– Я отважу тебя от этого места, мерзавка! Я изгоню тебя из Лона. Не смей совать сюда нос! – Один удар я пропустила, клюка "поцеловала" мой затылок, в глазах помутилось, и я рухнула на землю, всё еще чувствуя и слыша.
Палка "ласкала" меня по спине и бокам, избегая головы, видимо моя смерть не входила сегодня в планы злобной перечницы. Но от разраставшейся боли у меня всё кружилось и плясало перед глазами. Мне привиделось, что кто-то скачет по дороге в нашем направлении. У меня пронеслось в голове, а не Волк ли это?
– Что ты творишь, Флора?! Совсем из ума выжила? Прекрати! – Знакомый мужской голос прекратил садистские пытки, и клюка больше не касалась моего тела.
– Ты – дурак, Константин! – гневно и явно досадливо рявкнула старуха. – Ты не видишь, кого приветил в доме своём. Она же нечиста в мыслях и поступках. Сам посуди, разве можно было вернуть тебе сына через столько лет? Это не твой ребенок, опомнись, она тебе подложила беса в его обличье.
– У тебя разум совсем помутился от одиночества, Флора Августа Минестрана, раз ты нападаешь на невинных людей и делаешь из них отбивную. – Моим спасителем оказался Константин, вовремя обезоруживший старую мегеру и помогший мне подняться.
– Отдай мою клюку, негодник! – взвизгнула Флора. – Без неё я не могу ходить.
– Об этом нужно было раньше думать, прежде чем нападать на моих друзей. – Невозмутимо ответил мужчина. – Клюку ты не получишь. Сиди дома. Так людям больше пользы будет и меньше опасности от тебя. Я завтра же всем сообщу, что ты сошла с ума и стала опасна для обитателей Лона.
– Не смей этого делать, Константин. Не смей! – Голос пожилой женщины приобрёл оттенки страха и замешательства. – Отдай мне клюку, я требую!
– А вот это видела?
Я улыбнулась, хоть всё тело адски болело, мой друг вытянул руку перед лицом старой забияки и показал смачный кукиш. У чертовки, аж глаза округлились от подобной дерзости и челюсть отвисла. Константин бережно придерживал меня, уводя прочь от этого пренеприятного места.
– Ты пожалеешь, сосунок! Пожалеешь, что сделал, Константин! Пожалеет твоя жена и твои дети! Вы все будете гореть! – Неиствовала старуха, но поделать ничего уже не могла.
– Как бы она и впрямь чего не сотворила вам, Константин.
– Да к черту её. – Отмахнулся он. – Она побоится нам сделать что-либо, и раньше угрожала, но я впервые вижу, чтоб она так кого-то отделывала своей клюкой. Что ты ей сказала, Лиза? – Дом Флоры был позади, и теперь я с беспокойством вытащила моего Феликса из сумки, с облегчением обнаружив, что с ним всё в порядке, клюка не добралась до его банки.
– Она назвала меня ведьмой, грозилась сжечь на костре. А я сказала, что ведьма здесь только одна и стоит передо мной, – ответила я.
– Ох, Лиза, ну и шутница же ты. – Рассмеялся Константин. – Ничего не боишься.
– Ну, почему же, ещё как боюсь. Просто она меня из себя вывела. Честно, я и сама не ожидала, что она начнёт палкой своей махать.
– А почему ты не вырвала клюку у неё из рук?
– Фактор неожиданности был на её стороне, а потом, меня учили уважать старость. И почему-то мои ноги пригвоздило к тому месту, хотя я всей душой хотела убежать. Может она и правда ведьма?
– По мне, так она злая старуха, но вариант с ведьмой тоже имеет место быть, – вполне серьёзно произнёс Константин. – Люди давно за ней замечают нехорошее. Может её злость со временем получила подпитку, и она может в пределах своего дома контролировать людей.
– Но на тебя она не смогла воздействовать.
– Ещё бы! Всё её внимание было на тебе. Ох, ну и раздухарилась же эта женщина! Ты бы видела со стороны. – Похоже, всё это забавляло Константина.
– Мне достаточно было чувствовать и слышать. – Я ойкнула от боли в боку.
– Извини, сейчас дойдём до дому, и женушка мигом тебя поставит на ноги. – Он крепче подхватил меня. – Она знаток по синякам, порезам и ушибам.
– Ну, на ноги меня поставил ты, а ушибы сами пройдут. Я рассчитываю на чашку кофе и тёплую компанию.
– Этого тебе хоть отбавляй, красавица.
Мария встретила нас округлившимися глазами и возгласом:
– Создатель Всемогущий! Что произошло, Лиза? Константин, объясни мне сейчас же, что произошло с нашей подругой?
– Всё в порядке, Мари. – Я попыталась угомонить подругу, охавшую и кружившую вокруг меня. – Просто мне встретилась одна наимилейшая старушка с клюкой, и мы с ней добро поздоровались.
– Это Флора тебя так отделала?! – Мария ахнула в очередной раз.
– Она самая, остальные старушки в вашем Лоне меня пока ещё открыто не обзывают ведьмой и не грозятся сжечь на костре. – Мне даже стало смешно, не смотря на боль, исходившую от побитого тела.
– Она перешла все границы, муж! – Моя подруга повернулась в сторону Константина, её лицо переполняли беспокойство и возмущение. – Что-то нужно делать! Эта несносная женщина опасна для людей. А вдруг ей взбредёт на детей накинуться? Мне даже страшно представить такое.
– Не волнуйся, милая, завтра я соберу совет и поговорю со старшими на счёт нашей боевой дамы Флоры Августы Минестрана, – тут же мирно заверил жену муж. – Очень многим она насолила, но есть и такие, кто ей сочувствует. Думаю, что мирным путём это не решится, но начинать нужно. – Константин, вышел из кухоньки, где нас и встретила его жена.
– Ой, Лиза, у тебя кровь в волосах. Она тебя посмела ударить по голове своей палкой?!
– Всё нормально, дорогая, не трогай. Ай! – Мария неловко задела ссадину и тут же одёрнула руку. – Кровь уже остановилась. Не кричи ты так, не пугай детей. Ещё им не хватало испугаться. Говорю тебе, всё в порядке, у меня лишь синяки и ушибы.
– Но я так не могу! – Она вилась вокруг меня заботливой матерью-наседкой, тщась оказать нужную помощь.
– Успокойся, лучше позови детишек, я им подарки принесла.
– Ты как всегда вся в этом. Её побили, а она думает, как бы одарить. – Мария укоризненно посмотрела на меня, как на непослушного ребёнка.
– Чем быстрее переключишься на что-то приятное, тем быстрее позабудется всё плохое. – Я не поддалась на её взгляд. – Как Павел? Приживается? Что-нибудь вспомнил?
– Потихонечку. – Её глаза тут же погрустнели. – Ничегошеньки не помнит с того дня, как пропал, вернее, когда его похитили. Но я рада, что мой сын дома, с нами, живой и здоровый.
– Это самое главное, Мари.
– Лиза, у него порой такой взгляд! – Голос моей подруги задрожал. – Смотрит и будто не узнаёт. Даже не так, он нас помнит, я это вижу. Но, по-моему, он не может понять, что он здесь делает и для чего он здесь. Вот, так вернее передать его взгляд.
– Мари, ты слишком быстро хочешь, чтобы мальчик вернулся в своё былое состояние, он же чёрте где два года находился, и чёрте с кем. – Попыталась я приободрить её. – Надо понимать. У тебя Агата два года молчала. Наберись терпения и жди. Он поймёт всё со временем и будет смотреть на вас, как и прежде.
– Ты права, Лиза. – Устало выдохнула Мария. – Просто мне иной раз не хватает твоего доброго слова. Ты умеешь меня успокоить. Я благодарна тебе всем сердцем, ты вернула мне двух детей. Агата снова стала той веселой и ласковой девочкой, как и прежде, и мой сын живёт под одной крышей с нами. Муж не нарадуется. Наша семья снова полна того счастья, которого нам не хватало. И Аннушка с Петром быстро подружились с братом. Всё чудесно, я просто себя накручиваю.
– Ты – мать и твой долг постоянно думать обо всех и беспокоиться. Это нормально. Ну, так ты позовешь, наконец, нашу разросшуюся банду? У меня с собой мешок гостинцев для этих сорванцов.
Пока Мария созывала детей, которые в это время благо были где-то во дворе, я постаралась привести себя в порядок, не хотела, чтобы ребятишки за меня беспокоились. С меня достаточно и взрослых волнений.
– Лиза! Лиза! – Аннушка первой ворвалась в дом и, скинув ботинки, как есть в куртке, шапке бросилась меня обнимать.
– И тебе привет, мой рыжий одуванчик. – Поцеловала я девчушку в курносый нос-кнопку.
– Я по тебе соскучилась! – Она словно маленький котёнок, ластилась ко мне, прижимаясь всё сильнее.
– А я-то как, Аннушка! А я-то как! – Мои руки с удовольствием приглаживали золотистые кудряшки, шапка не выдержала столь рьяных проявлений детской любви и слетела на пол.
– Меня не нужно чмокать в нос. – Пётр уже разделся и стоял рядом.
– Даже и не думала, Питер Пен. – Я выпустила малышку из объятий, в которые тут же перекочевал её брат-ворчун. – Тебе особый поцелуй, в щёку, ты же взрослый уже.
На удивление мальчик подставил мне левую сторону лица, и я тут же одарила её звонким поцелуем. Он меня не перестаёт удивлять.
– Ты снова пропала, не делай так больше, – тихо прошептал Пётр, у меня аж похолодело внутри. – Мы скучаем, особенно Ани.
– Я постараюсь, но не могу давать обещания, что буду постоянно рядом с вами, – также тихо ответила я. – Есть обстоятельства и обязательства.
– Твоя семья? – Он посмотрел как-то недоверчиво.
– Да, но не только они. Может, я не так часто прихожу к вам, но я вас люблю и не забываю. А где остальные члены банды?
– Что за банда? Здесь нет никакой банды, – залепетала Аннушка.
– Ещё как есть! И с двумя из них я уже поздоровалась. Так, где остальные? – спросила я вновь.
– Мы здесь! – Агата с румяными щёчками и белоснежной улыбкой стояла на пороге кухни, а позади неё робко посматривал Павел, пока меня не было, его волосы подверглись бескомпромиссной стрижке.
– Идите сюда, я и вас должна чмокнуть, – позвала я детей.
– А это обязательно? – Павел смотрел то на меня, то на остальных детей, явно стесняясь.
– Обязательно. Это ритуал такой. Не бойся, больно не будет, – шутливо заметила я.
– Зато будет мокро. – Угрюмо ответил мальчик.
Всё-таки у паренька юмор есть, он-то его и вырулит в нормальное состояние.
Когда я обняла и поцеловала Агату и её робкого братца, который с облегчением вздохнул после этого "ритуала", я раскрыла мешок, что лежал у моих ног.
– Я сегодня пришла не с пустыми руками, детишки. – Торжественно начала я речь.
– Ты всегда приходишь не с пустыми руками, Лиза! – перебил меня "Питер Пен".
– Что там, Лиза? Что там? – Заволновалась Аннушка.
– Подарки, детки! А ну, становись в очередь и вытягивай ладошки.
Вперёд безоговорочно пропустили малышку Анну, девчушка с восторгом вытянула перед мешком ручки и затаила дыхание. Как же прекрасен миг ожидания чуда! Что там таится в загадочном мешке? Какой сюрприз? Какая тайна? А какое наслаждение дарить! Видеть радостный блеск в глазах напротив, видеть неподдельный восторг, ведь дети не умеют, как взрослые, изображать счастье, дети живут этим счастьем.
Из мешка извлеклись и водрузились в маленькие детские ручки пушистые рыжие варежки и не менее мохнатый оранжевый шарфик. Малышка аж завизжала от восторга и бросилась меня повторно обнимать и целовать.
Агате я тоже привезла варежки и шарф, но тёмно-синего цвета с расшитыми белыми звездами. Девочка тут же стала их примерять и любоваться, и с нескрываемой гордостью демонстрировала всем свой, безусловно, драгоценный подарок.
Мальчикам я вручила толстые свитера: Петру зелёный с колоритным орнаментом, а Павлу небесно-голубой с вывязанной на груди парящей птицей. К свитерам прилагались серые варежки. Пётр тут же надел мой подарок, а Павел растеряно прижимал свитер и, в конце концов, отнёс его в спальню.
– А где наши дорогие родители? – Я заговорщицки посмотрела в сторону хозяев дома. – Думали, что я о вас забуду? Ну, уж дудки!
– Лиза, это уже слишком, мы себя должниками так начнём чувствовать. – Мария стояла рядом с мужем, тот её любовно обнимал за талию.
– Прекрати, Мари, ваш дом – самый большой подарок, о котором можно мечтать. Кстати, я помню, что у тебя шарф старый и его пора заменить.
– Нет, только не говори, что ты мне собираешься… – Она не успела договорить, я извлекла из похудевшего мешка изящный тонкой вязки сиреневый шарф.
– Он чудесен, Лиза! Где? Где ты нашла всю эту красоту? – Мария набросила на шею шарф и зажмурилась от удовольствия тепла и мягкости.
– Я не раскрываю свои источники, мадам. Кстати, к шарфику прилагаются носочки, перед которыми твои ножки не смогут устоять. – Я протянула пару толстых мохеровых носок в разноцветную полоску.
– Боже, как в детстве! Милый, как в детстве. – Она переглянулась с мужем, а потом просто сгребла меня в охапку и стала зацеловывать всё лицо.
– Прекрати, Мари! Нас могут увидеть. – Отшучивалась я. – Оставь что-нибудь своему мужу.
– Ты не представляешь, что для меня всё это значит. – Мария меня отпустила.
– Ещё как понимаю. Поэтому и дарю.
– Как я понял, дамы, настал и мой черёд. – Напомнил о себе Константин.
– Конечно, друг, и для тебя есть в мешке кое-что.
Я вручила ему широкий мохеровый шарф кофейного оттенка и пару толстых носков в тон. За что получила два смачных поцелуя.
– А кто-то говорил, что ему будет мокро. – Засмеялась я, вспомнив слова Павла.
Все мои подарки пришлись впору и по душе моим друзьям, чему я была крайне рада. В тот вечер я напрочь забыла о боли от ушибов и той злобе, что проживала неподалеку от этого милого и наполненного любовью дома. Любовь и дружба – лучшие обезболивающие от ударов ненависти.
X
Пят. past
Вот скажи мне, незнакомец, хотя правильнее, ответь себе, ты ещё не считаешь всё прочитанное здесь бредом шизофреника, вымыслом фантазёра или глумлением над твоей неизвестной мне персоной? А? Молчишь? Ну, молчи, молчи.
Забавно, но даже, если ты будешь кричать в исступлении, рвать и жечь прилюдно мои записи, я этого не увижу и не оценю твой страстный поступок. Мне бы очень хотелось поговорить с тобой, незнакомец, будь ты кем угодно. Как мне хочется открыться хоть кому-то, далёкому от всей этой суеты, что опутала меня удавкой вокруг тела.
На надгробном камне моей могилы, наверняка, была бы высечена такая фраза:
Она так много и неудержимо пила кофе из своей синей в сердечках кружки, и кофейный дух пропитал чрево сосуда настолько прочно и глубоко, что уже никакими средствами изгнать из чаши запах любимого напитка было невозможно
Да, я бы хотела именно такую надпись, она точно и кратко охарактеризовала бы меня. Может даже вызвала у кого-то улыбку. Не люблю кислые физиономии, а на кладбище и подавно.
Мой милый Феликс. Мой молчаливый друг. Интересно, улитка способна чувствовать и понимать то состояние, когда время проходит сквозь тело?
Суб. past
Мне нравятся запотевшие окна в транспорте, особенно вечером. Их матовая в мелкую россыпь поверхность преобразует волшебным образом то, что находится по другую сторону стекла.
Фонари – высоченные каменные цветы, за запотевшим окном раскрывают свои распушившиеся бутоны из мягкой палитры света. Жёлтые хризантемы, красные астры, оранжевые пионы, белые герберы… Они проносятся мимо, за влажным окном автобуса, трамвая, такси.
Я бы всем-всем советовала ни при каких-либо позывах не протирать такие окна, разрушая прелесть мимолетности. Не нарушать влажность окна, не тревожить ледяной рисунок на стекле, искрящийся бриллиантовой дрожью и хранящий в себе солнце. И смотреть в окна на мир через ажур тюли. Нам так не хватает этой зыбкой тонкой прослойки, слегка приукрашивающей мир.
Не спеши, не суетись, не стирай, не убирай – мой призыв. Сидя в автобусе у запотевшего окна в следующий раз ты обязательно увидишь янтарные хризантемы и астры. И ты будешь их долго вспоминать дома, держа в руках чашку горячего чая или кофе и глядя на вечер из своего окна, занавешенного тонким тюлем.
Суб. past
– Право, как же всё-таки тебе везет! Посмотришь и диву даёшься: умудряешься вляпаться в такие непроходимые ситуации и выйти из них практически сухой. Тот случай с древним озером не в счёт.
Это такой своеобразный комплимент от Кливленда Вайсмана. Мы прогуливались по парку и не спешили в покорившее наши сердца и, чего уж там лукавить, наши желудки кафе "ОранЖ". День излучал спокойствие и солнце, и, не смотря на несильный, но крайне бодрящий мороз, мы не торопливо совершали привычный обход, попутно приветствуя нашу любимую и пустую в это время скамейку.
– Я бы не назвала это везением. Вы забыли, как меня отдубасила эта старуха? Мне до сих пор больно смеяться, да и неприятно вспоминать.
– Да, ладно тебе, Шерлок. Она случайно смазала и попала по голове. Как я понял, милая старушка хотела тебя немного попугать и только. До убийцы из средневековья она не дотягивает. – Усмехнулся мой спутник.
– Так вот в чём удача и везение, по-вашему, Кливленд? Что меня просто побили, как бродячую собаку, а не раскроили мне череп одним точным и прицельным ударом. Ну, спасибо. – В очередной раз я поддалась его способности, перевести серьезнейшие ситуации в шутку.
– Не стоит недооценивать то, в чём ты видишь только плохое, – заметил он. – Даже в самом наихудшем всегда есть светлое пятно. И я тебе указал на такое в конкретной ситуации.
– Вы, как всегда правы, Ватсон, – согласилась я с его доводом. – Но иной раз мне так хочется предвидеть неприятность, чтобы успеть избежать столкновения с ней. Почему мы не наделены такой способностью? Почему некоторые события нашей жизни не подвластны нам, хотя мы стараемся контролировать ситуацию и быть в курсе происходящего? Ведь всегда находится такая малюсенькая ниточка, незаметная глазу, которая спутывает весь клубок.
– Потому что иначе жизнь на этой бренной планете прекратила бы своё существование в зачатке, если б каждое разумное живое существо могло полностью контролировать свою жизнь и весь порядок вокруг неё, – назидательно изрекал Кливленд. – Никогда не забуду слова одного старого философа из Рима, умнейший был человек своей эпохи и светлая душа. Так вот, он мне сказал однажды, когда я в запале гордыни и невежества произнёс такие же слова, как ты сейчас: "Вся твоя жизнь выстроена и является одним масштабным планом. Но не твоим планом, не обольщайся в своём наивном тщеславии и глупой гордыне. Твоя жизнь соткана и идёт по плану того, кто создал тебя".
– Значит, кто-то где-то наверху кукловодит всем человечеством, дергая за рычаги и нити? – угрюмо спросила я.
– Я бы сказал иначе. Вернее, что твоя судьба уже прописана в Книге Жизни, но страницы твоего повествования пусты, так как на каждый твой шаг, на каждый твой вздох и на каждую твою мысль существует миллион нитей-возможностей путей. А вот к концу твоей жизни, бьюсь об заклад, на страницах твоего жития в Книге Жизни будет пестреть красивейший узор из разноцветных нитей. И краше узора ты нигде не увидишь.
– Как бы хотелось увидеть этот узор, – мечтательно произнесла я, на секунду вообразив, каким бы мог стать орнамент моей жизни.
– Увидишь, когда дойдёшь до конечной точки. Все видят, – заверил меня мистер Вайсман.
– Откуда вы это знаете, Кливленд?
– А фантазия и богатый опыт старика уже не в счёт, юная леди? – Он рассмеялся своим сухим и тёплым смехом.
– Как же мне повезло вас встретить на одной из нитей.
– Поправочка, – добавил он, – нам повезло.
Вт. future