Мальчики запротестовали. Ведь им надо спросить о самом важном. Почему Шир-хан посмеялся над ними, не поверил, что их "водила" нечистая сила и назвал все это глупым суеверием? А ведь и отец Юры, и отец Алеши знают о том, что их взаправду "водило"…
Петр Зиновьевич как-то странно посмотрел на мальчиков, помолчал, а потом сказал:
- По-видимому, вы не так поняли нас. Изнемогающие от жажды люди иногда видят в знойной пустыне миражи - оазисы с водой. Но это им только кажется. На морях, в лесах и на болотах люди иногда видят блуждающие огни. В одних случаях это мираж, в других - "огни святого Эльма", светящиеся микроорганизмы, горящий газ… Никакой нечистой силы, ни домовых, ни ведьм, ни чертей нет.
- А вот Гоголь пишет… - начал Юра.
- А ты слушай меня! Наваждения бывают не от нечистой силы, а потому, что привиделось, показалось. Вы, хлопцы, молодцы. Вы не сболтнули никому о якобы найденных вами револьверах. Скажут, а ну-ка покажите находки, а показать нечего. Просто вам очень-очень хотелось, чтобы это было так. Вот вам и привиделось. Мираж! Самовнушение! Если бы вы похвастались револьверами, то вас объявили бы вралями, баронами Мюнхгаузенами.
Отец тут же рассказал два смешных случая из похождений барона Мюнхгаузена. Мальчики, однако, не смеялись.
- Но ведь ты, папа, сам читал мне о том, как нечистая сила "водила" людей по вечерам на хуторе близ Диканьки! А Илько, так тот собственными руками поймал домового в конюшне, а тот взял и "перевернулся" в кота…
- Ну вот что, хлопцы, у вас в голове действительно каша без масла. Хватит сказок! - с досадой сказал отец. - Идите-ка спать!
Друзья ушли, одолеваемые сомнениями.
7
Утром оба друга опять уединились в "Завиноградском". Оба были встревожены. Перед этим они побывали на опытном поле. Во рву, где ими были зарыты револьверы и патроны, переданные потом дядьку Антону, они обнаружили патрончик. Они по очереди кусали его. Медная гильза, блестящая белая пуля оказались самыми настоящими. Как это понять? Сейчас они смотрели на патрончик, лежавший на раскрытой ладони Юры, как на чудо. Значит, им не "привиделось"?
В чем же тайна загадочного клада? С вещами в кургане все ясно. Они были заговорены. Илько сказал "слово", и клад открылся. Но ведь револьверный клад открылся без всякого "слова". И нашел-то его фокстерьер Бимба. Какой же здесь самогипноз?
Мальчики принесли пульку дядьку Антону.
Тот повертел ее в руках:
- Опять двадцать пять! Сказано вам: наваждение! Понимать треба. А пульку, може, кто потерял.
- Наваждение? - переспросил вконец запутавшийся Юра.
Дядько Антон досадливо крякнул, махнул рукой и вышел из локомобильной. Ребята остались одни.
- Знаешь что? - зашептал Алеша. - Давай спросим Одарку Васильевну, мать Тимиша. Она ведьмачка, она, наверное, все умеет. И спросим ее насчет домового, которого Илько поймал. А вдруг этот домовой до сих пор бегает в виде черного кота, а? Тогда возьмем Джоли и Бимбу, они любого кота загонят в водосточную трубу. А мы заткнем дырку, как того джинна в бутылке. И потребуем за освобождение все, что захотим.
Еще вчера такое заманчивое предприятие воодушевило бы Юру на новые подвиги. Но сейчас он приуныл.
- Ерунду говоришь! - остановил Юра размечтавшегося друга. - Ты же знаешь, что мать Тимиша не ведьмачка. Наговорили на нее злые дураки…
Мальчики приумолкли. Вдруг дверь со стуком отворилась.
- Юрка! - с порога крикнула Нина. - Лидия Николаевна приехала! В автомобиле на лошадях. Дядька Антона позвали починить автомобиль. Он уже стоит возле училища. Интересно как!
Ребята побежали в мастерскую. Слесарь собирал инструменты.
Новость не удивила его. Он не сразу, но все же дал согласие Петру Зиновьевичу научить молодую Бродскую обращаться с автомобилем и устранить неполадки.
Честолюбивая Лидия Николаевна обещала помочь Дмитро Ивановичу, конечно по секрету от старика Эраста Константиновича, если только слесарь Антон, этот единственный толковый механик во всей округе, поможет ей. Ведь ее автомобиль был здесь первым! А она - первой дамой-шофером во всей Екатеринославщине.
Долго и неохотно собирал Антон Семенович инструменты в железный ящичек с ручкой. Очень не хотелось ему обнаруживать перед всеми знание автомобиля. Пересиливая себя и о чем-то думая, он направился к двери и столкнулся там с Фомичом.
Столяр посмотрел на ящичек в руках Антона Семеновича и, подмигнув, спросил:
- Никак, автомобиль чинить?
- Да вот попробую… Дюже просят…
Фомич покачал головой:
- Ой, повадился кувшин по воду ходить, там ему и голову сломить!
- К чему это ты?
- И так на тебя дивятся, а ты все высовываешься, - понизив голос, сказал Кузьма Фомич.
- Та у меня, може, и не выйдет ничого!
- У того, другого, за кого ты сойти хочешь, может быть, не вышло бы, а у тебя… - Столяр вздохнул. - Где ты только всему этому обучился? В чужедальних, поди, странах? Ведь не в ссылке же? - хитровато спросил он?
- Та ни…
- Не кажи, сыне, всю силу! Наполовину только. Петр Зиновьевич за тебя горой стоит, но… и его разговорами интересуются.
- Кто?
- А кому следует. Как бы тебе защитника не потерять.
- Та разве ж пани Бродская, коли я ей самокат налажу, не заступится? Машина хитрая. Глаз за ней все время треба.
- Ой, и хитрющий же ты, Антон! А я-то с тобой все попросту. Теперь вижу: полный тебе смысл госпоже важной потрафить. Иди, иди, не сумлевайся. Перед ней исправники и жандармы навытяжку стоят. Зря ты Кузьме не доверяешь. Кузьма, он те не выдаст.
- Нема часу байки балакать…
- Иди, иди, - сказал Фомич.
Сощурясь, он проводил взглядом слесаря, а сам подошел к верстаку, достал из-под него начатую бутылку, поднес ее к губам и запрокинул голову.
Глава VI. ПЕРВЫЙ АВТОМОБИЛЬ
1
Азартнее, чем на звон пожарного колокола, мчались любопытные на гудки трех медных труб. Спешили конюхи, жены преподавателей, рабочие. Перед главным входом училища собралась толпа. Тщетно звали учителя своих учеников в классы. Куда там! Каждому хотелось увидеть диковинную машину, о которой было столько слухов.
Автомобиль - открытый экипаж, окрашенный в белый цвет, на велосипедных колесах, только толстых, - вызывал удивление, восхищение и яростные споры. Жадные руки щупали красный сафьян сидений, крутили тугой руль, дергали за блестящие рычаги перевода скоростей, торчавшие снаружи, на ступеньке, справа от руля. А всего охотнее нажимали на клаксон - резиновую грушу, приделанную к трем золотым трубам разной длины, и тогда степь оглашал трехголосый гудок, сначала басовитый, потом потоньше и, наконец, писклявый.
Юра и Алеша прорвались сквозь толпу и забрались в автомобиль. За ними ринулись другие дети. В автомобиле стало тесно, и сразу образовалась "мала куча, дайте ще". Юра и Алеша завладели клаксоном и трубили вовсю о своей победе.
Из училища выбежала Лидия Николаевна и крикнула:
- Ничего не трогать! Испортите!
Толпа расступилась. Дети, кроме Юры и Алеши, выпрыгнули из автомобиля. Юра не боялся "цыганки". Так он прозвал Лидию Николаевну в прошлом году, когда она пришла к ним с косовицы, черная от загара, в ярком платке на голове и подарила Юре живого зайчика. Отец говорил о молодой Бродской, что она умная и хитрая. Умная, потому что старается хозяйничать на научной основе, частенько наведывается в училище за советами; хитрая, так как умеет подлаживаться к крестьянам - сохранила имение в 1905 году от разгрома и поджога.
А старика Бродского, чванливого кровососа, "палили". Он-то и завел свирепых вооруженных черкесов для охраны своих поместий.
На Лидии Николаевне кожаный шлем, шаровары, высокие замшевые ботинки, длинные, до локтя, желтые перчатки, кожаная куртка.
- Лидия Николаевна! - взмолился Юра, не в силах отпустить колесо руля.
- Ладно уж! Только без баловства!
Она держала воронку над радиатором, а лаборант лил в воронку из бутылки дистиллированную воду. Воды не хватило. Лаборант сказал, что больше нет.
В толпе начался спор: стоящая штука автомобиль или пустая затея? Воду пьет какую-то особенную, вроде водки. Бензина жрет - всех запасов, какие есть в аптеке, на один раз не хватит. Лошадей кормить куда дешевле! А если в автомобиль запрягать лошадей? Нет, экипаж на железном ходу и надежнее и легче, чем этот, на резиновом. Селяне осуждали автомобиль:
- Не-зна-ще, цацька, игрушка, каприз богатеев. А може, эта чертова колесница - знамение?..
Зато для Юры, Алеши и всех здешних мальчишек автомобиль был почти ковром-самолетом.
Дядько Антон велел долить в радиатор обычной воды, а еще лучше - дождевой. Он поднял крышку над мотором - она сложилась, как ширмочка, - сунул голову под нее, орудуя отверткой и ключом, стал что-то осматривать, приговаривая:
- А це ще таке? Чудово! И шо це за штука? А це для чого? Я шо, з мене спрос маленький. Бачыв, як один майструвал… Попытаю…
Конечно, Юра и Алеша очутились рядом и наперебой советовали дядьку Антону, какую гайку крутнуть, чтобы получилось.
- Авось да небось доведут до того, что хоть брось, - наставительно сказал механик. - Все треба робить с чувством, с толком, с расстановкой. Думать надо… Если с бензинового бака бензин тече, а из карбюратора не тече, значит, шо?
- Не проходит - забилось, - подсказал Юра.
- А где?
- В этом… как его… карбюраторе, - ткнул пальцем Алеша.
- Пошукаем где… А что, хлопцы, если продуть эту масенькую трубку? Попытаем… Глянь, тече! Проверим. А теперь крутнем!.. - Он взялся за рукоятку, торчавшую впереди автомобиля, раза три рывками крутнул ее. Мотор оглушительно чихнул. Толпа раздалась. Мотор чихал все чаще, потом заглох.
Дядько Антон метнулся к Лидии Николаевне, уже усевшейся за руль, и что-то сердито ей шепнул.
- Не прикоснусь! - Лидия Николаевна шутливо подняла руки в кожаных перчатках с широкими "голенищами".
Дядько Антон бегал то к рулю, то к заводной ручке, и когда опять - в который уже раз! - крутнул ручку, мотор мирно заурчал, и всех вокруг стоящих обволокло дымом. Запахло бензином. Дядько Антон стал на ступеньку рядом с Лидией Николаевной, что-то сказал ей, автомобиль дернулся и покатил.
- А глина! - донесся голос Петра Зиновьевича.
- Заедем! - отозвался дядько Антон. И обратился к Лидии Николаевне: - Пани, подъедем к мастерской, я возьму на всякий случай инструмент.
Лидия Николаевна остановила автомобиль, пригласила Петра Зиновьевича сесть рядом. За автомобилем двинулась толпа. Подъехали к мастерской. Антон Семенович буркнул: "Сей минут" - и скрылся за дверьми. Отец приказал детям вылезть.
- Лидия Николаевна, прокатите! Мы же исправляли, помогали! - взмолился Юра.
- Прокатите! - закричали дети.
- Я бы взяла троих-четверых, пусть прокатятся до имения, - обратилась Лидия Николаевна к Петру Зиновьевичу.
- Удобно ли? - усомнился он.
- Эраст Константинович уехал в Саксагань, но в доме остались Кадя, Катя и Джон. Они займутся гостями. Антону Семеновичу будет легче…
- Кого же из них? - спросил Петр Зиновьевич, обводя глазами ребячьи головы.
После просьб, слез и споров в автомобиль взяли Юру, Алешу, Иру и Нину. Их заставили пойти переодеться. Ну и мчались же они домой и обратно!
Дядько Антон вынес из мастерской саквояж с инструментами, молча сунул его в кузов автомобиля.
Прибежала Нина, предводительница Бандерлога, и черная пантера Ира, вся в слезах. За ней следом бежал торжествующий Боря в беленьком воротничке и спешил, согнувшись, Леонид Иванович Кувшинский.
- Нет, нет, Ира не поедет! - еще издали скрипучим голосом кричал он. - Надлежит ехать Боре.
Юре было жаль черную пантеру. И повезло же этому шакалу Табаки! Ну ладно, пусть едет, разве Шир-хана переспоришь!
Наконец автомобиль, сопровождаемый гудящей толпой, Выехал за ворота и помчался по степи. Позади вздымались клубы пыли. Пассажиров подкидывало на колдобинах. Завидев несущуюся машину, крестьяне заранее сворачивали в степь, а у того, кто не съехал с дороги, лошади становились на дыбы, опрокидывали телеги.
- Перед колдобинами притормаживайте, сбавляйте газ, Лидия Николаевна! - советовал дядько Антон.
- Откуда вы так отлично знаете автомобиль? Теперь я вас не отпущу! Хотите служить у меня?! - не оборачиваясь, кричала она.
- Я уже служу. А вам помочь рад…
Мериносы, пасущиеся за греблей у дороги, кинулись врассыпную, а охранявшие их овчарки с лаем погнались за автомобилем.
Когда отъехали подальше, Лидия Николаевна остановила машину и пригласила Юру и Нину сесть рядом с ней. Юра замешкался - жаль было оставлять Алешу. Этим воспользовался Боря.
- Я, я, я пересяду! - закричал он и тут же перелез на переднее сиденье.
Юра даже рад был, что этот шакал ушел от них. И совсем обрадовался, когда дядько Антон уселся на заднем сиденье между мальчиками, притянул их за плечи к себе и спросил:
- Ну как, запорожцы, по-прежнему желаете стать наездниками-конюхами?
Друзья смутились.
- А можно быть и к-конюхами и шоферами? - спросил Алеша.
- Всего можно добиться, если очень захотеть, - ответил механик и рассказал, что он когда-то лепил формочки для литья, а сейчас хочет отлить из бронзы копию статуэтки коня на дыбках, которая стоит в кабинете старого Бродского. Но сначала надо сделать из глины формочку, слепок с того коня. Это удастся, если только ему не будет никто мешать, подглядывать. Старый пан Бродский не терпит, если у кого есть такая же цацка, как у него. Ему надо, чтобы люди говорили: "О! То мает тильки Бродский!" Гордыня! Хочет, чтоб люди завидовали. И если его, Антона Семеныча, увидят около коня с глиной, то выгонят с позором. Хорошо, если бы хлопцы помогли ему. Не слепок делать - это он сам, а увели бы панычей подальше от дома и не приходили, пока он их не позовет. За это он вылепит им все, что они пожелают: хоть коней любой породы, хоть автомобиль…
Юра закричал:
- Коня, коня арабской породы!
- Потише! - сказал, хмурясь, дядько Антон и покосился на сидевших впереди Нину и Борю.
Но автомобиль так тарахтел, что все равно ничего не было слышно.
- Про все это, хлопцы, никому ни слова. Тайна! Чтоб никто не знал.
- Тайна! - повторил Алеша.
- Ни слова! - подтвердил Юра и поднял руку вверх.
2
Автомобиль въехал на чистый широкий двор, окруженный строениями, и затормозил у большого двухэтажного дома с белыми колоннами. По обеим сторонам парадного высокого овального крыльца стояли каменные бабы с курганов. Из дома вышла женщина в черном шелковом платье и важный старик с длиннющей седой бородой. Такой бороды Юра еще никогда не видел: как у Черномора. Только тот был карликом, а этот Черномор высоченный. Его красный фрак, украшенный золотыми пуговицами, был очень красив. Вот если бы ему еще генеральские эполеты! Выбежали к автомобилю восьмилетние двойняшки Кадя и Катя, настолько похожие друг на друга, что Юра всегда ошибался, кто из них Кадя, а кто Катя. Различались они только голосами: у одной был тонкий голос, а у другой совсем писклявый. Но если молчат, не разберешься.
- Дети, марш в сад! - крикнула Лидия Николаевна. - Кадя и Катя, покажите вашим гостям оранжереи, павлинов, цесарок и не возвращайтесь, пока я вас не позову. Мальчики тоже в саду?
Кадя почему-то фыркнула, а Катя, решив разыгрывать хозяйку, напустила на себя строгий вид и, чопорно поджимая губки, тонюсеньким голосом сказала:
- Тата с Гогой уехали верхом, обещали вернуться к обеду, а Джон в доме, читает.
- Тогда идите все, кроме Юры. Мы отыщем Джона, и они присоединятся к вашей компании.
Девочки убежали. Боря неохотно последовал за ними. Алеша тоскливо посмотрел на Юру. Дядько Антон взял из автомобиля саквояж и пошел вслед за Лидией Николаевной. Юра заметался. Лидия Николаевна не представила его господину в красном и даме, сопровождавшей их. Здороваться с ними или нет? Но он все-таки поздоровался, потому что так сделал дядько Антон.
В передней Юра увидел огромного бурого медведя на задних лапах. Медведь зло скалил зубы и жадно протягивал лапы. Юра испуганно попятился.
Его удержала сильная рука, и дядько Антон шепнул:
- Так то ж чучело!
- Я и сам вижу, - судорожно вздохнув, тоже шепотом ответил Юра.
На стенах висели настоящие старинные щиты, сабли, мушкеты, луки, копья. "Вот бы нам с Алешей остаться в этой комнате подольше, взять щиты и луки и поиграть", - подумал Юра и вздохнул еще раз.
Они прошли в большую гостиную, застланную коврами. Стены были затянуты шелком, а с потолка спускалась огромная хрустальная люстра. Диванчики, стулья и столики почему-то стояли по углам и вдоль стен. В застекленных шкафах виднелись старинные монеты, золотые украшения. Над ними висели картины.
- Где же Джон? - спросила Лидия Николаевна. И, не получив ответа, крикнула: - Джо-о-о!
- Прикажете проводить господина в контору? - спросил сопровождавший их Черномор в красном.
- Нет, это мой новый механик! Я хочу показать ему водопровод в доме.
- Водопровод действует отлично, - отозвалась дама в черном.
- Я хочу, чтобы Антон сделал в моем доме такой же душ, как здесь, и кое-что еще. Ах, боже мой, дети могут до обеда наесться в оранжерее огурцов и клубники! Я попрошу вас, Никитишна, найти их и присмотреть за ними.
Дама ушла.
- Видите, Антон, как установлены батареи?.. Да, Платон, голубчик, сходите на конюшню и узнайте, на каких лошадях уехали Тата и Гога. Я беспокоюсь.
- Слушаюсь… - Важный старик ушел.
- Не здесь, - тихо сказала Лидия Николаевна. - Каминьци хранятся в кабинете в застекленном шкафу. Сколько времени вам надо?
- Надо сделать точные слепки. Торопиться, пани, не можно, - ответил дядько Антон.
Они прошли через три комнаты и вошли в большой сумрачный кабинет. Стены до половины были обшиты темным деревом. Вдоль стен стояли шкафы с книгами. На огромном дубовом столе золоченый двуглавый орел держал в лапах огромную чернильницу, укрепленную в обломке малахита. В глубоком кожаном кресле с книгой на коленях спал мальчик-подросток.
- Джо! - позвала Лидия Николаевна.
Мальчик открыл глаза и сразу вскочил, как будто и не спал. Быстро подойдя к Юре, он шаркнул ножкой, поклонился одной головой и сказал:
- Гуд монинг.
Выждав, пока Юра протянет ему руку, он шагнул вперед, как-то неудобно пожал ее, сказал:
- Джон, - и, сделав шаг назад, застыл на месте.
Был он в странном костюме: с голыми коленками, в рубашке с огромными карманами на груди и пребольшущим толстым галстуком. На шее болтался свисток, с плеча свисал целый пучок ленточек, а на рукаве нашиты какие-то значки.
"Здорово! - подумал Юра. Но он сейчас же настроил себя на иной лад: - Подумаешь, задается!" Его, Юру, тоже учили шаркать ножкой, и он тоже может, если захочет.
Он выпрямился, выпятил грудь вперед и гордо спросил, чтобы доказать свое превосходство:
- Почему ты большой, а штанишки выше коленок?
Джон не рассердился, а снисходительно улыбнулся.