой нужных вам людей.
Джек Обри вернулся на шлюп с очень мрачным видом. Не успел он добраться до квартердека, как какой-то гнусный голос внутри его произнес: "Ты же понимаешь, что, по сути, это судно не спасенное, а призовое". Нахмурясь, он отогнал эту мысль, подозвал боцмана и вместе с ним начал обход брига, решая, что следует чинить в первую очередь. Для скоротечного боя, во время которого с обеих сторон было произведено не более пятидесяти выстрелов, шлюп пострадал слишком сильно. "Софи" была наглядной иллюстрацией того, что означает превосходство в искусстве пушечной стрельбы. Плотник и двое его помощников сидели за бортом в беседках, пытаясь заделать пробоину возле ватерлинии.
- Ничего не получается, сэр, - произнес Лэмб в ответ на вопрос капитана. - Мы насквозь промокли, но на этом галсе никак не удается вбить пробку.
- Мы сменим для вас галс, мистер Лэмб. Но как только справитесь с работой, тотчас мне доложите. - Джек Обри посмотрел на темнеющее море и кэт, вновь занимавший свое место в конвое. Смена галса означала удаление от кэта, который стал почему-то дорог ему. "Гружен рангоутными деревами, штеттинским дубом, паклей, стокгольмской смолой, тросами, - настойчиво продолжал внутренний голос. - Можно запросто получить две-три, даже четыре тысячи фунтов…"
- Конечно же, мистер Уотт, - произнес он вслух. Оба поднялись на грот-мачту и стали рассматривать поврежденный эзельгофт.
- Вот эта хреновина и шарахнула бедного мистера Дея, - сказал боцман.
- Неужели? Действительно чертовски большой кусок. Но мы не должны оставлять надежды. Мистер Мэтьюрин собирается… собирается сотворить какое-то чудо с помощью пилы, как только достаточно рассветет. Ему нужно освещение. Он придумал, я бы сказал, что-то необыкновенно умное.
- Ну, конечно, я уверен, сэр, - сочувственно отозвался боцман. - Не стоит и сомневаться, он, должно быть, очень толковый джентльмен. "Какой молодчина, - говорят ребята, - он так ловко отпилил Неду Эвансу ногу и так аккуратно заштопал Джону Лейки его хозяйство. Да и других он подштопал. А говорят, будто он в отпуску, у нас он наподобие гостя".
- Великолепно, - произнес Джек Обри. - Просто великолепно, я согласен. Пока плотник не сможет заняться эзельгофтом, придется заняться пустяками, мистер Уотт. Тросы обтянуты втугую, так что не дай бог, если нам придется спускать стеньги.